Читать книгу: «Держись крепче», страница 3

Глава 7 Первый блин комом

Столовая в третью перемену – это отдельный вид искусства. Шум, гам, звон посуды, смех, ароматы дешёвых котлет и вечного компота, причём не всегда приятные, – всё это сливается в одну особую атмосферу, которую поймёт лишь тот, кто когда-нибудь учился в подобной, самой обычной школе.

Мы с девчонками втискиваемся за наш привычный стол у окна своей пятёркой: я, Лера, Алина, Соня и Наташка, которая уже успевает раздобыть три порции пюре с котлетой и священнодействует над ними.

– …и вот этот квадрат, – я тыкаю пальцем в экран планшета, где красуется моя работа, над которой я корпела весь предыдущий вечер – задание по композиции, – он просто-напросто отказывается дружить с кругом! Они как кошка с собакой! Я их и рядом ставлю, и накладываю, и цветом пытаюсь примирить – фигня! Всё равно дисгармония! А это – одно из вступительных испытаний в колледж, который я выбрала.

– Кать, ты нас терминами сейчас завалишь, – хмыкает Алина, разрезая школьную котлету, словно филе-миньон в дорогом ресторане, – если для тебя это проблема, то я здесь виду лишь круг и квадрат.

Я недовольно фыркаю. Как же хочется общаться хоть с одним человеком, который меня понимает!

– Ой, да сделай ты как-нибудь! – советует Наташка, – ты же художник, скажешь, что это вдохновение!

– Наташ, – хмыкает Соня, – сразу видно, что вообще не понимаешь о чём говоришь.

– А мне пофиг! Я даю советы подруге, а не задираю нос, – тут же огрызается та.

– Ну вы еще подеритесь, – хихикает Лерка. – Кать, может ну его, твои наброски. Пойдем гулять?

– Гулять? Куда?

Лера задумывается на секунду, но тут же её лицо озаряется привычной авантюрной улыбкой. – А давайте после уроков махнём в «Арт-Хаус»? Там новая выставка графики, говорят, огонь! Может, вдохновение тебе привалит? И парни там культурные тусуются… – она многозначительно подмигивает сразу всему нашему столу.

– Лер, мы в девятом классе, – напоминает Соня тихо, откладывая свой бутерброд. Она почти не ест, вяло ковыряясь в несчастном листе салата. – И нам надо к экзаменам готовиться, к выпускному, и по математике домашку задали… И…

– И мы всё равно сходим! – перебивает её Лера. – Нельзя же только учиться! Надо и вдохновение подпитывать! И… социальную жизнь!

– Моя социальная жизнь сейчас – это сон, – бормочу я, подпирая щёку рукой. Гречка кажется безвкусной, а квадраты в планшете – назойливыми. – И это вдохновение…

И тут я замолкаю на полуслове. Дверь столовой открывается, впуская порцию холодного воздуха и… его.

Того самого Дениса Корсакова, профиль и анфас которого украшают страницы моих блокнотов…

Он входит не один. С ним двое парней, тоже из их класса – их я помню по лицам. Странный у них класс подобрался. Тихий. Не такой яркий, как мы, и не зубрилки, как «Б"эшки…

И сам Денис – такой же. Никакой хоккейной формы, никакой звёздной походки. Простой тёмно-синий свитер, слегка потёртые джинсы, рюкзак за спиной. Волосы, как тогда на катке, чуть вьются на концах, а сегодня еще слегка растрепались ветром. Он что-то тихо говорит своему другу, указывая в сторону раздачи. Выглядит… самым обычным. Задумчивым. Совсем не тем, кого в последующие дни после крутой победы должны облеплять девчонки с автографами. Хотя… может, он просто умеет сливаться с толпой, когда не на льду?

Моё сердце проделывает сальто-мортале где-то в районе горла и обрушивается обратно, застучав с бешеной скоростью.

Бам-бам-бам.

Громко…

Так громко, что кажется, будто его слышно через весь зал. Все мои три дня борьбы с навязчивыми рисунками, все уговоры себя, что это «чушь», испаряются в одно мгновение.

