Капитуляция

– И часто вы появляетесь в таком виде, мисс Хантингтон? – Лукас понимал, что разговаривает с ней тем тоном, которым привык обращаться к молодым офицерам своего полка, когда они наживали себе неприятности. Но он не мог сдержать себя, он и вправду был рассержен.

– Это мой первый эксперимент с мужским костюмом, сэр, но, откровенно говоря, я собираюсь еще не раз воспользоваться им в будущем. Я нахожу, что этот мужской наряд предоставляет мне гораздо больше возможностей, чем женское платье, – призналась Виктория.

– Гораздо больше возможностей навлечь на свою прекрасную головку гнев и презрение всего общества! Если разнесется слух, что вы имеете обыкновение разгуливать ночью по улицам Лондона, нарядившись в мужской костюм, от вашей репутации в двадцать четыре часа останутся одни воспоминания.

Виктория решительно стиснула рукоять трости:

– Очень странно слышать это от вас, сэр. Меня удивляет ваше отношение. Я не думала, что вы такой ханжа. Должно быть, меня ввело в заблуждение ваше предложение сыграть в карты посреди званого вечера. Неужели вы совсем не любите приключения? Подозреваю, вы их не любите, иначе вы не входили бы в число лучших друзей леди Атертон, не так ли?

Эта женщина обдуманно расставляла ему ловушку. Лукас предпочел бы остаться в эту минуту с ней наедине.

– Не знаю, что вы хотите этим сказать, мисс Хантингтон, но, смею вас заверить, репутация леди Атертон безупречна.

– Именно это я и хотела сказать. Всем известно, что Джессика Атертон и за миллион лет не решилась бы оказаться среди ночи в этой карете, направляющейся на ярмарку, – подхватила Виктория.

– Вот уж действительно! – хихикнула Аннабелла.

– Вы смеете утверждать, что леди Атертон ханжа? – потребовал ответа Лукас.

Виктория пожала плечами, тесно облегавший ее тело жилет подчеркивал каждое движение.

– Я не имела в виду ничего обидного, милорд. Просто она не из тех женщин, которые обожают приключения. Естественно, я предполагаю, что и ее друзья чрезвычайно разборчивы в развлечениях и не одобряют людей с более свободными вкусами.

– Значит, вы из тех женщин, которые обожают приключения? – поддразнил ее Стоунвейл.

– О да, милорд. Я страшно их люблю.

– Настолько, что готовы рискнуть своим положением в свете?

– Без настоящего риска нет и настоящего приключения, не правда ли, милорд? Полагаю, такой удачливый игрок, как вы, должен понимать это.

Ее слова только усилили пробудившуюся в Лукасе тревогу.

– Может быть, вы и правы, мисс Хантингтон. Но я всегда предпочитал рисковать, когда на моей стороне больше шансов на удачу.

– У вас, должно быть, скучная жизнь, сэр.

Лукас готов был уже ответить на эту насмешку, но сумел вовремя остановиться. Самообладание и рассудительность вернулись к нему. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы желанная добыча с самого начала окрестила его ханжой и занудой. Интуиция подсказывала ему, что Виктория охотно примет любой вызов или даже ринется в сражение, но если он ей наскучит, она просто пройдет мимо.

Ханжа и зануда. Мой бог! При одной мысли, что он мог заслужить подобный ярлык, Лукас готов был расхохотаться. Никогда еще он не удостаивался подобных комплиментов. Однако в обществе мисс Хантингтон Лукас, к своему удивлению, очень быстро почувствовал вкус к соблюдению приличий. Он все еще не мог опомниться от потрясения, которое вызвал в нем ее мужской костюм.

Виктория уже не обращала на него внимания. Она вовсю улыбалась Аннабелле:

– Значит, ты все-таки решила отвергнуть предложение Бартона? Я рада это слышать: он был бы просто ужасным мужем для тебя, дорогая.

– Я уверена, что ты совершенно права. – Аннабелла выразительно повела плечами. – Я могла бы еще смотреть сквозь пальцы на его пристрастие к азартным играм, но выйти замуж за человека, у которого двое детей от какой-то несчастной женщины? Он не пожелал даже дать им свое имя!

