Цена покорности

Я отошел к стойке с плетками, уже зная, какую возьму. Я заказал ее давно и пользовался лишь один раз. Тогда у меня была постоянная покорная, которая хотела расширить границы. После пятого удара она сказала «желтый», и я прекратил. Сомнительное удовольствие для опытной рабыни легко превратить в наказание для новичка.

– Ляг на стол, – велел я, видя, как Дарина стоит и трясется голая посреди игровой.

Она проследила за моим взглядом, увидев, что я имел в виду и покорно исполнила приказ. Я объяснил:

– Это не наказание, а подготовка к нему. Без разогревающей порки можно нанести большой вред.

– Спасибо, Мастер, – пролепетала она.

Я не понял, искренняя ли ее благодарность за заботу или Дарина продолжала издеваться. В общем, это было уже не так важно.

Я наносил краткие сильные удары по ее ягодицам, заставляя всхлипывать и вздрагивать. Она все еще молчала, хотя могла попытаться хоть что-то исправить. Это меня просто убивало. Да, я купил ее тело и не имел никакого права лезть в душу. Я знал, что доверие этой девочки придется заслужить. Мне казалось, она стала открываться, но нет. Я мог засунуть ей в задницу миллион пробок, заставить ее кончить сотней разных способов, довести до экстаза со слезами и отключкой, но все еще не был  достоин доверия. Это ранило едва ли не сильнее факта ее лжи и воровства. Но и не отменяло последних, конечно.

– Поднимись, вернись в центр, встань ровно.

Она стекла со стола, прошлепав босыми ногами по каменному полу. Я был рад, что Дарина сняла чулки. Это мой чертов фетиш. На ей не должно быть ничего возбуждающего. Наказание никак не соприкасается с игрой и удовольствием.

Я достал из ящика веревки.

– Руки вперед.

Я связал ее запястье, затягивая некрепко,  перебросил остаток веревки через петли в потолке, потянул. Руки Дарины взлетели вверх. Она вскрикнула от неожиданности. Я зафиксировал ее в этой позе, затянув узел, взял плеть, подошел к ней.

Девочка опустила голову. Я  упер рукоять ей в подбородок, заставляя поднять голову и смотреть на меня.

– Двадцать плетей, Дарина. Ты должна считать и благодарить меня за каждую. Поняла? Ответь.

– Поняла, Мастер.

– Их может быть десять, если ты скажешь мне правду. Это понятно?

– Понятно, Мастер.

Она посмотрела на меня прямо и с вызовом. Я понял, что их будет пятнадцать. Она не уступит мне, не сломается. В другой ситуации, я бы гордился, что мне досталась такая сильная девочка, но сейчас… Сейчас ее сила превратится в боль.

– Сейчас, – озвучил я свои мысли, чтобы предупредить, и замахнулся.

Плеть запела и через мгновение на попе Дарины осталась красная полоса.

– Один. Спасибо, Мастер, – проговорила она почти ровным голосом.

Я выждал несколько секунд и ударил снова.

– Два. Спасибо, Мастер.

Три, четыре, пять.

Дарина считала и терпела, но на шестом взмахе не выдержала и зажмурилась, а голос дрогнул. Она кусала губы и тихо всхлипывала, пока я наносил седьмой и восьмой удары. На девятом невольно начала выгибаться, чтобы избежать плети. Пришлось пригрозить:

– Будешь извиваться,  добавлю еще пять.

– Простите, Мастер. Я не буду, – выкашляла она через стоны.

Удар.

– Десять. Спасибо, Мастер.

Я повременил лишнюю секунду. Она помнила и могла остановить, сказать правду. Но Дарина открыла глаза и взглянула на меня с пьяной, безумной решимостью. И я моментально понял: не я ее наказываю, а она саму себя. Не остановит.

Рука дрогнула, но я запретил себе слабость. Она должна получить все за проступок. Я не имею правда облегчать ее участь.

– Одиннадцать. Спасибо, Мастер.

Дарина бодрилась, но после десяти ей становилось все хуже и хуже. Я думал, сломается на тринадцатом, но она собралась, назвала цифру и поблагодарила меня. На четырнадцатом ее ноги подкосились, но губы упрямо продолжали считать.

Я ударил пятнадцатый раз.

– Прекрати, – проскулила она. – Пожалуйста.

Я крепче сжал рукоять.

Дарина висела на руках. Ее запястья будут алыми, как и задница. Я  процедил сквозь зубы:

– Ты можешь это прекратить сама.