Влипла. Влипла по уши, Соколова.

Он просто появился в поле моего зрения, а у меня внутри – фейерверк из нервных бабочек и полное отсутствие вменяемых мыслей. Кроме одной: он здесь!

Я резко опускаю глаза в тарелку, делая вид, что обнаруживаю в гречке нечто невероятно интересное. Может, собственный здравый смысл?!

– О-па, – тихо, но очень выразительно произносит Лерка, а мне хочется застонать. Её рыжие брови ползут вверх. Она сидит напротив меня и отлично видит направление моего внезапно оборвавшегося взгляда.

– Что «о-па»? – спрашивает Наташа, с любопытством оглядываясь. Она резко крутит головой, оглядывая весь зал, потом смотрит на вход, взгляд задерживается на секунду… и её лицо расплывается в понимающей ухмылке. – А-а-а… Оно самое «о-па»! Приплыли!

– Что? Кто? – настораживается Алина, элегантно поворачивая голову. Её взгляд скользит по группе парней у раздачи, мгновенно вычисляя Дениса. – Ах, вот оно что! Ну конечно. Наш скромный герой. В своей естественной среде обитания – среди таких же незаметных одноклассников…

– Ш-ш-ш! – шиплю я, чувствуя, как жар ползёт от шеи к щекам. – Никакое не «о-па»! Я просто… смотрю. Людей. Вообще. Он занят, видите же? У него вид… задумчивый. Ему явно не до… ну, вы поняли. И я не смотрю!

– Конечно, конечно, – закатывает глаза Лера, но в них горит азарт настоящей охотницы. – Просто «людей смотришь». Ага. Особенно одного конкретного человека, с едва заметным шрамиком над бровью. Случайность!

Девчонки весело фыркают, а мне хочется им на головы надеть по кастрюле – чтобы не смотрели!

– Кать, да он же просто сейчас будет стоять в очереди за обедом, – шепчет Наташа, наклоняясь ко мне через стол. Её голос полон искреннего воодушевления. – Идеальный момент! Подойди, скажи: «привет», «классно играл», «автограф у меня тут, спасибо»! Лепота! Люди более раскрепощены, когда находятся рядом с едой. Общеизвестный факт!

– Да ну тебя! – я чуть не опрокидываю стакан с компотом. – Я не пойду! Во-первых, он с друзьями. Во-вторых, я… я ем! В-третьих… – я отчаянно ищу аргументы. – Он же такой скромный! Я его засмущаю! Ему будет неловко! Я не хочу!

– Ой, да брось! – Лера пихает меня локтем под ребра. – Ты же душа компании! Всего нашего класса! Заговорить с парнем – раз плюнуть! Он тебя на катке в упор рассматривал, когда автограф давал. Иди, Кать! Не стесняйся – мы тебя морально поддержим!

– Поддержим! – шепчет Наташка. Алина наблюдает с лёгкой усмешкой, а Соня… прячет улыбку…

– Нет! – шиплю я с последней толикой решимости. – Ни за что! Это глупо! И… и нелепо! Он, наверное, вообще меня не помнит! И…

Но Лера не сдаётся. Она снова толкает меня, уже сильнее, под самую печёнку.

– Катька Соколова! Хватит ныть! Ты же боевая! Иди и просто поздоровайся. Как с любым парнем. Ну же! Пока он не ушёл!

Наташка поддакивает, кивая так энергично, что её густой низкий хвост хлопает по спине. Даже Алина фыркает:

– Ну, если так боишься, можешь спросить у него мнение о композиции квадрата и круга. Может, у будущих инженеров свой взгляд. Хотя сомневаюсь.

Я смотрю на Дениса. Он стоит у раздачи, получает поднос с гречкой и какой-то котлетой, похожей на мою. Его друзья о чём-то спорят, а он слушает, чуть склонив голову, с тем самым задумчивым выражением лица. Обычный парень. Не хоккейная звезда. Не самоуверенный задира. Просто… Денис. С добрыми глазами и неловкой улыбкой.