– У него нет понятия о чести! – мрачно подтвердила Виктория.

Лукас вгляделся в ее лицо в сумраке кареты:

– Как вам удалось узнать о незаконных отпрысках Бартона? Не думаю, что подобная сплетня коснулась ваших ушей на балу у леди Атертон.

– Разумеется, нет. Я наняла сыщика, чтобы он собрал все сведения о Бартоне, он и сообщил мне о его детях и любовнице.

Лукас похолодел от ужаса:

– Вы наняли сыщика с Боу-стрит?

– Я подумала, что это лучший способ решить проблему.

– Замечательный способ! – подхватила Аннабелла.

Линдвуд застонал:

– Боже, если бы наша мама это слышала. Бедняга Бартон… Мне кажется, ты в самом деле нравишься ему, Белла.

– А вот я в этом сомневаюсь, – живо возразила Виктория. – Его семья решила, что ему пора жениться, и он подыскивает невесту, которая пришлась бы по душе его отцу. В прошлом году он испытал свои чары на мне, но я растолковала ему, что я на эту роль никак не гожусь, и тогда он попытал счастья с мисс Пилкингтон Само Совершенство. Судя по всему, ей хватило здравого смысла распознать в нем обычного охотника за приданым. Теперь он принялся за Беллу и решил сделать ей предложение. Вот и вся история.

– Мисс Пилкингтон Само Совершенство? – Лукас переводил взгляд с одного женского лица на другое. – Почему вы называете ее совершенством?

– Потому что она – совершенство, – попыталась растолковать ему Аннабелла. – Она в жизни своей не сделала ни одного промаха. Образец совершенства и столп добродетелей!

– Вам все станет ясно относительно мисс Пилкингтон, если узнаете, что она протеже леди Атертон, – добавила Виктория.

– Понятно.

Так вот почему Джессика хотела представить его еще одной богатой невесте. Лукас готов поспорить на что угодно: если бы он предпочел ухаживать за мисс Пилкингтон, ему бы не пришлось сейчас сидеть в карете рядом с девицей, дерзнувшей вырядиться в мужской костюм. На миг Лукас засомневался, не совершил ли он все-таки сегодня вечером ошибку, но сразу же решил, что, как ни велик риск, ему предстоит провести чрезвычайно увлекательную ночь в обществе мисс Хантингтон.

– Я так и думала, что вы поймете, милорд, – оживилась Виктория.

– По крайней мере одно мне ясно: из-за вашего вмешательства мисс Линдвуд никогда не узнает, какие чувства испытывал к ней Бартон, – сухо заметил Лукас. – И Бартон никогда не узнает, что его выследил наемный сыщик по поручению некоей мисс Хантингтон. Вы даже не оставили ему шансов защитить себя.

– Защитить себя?! – возмутилась Виктория. Глаза ее так и сверкали в полумраке. На этот раз в ее прямом, вызывающем взгляде не было ни искорки смеха. – Вы полагаете, сыщик обманул меня?

Лукас не уступал позиций и старался сохранить непринужденный тон:

– Я полагаю, вы вмешались не в свое дело. У него могут быть смягчающие обстоятельства.

– Ха! Вот уж в чем я сомневаюсь! – отрезала Виктория.

– И я тоже, – вклинилась в их спор Аннабелла, – только вообразите, бросить бедную женщину с двумя детьми!

Линдвуд неловко пошевелился на краю сиденья:

– А вам, молодые леди, вовсе не следовало бы знать о незаконных отпрысках Бартона. Вам не подобает даже обсуждать такие вещи, не правда ли, Стоунвейл?

– Такой разговор совершенно неуместен в устах девушек из высшего общества, – пробормотал Лукас, с грустью сознавая, что теперь Виктория окончательно запишет его в зануды и ханжи.

Виктория торжествующе усмехнулась:

– Позвольте мне напомнить вам, лорд Стоунвейл, что, если мои слова кажутся вам слишком резкими для вашего нежного уха, вы легко можете найти выход – выход из этой кареты.

В эту минуту Лукас осознал, что Виктория почти сокрушила его железное самообладание, чего уже много лет не удавалось никому, и сделала это без особых усилий. Да, леди опасна. Пожалуй, чтобы контролировать ситуацию, ему надо быть поосторожнее.