– Нет.

– Дарина!

Я замахнулся, и она еще до удара стала лепетать, сбиваясь:

– Шес… Шес… Шестнадцать. Мой брат в тюрьме. Его хотят убить.  Прости меня.  Адвокат сказал… Не должна была… Я воровка… Воровка… Воровка… Прости…

Я бросил плеть и подбежал к ней. Дергая путы, матерился, потому что пальцы не слушались. Дарина тихо попискивала, пока я развязывал ее, а потом упала мне в руки. Она едва ли была в сознании. Я аккуратно перехватил беспомощную дурочку и понес в свою спальню.

Глава 20. Безмолвие

Дарина

Я смутно помнила, что было после десятого удара. Только глаза Кирилла и паузу. Он давал мне несколько секунд, чтобы прекратить, но я не стала. Знала, что скажу ему правду потом, после двадцатого, но сломалась на шестнадцатом. Дело даже не в боли. Нет, было больно, но я бы вытерпела все. Просто в какой-то момент что-то треснуло, сломалось, и я поняла, что должна ему сказать. Он хотел знать. Хотел, чтобы я ему доверяла. Боль стала для меня каким-то очищение, катарсисом. Я словно прозрела.

Смешно. Мама всегда повторяла: «Не доходит по-хорошему, значит будем объяснять через задницу». Как же она оказалась права.

Только у меня уже не было сил говорить. Я кое-как выдавила из себя признание, а потом сразу оказалась в руках Кирилла, зажмурилась и позволила себе тихо плакать, пока он уносил меня из игровой. Находясь на грани сознания, я ощущала острожные прикосновения к воспалённой коже. Теплая влага, сухая мягкость, густая мазь без запаха. Кирилл, похоже, обработал повреждения: задницу и руки. Он размял мои мышцы осторожным массажем, а потом положил мне в рот таблетку и заставил запить.

Я проснулась ночью и захныкала. Салманов зашикал мне на ухо, дал еще обезболивающего. Я повернулась с живота на бок и подкатилась к нему, обнимая. Странно, но тот, кто причинил мне столько боли, был так нужен мне сейчас. Как воздух, как солнце, как глоток воды в жару.

– Прости меня, – шептала я. – Прости, пожалуйста.

Он гладил меня по голове, крепко обнимая в ответ.

– Спи, девочка. Постарайся отдохнуть, – отвечал Кирилл тихо.

Я кусала губы, чтобы снова не начать реветь, потому что знала – он не простил. От этого мне становилось еще больнее, но не саднящая кожа мучала,  а что-то большое и колючее кололо грудь изнутри. Пытаясь усмирить эти странные чувства я снова заснула.

Солнечный свет едва ли освещал комнату через толстые задернутые занавески, когда я открыла глаза. Я лежала одна на широкой кровати в незнакомой комнате. Оглядевшись поняла, что это спальня Кирилла. Сердце забилось трепетным волнением. Покорные редко спали с хозяевами в одной постели, это я точно знала. Им стелили внизу на полу и приглашали на хозяйское ложе только для секса.

На тумбочке стоял стакан воды, и лежала таблетка. Я приняла ее, потому что задница и запястья горели огнем. Словно почуяв мое пробуждение, в комнату вошел Салманов. Он посмотрел на меня своим пронзительными, внимательными глазами, мазнул взглядом по тумбочке.

– Очень болит? – спросил Кирилл.

– Терпимо, – ответила я чуть хрипло после сна.

– Не пренебрегай обезболивающим. Не надо геройски терпеть.

Я покивала.

Кирилл прошел к кровати, присел, одернул одело, что бы осмотреть мои повреждения. Как ни странно, но более всего пострадали запястья. Кирилл вынул туб из ящика и обработал мои руки.

– Заживет быстрее, – объяснил он кратно.

Я кивала снова. Что я еще могла?

– Умойся. Я принес твои вещи снизу.

– Я могу вернуться к себе.

Салманов вздохнул.

– И мне придется спускаться, чтобы проверить тебя? Нет. Не пойдет. Поживёшь здесь.

– Я буду тебе мешать.

– Обязательно. Иди в ванную, Дарина, – закончил он обсуждение этого вопроса.

Я встала с кровати, морщась. Кирилл указал взглядом на дверь в углу, давая понять, что санузел там.

Когда я вернулась в комнату, на тумбочке уже стоял завтрак. Овсянка, кофе, вода, апельсин. Салманов сидел на кровати, приклеенный к своему лучшему другу планшету, но увидев меня сразу отложил работу. Я вспомнила, что сегодня будний день, а он не в офисе.