И вдруг что-то внутри переключается. Адреналин от просмотренного матча, настойчивость подруг, эти три дня бесполезных попыток забыть его лицо на своих рисунках – всё сливается в одну точку. Лера права. Я же Катя. Я могу заговорить с кем угодно. Почему бы не с ним? Просто поздороваться. Поблагодарить за автограф. И всё.

– Ладно, чёрт возьми, – выдыхаю, отодвигая стул. Ноги слегка дрожат, но я встаю. – Я… пойду возьму компоту. Нового. Или воды. Или воздуха. Чего-нибудь.

Лера подмигивает ободряюще, явно довольная, что я в очередной раз повелась на её авантюру. Наташка изображает болельщика с невидимыми помпонами. Алина смотрит с едва заметной иронией, а Соня просто хитренько кивает.

– Но если я сейчас умру от стыда на месте, вы меня хороните в этих рваных джинсах и жёлтом свитере!

– Умрёшь – организуем кремацию с почестями! – уверяет Лера, подталкивая меня в спину. – А пока – марш, Соколова! В атаку!

Подруги замирают, наблюдая. Я делаю шаг. Потом ещё один. Шум столовой как будто приглушается. Я иду мимо столов, ощущая на себе взгляды, которые мне чудятся от каждого столика, прямо к раздаче, где Денис с друзьями только получили свои подносы и медленно движутся вдоль линии, выбирая, что ещё взять: салатик, хлеб или, может, компот. Я делаю вид, что тоже хочу подойти, будто мне чего-то не хватило. Встаю неподалеку и с очень умным видом рассматриваю весьма скромный ассортимент.

Ладно, Кать, план простой: я должна заговорить с ним. СЕЙЧАС. Пока очередь движется. Пока он не ушёл и не сел. Но как? Просто ткнуть пальцем в мощное плечо: «Эй, Корсаков!»? Или… О боже, он поворачивается! Нет, просто поправил поднос. Фух… У меня есть ещё пара секунд на обдумывание!

Очередь двигается, ребята всё ближе к тому, чтобы уйти, а я всё топчусь…

И вот Денис с друзьями уже почти у конца раздачи, где стоят стаканы и кувшины с напитками, а между нами лишь пара человек.

Я подлетаю ближе, хватаю пустой стакан и оказываюсь… прямо рядом с хоккеистом… Буквально в полушаге. Чувствую лёгкий запах его шампуня или мыла – что-то свежее, ненавязчивое. Он тоже тянется за стаканом.

Всё! Сейчас или никогда. Он не смотрит на меня. Вообще не замечает. Надо говорить. Сказать «привет». Просто «привет».

Я поворачиваюсь к нему боком, будто случайно, когда он отходит от стола с напитками. Поднос у меня пустой, только стакан в руке – так и не наполненный.

– Ой, привет! – вырывается у меня, голос звучит чуть выше обычного, но вроде бы весело, дружелюбно. Я улыбаюсь. Изо всех сил!

Денис оборачивается. Его взгляд скользит по мне. Чистый, вежливый, но… абсолютно пустой. Ни искры узнавания. Ни тени интереса. Он просто моргает, слегка наклоняя голову.

– Привет, – отвечает ровным нейтральным тоном. Вежливо. Как незнакомому человеку.

Моё сердце падает куда-то в ботинки. Но я держу улыбку. Ну же, Соколова, не сдувайся! Напомни ему!

– А ты… меня не помнишь? – спрашиваю я, стараясь, чтобы в голосе звучало лёгкое ненавязчивое удивление, а не нытье, которое так хочется выпустить наружу. – Мы недавно общались… после вашего матча? Я – Катя.

Он смотрит на меня. Моргает ещё раз. Вижу, как он напряжённо листает мысленный каталог лиц. Его глаза чуть сужаются. Потом… наступает то самое «озарение», которое больше похоже на вежливую попытку не ударить в грязь лицом.

– А-а-а-а… Катя, – тянет он, кивая, но в интонации – ноль эмоций. – Точно, я помню. Привет!