Лукас откашлялся:

– Мой слух не пострадает от вашей эксцентричной манеры выражаться, мисс Хантингтон. Я не могу сейчас покинуть карету. Честь вынуждает меня уплатить сполна мой карточный долг.

– Ха! При чем тут честь и карточный долг! Вы просто-напросто шантажировали меня.

– Позвольте вас уверить, что шантаж не может быть простым делом, если в роли жертвы выступаете вы.

При этом насмешливом комплименте глаза Виктории сверкнули озорством, и Лукас почувствовал, как все его тело напряглось от чувственного желания. Он сложил руки на груди и откинулся назад, не отводя взгляда от ее глаз. В эту минуту он отдал бы душу за то, чтобы остаться наедине с этим колдовским созданием. Он, не раздумывая, уложил бы ее на сиденье кареты и показал бы ей, чем она рискует, открыто бросая ему вызов.

На миг между ними повисло напряженное молчание. Наконец Виктория, не выдержав его взгляда, моргнула и отвела глаза – Лукас понял, что она разгадала его мысли.

Однако Лукас недолго радовался своей победе. Он уже понимал, что, решившись ухаживать за Викторией, он подверг себя гораздо большему риску, чем казалось вначале. С помощью Джессики Атертон и своего умения играть в карты Лукас надеялся достаточно долго скрывать от светского общества состояние своих дел – до тех пор, пока не найдет себе невесту. Как обычно, он тщательно продумал план действий.

Но если выбранная им невеста вздумает нанять сыщика для расследования его дел, скорее всего правда обнаружится. Миф о его богатстве развеется в прах. Лукас подумал, что добиться именно этой девушки – задача, сложнейшая из всех, что ему доводилось решать в жизни. Одно неверное движение, один просчет в игре – и он потеряет все.

– Сколько времени вы отвели на сегодняшнее приключение, мисс Хантингтон? – Лукас старался говорить равнодушно.

– А в чем дело? У вас намечена еще какая-нибудь встреча? – далеко не любезным тоном спросила она.

Он понял, что Виктория забрасывает удочку в расчете узнать, не собирается ли он позже вечером на свидание с любовницей.

– Нет, других планов у меня нет. Мы с Линдвудом должны предупредить кучера, чтобы карета ждала нас в условленном месте, и на случай, если мы потеряемся в толпе, нужно решить, в котором часу мы отправляемся домой.

– Да, понимаю. Я думаю, двух часов нам хватит, чтобы как следует развлечься.

Аннабелла тихо вздохнула:

– Боюсь, так долго я не смогу, Викки. Через два часа мама уже вернется с вечера у Мильриков, и к тому времени мне надо быть дома.

Лукас постарался скрыть свое облегчение:

– Стало быть, час?

– Мне кажется, часа вполне хватит, – поспешно вставил Берти Линдвуд.

– Больше времени у нас нет, – с сожалением повторила Аннабелла.

– Что ж, прекрасно. – Виктория слегка огорчилась, но примирилась с неизбежным. – Час так час. Если поспешим, может быть, успеем все осмотреть.

Лукас ничего не ответил, в глубине души он сознавал, что ближайший час, несомненно, будет одним из самых долгих в его жизни.

Через полчаса он утвердился в своем мнении. Огромный парк весело сверкал множеством разноцветных фонариков, во все стороны тянулись бесконечные торговые ряды с мясными пирожками и элем, повсюду стояли цирковые палатки, где выступали акробаты и канатоходцы, а в других таких же палатках шло кукольное представление или играли в азартные игры.

В толпе перемешались все сословия. Здесь были лакеи, потихоньку улизнувшие из дома, хозяева мелких лавочек с супругами, подмастерья и продавщицы, развлекающиеся денди, сутенеры и проститутки, карманники и мальчишки из воровских притонов, военные и матросы – все сбились сегодня в эту огромную толпу, рассчитывая на ночные приключения.

– Милорд, – прошептала Виктория Лукасу, когда они остановились, чтобы купить пирожное. – Я понимаю, вас тревожит мой вызывающий костюм.

– Тревожит – слишком мягко сказано, мисс Хантингтон, – пробормотал Лукас, оглядывая округлую линию ее бедер, – эти чертовы штаны прилипли к вам, словно вторая кожа.