– Ешь, – велел Кирилл.

Я была не голодна, но спорить не стала, конечно. После всего, что случилось вечером отстранённая вежливость и забота Кирилла пугали меня едва ли не сильнее наказания. Боль можно стерпеть, раны затянутся, а что делать с мужчиной, который теперь на меня едва смотрит. Еще две-три недели назад я была бы в восторге от равнодушия хозяина, но сегодня меня это… ранило.

Поерзав, я уселась на кровати, взяла переносной столик для завтраков, начала есть. Кирилл терпеливо ждал, когда я закончу с кашей, а потом заговорил.

– Твоему брату ничего не угрожает…

Я поперхнулась кофе.

– Откуда ты знаешь? – спросила я, откашлявшись.

Кирилл закатил глаза.

– Дарин, может хватит уже держать меня за идиота? Ты вроде не первый день меня знаешь и понимаешь, что я ударенный на всю голову контрол-фрик. Думаешь, я бы мог жить с тобой в одном доме и не чесаться, оставаясь в неведении?

Я чуть улыбнулась.

– Да, мне следовало об этом догадаться.

Прежде, чем Кирилл предложил мне высказаться, я сама заговорила.

– Адвокат сказал, что на Женю готовят покушение в СИЗО. Вроде кого-то там к нему посадят и…

– Понятно, – кивнул Салманов.

– Чтобы за Женей присмотрели, я должна была заплатить еще пятьсот тысяч.

Кирилл потер глаза пальцами.

– Понятно. Наверно, спрошу глупость, но почему ты не взяла их из денег, которые получила за то, что продалась мне? Я абсолютно не могу понять эту жадность, Дарин. Возомнила себя Робином Гудом?

Лишь легкое дребезжание голоса выдавало его злость.

– Нет, – ответила я. – Я все отдала адвокату в первый же день. Он обещал…

– О, знаю-знаю, – издевательски продолжил Кирилл. – Обещал подмахнуть судью следаков, прочую мелочь. На это у Гараева ушло миллионов пять – не больше.

– Да.

– Что – да, Дарина?

– Это все, что мне досталось – пять миллионов.

– От пятидесяти? – рявкнул Кирилл,  и я подпрыгнула от неожиданности.

Покивала.

– Оху… – он не договорил ругательство, запустил руку в волосы. – У сутенеров на Ленинградке и то более щадящие проценты.

– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – буркнула я.

Кирилл обжег взглядом, и я втянула голову в плечи, но он меня даже не одернул, лишь выдохнул, смиряясь, и объяснил:

– Вадик и Сережа тебя просто надули. А Гараев продолжает это делать. Твоего брата никто не собирался убивать. Я бы знал.

Мне стало больно дышать. Я схватилась за горло, зажмурилась.

– Я что-то подобное предполагала, – промямлила еле слышно, отхлебнув воды.

– Но это тебя не остановило.

– Нет.

– Понятно.

– А если бы это было правдой?

– Да, конечно, если бы… – ехидно процедил Кирилл. – Ты предпочла поверить жулику-адвокату и украсть у меня, вместо того, чтобы прийти и попросить, рассказать… Блеск, детка.

– Прости, – промямлила я, опустив глаза.

Было так обидно и больно. Гараев врал мне, действительно врал, а я ему доверяла. И что теперь делать? Даже представить не могла. Но, оказалось, что и не нужно.

– Гараев больше не будет представлять интересы твоего брата. Я лично выберу адвоката,  и он займется делом Евгения. – Кирилл чуть махнул рукой, пресекая мои попытки его перебить. – Я знаю, что это не самое простое дело, и там нужно включать все рычаги давления.

– Я не могу просить тебя об этом.

– Тебе и не нужно. Ты моя, Дарина. Я могу и буду решать твои проблемы.

– Это так не делается.

Брови Кирилла взлетели вверх.

– Ты собираешься указывать мне, девочка?

– Нет, но…

– Ничего не хочу знать. Я сообщу тебе, если будет что-то важное. – Салманов встал, подхватил столик с посудой, оставив мне кофе и апельсины. – Я буду работать дома сегодня, в кабинете. Он в конце коридора. Но если тебе что-то понадобится, лучше скинь сообщение. Постарайся поменьше двигаться. Тебе нужно восстановиться.

– Я верну тебе деньги, клянусь, – крикнула я ему в спину, чувствуя себя почему-то обделенной и обиженной.