Помнит! Ну конечно, помнит. Как же!

Внутри всё сжимается.

– Так неожиданно, что мы здесь встретились, – лепечу я, пытаясь заполнить тягостную паузу. Его друзья уже отошли к столу, оглянувшись на нас недоуменно, но хоть мешать не стали… А Денис явно торопится. – А ты всегда выбираешь чай, а не компот?

Денис пожимает плечами, его взгляд уже скользит в сторону друзей.

– Когда как. Не всегда, – он делает шаг в сторону. – Извини, я…

Паника! Он уходит! Совсем! Без всякого продолжения! Я инстинктивно делаю шаг, чуть ли не перегораживая ему путь к столу. Забываю про свой пустой поднос в руке.

– А слушай! – почти выкрикиваю, улыбаясь, как не очень умная кукла. – Здесь мест нет… Может быть, я с тобой сяду? Где ты сидишь?

Денис останавливается, его брови слегка ползут вверх. Он медленно обводит взглядом столовую. Она далеко не битком набита. Столов свободных – штук пять, как минимум, не считая мест за занятыми столами. Его взгляд, полный чистого недоумения, возвращается ко мне.

– Я… сижу с парнями. Одноклассниками, – говорит медленно, как будто объясняя что-то очевидное. Пальцем показывает на свой стол, где его друзья уже уселись и смотрят в нашу сторону с любопытством. – А места… – он снова окидывает зал взглядом, – вроде полно же.

Я тоже машинально оглядываюсь. Да. Мест полно. Более чем. Ясно как божий день. Смущение накрывает меня горячей волной. Я издаю короткий нервный смешок, больше похожий на хихиканье. И делаю лишь хуже!

– Ой, точно! – говорю, чувствуя, как горят уши. – Прости, я что-то… не заметила сразу. Действительно, полно.

Денис смотрит на меня. Этот взгляд… В нём смесь недоумения, легкой неловкости и желания поскорее закончить этот странный разговор. Хорошо хоть нет окончательного «уберите эту дуру».

– Ну… ладно, – говорит он, уже отворачиваясь. – Пока.

– Пока, – еле слышно выдавливаю я.

Он уходит. Быстро, не оглядываясь. Присоединяется к друзьям. Они что-то спрашивают, он пожимает плечами в ответ, даже не глядя в мою сторону.

Я стою, как идиотка, с пустым подносом и пустым стаканом в руке посреди столовой. Чувствую, как на меня смотрят. Со всех сторон. Наверное, только мне так кажется, но ощущение – будто я под прожектором. И только что отыграла самый нелепый спектакль в мире. Медленно, на ватных ногах бреду обратно к своему столу.

Подхожу. Четыре пары глаз впиваются в меня. Лица подруг – сплошное вопросительное ожидание. Они всё видели. Весь этот позор. Они пытаются говорить шёпотом, но получается гулкое многоголосое шипение:

– Ну что?

– Как?!

– Что сказал?!

– Пригласил куда-нибудь?!

Я плюхаюсь на стул. Сил нет. Опускаю голову на сложенные на столе руки с трагическим стоном. Закопайте меня, кто-нибудь! Пустой стакан с грохотом падает на поднос. Мне хочется провалиться сквозь пол. Или раствориться в воздухе. Или чтобы меня съела эта противная гречка.

– Ну что-что? – бормочу я в стол. – Ничего не получилось. Полное фиаско. Он меня… он меня сначала вообще не узнал. Потом сделал вид, что вспомнил. Я спросила про то, что он предпочитает чай или компот… Он пожал плечами. Я предложила сесть вместе…, а он посмотрел на полупустой зал и сказал: «Мест полно». А потом ушёл.

Я хватаю стакан с компотом, который Лера успела мне подсунуть, и делаю огромный глоток. Сладко-кислая жидкость обжигает горло, но не смывает ком стыда. Позорище!

За столом воцаряется тишина. Подруги переглядываются, а потом Наташка осторожно предлагает:

– Хочешь, мы ему тёмную устроим? Совсем офигел тебя не узнавать?!