– Я с удовольствием дам вам адрес моего портного. Но пока что было бы лучше, если бы вы не держали меня под руку. Тот человек напротив давно уже уставился на нас.

– Ад и все дьяволы! – Лукас выпустил ее руку, словно обжегшись. Он побагровел, представляя себе, что подумал о нем зевака – джентльмен держит под руку другого джентльмена, словно тот дама. – Подождите, этот ваш дурацкий наряд еще навлечет беду!..

– Никто ничего не заметит, если вы прекратите обращаться со мной как с женщиной. – Виктория преспокойно принялась за пирожное.

– Дело не в том, как я обращаюсь с вами, а в том, как сидят на вас эти бриджи.

Виктория провела пальцем по воротнику плаща:

– Я думала, плащ вполне надежно укрывает меня.

– У меня есть для вас новость: он вас ничуть не укрывает.

– Вы непременно должны ворчать весь вечер, милорд? Будьте так добры, припомните, что вы напросились сами. Я всего лишь невинная жертва вашего шантажа.

Лукас мрачно ухмыльнулся:

– Невинная жертва? Право, мисс Хантингтон, это определение не подойдет к вам – ни при каких обстоятельствах. Вы никогда не будете невинной жертвой.

Виктория посмотрела ему прямо в глаза, обдумывая его замечание:

– Наверное, мне следовало оскорбиться, но уж очень мне весело. Ой, смотрите, акробаты начинают новое представление. Пойдемте посмотрим!

Лукас огляделся:

– Я не вижу Линдвуда и его сестру.

– Берти хотел выпить еще эля. Они вернутся через минуту, не беспокойтесь, сэр.

– Я не беспокоюсь, мисс Хантингтон, я просто стараюсь соблюдать разумную предосторожность. По-моему, в нашей компании больше никто не расположен к этому.

– Все потому, что от разумной предосторожности никому никакого удовольствия! Ну же, быстрее, а то мы пропустим выступление акробатов.

Через несколько минут, когда Лукас позволил себе расслабиться и почти поверил, что этот час в парке обойдется без неприятностей, неожиданно разразилась катастрофа.

Возможно, все началось с чересчур большой петарды, от которой вспыхнул пожар. Или виной всему оказались две проститутки, требовавшие с солдата плату за свои услуги. Или же просто эта толпа, как и любая толпа в Лондоне, непременно должна была затеять свалку.

Как бы то ни было, множество веселых посетителей ярмарки в одно мгновение превратились в дикий, неуправляемый поток, безумный, способный лишь чинить разрушения. Над головой взрывались петарды, люди визжали и ругались, опасность сгущалась.

Лошади захрапели и начали рваться с привязи. Шайка мальчишек, воспользовавшись моментом, подхватила поднос с пирожками и бросилась прочь, а за ними, изрыгая проклятия в ночное небо, устремился продавец. Со всех сторон доносились вопли и взрывы фейерверка. Ближайший киоск вспыхнул, и все смешалось в опасном, ужасающем хаосе, в котором люди давили друг друга, бросались друг на друга, вырывали кошельки. Не исключено, что кто-нибудь в этой беснующейся толпе нашел свою смерть.

Лукас, почувствовав перемену в настроении толпы, отреагировал мгновенно. Второй раз за эту ночь пальцы его плотно сомкнулись на тонком запястье Виктории.

– Сюда, – приказал он, повышая голос, чтобы она расслышала его за гулом толпы. – За мной.

– Что же будет с Аннабеллой и Берти? – крикнула в ответ Виктория.

– Они сами позаботятся о себе, так же как и мы.

Виктория больше не пыталась спорить, за что Лукас был ей в высшей степени благодарен. Кажется, эта леди все-таки способна проявить хоть капельку здравого смысла, когда в этом есть необходимость.

Ухватив ее за руку, Лукас притянул Викторию к себе, прокладывая сквозь толчею путь в надежное убежище узких аллей и улочек, примыкавших к парку. С самого начала было ясно, что с этой девицей хлопот не оберешься!..