– Разумеется, – обернулся Кирилл. – Почку продашь? Отдыхай, Дарина.

Едва его шаги стихли, я расплакалась.

До конца недели Кирилл работал дома. Он ухаживал за мной, кормил, обрабатывал повреждения. Как ни странно, но уже через два дня я почти не чувствовала дискомфорта, когда сидела, только запястья ныли ссадинами.

Я спала в постели Салманова, жила в его комнате, видела его чаще, чем когда-либо до этого, но при этом мы практически не общались. Кирилл меня не замечал, и от этого было больнее, чем от кнута. К выходным его болезненный игнор спровоцировал меня на очередное бунтарство. Я понимала, что сейчас сделаю глупость, но ничего не могла с собой поделать.

– Думаю, мне сегодня лучше спать внизу, – заявила я хозяину, когда он зашел в спальню ближе к ночи.

– Я не уверен в этом, – ответил Салманов и впервые за эти дни одарил меня внимательным взглядом. – Почему ты так решила?

– У меня почти не болит. Тебе не нужно за мной присматривать.

– Опять указываешь мне, что делать, Дарина? – проговорил он устало, присев на кровать.

– Просто я не понимаю…

– Ладно, – перебил Кирилл. – Я объясню. Меня волнует твое душевное здоровье намного больше, чем следы от порки и веревок.

– Почему?

В принципе я чувствовала себя нормально в этом плане. Разве что ранил игнор, но с этим можно жить.

Кирилл просверлил во мне две дыры своими глазами-лазерами, спросил:

– Тебе было больно во время наказания?

– Да, – пискнула я.

– Насколько? Скажем, по десятибалльной шкале. Если один – это комариный укус, а десять адский ад.

– Семь, – выдала я, почти не думая.

– Ты могла терпеть?

– Да, вполне.

– Ты знала, что виновата и хотела получить все двадцать ударов?

– Да.

– Почему же ты меня остановила, Дарина?

У меня не было ответа на этот вопрос. Я опустила глаза и промямлила:

– Я… Я не знаю.

– Вот и я не знаю, девочка, – проговорил Кирилл ласково, погладив меня по щеке.

Он словно просил поднять голову, и я, не в силах игнорировать эту нежность, посмотрела на своего хозяина.

– Я не люблю наказание, но знаю в этом толк, Дарина. Я точно понимал, сколько силы вложить в удар, чтобы не навредить. Но ты почти лишилась сознания, и я испугался. Очень. Твой эмоциональный отклик на боль… Я не сталкивался с подобным.

– Понятно, – буркнула я, хотя не особенно понимала.  – Со мной все в порядке. Можешь не волноваться.

– Не могу, – признался Кирилл. – Но если ты настаиваешь, я не буду держать тебя силой у себя.

Я задрала нос.

– Да, я настаиваю.

А сама хотела, чтобы настоял он.

– Ладно, – слишком легко согласился Кирилл. – Можешь вернуться к себе и есть на кухне. И тебе не обязательно готовить.  Я заказал нам обоим рацион на неделю.

– Хорошо. Спасибо. Я могу идти?

– Покажи запястья.

Я подняла руки,  и Кирилл аккуратно надавил на розовые отметины.

– Больно? – спросил он.

– Немного.

– Хорошо. Думаю, уже можно отказаться от обработки. Доброй ночи.

Я покивала и встала с постели, чтобы забрать из ванной свои вещи. Взявшись за ручку двери, я не смогла игнорировать тупую боль, которая достигла апогея, когда я поняла, что больше не буду натыкаться во сне на его горячее, крепкое тело.

– Могу я спросить, Мастер?

– Спроси, – откликнулся Кирилл, который стоял у окна.

– Вы на меня еще злитесь?

– Да.

Ком встал в горле, а слезы подкатили к глазам.

– Я могу что-то сделать, чтобы… чтобы исправить это?

– Постарайся не делать глупостей, – проговорил Салманов, усмехнувшись невесело, – хотя бы до конца этого года.

Не знаю, шутил он или был серьезен, но на всякий случай я ответила:

– Я постараюсь, Мастер. Доброй ночи.

Спускаясь с лестницы, я поймала себя на абсурдном желании вытерпеть еще двадцать плетей вместо того, чтобы ждать его прощения на Новый Год, как подарок.

С каких пор мне вообще важно, обижен он на меня или нет? Это чертов абсурд.

Проходя через тускло освещённую гостиную к своей комнате, я заметила на столе конверт. Не удержалась и сунула нос внутрь. Это были паспорта и билеты в Казань. Для нас обоих. Не смотря на все случившееся, Кирилл берет меня с собой.

Словно лампочка над головой, зажглась идея. Я скинула свое барахло на диван и включила камеру на телефоне.

Весь день я металась по дому, как неприкаянная. Вообще не знала, куда себя деть от нетерпения. Не выдержала и позвонила Кириллу, спросить разрешения позаниматься в зале. Он позволил, но просил не увлекаться. Я чувствовала себя нормально, и фитнес  помог убить пару часов времени.

Правда, к вечеру снова гарцевала, как пони, когда фары осветили подъездную дорожку. Я решила, что скажу ему за ужином. В других местах меня все же автоматически сковывало, а на кухне я чувствовала себя почти расслаблено и спокойно в присутствии Кирилла. Хотя сегодня вряд ли мне светит умиротворение. Я вся была, как на шарнирах от предвкушения и волнения. Как он воспримет мой подарок?

Я решила не соваться в гостиную, чтобы не выдать себя сразу. Хлопнула дверь, Кирилл разделся и прошел на кухню. Обычно он сначала поднимался к себе, чтобы переодеться, а тут… Наверно, чует задницей. Чертов демон.

– Привет, – как всегда поздоровался он и тут же добавил. – Все хорошо?

Наверно я улыбалась слишком широко.

– Да, все отлично.

Кирилл смерил меня подозрительным взглядом, попросил:

– Разогреешь ужин?

 -Конечно.

– Я переоденусь и спущусь. Поешь со мной?

– С удовольствием.

Он приподнял бровь, качнулся на пятках, развернулся и ушел наверх. Я не сдержала глупого хихиканья.

Когда Салманов спустился и сел за стол, меня уже почти трясло от вибраций нетерпения. Кирилл не выдержал первый. Он с шумом бросил вилку на стол, рявкнул:

– Так, хватит. Говори, что случилось.

– С чего ты взял..?

– У тебя на лице все написано.

Я вздохнула.

– Ладно. Сейчас.

Выскочив из-за стола, я сбегала в свою комнату и принесла распечатки.

– Я решила сделать тебе подарок. Скоро ведь новый год, – начала я заученную наизусть речь. – Я купила нам билеты на поезд из Казани. Это, конечно не очень удобно, и ехать придется в ночь, а потом пересаживаться в Нижнем, но там же будет Сапсан. На нем быстро. Мы успеем к благотворительному балу. Конечно, придется переодеться в пути или попросить Колю, чтобы он привез одежду в твой  офис, потому что домой заехать точно не получится. То есть можно лететь только туда, но если ты не хочешь…

Я смотрела на лицо Кирилл, которое окаменело в каком-то странном выражении без эмоций, и теряла запал энтузиазма.

– Если не хочешь, то есть билеты на самолет. И, конечно, я не навязываюсь с тобой, просто подумала…

– Где ты взяла мои паспортные данные?

– Ты оставил наши паспорта и билеты в гостиной. Я сфотографировала.

– Понятно. Как ты заплатила? – перебил мня Кирилл, взяв из рук распечатки билетов.

– У меня есть свои сбережения.

Как ни странно, Салманов не забрал у меня карту после всего, но воспользоваться ей у меня рука не поднялась.

– Ты потратила на меня свои деньги?

– Ты же тратишь на меня свои.

Он все еще никак толком не реагировал, и я старалась уговорить себя, что не стоит расстраиваться, если он все же полетит, если полетит один.

– Дарина…

– Что?

– Я в шоке, если честно, – признался Кирилл.

О, ну точно. Очень похоже на шок.

– Я не настаиваю, просто хотела… – залепетала я.

– Я с радостью воспользуюсь твоим подарком. И, разумеется, ты отправишься в Казань со мной. Я не собирался менять планы.

 -Да? – я просияла. – Классно. Спасибо.

Кирилл рассмеялся расслаблено и счастливо.

– Тебе спасибо, малыш.

Я видела его улыбку впервые за много дней, а в голосе появились интонации, по которым я, оказывается, очень сильно скучала.

– Значит, я могу собрать вещи?

– Конечно. Но сначала доешь, – подмигнул Салманов, усаживая меня за стол.

Кирилл не ушел к себе после ужина, как обычно. Он сидел у меня в комнате и наблюдал, как я складываю вещи в чемодан.

– Могу я спросить? – проговорила я, набравшись смелости

– Спрашивай, детка.

– То платье. Ты его порвал или выбросил?

Он чуть нахмурился, сразу понимая, о чем я.

– Нет, оно осталось в игровой.

– Могу я получить его назад?

– Ты уверена?

– Абсолютно. Оно красивое и очень удобное. Я бы хотела сходить в нем на ужин в Казани, а потом надеть на бал. Если ты не против.

– Не против, скорее за, – ответил Кирилл. – Я принесу.

Его не было достаточно долго, и я успела приготовиться ко сну, разобрать постель. Хотелось лечь пораньше, чтобы завтрашний день скорее наступил. В обед самолет,  а вечером мы уже будем ужинать с другом Кирилла.

– Дарина, платье, – оповестил Салманов, зацепив вешалку за дверцу открытого шкафа.

– Спасибо большое. Я его завтра уложу, чтобы не сильно помялось. В гостинице будет утюг?

Кирилл закатил глаза, и я еле сдержалась, чтобы не сделать ему шутливое замечание. Но мы не на кухне.

– Горничная погладит, – уверил Салманов и тут же затараторил, словно от волнения. Кирилл волнуется? Раве такое бывает? – Я благодарен тебе за подарок, Дарин, и хотел бы порадовать в ответ.

– Мне ничего не надо, – тут же выпалила я. – У меня все есть. Ты и так делаешь очень много… Много.

Я хотела сказать «лишнего», но язык не повернулся.  Адвокат Кирилла отчитывался ему каждый день, а Салманов передавал его слова мне. Это было практически единственное, о чем мы говорили последнее время. Приближалось слушание о залоге, и Кирилл обещал заплатить, если судья одобрит прошение. Лишним это точно не было.  Я даже не пыталась отказаться.

А он собирался подарить мне что-то еще? После всего этого?

– Я не говорю о вещах, Дарина. Ты ведь тоже ориентировалась не на материальные ценности, когда заказывала билеты. Как насчет твоей комнаты в доме?

– Что? – не поняла я. – Но у меня уже есть комната.

Почему-то подумалось, что Кирилл предложит мне вернуться в его спальню в качестве милости хозяина, и я поняла, что не откажусь. Но…

– Да, у тебя есть комната, но будет теперь и вторая, где ты сможешь быть собой, сможешь отказать мне, если я захочу секса, например.

– О! – только и выпалила я.

– Например, в моем кабинете. Там большая библиотека. Кажется, ты любишь читать книги. Там есть вай фай и проектор, который можно использовать, как кинотеатр.  Без злоупотребления, конечно. Скажем, ты можешь там быть два часа в день. В любой день.

– Значит, я смогу отказаться от секса? – уточнила я, переходя на уважительный тон, потому что Кирилл говорил со мной, как Мастер.

– Да.

– То есть вы собираетесь заниматься со мной сексом? – уточнила я ехидненько.

– Чуть больше уважения, девочка, – одернул он меня.

Я тут же потупилась, а Кирилл поднял мою голову за подбородок, чтобы, глядя мне в глаза, добавить:

– Но – да, я собираюсь заниматься с тобой сексом, Дарина.

– Спасибо, Мастер, – проговорила я, ловя чертей в его взгляде?

– За что? – Кирилл хитро прищурился.

– За подарок. Это очень щедро с вашей стороны.

– Мне приятно радовать тебя, девочка.

– Но вы ведь работаете в кабинете.

– Давай ты оставишь мне стол, идет?

– Я не буду вам мешать?

– Не более, чем фактом своего существования, Дарина.

– Ладно. Я поняла. Мой диван – ваш стол.

– Договорились. Ложись спать. Завтра трудный день.

– Доброй ночи.

– Доброй, – ответил Кирилл и легонько поцеловал меня в лоб, прежде чем пойти к себе.

Я тут же легла в постель, погасила лампу и улыбалась, пока не заснула. Не скажу, что радовало меня сильнее: подарок, его намерение снова заняться со мной сексом или странное тепло, которое наконец вытеснило тревожное волнение и неутихающую зудящую боль.

 Друзья, это конец первой части. Большое всем спасибо. 

Я буду ждать вас во второй книге «Цена свободы».

Мы обязательно узнаем, как Кирилл перенесет полет до Казани, что скажет Артур о наказании в игровой, оправдают ли Женю и отпустит ли Салманов Дарину через год. Горячие сцены, интриги и тайны, неожиданные повороты сюжета и немного юмора я вам гарантирую.