Девчонки фыркают, чуть расслабляясь, а я качаю головой, утыкаясь подбородком в ладони. Смотрю в стол, но вижу только его недоуменный взгляд. «Мест полно». О, как же стыдно! Как унизительно!

Но… странная штука… Чем сильнее жжёт стыд, тем отчётливее всплывает в памяти его лицо на катке. Неловкая улыбка, когда он давал автограф, его задумчивость, а после этого надпись, которая теперь у меня установлена на экране планшета в качестве обоев… И то, как он просто стоял в очереди – обычный, задумчивый, не звезда.

Внутри что-то едва слышно щёлкает, и в этот момент ко мне вдруг наклоняется Лера, её голос звучит тихо и заговорщически:

– Ладно, Кать. Атака провалилась. Признаём. Но… война-то не проиграна? – она многозначительно поднимает бровь. – Может, нужна разведка? Тихая. Аккуратная. Без лобовых штурмов.

– Разведка? – хмыкаю я без особой надежды.

– Ну да! – подхватывает Наташка, её глаза загораются азартом. – Узнать врага в лицо! Вернее… парня. Где он тусуется? Может в какие-то кружки школьные записался? Можно еще его адрес узнать…

– Наташ, это же стокгольмский синдром какой-то, – фыркает Алина, но в её глазах мелькает искорка интереса. – После такого провала – и снова лезть?

– А почему нет? – неожиданно для себя слышу я свой голос. Я поднимаю голову и с новым… хищным интересом смотрю в спину в тёмно-синем свитере. – Я… я просто хочу понять. Кто он такой? Почему меня не узнал? Может, он просто стеснительный? Или память плохая? Или настроение плохое было? Или… – я замолкаю, чувствуя, как снова краснею. – Ладно, неважно. Но… может, ты права, Лер. Может… просто узнать поближе? Ненавязчиво. Случайно. Без дурацких вопросов про столовую и свободные места.

– Точно! – Лера хлопает себя по коленке. – Мы тебе поможем! Операция «Тихоня Корсаков» начинается! Первый этап: сбор данных!

Девчонки начинают хихикать, а я смотрю на своих подруг – вот же отбитая банда!

Потом мой взгляд сам, предательски снова скользит через зал. Туда, где Денис сидит со своими друзьями. Он наклонился над тарелкой, что-то рассказывает, жестикулируя.

Стыд всё ещё жжёт щёки, обида сидит комом в горле. Но поверх этого, как тонкий первый лёд на воде, появляется что-то другое. Не решимость, нет. Пока ещё робкое любопытство. Желание разгадать загадку. И… да, признаюсь себе тихо-тихо, в самом укромном уголке души – он мне всё ещё нравится. Несмотря на весь этот столовский позор.

Я вздыхаю и беру вилку. Надо хоть немного поесть. Впереди, кажется, большая работа. Тихая. Осторожная…

Тихоня Корсаков, говорите? Посмотрим, что ты за орешек…

Глава 8 План операции

Я лежу плашмя на кровати, лицом в подушку, и бью кулаками по матрасу так, что пружины подвывают в такт моему отчаянию. Сегодняшний позор в столовой прокручивается в голове на повторении: моя дурацкая улыбка, его пустой, ничего не помнящий взгляд, унизительное «мест полно» и его поспешное бегство. Каждый кадр – удар по самолюбию.

– Ну почему я такая дура?! – вырывается хриплый крик в подушку. Я с силой швыряю в стену мягкого розового осьминога – подарок Леры на прошлый день рождения. Он жалко шлёпается о стенку и сползает на пол.

На столе, под лампой, раскрыт мой любимый и весьма потёртый блокнот для эскизов. Страница испещрена набросками. Везде – он. Денис в хоккейной форме, замерший перед броском, лицо сосредоточено, глаза горят. Денис в столовой, каким я его увидела сегодня, – смущённо отводящий взгляд, пальцы нервно сжимают поднос. Денис, каким он мне привиделся позже – с тенью грусти в уголках глаз. Карандашные линии выдают то, что я пытаюсь отрицать даже перед собой.

