Хамелеонша. Тайна короля

Глава 6

Вечером, когда мы вошли на пир, все на миг смолкли. Даже музыканты стали тише дергать струны и водить по ним смычками. Я ощутила, как рядом напряглась Алекто.

Я обвела присутствующих спокойным взглядом и двинулась по залу, разглядывая обстановку. Украшений в честь Зимнего солнцеворота было пока не так много, разве что в вазах на столах расставили хвойные ветви. Помещение было очень просторным. Пожалуй, здесь рыцари могли бы подносить монарху еду и питье верхом – я слышала, такое практикуют у некоторых заморских королей.

Веяло смешавшимися запахами: ароматической водой дам, брошенными на расставленные по залу жаровни травами, воском, которым были натерты длинные столы.

Пока мы шли, люди снова расступались, оглядывая наши одежды в цветах рода – черный с серебром – и перебегая глазами от одного к другому. Одна из дам, забывшись, смотрела на меня. Я посмотрела в ответ, и она смущенно отвернулась.

Я не знала, что следует делать дальше, в этой толпе незнакомцев.

– Леди Морхольт с семейством! – раздался уже знакомый голос, и нам навстречу вышел принц-консорт.

Остановившись рядом, он слегка склонил голову, и остальные придворные последовали его примеру.

– Почти все семейства уже в сборе, и скоро мы начнем пир, а послезавтра отпразднуем Зимний солнцеворот, – произнес он. – Предлагаю наслаждаться вечером, пока слуги накрывают столы!

Зверей почти не было – видать, их заперли на время пира, допустив в зал только самых благонравных. Вульпис поглядывал на них с превосходством.

Я начала ощупывать глазами толпу, и консорт словно перехватил мысль.

– Моя супруга с сыном скоро к нам присоединятся.

После он повел беседу о поверхностных темах, которые я едва находила в себе силы поддерживать. Все мои мысли были заняты предстоящей встречей. Если б можно было оборвать его, чтоб сохранить это чувство, а не расплескивать его на необходимость отвечать.

– К слову, как вы добрались? Слышал, многие дороги в тех краях заметены.

Я кратко поведала ему, что наш кортеж подвергся нападению разбойников, умолчав о волках, и он приподнял брови. На красивом широком лице появилось такое искреннее участие, что можно было подумать, будто этому высокородному мужу и правда есть дело до того, что мы едва не погибли.

– Я поговорю с супругой о том, чтобы выслать туда отряд. Если кто-то из разбойников остался, с ними разберутся.

Его ответ заставил меня наконец внимательно на него посмотреть. Если супруг королевы и притворялся неравнодушным сердечным человеком, то делал это весьма искусно. Но кто их знает, этих чужеземцев. Я даже не ведала, какие Покровители в тех краях, и есть ли они там вообще.

Интересно было и то, как спокойно он произносил «супруга» и «сын». В свое время разразилось немало шума вокруг расстроенной помолвки Бланки, которая в итоге вышла-таки замуж за своего жениха. Правда, подробностей никто не знал. Или же они не добрались до наших краев в нормальном виде, поскольку языки сплетников сплетали совершенные несуразицы.

Ирджи Макфи, насколько я знала, был старше королевы на одиннадцать лет, но выглядел почти нашим ровесником. А ведь когда-то, в шестнадцать, двадцатипятилетний мужчина казался мне почти стариком.

– Как вам двор? Это ведь ваше первое посещение подобных собраний? – обратился он к Алекто, и та сперва растерялась, а потом что-то пролепетала, глядя в пол и мучительно краснея.

– Алекто ранее не покидала пределов родового замка, милорд, поэтому прошу простить ее ответы и поведение – ей все это непривычно.

Она метнула на меня взгляд и снова уставилась в пол, теребя шнур свисающего с пояса эскарселя.