Глава 3

Опасность, обрушившаяся на них словно гром с ясного неба, оглушила Викторию. В эту минуту единственная надежда на спасение была заключена для нее в этой сильной мужской руке, железной хваткой сжимающей ее запястье. Она слепо следовала за Лукасом, инстинктивно доверяя ловкости, с какой он использовал трость, прокладывая дорогу сквозь бушующую толпу.

Виктория почувствовала, как чьи-то чужие пальцы крепко вцепились в ее плащ, и догадалась, что ее пытаются ограбить. Кто-то рванул из рук Виктории инкрустированную трость. Не раздумывая, Виктория ударила тростью по алчным рукам.

Один из нападавших взвыл, и Лукас мгновенно обернулся. Одного быстрого взгляда ему хватило, чтобы понять: незадачливые грабители уже выпустили намеченную жертву.

– Умница! – похвалил он и вновь сосредоточился на своей задаче – пробиваться сквозь толпу.

Он не пытался идти поперек потока. Напротив, как догадалась Виктория, Лукас оседлал людскую волну подобно гребцу, использующему сильное течение. Он лавировал, упорно пробираясь к берегу этой дикой, мятущейся реки, шаги его были сильны и упруги, несмотря на хромоту. Лукас не пытался бежать сломя голову и толкаться – это только ухудшило бы их положение. Было видно, что он давно научился справляться со своей хромотой.

Его холодное самообладание среди дикой суматохи показало Виктории, что Лукас из тех редких людей, кто не теряет голову в самых сложных ситуациях. Она чувствовала себя в безопасности, хотя толпа и бушевала вокруг, словно штормовое море.

Добравшись до края этой ревущей, толкающейся, бьющейся толпы, они смогли передвигаться свободнее. Лукас обдумывал следующий шаг, выжидая момент, когда они смогут вырваться из парка. Выбрав подходящую минуту, он одним движением увлек Викторию в темный проем между домами.

Виктория, спотыкаясь, спешила за ним в безопасный приют темной аллеи. Сапоги разъезжались по грязи, и ей пришлось задержать дыхание – такая вонь поднималась от мусорных куч, наваленных около домов.

Она уже решила, что опасность миновала, но тут у входа в аллею раздались грубые пьяные голоса:

– Сюда, сюда, приятель. Тащи фонарь. Говорю тебе, я видал, как они завернули сюда! Целых двое – богатые малые, судя по виду.

– Черт! – шепотом выругался Лукас. – Виктория, встаньте позади меня и пригнитесь.

Не дожидаясь, пока она исполнит его команду, Лукас рванул Викторию за руку и отправил ее себе за спину с такой силой, что она налетела на кирпичную стену. Еле удержавшись на ногах, она с тревогой поглядела в начало аллеи, где уже замерцал свет фонаря, и увидела двух молодых негодяев, вооруженных ножами. Они выследили свою добычу и теперь крадучись приближались к ней.

– Чего ждешь, Длинный Том? – повелительно обратился второй к своему приятелю. – Давай живо. Сегодня ночью будет полно работы для нашего брата.

Стоунвейл стоял неподвижно, заслоняя Викторию. Она увидела, как он достает какой-то маленький блестящий предмет из кармана пальто.

– Черт! У него пушка! – проворчал первый, когда фонарь высветил пистолет в руках застывшего в решительной позе Стоунвейла.

– Тонко подмечено, джентльмены, – скучающим голосом отозвался Стоунвейл. – Хотите проверить, как я стреляю?

Шедший впереди юнец споткнулся, второй полетел прямо на него. Фонарь упал в грязь, стекло лопнуло, и во все стороны посыпались искры. Бледное пламя померцало, отбрасывая на стену странные вытянутые угрожающие тени, и погасло.

– Черт бы меня побрал! – снова выругался первый юнец, оскорбленный до глубины души. – Пытаешься заработать себе на жизнь – и что с этого имеешь? – Он поднялся на ноги и, с трудом сохраняя равновесие, потащился назад к выходу из аллеи.

Второй грабитель тоже не нуждался в поощрении. Они услышали стук его башмаков по камням, приглушенное проклятие, и через несколько мгновений Виктория и Лукас остались в аллее одни.

Лукас не собирался терять время даром. Длинные аристократические пальцы снова сомкнулись вокруг запястья Виктории, и он быстро увлек ее по темной аллее к следующей улице.