Телефон на тумбочке вибрирует, оповещая всю округу, а заодно и меня о Лерином сообщении.

«Ну что, готова официально признать, что запала на нашего милого хоккеиста?»

Я закатываю глаза так сильно, что на секунду вижу собственный мозг, проклинающий меня за идиотизм.

«Это НЕ запал! – яростно стучу пальцами по экрану. – Это… комплексное исследование человеческой реакции на неловкие социальные взаимодействия! Изучение феномена социальной амнезии у спортсменов! Научный интерес, Лерка, чистая наука! Вот!»

Ответ прилетает мгновенно: смайлик с подмигивающим лицом и надписью: «Окей, доктор наук любви». Я фыркаю и швыряю телефон в кучу подушек. Он мягко плюхается куда-то вглубь, как и моё самоуважение.

Через минуту я снова выуживаю его. Рука предательски тянется к галерее. Вчера, после фиаско, я тайком сделала пару снимков, когда Денис выходил из школы, затерявшись в толпе. На одном он особенно хорош – задумался, слегка нахмурив брови, низкое ноябрьское солнце пробивается сквозь облака и золотит его профиль.

– Чёрт возьми… – шепчу я, увеличивая изображение пальцами. Он кажется таким… реальным. На его сером свитере, с растянутыми манжетами, виден небольшой потёртый участок на плече. Почему-то именно эта неидеальная деталь – след носки, быта, обыденности – заставляет моё сердце биться чаще. Это как набросок – не глянцевая картинка, а живой человек с потёртостями.

Снаружи раздаётся стук в дверь.

– Кать? Ты чего там гремишь? – интересуется мама. – Решила нам ремонт свежий попортить?

Я моментально выключаю экран, как будто меня поймали с поличным на месте преступления.

– Нет-нет! Всё в порядке! Просто… энергия бьёт ключом! – кричу неестественно бодро.

– Ужин через полчаса. И, Катюш, милая, убери уже эту стратегическую гору одежды с кресла. А то скоро самоорганизуется и пойдёт в атаку.

Когда её шаги стихают в коридоре, я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. Мысли путаются: стыд, злость на себя, жгучее любопытство… и это упрямое, необъяснимое притяжение.

Телефон снова вибрирует. На этот раз Соня. Её сообщения всегда лаконичны и точны, впрочем, как и её чертежи.

«Кать. Разведданные. Я узнала: Корсаков Денис живёт в нашем районе. Ленинградский проспект, 42. Маленькая двухкомнатная. Переехали с мамой недавно, в квартиру, доставшуюся от бабушки.»

Я мгновенно впиваюсь в экран. Сердце замирает.

Следующее сообщение приходит через несколько секунд, будто Соня взвешивала, говорить ли.

«И ещё… Узнала… Отец ушёл, когда Денису было пять. Никогда об этом не говорит. Вообще. Говорят, что Денис держится… очень закрыто. Девчонки тоже нет. Ни постоянной, ни временной. Берём?»

Я сначала фыркаю на последний вопрос, и только потом до меня доходит всё остальное. Так он не просто так такой скромный! Он никому не доверяет!

– Катя! Ужин! – зовёт мама уже из кухни.

За столом я молча ковыряю вилкой в картофельном пюре, рисуя абстрактные узоры.

– Что-то случилось, котёнок? – мама откладывает свою вилку, сверля меня подозрительным взглядом. Она всегда чувствует, когда что-то не так. – Ты сегодня какая-то… отстранённая. Как будто мысли где-то далеко, а тело здесь ужинает.

Я вздыхаю, отодвигаю тарелку. Прятаться бесполезно.

– Просто… думаю об одном человеке, – признаюсь, глядя на узоры в пюре.

– О парне?

– Ну… да… Из школы. Новенький из параллельного класса.

– И что же он за человек? – спрашивает она спокойно, подливая себе чай. И не скажешь, что ушки на макушке… – Расскажи. Интересно же.