Каутин и Эли тоже держались скованно. Правда, Эли чуть лучше – даже принял сушеную сливу от пробегавшего мимо зверька. Но все же мне стало неприятно. Я вдруг увидела, как мы смотримся на фоне других. Многие были разодеты в яркие пестрые наряды. Да и разговоры и смех, кажется, стали громче, чем в прежние времена. В итоге наши темные одежды выглядели неприлично простыми – по крайней мере, могли такими предстать в чужих глазах. Я же не понимала, зачем рядиться в платья, похожие на оперение павлинов.

Мимо прошла дама со странными рукавами. Она не только этого не смущалась, но, напротив, похоже, выставляла их напоказ.

Я резко отвернулась.

Консорт же продолжил о чем-то говорить, и Алекто даже раз или два обронила в ответ несколько слов, уже более связно.

– К слову, привезли ли вы с собой менестреля, как просила о том супруга в письме? – уточнил он.

– Да, милорд, – ответила я, удивившись тому, что он проявил интерес к такой мелкой теме.

– В таком случае он может пройти к остальным.

Я чуть обернулась. Наш менестрель, жавшийся позади, протиснулся бочком вперед.

– Как тебя зовут? – поинтересовался консорт.

На лице музыканта отразилось изумление. На моем, верно, тоже: мне и в голову не приходило спросить его имя.

– В-вальтер, сир.

– Что ж, Вальтер, ты можешь пройти вот туда.

Менестрель двинулся в указанном направлении, неуверенно ступая и то и дело оборачиваясь на меня.

Я же уже забыла о нем. Мое нетерпение росло. Зал был полон гостей, но те, кого я с замиранием сердца ждала, все не показывались. Занять центральное место за почетным столом мог пока лишь консорт.

Королевское место было снабжено навесом и обтянуто золотой парчой, расшитой птицами и виноградными лозами.

Наконец, по толпе пронесся шепот, и я не увидела, а скорее почувствовала, как кто-то вошел в двери. Прежде чем обернуться, я крепко стиснула свою кисть. Давняя травма дала о себе знать – пальцы заныли.

Обернувшись, я увидела высокую стройную женщину. Она быстро шла сквозь толпу, легким наклоном головы и движением глаз отвечая на поклоны придворных.

Бланка – а это несомненно была она – умудрялась держаться скромно и при этом с королевским достоинством.

На ней было светлое блио, а на волосах – покров, так что не виднелось ни единого волоска. Безмятежное лицо королевы ничего не выражало.

Консорт двинулся ей навстречу и протянул обе руки. Только тогда она на миг изменила своему невозмутимому выражению и быстро пожала их. При этом в лице мелькнуло что-то теплое и сердечное. Эти двое будто только что прилюдно обменялись признаниями в приязни.

Тут она заметила меня.

– Леди Морхольт-Уилфред, рада видеть вас при дворе.

– Для меня честь быть приглашенной, – поклонилась я.

Когда я распрямлялась, наши глаза встретились, и в лице Бланки мелькнуло выражение, которое я не сумела разгадать. А потом она отвернулась, и супруг предложил ей руку. Вместе они двинулись к королевскому столу.

Я же обернулась к дверям. Но в них больше никто не вошел – напротив, слуги притворили их и заняли места по обе стороны. Где же король?

Не помню, как мы рассаживались, о чем говорили люди вокруг. Помню лишь смеющиеся лица, блеск украшений, вереницу блюд, лицо Алекто, взирающей на все это со смесью восторга и легкой брезгливости; гостей, подходящих друг к другу, чтобы поприветствовать знакомых или просто обменяться впечатлениями.

В какой-то момент в общей суматохе рядом со мной оказалась знакомая фигура.

– Идемте со мной, – быстро произнесла Бланка.

– Где его величество? – тут же спросила я.

– Болен.

В груди у меня похолодело.

– Болен? Чем?

– Следуйте за мной и сами все увидите.

Я поднялась, чувствуя, как ноги словно бы преодолевают что-то густое и вязкое. Вскоре мы оказались в темном коридоре, и она сделала знак стражнику, чтобы тот освещал путь. Факел алым пятном нервно метался впереди, перед глазами маячила светлая фигура Бланки.

– Объясните мне, что происходит? – схватила я ее за локоть.

За то недолгое время, что мы шли, я успела передумать множество ужасных вещей. Король болен… А вдруг Бланка ненавидела сына все эти годы из-за Людо и отравила его? А теперь пригласила меня, чтобы полюбоваться на мучения?

Но тут Бланка повернулась, и мои подозрения рассыпались в прах при виде ее измученного встревоженного лица.

– Вы должны сами это увидеть.

Наконец, мы остановились перед дверью в башенную комнату. За ней раздавались какие-то неясные звуки. Велев стражнику ждать снаружи, она толкнула створку и жестом пригласила меня первой проследовать внутрь.

Там было темно, и сперва я никого не увидела. А потом различила какую-то тень на постели, в гнезде из смятых разворошенных простыней и одеял. Время от времени она издавала отрывистые звуки, похожие на подвывания.

Прикрыв створку, Бланка прошла к кровати и присела на край.

– Омод… – Она протянула руку, но тень отшатнулась.

– Пожалуйста, помогите ему! – подняла она на меня глаза, в которых блеснули слезы.

Я медленно двинулась вперед. Тень замерла, будто человек разглядывал меня, дрожа крупной дрожью.

Бланка встала, и я заняла ее место.

– Ваше величество, – позвала я, вглядываясь в укутанную одеялом фигуру.

Человек перестал дрожать.

Я медленно потянулась к одеялу, но тут он сам резко его откинул, и внутри у меня оборвалось. Лицо, которое смотрело на меня, было мало похоже на человеческое. Покрытое испариной, с искаженными мукой чертами. Мышцы мелко конвульсивно подергивались. В довершение на лбу и щеках пролегли кровавые борозды.

Я все же нашла в себе силы, чтобы вытолкнуть:

– Я здесь, чтобы помочь вам…

Глаза метнулись ко мне в безумной надежде.

– Я схожу с ума, да?

– Нет, сир, не думаю.

Он тут же схватил мою руку и сжал так крепко, что я вскрикнула.

– Пожалуйста, пусть это прекратится, я больше не выдержу!

– Успокойтесь, сир, – я попыталась осторожно освободить пальцы, – ничего страшного не происходит. Похоже, я понимаю, как с этим справиться.

Тут он выпустил мою руку и дернулся. Тело словно несколько раз сломалось – такими сильными были судороги, пальцы скрючились.

– Снова начинается! – в отчаянии взвыл он.

– Успокойтесь, ваше величество. Сейчас вам главное – дышать и ни о чем не волноваться. – Я снова нашла его руку и легонько сжала. – Слушайте меня, просто слушайте. Вам нужно зацепиться здесь, в этой комнате. Вы это вы, и если не хотите выпускать сейчас никого, – я уже догадалась, что с ним, – то силой своей воли можете запретить ему явиться.

Он стиснул мои пальцы, словно цепляясь за меня. Судороги действительно начали затухать. Король часто задышал и щупал второй рукой покрывало.

– По-помогает… кажется, помогает! – прерывистым шепотом пробормотал он. Дыхание начало успокаиваться, и я тоже с облегчением перевела дух. – Мне… лучше. – Я различила на его губах улыбку.

Мы с Бланкой переглянулись, тоже улыбнувшись друг другу, как если бы нас не разделяло столькое в прошлом. Я снова повернулась к королю, но тут его губы дернулись, исказив улыбку в судорогу.

Завопив, он схватился за лицо и протянул руки вниз, оставляя на щеках новые кровавые борозды.

– Успокойтесь, сир, успокойтесь!

Но он меня уже не слышал. Откатился на кровати, выгнулся, трясясь… и упал обратно на кровать. Пару мгновений спустя на меня взглянул мальчик не старше Эли. У него были кудрявые волосы и большие испуганные глаза.

– Мама! – воскликнул он, заметив Бланку.

Та дернулась к нему.

– Подождите, – вскинула руку я, останавливая ее.

Она послушно остановилась, прижав ладонь ко рту.

– Кто вы? – прошептал он, глядя на меня.

– Не бойся, я друг.

– Помогите ему, объясните, что с ним… – Бланка кусала костяшки пальцев. – Я не знаю, что делать!

– Это второй, брат Омода, его нечего бояться.

– Это ясно, Дикки – хороший мальчик, он не создает проблем. Но что делать с третьим?

– С третьим? – изумленно обернулась я.

Тут мальчик дернулся.

– Он приближается, мама, мне так страшно… – прошептал он, и держащая меня детская рука вдруг выросла, сменившись взрослой: тыльную сторону моей ладони оцарапали когти.

Онемев, я смотрела в худое лицо с впалыми щеками. В глазах подрагивали, пульсируя, вертикальные зрачки.

– Ты боишься Орхо, – глухо произнесло существо свистящим шепотом. – Я чувствую это.

Я ощутила, как леденею. Еще какое-то время существо немигающе смотрело на меня, а потом подняло глаза к потолку и одним мощным скользящим прыжком оказалось там. Запрокинув голову, оно взглянуло на нас сверху – при этом казалось, его шея вот-вот сломается, – а потом, быстро перебирая руками и ногами, устремилось к окну. Миг, и оно уже снаружи.

Я кинулась к проему. Рядом точно так же застыла подбежавшая Бланка. Но все, что мы могли видеть, это тень, скользившую вниз по стене. Быстрее, чем мы успели что-то предпринять, она растворилась в ночи.

* * *

Я вернулась в покои далеко за полночь, совершенно измученная. Как могла, я объяснила Бланке, что происходит с ее сыном, и как помочь этому легче протекать. Но умолчала о том, что тревожило меня больше всего. То, что в Омоде заговорила кровь второго, было объяснимо. То, что произошло это гораздо позже, чем обычно случалось у Морхольтов, – тоже, ведь нашу кровь разбавили кровью королевского рода. Однако появление третьего… такого не случалось никогда прежде. Быть может, это было связано со звериной сущностью Скальгердов, которая получила такое выражение, соединившись с кровью Морхольтов.

По коже побежали мурашки при воспоминании о вертикальных зрачках и глухом свистящем голосе.

Мы искали Орхо несколько часов, но так и не нашли. Бланка сказала, что он никогда так не исчезал. Она очень волновалась за Дикки, который мог очнуться в незнакомом месте и испугаться или даже не знать, как оттуда выбраться…

Я утешала ее, дивясь сама себе, оттого что успокаиваю женщину, которая, как я думала, должна считать меня врагом. Да и в целом оттого, что кого-то успокаиваю. Потом пришел ее муж, и я передала ее ему. Когда я уходила, они стояли обнявшись, и что-то во мне царапало при воспоминании об этой сцене. Представить себя и Рогира, стоящими вот так, обнявшись и поддерживая друг друга… Нет, скорее уж я ждала от него новой просьбы выделить деньги из семейной казны.

* * *

Когда я вошла в покои, Алекто поднялась навстречу. Она была бледна и взволнована.

– Миледи, где вы были?

Последовав за Бланкой, я позабыла обо всем на свете. Но также я была уверена, что Каутин позаботится о ней и Эли. Сыновья тоже оказались здесь. Мне и Рогиру выделили отдельные просторные покои из двух помещений, одно из которых было спальней, а второе служило чем-то вроде комнаты для приемов и отдыха – небывалая роскошь.

– Королеве понадобилась моя помощь.

Глаза Алекто слегка расширились.

– Что ее величество от вас хотела? И где король?

– Вы опять задаете слишком много вопросов. Вам с Эли уже давно пора спать.

Я и сама понимала, что несправедлива: сперва бросить их одних на пиру в незнакомом замке, а потом упрекать.

– Говорят, с королем что-то неладное, – выступил вперед Каутин.

– Что за вздор! – оборвала его я. – Не поддерживай таких слухов. Просто его величество неважно себя чувствовал, а королева знает, что когда-то в юности я сталкивалась с подобной хворью. Сейчас ему уже лучше.

– Значит, завтра за завтраком он будет? – вмешалась Алекто.

– Это как его величество посчитает нужным. Я не в ответе за него. И вы меня утомляете. Сейчас слишком поздно. Эли, Каутин, вам пора на мужскую половину. Кажется, вам должны были выделить места.

– Да, – кивнул Каутин, – в общем зале. Идем, Эли, – взял он за руку младшего брата.

Тот зевнул и послушно двинулся рядом, неся под мышкой сонного вульписа.

– Постой. Хруст, наверное, захочет остаться тут.

Эли повернулся ко мне и повел плечом, слегка встряхнув зверька.

– Он ведь мальчик, значит, ему тоже надо на мужскую половину. К тому же они с ней теперь не очень-то ладят, – кивнул он на Алекто.

– Я не виновата: он чуть что начинает шипеть на меня!

– Только когда ты повышаешь голос.

– Я не повышаю! – звенящим голосом произнесла Алекто.

– Тише, – примиряюще подняла ладони я. – Пусть Хруст спит на мужской половине. Эли, Каутин, доброй ночи.

Поклонившись, они вышли. Я же повернулась к Алекто. После всего случившегося смена платья на ночную камизу и расчесывание волос казались почти непосильной задачей.

Явно сдержав порыв спросить о чем-то, она принялась переодеваться. Я так же молча последовала ее примеру. Наконец, скрипнула кровать, на которой мы заняли каждая по своей половине, и я погасила светильник.

Глава 7

Мир был очень острый. Он настойчиво пробивался в глаза ярким утренним светом, даже сквозь закрытые веки причиняя боль. Орхо поморщился и потер их, пытаясь избавиться от ненавистной яркости. Но с каждым мгновением она лишь усиливалась. Он с сожалением провожал ночь.

Подтянув колени к груди, Орхо лежал, скорчившись на дне чего-то мягкого и пахнущего прелым и землей. Во рту стоял хороший вкус. Он поел что-то вкусное. Наконец что-то настоящее, а не эти пресные лепешки и дохлое мясо, от которых хотелось промыть рот. Он облизнул палец, собирая отголоски трапезы, и зарылся лицом в локоть, прячась от назойливого утра.

* * *

Меня разбудили незнакомые звуки. Вместо привычных шагов Хольги, хлопочущей над углем в очаге, звона колокола и стука строителей за окном я услышала переборы музыкальных инструментов, чье-то харканье, плеск воды и разговоры.

Алекто сидела на краю кровати, уже полностью одетая.

– Скоро на мессу, – выпалила она, когда я открыла глаза. – Я приготовила ваш наряд.

Я взглянула на одно из платьев, которое она достала из сундука. Ей явно не терпелось покинуть комнату, раз она взялась исполнять обязанности камеристки. Подтверждали мысль и взгляды, которые она то и дело кидала на окно. Рядом стоял заботливо заполненный для меня кувшин для умывания. Скользнув глазами по ее фигуре, я окончательно пробудилась и нахмурилась.

– Что это на вас, Алекто?

Она тронула свое платье и с вызовом произнесла:

– Блио!

– А должна быть дневная котта. Где она?

– Пожалуйста, миледи. Я не вижу ничего страшного в том, чтобы надеть что-то чуть более нарядное с утра, раз мы в королевском замке. Оно все равно черное.

– Зато я вижу.

– Но я видела леди в окно… Несколько были в лиловых блио, одна даже в цветном. Еще у одной…

– Мне нет никакого дела до тех леди. Зато есть до того, что моя дочь тут же забыла о приличиях, оказавшись вне дома. Платье – это для торжественных случаев. Вот вечером на пиру и наденете.

– Но миледи…

– Я все сказала.

– Оно все равно мерзкое!

Отшвырнув полотенце, она достала из сундука темную шерстяную котту.

Я удовлетворенно кивнула.

– Ты можешь не верить мне, Алекто, но так действительно лучше. Порой в моменте мы принимаем неверные решения, и лишь со временем становится ясно, какое из них было на пользу.

– Я буду как уродка на фоне других леди!

– Нет, ты…

Но она уже выбежала в соседнюю комнату, откуда вскоре донеслись сдавленные рыдания. Я прикрыла глаза и вздохнула.

Потом выбралась из постели и принялась одеваться, раз служанка отчего-то припозднилась. Едва я успела поправить последний шнурок, как в дверь постучали.

– Простите, миледи, – поклонилась мне незнакомая фрейлина. – Его величество ждет вас в тронном зале.

Я стиснула пальцы. За плечом фрейлины маячило удивленное лицо Алекто, которая уже забыла о своем плаче.

– Сейчас буду, – коротко кивнула я, и дама, снова поклонившись, исчезла.

– Сэр Вебрандт проводит вас на мессу и передаст Эли и Каутину. Встретимся за завтраком, – произнесла я, и на этот раз Алекто не спорила.

* * *

Пока я шла на встречу с королем в сопровождении той же дамы, представившейся леди Рутвель, в голове пронеслось множество мыслей. Значит, Омод все же сумел преодолеть приступ и вернуться. И судя по тому, что он пригласил меня на встречу, с ним все более-менее в порядке. Однако этот Орхо… он явно силен. И если он и дальше будет подавлять короля, то все окажется не так просто.

Мы приблизилась к дверям. Дама осталась снаружи, кивнув стражнику, а я собралась с духом и вошла в зал, где король в нервном нетерпении расхаживал перед троном.

– Сир, – присела в поклоне я.

Выпрямившись, посмотрела ему в лицо… и остолбенела. Вчера вечером он был исцарапан, растрепан, с искаженным лицом. Да я толком и не разглядела его в скудном свете. Сегодня же король оказался чисто умыт и причесан, только на лбу и щеках остались подсохшие ранки.

Всегда считала выражение «вылитый отец» полной чушью. Праматерь не повторяется. Но сейчас передо мной стоял вылитый Людо, каким он был в шестнадцать лет, за год до гибели. Только глаза чужие: светло-карие, глаза Бланки. Как ножом по сердцу.

Он тоже в упор рассматривал меня, не зная, с чего начать, и в замешательстве зачесал волосы назад пятерней. Стены качнулись, в глазах потемнело. Я сделала несколько слабых шагов вперед, а потом ноги подломились, и я рухнула на колени, хватая ртом воздух и чувствуя жгучую нарастающую боль в груди. Король тут же бросился ко мне и наклонился, чтобы помочь встать.

– Что с вами, миледи?

Я схватила его за руки и принялась покрывать их судорожными поцелуями, рыдая и захлебываясь:

– Я знала, знала, что это когда-нибудь случится! Верила, что если буду долго и горячо молиться, Праматерь сжалится и вернет мне тебя. Я больше никогда тебя не покину, полюблю, как захочешь, только не оставляй меня снова одну! Я знала, что ты ко мне вернешься… – бессвязно бормотала я.

Не в силах остановиться, беспорядочно гладила его волосы, щеки, прижимала костяшки к губам. Боялась, что если отпущу хоть на миг, он растает в воздухе.

– Вам нужно встать.

Омод не без труда поднял меня, отчаянно цепляющуюся за него, усадил за неимением ничего другого на трон и сам присел передо мной, заглядывая в лицо.

– Что с вами? Почему вы плачете?

Туман начал медленно рассеиваться, возвращая в горькую реальность. Не случилось никакого чуда. Это не Людо. Как бы мне ни хотелось обратного.

Я прижала ладони к лицу, глубоко вздохнула и отняла их.

– Простите, сир… вы напомнили мне одного давнего знакомого. На миг я забыла, где нахожусь.

– Неужто мы настолько похожи? – недоверчиво протянул он.

– Теперь вижу, что не настолько. – Я промокнула глаза рукавом и выдавила жалкую улыбку. – На вашем месте он бы давно осыпал меня ругательствами и велел прекратить реветь.

– Тогда этот ваш знакомый не слишком-то хорошо воспитан, – заметил король, и я издала сдавленный смешок, представив, как сын отчитывает Людо за брань. Да брата бы удар хватил от бешенства!

– Наверное, вы правы.

– Похоже, он вам очень дорог, – помолчав, произнес Омод.

– Дороже всех сокровищ мира, – рассмеялась я сквозь слезы. – Да, он был мне дороже всего на свете.

– Был, – задумчиво повторил король, ухватив суть.

Боясь того, что он может сказать дальше, я поспешила переменить тему:

– Простите, сир, мою слабость. Но вы ведь вызвали меня не для того, чтобы успокаивать плачущую женщину?

– Я вызвал… пригласил вас, потому что хотел поблагодарить за вчерашнее, и… у меня еще к вам столько вопросов!

– Мы с вашей матерью опасались, что вы очнетесь где-то, нуждаясь в помощи, а мы не будем знать где.

– К счастью, все обошлось. Однако я вижу, что вы до сих пор расстроены, и я желал бы что-то для вас сделать, отплатить за доброту, но не знаю как. – Омод снова взял меня за руки. – Скажите, что мне для вас сделать, леди Анна?

Искушение оказалось слишком велико.

– Закройте глаза, – шепнула я.

Он удивился, но, помедлив, смежил веки.

Вот теперь вылитый Людо – такой, каким он выглядел спящим. Я протянула руку и провела кончиками дрожащих пальцев ото лба к подбородку. Когда коснулась губ, Омод открыл свои чужие глаза и улыбнулся. И улыбка другая… Людо никогда так не улыбался – широко и открыто – он всегда скалился.

– Теперь вам лучше?

– Да, сир. Вы меня исцелили.

Он вдруг перехватил мою руку и коротко поцеловал внутреннюю сторону запястья. И в этот самый миг я поняла, что не смогу уехать. Никакая сила на свете не сдвинет меня из замка. Если Бланка прогонит, буду спать на снегу под воротами, но не уеду. Снова видеть Людо каждый день… Праматерь, какое счастье! Ведь Омод – это почти Людо. Все, что от него осталось…

* * *

Зал я покинула примерно четверть часа спустя, все еще не до конца придя в себя и условившись встретиться с королем в полдень для разъяснения его вопросов. Снаружи я с удивлением увидела леди Рутвель. Но на таком расстоянии от дверей, что невозможно было заподозрить подслушивания.

– Простите мою назойливость, леди Анна, но могли бы мы вместе отправиться на мессу?

Я склонила голову в знак согласия, не зная, зачем могла ей понадобиться, и не имея привычки поддерживать дамскую болтовню. За всю жизнь единственным подобием подруги у меня была Бланка.

– Вы, должно быть, впечатлены этим местом, – продолжила она, когда мы двинулись по коридору. – Королевский замок действительно примечателен, как и столица в целом. Правда, строительство далеко не завершено.

– У меня еще не было возможности толком его осмотреть.

– Значит, вы не видели розарий? Говорят, ее величество привезла цветы из прежнего замка. Собственными руками выкопала из знаменитого сада на Хидрос, прежде чем там все пришло в упадок.

Внутри кольнуло.

– Мы с семьей прибыли накануне, поэтому пока не успели взглянуть на нее.

– Простите, что спрашиваю, но где ваш муж?

– Он скоро прибудет. Получил ранение на охоте.

Леди Рутвель ненадолго умолкла. Верно, она была одной из тех дам, которых видела в окно Алекто: на ней оказалось лиловое бархатное блио. Правда, простого кроя, с небольшим шлейфом.

– Как жаль, примите мое сочувствие.

– Благодарю, но оно ни к чему, скоро мы с мужем воссоединимся.

– Знаете, – она придержала дверь, помогая мне пройти, – я не сказала, но я из рода Вальбек…

Я даже не сразу поняла, почему мне знакомо имя ее рода^[10]. Наконец, повернувшись к ней, взглянула уже внимательно.

– Значит, богатства вашей семьи тоже когда-то отошли короне?

– Да, но это дела давно минувших дней. Мой отец принес присягу новой власти, и ему были пожалованы земли, которые вскоре начали давать доход. Мы привыкли к сложившемуся положению, оказавшемуся ничем не хуже, а в каком-то отношении и лучше прежнего.

Я взглянула на талисман-покровитель у нее на шее. Он представлял собой горностая. Значит, леди Рутвель Вальбек была из семьи тех, кто когда-то сговорился с моим отцом против короля и поплатился за это. Хотя их потери были все же не так велики, как наши, даже замок остался цел. Двадцать четыре года назад наша семья приняла основной удар на себя. Правда, потом следы Вальбеков затерялись, и когда я вернулась для восстановления фамильного замка и принимала присягу прежних вассалов отца, их семейства среди таковых не было. И вот теперь выяснилось, что они все же вернулись, и их дела шли неплохо.

– Отец решил не возвращаться в прежний замок. Он слишком многое… напоминает, если вы понимаете, о чем я, – произнесла леди Рутвель.

– Я лишь понимаю, что дела отцов не имеют к нам отношения. Мы отвечаем за себя.

– Конечно. И, позвольте быть с вами откровенной, мне нравится моя жизнь при дворе: она спокойна и свободна от забот, которыми так увлечены мужчины, вроде дележа территории и междоусобиц. Меня вполне устраивает быть среди дам, служить королеве и не думать о том, что меня не касается.

Я посмотрела на леди Рутвель, которая была примерно одних лет со мной, быть может, чуть старше. У нее был слегка вздернутый аккуратный нос, синие глаза и собранные под сетку волосы, что говорило о том, что она, вероятно, не замужем. Высвободившиеся пряди обрамляли лицо воздушными русыми завитками. Движения были мягкими, а голос – негромким и приятным.

– Каждому свое, леди Рутвель.

– Надеюсь, вам здесь понравится, леди Анна. И так же надеюсь, что еще не раз буду иметь удовольствие с вами беседовать. Быть может, вы захотите как-нибудь и прогуляться.

– Быть может, леди Рутвель.

Поклонившись друг другу, мы одновременно вошли в часовню.

* * *

Там уже собралось немало народу. Она была домашней, замковой, и сюда, очевидно, допускалась лишь знать. Значит, простой люд посещал какой-то другой храм, вероятнее всего, в городе. Увидев Алекто и Эли с Каутином, я двинулась в их сторону.

Боковым зрением я замечала взгляды, но смотрела только перед собой. Приблизившись, я заняла место между детьми. Алекто стояла, сдержанно опустив глаза.

Я же думала о нашей беседе с леди Рутвель. Очевидно, она хотела осторожно проведать обстановку, чтобы понять, как я настроена к ней ввиду общего прошлого наших родов. Но я была уже далека от тех разбирательств и не собиралась никого трогать до тех пор, пока не трогали меня и мою семью.

Погруженная в размышления, я не сразу поняла, что уже какое-то время слежу за высокой фигурой, мягко скользящей по часовне. Мужчина двигался плавно и умудрялся, идя в такой плотной толпе, никого не побеспокоить. Когда он пересекал стрелы лучей, льющихся из окна, на волосах вспыхнули золотые искры… Я неосознанно сделала шаг. В воздухе повеяло дымом…

– Миледи, что с вами?

Алекто смотрела на меня. Только тогда я поняла, что стою, напряженно вытянув вдоль тела руки со сжатыми кулаками. Я тотчас повернулась в ту сторону, где мужчина только что был, уверенная, что его там больше нет. Но он был там. