Красная лисица

Позднее, раздумывая над этим, я не раз задавала себе вопрос, а не бежала ли я тогда как раз ради того, что бы быть пойманной и наказанной?

Глава 4. Похоть, боль и милосердие.

Я прекрасно помню, как вервольф внес меня на руках обратно в проклятый замок. Я была в полном сознании, когда он поставил меня на ноги посреди огромной комнаты, освещенной электричеством.

Я запомнила каждую деталь. Яркий свет бьет в глаза, освещая всё, не позволяя спрятаться от его гневного взгляда. Однако, кроме глаз, злости его ничто не выдает. Ни один мускул не дрогнет на лице оборотня, он не повышает голос. Лучше бы он крикнул. Сталь его голоса заставляет вздрогнуть и поёжиться.

– Я бы не сказал, что ты разочаровала меня, мисс Редфокс. Есть прелесть в твоем желании постоянно карабкаться вверх, как у муравья, попавшего в кислоту. Твой ум и твои инстинкты мне еще пригодятся. Но, я полагаю, ты осознаешь, что виновата. В том, что так и не научилась быть тем, что тебе подобает. И этим ты доставила своему господину некоторые…хм…неудобства. Есть рамки, за которые заходить нельзя. Ты будешь наказана. Завтра. В два часа дня.

Выдыхаю. И даже боюсь, думать, откуда он знает моё имя. Наверное, он знает всё на свете и за его пределами. Успокаиваюсь. Значит сейчас со мной ничего делать не станут. Я отосплюсь, все обдумаю, а завтра видно будет. Делаю маленький шажок по направлению к двери, пытаюсь пя́титься, но его голос останавливает меня.

– Я не позволял тебе уйти. – Он в мгновение о́ка приближается ко мне вплотную с другого конца комнаты и двумя рывками срывает с меня одежду. Легко. Как обёртку от подарочной коробки.

Затем придвигает чуть ближе ко мне большое ушастое каминное кресло красного бархата, садиться и внимательно, как будто в первый раз смотрит на меня.

Его взгляд обдаёт меня жаром. Мое желание еще не прошло. Наоборот, где то внутри меня, внизу живота, начинает мучительно сладко тянуть, губы сохнут, воздуха не хватает. Я хочу подойти к нему дотронуться, вдохнуть еще раз сандаловый запах его тела, но не смею, конечно. Хотя такая возможность мне предоставляется.

– Перевяжи мне предплечье, – приказывает он, – в углу вода и бинты.

Раны его почти не видно. Регенера́ция у оборотней происходит гораздо быстрее человеческой. Я аккуратно промываю рану водой из медного таза и перевязываю предплечье чистой тканью. Касаюсь его, но не смею даже прямо посмотреть ему в глаза. Он мне этого не запретил, но кажется, его взгляд выжжет мне сетчатку. Я делаю свою работу и отхожу снова на середину комнаты.

Проходит пять, десять минут молчания. Он изучает меня. Мне неловко своего желания, неловко стоять в этом ярком свете, который выставляет напоказ все потаенные уголки моего тела. Чтобы немного отвлечься и сориентироваться в обстановке, я начинаю украдкой из-под ресниц осматривать комнату. Странная она какая-то. Вся в чёрно-бордовых тонах. Где-то в глубине виднеется огромная кровать под балдахином. Но это ведь не спальня. Вон и стол стоит в углу. Столовая? Подождите, да это не стол. Это что-то наподобие дыбы. По углам я вижу цепи и металлические кандалы на руки и ноги. С потолка свешивается несколько цепей. Что это? Пыточная что ли? К чему тогда бархат, кровать, камин, кресло? Несколько массивных сундуков и груда непонятных электрических приборов на полу венчает убранство. Меня здесь завтра ждет наказание? Сладкая жуть, сама не знаю почему, расползается по моему телу. Наконец я снова слышу его спокойный, властный голос, музыку для моих ушей после долгого молчания.

– На колени, – приказывает он. Я послушно опускаюсь на каменный пол, чувствуя кожей его холод.

Он поднимается с кресла, берет меня рукой за подбородок. Я поднимаю взгляд и смотрю, наконец, ему прямо в глаза. Мне кажется, я готова сделать для него всё. Всё для моего хозяина. Ловлю себя на глупом желании вылизать его ботфорты, серые от степной пыли. Где же моя хвалёная честь? Я выронила ее в степи, на тракте, пока он нес меня на руках.

Он сминает мое лицо, больно жмёт на скулы, приоткрывая рот. И вот желание мое сбывается, я вижу перед собой его мужское достоинство в полной готовности. Ого. Не только по романтике вздыхают барышни, мечтая о вервольфах. Таких размеров я еще не встречала. Хотя, может, опыт мой еще не так велик.

Я тянусь к нему лицом и рукой, но господин ударяет меня по руке и сам буквально насаживает мой рот на свой член. Он использует меня, как один из своих приборов, обхватив двумя руками за голову. Я давлюсь, пускаю слюну, слёзы текут из глаз. Я стараюсь. Я в восторге. Он нависает надо мной непреступной скалой, член его забивает мое горло, я задыхаюсь. Тогда вервольф мягко отстраняет меня, давая отдышаться.

– Еще, пожалуйста, господин, – слышу я свой голос как будто со стороны. Но он уже оправляет одежду и отворачивается от меня, казалось бы, потеряв интерес. Я чувствую боль в шее, которую прежде не замечала из-за желания. Хозяин так велик ростом, что не очень- то удобно с колен доставлять ему удовольствие. Пока я пыталась удовлетворить волчьи (в прямом смысле) аппетиты моего хозяина, возбуждение мое только выросло. И теперь я чувствую, как из меня вытекает влагой мое желание, липко остывая на внутренней поверхности бёдер. Наверное, это ужасно неловкая ситуация, но я ловлю себя на мысли, что меня всё это интригует. Что он сделает дальше? Я поднимаю глаза и смотрю ему в спину, пытаясь уловить настроение.

Господин оборачивается, мягко без нажима смыкает пальцы на моей шее. Наклоняясь, он проводит пальцем другой руки по моему бедру, собирая влагу, сочащуюся из моего лона.

– Я могу сколь угодно держать тебя за горло, Маргарет, но твой взгляд будет такой же прямой и дерзкий, – он ухмыляется, – ты удивительное существо. Поднимись. Несмотря на твою попытку ускользнуть от меня, я вижу, ты готова получать удовольствие от своего положения. – он кладет палец, которым провел по моему бедру себе в рот, пробуя меня на вкус. Меня обдает еще одной жаркой волной от моего имени в его устах и от этого зрелища. Я чувствую себя ужасно беспомощной перед ним и тем желанием, что он вызывает во мне.

– Я хочу кое-что опробовать на тебе, моё изобретение, игрушку, – голос его спокоен, – будешь моей подопытной. Моим творением в некотором роде, – я спиной чувствую его ухмылку. – Я думаю, ты это оценишь.

Он кладет рядом с моими руками, опирающимися о стол странный предмет. В основании что-то вроде миниатюрной динамо – машины, работающей вручную. В продолжении предмет на металлической основе, продолговатый, покрыт гладким мягким материалом, то ли кожей, то ли каучуком.

– Что это, господин? – не выдерживаю я.

Он переворачивает меня к себе лицом, сажает на стол, защелкивает на мох руках пару стальных браслетов, соединенных цепью со столом.

– Я еще патент на это получу, озолочусь и заживу добропорядочной жизнью, – вдруг неожиданно рассмеялся мой хозяин. Я еще не видела его смеющимся до того момента. – Ноги раздвинуть, – вдруг без предисловия приказал он. Я, конечно, повиновалась. Чего еще мне бояться? Чувствуешь себя как на приеме у строгого доктора.

Он вдруг резко ввел два пальца своей огромной лапы в меня, заставляя пульсировать желанием живот и пересыхать горло. Так же резко он отстранился.

– Полагаю, ты готова.

«К чему?», – хотела спросить я, но не успела. Одним движением кисти он мягко и плавно вводит в меня свой странный прибор, как только что проделал это с двумя пальцами.

«Какого чёрта?», – с досадой думаю я, вся сжимаясь вокруг пугающей машинки. И тут…несколько движений его руки, и машинка ожила вибрацией. Сначала легкой, потом сильнее, проникая в каждую клетку моего тела, дразня и унося меня куда то за горизонт ощущений.

–Приятно? – слышу я откуда то издалека голос хозяина.

–Да, – шепчу, чувствуя, как тонкая нить слюны, как у курильщика опия, стекает я уголка губ.

Я никогда не чувствовала ничего подобного. Инстинктивно пытаюсь дернуться и потянуться руками к господину, но цепи меня крепко держат. Я была в сознании, что бы ощущать все это, но после четвертого оргазма, захлестнувшего меня сильнее, чем предыдущие три, я позволила себе плавно скатиться в обморок.

Привыкли, наверное, что все главы заканчиваются моим обмороком? Не сейчас. Не так уж часто я падаю в обморок. Не чаще, чем любая викторианская леди.

***

Очнулась я далеко за полдень, от того, что кто-то внимательно смотрит на меня. Ну конечно же. Палач. У меня же экзекуция сегодня. А вчера что было? Я глупо и сладко потянулась, лежа обнаженная на кровати и смотря на него. Чуть доброго утра не пожелала. Он стоял такой молодой, такой серьезный в своем черном балахоне, что мне захотелось ему улыбнуться.

– Чему вы улыбаетесь, леди? – недоуменно спросил он.

Я промолчала. В конце – концов, к чему, правда, эти восторги? Меня же сейчас высекут кнутом. Он как-то заботливо накинул плащ на мои плечи и отвел меня коридорами замка во двор, куда выходили мои окна, и на который я так часто смотрела со стороны. Странно было оказаться жертвой, а не наблюдателем.

Посреди двора-колодца стояла новая конструкция – перекрещенные под острым углом планки. Руки и ноги зафиксировали так, чтобы я была спиной к моему палачу. Было ли мне страшно? Наверное, да. Но чувство страха смешивалось с любопытством и еще чем – то странным…волнением театральной актрисы перед премьерой.

В руках палача ожил и рассек воздух не короткий хлыст, который я привыкла видеть, а довольно длинный и пугающий бич. Интересно, смотрит ли господин на меня сейчас? Еще один взмах и удар обжег мои ягодицы. Сначала было терпимо, затем, когда полосы от ударов на моем теле стали перекрещиваться, плечи и спину стало нестерпимо саднить. Мне казалось, я чувствую, как кровоточат мои порезы, и кровь горячими каплями падает на песок. Я приготовилась закричать и вдруг услышала горячее дыхание моего мучителя на своей шее.

– Сейчас боль утихнет, – прошептал он, трогая языком мочку моего уха. Несколько минут он промедлил, лаская меня, а затем снова взмах и…ничего. Не соврал. Боли не было. То ли это я впала в приятное состояние анабиоза, путая и забывая реальность и вымысел и не чувствуя ударов. Руки и ноги мои, казалось, двоились и троились, и я стала легкая как перышко.

Мне казалось, я видела ту карету, из которой меня похитили. Вот я стреляю в лицо одному из разбойников, и оно рассыпается, как осколки зеркала. Я видела палача, прикованного к столу в комнате из красного бархата. Это он обнажен, я ласкаю его, а он не смеет и пошевелиться. Вот я лечу на цепеллине и граблю королевские суда. Много еще что я видела…

Не знаю, сколько прошло времени, но наконец палач снял меня с места казни и отнес на руках в мою комнату. Боль не тревожила меня. Я смотрела в его мягкие карие глаза и была ему благодарна. Я улыбалась.

Он бережно положил меня на кровать, помог устроиться на животе.

– Мне так хорошо, – почему то прошептала я.

–Я знаю, – мягко ответил он, – я смазал плети настойкой чёрного корня , это сильный наркотик, действует не сразу, но как надо. Я буду благодарен, если вы не скажете господину.

Дверь за ним закрылась.

Я была снова поражена. В голову не укладывалось, что этот слуга мог ослушаться своего хозяина. И я была благодарна ему тогда и благодарна сейчас за то, что он не привил мне страха и отвращения к порке плетью, что научил получать от этого изысканное удовольствие.

Палач был нежен к своей осужденной.

***

Пролетело несколько часов или всего лишь минута, как я почувствовала чье-то присутствие в комнате. Спина начинала гореть. Видимо, действие наркотика постепенно отступало. Над моей постелью стоял хозяин. Он достал из кармана футляр с какой-то остро пахнущей мазью и обработал мою спину и ягодицы. Стало немного легче.

– Наказание было справедливым? – зачем то спросил он.

На меня это отнюдь не похоже – ни сарказма, ни злости.

– Да, господин, – спокойно ответила я, – а кроме меня ещё кого-то наказали за этот…инцидент, – я подумала об обманутом мной дварфе.

– Да. Была наказана Айла, конечно. Её рук дело.

– Полукровка фейри? – я недоумевала. – За что, господин?

– Всё-таки ты ещё совсем наивная девочка, – глаза его вдруг стали насмешливыми и взгляд смягчился, – как ты думаешь, зачем всё это время она учила тебя гипнозу? Разумеется, что бы ты сбежала из замка, а она без проблем устранила красивую и умную – хотя я уже в этом сомневаюсь – соперницу.