Толпа еще не достигла ее, и здесь царила благословенная тишина. Виктория пыталась замедлить шаги и отдышаться, но Стоунвейл и не подумал остановиться, так что ей пришлось, задыхаясь, покорно следовать за ним.

– Лукас, я хотела вам сказать: вы справились с ними просто замечательно!

Лукас крепче сжал ее руку:

– Ничего этого не случилось бы, если бы вы не вбили себе в голову, что вам непременно надо сегодня ночью отправиться на ярмарку.

– Лукас, ну в самом деле…

– Остается только надеяться, что кучер Линдвуда запомнил наши указания, – оборвал ее Лукас, по-прежнему быстро увлекая Викторию за собой.

– Я очень беспокоюсь об Аннабелле и Берти, – запыхавшись, выдохнула Виктория.

– Правильно делаете.

Виктория вздрогнула – как он безжалостен, вновь и вновь предъявляя ей счет! Хуже всего, что он прав: замысел этого не слишком веселого приключения полностью принадлежал ей.

К счастью, Стоунвейл больше не произнес ни слова, до тех пор пока они не завернули за угол и не вышли на улицу, где кучер должен был их ждать в случае чрезвычайных обстоятельств. Виктория уже различала впереди знакомые очертания экипажа Линдвудов у входа в таверну, и у нее вырвался вздох облегчения, когда она разглядела две тени внутри кареты.

– Они в карете, Лукас! Они в безопасности. – Виктория залилась краской, слишком поздно заметив, что от волнения начала обращаться к Стоунвейлу по имени.

– Да. Выходит, сегодня нам все-таки повезло. – И он снова замолчал.

– Господи, мы так за вас волновались! – Линдвуд нагнулся, открывая им дверцу. – Боялись, что вас задавят в толпе. Скорее, здесь нельзя задерживаться, того и гляди толпа нагрянет сюда.

– Спокойнее, Линдвуд, никто и не собирается здесь задерживаться. – Лукас подтолкнул Викторию в карету и быстро последовал за ней, захлопнув за собой дверцу.

Карета тут же тронулась с места – и вовремя. Издали уже доносились крики разгоряченной толпы.

Виктория тревожно глянула на Аннабеллу:

– Как ты чувствуешь себя, дорогая?

Аннабелла стиснула руку подруги:

– Прекрасно! Когда началась паника, мы с Берти были у самого края толпы. Мы почти сразу смогли выбраться. Но я так беспокоилась за вас. Вы же оказались в самой гуще, верно?

– Едва выбрались, – подтвердила Виктория. Она освободилась от напряжения, сжимавшего ее еще минуту назад, и ее захлестнула эйфория от чудесного спасения. – Там, в переулке, на нас напали двое молодчиков, хотели ограбить. Но Стоунвейл достал пистолет, и их как ветром сдуло. Он был великолепен.

– Боже мой, – прошептала потрясенная Аннабелла.

– Черт побери, Стоунвейл, – озабоченно нахмурился Линдвуд, – вы действительно были на волосок от беды. Никто из вас не пострадал?

– Мы чувствуем себя превосходно, Линдвуд, вы же видите. – Лукас намеренно говорил очень спокойно, пресекая дальнейшие расспросы. – Разве что маскарадному костюму мисс Хантингтон нанесен некоторый ущерб.

Виктория тронула рукой волосы и наконец-то заметила пропажу:

– Ой, кажется, я потеряла шляпу.

– Ваше счастье, что вы не потеряли большего, мисс Хантингтон. – И снова голос Стоунвейла показался ей чересчур спокойным.

Виктория искоса бросила взгляд на застывшее лицо Лукаса и поняла, что он в ярости. Впервые с той минуты, как она оказалась посреди разбушевавшейся толпы, Виктория почувствовала настоящий страх.

Когда карета остановилась, Лукас выглянул и осмотрел пустой переулок:

– Вы хотите выйти здесь, мисс Хантингтон? Но отсюда вам, пожалуй, далековато идти.

– Я не собираюсь входить через парадную дверь, – спокойно возразила Виктория, беря свою роскошную трость.

– Как же в таком случае вы попадете домой, если не через парадную дверь? – раздраженно спросил Стоунвейл.

– Перелезу через стену сада и проберусь через оранжерею – именно такой путь я уже сегодня проделала. Не беспокойтесь, милорд, я хорошо знаю дорогу домой.

Как только дверца отворилась, Виктория поспешила выйти из кареты. Она надеялась, что Лукас не сочтет своим долгом провожать ее.

– Спокойной ночи, Викки, – тихонько окликнула ее Аннабелла. – Это было замечательное приключение, правда?

– Еще бы! – подтвердила Виктория.

Лукас вышел из кареты вслед за Викторией.

– Подождите меня здесь, Линдвуд, – бросил он через плечо. – Я вернусь, как только переправлю в сад нашего маленького безрассудного денди.

Виктория встревоженно обернулась к нему:

– Не надо меня провожать, милорд. Уверяю вас, я сама прекрасно найду дорогу.

– Не желаю ничего об этом слышать. – Кажется, ему удалось различить тревогу в ее голосе, и теперь он насмешливо улыбался. – Прекрасно, – пробормотал он, подхватив Викторию под руку и увлекая ее в темноту, – наконец-то вы заметили, что я не в самом лучшем расположении духа. Предупреждаю вас, когда я сержусь, со мной лучше не спорить – так безопаснее.

– Милорд, – заговорила она, воинственно вскинув подбородок, – если вы хотите возложить на меня ответственность за случившееся сегодня вечером, вам лучше помолчать.

– Тем не менее вся ответственность действительно лежит на вас, мисс Хантингтон. – Лукас глянул на высокую стену сада, сплошь увитую плющом: – Как же мы попадем в сад?

Виктория попыталась вырвать руку, но Лукас словно и не заметил этой попытки, и, смирившись, она указала кивком головы в дальний конец тропинки:

– Там, дальше, можно перебраться.

Лукас молча повел ее за собой в указанном направлении. Наконец она остановилась у стены в том месте, где тяжелые гроздья винограда скрывали щели между кирпичами. Не произнеся ни слова, Виктория нашла ногой невидимую в темноте выемку и подтянулась, ухватившись за лозу.

Лукас неодобрительно покачал головой, наблюдая снизу, как она карабкается по стене. Под его пристальным взглядом Виктория почувствовала себя нелепой и неуклюжей. У нее было еще маловато практики в скалолазании. Оставалось только надеяться, что лунный свет не слишком обрисовывает ее туго обтянутые бриджами бедра.

Тем временем Лукас ухватил свисающий конец лозы, нащупал носком сапога выемку в стене и тоже начал взбираться.

Оказавшись наверху, Виктория легко спрыгнула на землю и увидела, что Лукас тоже готовится к прыжку. Она поспешно отступила, и он приземлился прямо перед ней. Виктория заметила, что большая тяжесть веса пришлась на его здоровую ногу, и Лукас выпрямился, даже не пошатнувшись.

– Милорд, – сердито прошептала она, – вы должны вернуться в карету, Линдвуды ждут вас.

– Но сначала я должен кое-что сказать вам. – Он остановился, оглядывая темный благоухающий сад, – высокая, сухощавая и грозная фигура, столь же темная и угрожающая, как сама ночь.

Виктория собралась с духом:

– Должна вас предупредить, Стоунвейл, я не намерена выслушивать нравоучения по поводу того, что произошло нынче вечером. Я и так уже прекрасно поняла, что нам не угрожала бы опасность, если бы я не затеяла поход на ярмарку.

– Вы совершенно правы, мисс Хантингтон.

Полное отсутствие каких-либо эмоций в его голосе напугало Викторию больше, чем самая гневная речь. Но тут Виктория вспомнила, как он спас ее в темном переулке. Она порывисто тронула его рукав:

– Милорд, я очень обязана вам, но должна признаться, пока толпа не разбушевалась, мне было очень весело. Я даже не припомню, когда я еще так хорошо проводила время. – Она глубоко вздохнула и, не дождавшись ответа, продолжила: – Я хочу, чтобы вы знали, милорд: я думаю, вы вели себя выше всяких похвал. Как говорится, сохраняли хладнокровие под огнем. Вы вытащили меня из этой ужасной толпы… И потом, уверяю вас, я никогда не забуду, как вы разделались с разбойниками на аллее. За что я вам очень благодарна.

– Благодарны… – задумчиво повторил он. – Я не уверен, что этим вы достаточно вознаградили меня, учитывая все обстоятельства.

Виктория посмотрела на него, внезапно ощутив, как темен и пустынен сад тети Клео в этот ночной час. На какой-то страшный миг ей показалось, что Стоунвейл собирается дать волю своему гневу, и она не знала, что же ей делать, если это в самом деле произойдет. Она поспешно отступила на шаг:

– Милорд?

– Нет, – решительно произнес он, словно окончательно приняв решение, – вашей благодарности определенно недостаточно за все, что мне пришлось перенести и, без всякого сомнения, еще придется пережить с вами.

Неожиданно руки Лукаса опустились на ее плечи, и одним быстрым мягким движением он увлек Викторию к садовой стене.

Прежде чем Виктория успела понять, что происходит, Лукас обнял ее, и его крепкое, сильное тело прижалось к ней. Виктория внезапно ощутила себя совсем беззащитной.

Нога Лукаса скользнула меж ее ног. На миг Виктория застыла, потрясенная прикосновением его мускулистого бедра к своей ноге. Глаза Виктории распахнулись в лунном свете, и она посмотрела прямо в грозное лицо Стоунвейла.

– Строптивая, безрассудная девчонка, сорвиголова, дикарка, которую давно пора укротить, пока дело не дошло до серьезной беды. Будь у меня хоть капля здравого смысла, я покончил бы с этим раз и навсегда, – рявкнул Лукас.

Виктория облизнула пересохшие губы:

– С чем бы вы покончили, милорд?

– Вот с этим… – Его рот прижался к ее губам с хищной яростью и жаром, открывшим ей наконец, насколько опасно его дразнить.

Она готова была дать отпор его гневу, но оказалась не готова к неистовству обрушившегося на нее мужского желания.

Стоунвейл хотел ее.

На миг Виктория растерялась, ошеломленная натиском его страсти. Несколько раз ее целовали поклонники – чересчур смелые или доведенные до крайности, пару раз это случалось оттого, что она давала волю своему любопытству. Но она не знала еще такого глубокого, дерзкого, настойчивого поцелуя, который требовал от нее немедленного ответа.

Виктория задрожала, пальцы ее сомкнулись на руках Лукаса. Он ответил ей хриплым стоном и сильнее прижал к увивавшему стену плющу, прикосновение его бедра заставило Викторию раздвинуть ноги. Она почувствовала спиной жесткий ствол виноградной лозы, и от аромата листьев, смешавшегося с мускусным запахом мужчины, у нее вдруг все закружилось перед глазами, словно он увлек ее в быстром вихре вальса.

Виктория почувствовала, как язык Лукаса скользнул по ее нижней губе, и она инстинктивно открыла ему губы, так же как часом раньше последовала за ним из толпы в безопасное место.

Она вздрогнула, когда руки Лукаса обвили ее талию, но не сопротивлялась, хотя и знала, что должна; не сопротивлялась, даже когда его пальцы смело коснулись ее маленькой груди, слегка ее приподняв.

– Милорд, – наконец вымолвила она, когда Лукас оставил ее губы и ласково покусывал ее ушко. – Милорд, я не знаю… вы не должны…

– Я хочу, чтобы ты хорошенько запомнила меня, Виктория, – прошептал Лукас.

Она с трудом перевела дыхание, попыталась собраться с мыслями:

– Можете быть уверены, я никогда не забуду вас.

– Превосходно. – Он тихонько покусывал нежную мочку, не причиняя боли, но напоминая Виктории, насколько она уязвима. Эта странная ласка потрясла ее. Внутри у нее разгоралось тепло, сердце учащенно билось.

Она порывисто обняла Лукаса. Она вдруг поняла, что ей нравится его запах, ей нравилось проводить ладонью по его сильным плечам. И еще – она отчетливо ощущала его мужскую мощь под тугими бриджами.

– Это обещает действительно интересное приключение, – прошептал Лукас. Его гнев улетучился, оставив место только желанию – она видела, как оно сверкает в его глазах.