Я ищу слова. Как описать его? «Красивый хоккеист» – слишком поверхностно. «Тот, который меня даже не узнал?» – слишком обидно.

– Сложный, – начинаю я медленно, – тихий. Не такой, как все. Кажется… ему очень больно доверять людям. Как будто он ждёт подвоха. И любое приближение… его пугает. Или настораживает. Я думала, он просто скромный, но, как мне кажется, всё сложнее. Сегодня я попыталась… заговорить. Получилось ужасно неловко. Он просто сбежал.

Мама приподнимает брови.

– Ты так заинтересована в нём? Что с тобой, Катя?

Я пожимаю плечами, а она хмурится, взглядом пытаясь понять, насколько сильно я влипла. Видимо, мой вид говорит, что по уши, потому как она кладёт свою тёплую руку поверх моей и вдруг начинает говорить абсолютно серьёзно.

– Знаешь, Катюш, после того, как ушёл папа… я тоже долго-долго никому не доверяла. Каждый улыбающийся мужчина казался потенциальным предателем. Каждое доброе слово – ловушкой. Я строила стены, Катя. Высокие и с колючей проволокой поверху. Но потом я поняла – некоторые люди… они просто стоят того, чтобы дать им шанс. Не ломать стены тараном – они от этого только крепче становятся. А… осторожно постучаться. Показать, что ты не враг. Что можно попробовать опустить подъёмный мост. Хотя бы на сантиметр. Это страшно. Очень. Но иначе… иначе за стенами можно навсегда остаться в одиночестве, – она сжимает мою руку. – Может, этот парень… он просто ещё не встретил того, кому решится показать что там, за стенами? А может, просто еще довольно молод для серьезных отношений?

Её слова звучат тихо, но доходят до меня лучше любого совета подруг. Они не про «иди и завоевывай». Они про что-то другое… И одно то, что она восприняла мои слова серьёзно, уже о многом говорит.

Позже, в комнате, при свете настольной лампы, я открываю блокнот на новом чистом листе. Вверху крупными буквами вывожу: Операция «Растопить Лед». Ниже – пункты, уже не такие воинственные:

Узнать точное расписание его уроков. Найти «случайные» точки пересечения:

* Столовая? – ПРОВАЛ…

* Коридор возле кабинета туалетов? (Рискованно. Много его одноклассников.)

* Пешая дорога домой? (Слишком похоже на сталкерство…)

Стратегия контакта:

НЕ говорить про хоккей, потому что я про него ничего не знаю;

НЕ паниковать;

НЕ позволять ему сбегать.

Телефон снова вибрирует. Лера:

«Оперативник Соня доложила: Завтра в 12:00 цель перемещается в сектор Б – спортивный зал. В это время парни максимально расслабленные и дружелюбные. Подойдешь?

Я хихикаю. Для девчонок это забавная игра.

Мои пальцы сами находят клавиши.

«Буду. С соблюдением всех мер предосторожности и маскировки под ботаника – подойду, спрошу чем-нибудь мне помочь.»

Перед сном я ещё раз просматриваю его фото, которые довольно быстро отыскала в соцсетях. На одном из них, скорее всего годовой давности, Денис запечатлён в домашней обстановке. А в левом углу кадра, на стене позади него, висит не плакат с какой-нибудь спортивной командой, а… старинный чертёж. Я увеличиваю изображение. Да это же схематичное изображение… паровоза? С характерной трубой и большими колёсами. Подпись мелкая, но читается: «Locomotion No 1. G. Stephenson. 1825.»

Вот оно! Я узнаю, что это за штука, и у меня уже есть готовая тема для разговора. Будет выглядеть легко и непринуждённо – нам просто нравятся поезда и чертежи, и чего там ещё.

Настроение потихоньку поднимается, так что я довольно шепчу невидимому скромняге:

– Ну что, Денис Корсаков… Завтра попробуем познакомиться по-настоящему. Без дурацких котлет и разговоров о свободных местах. Только ты, я и паровозы…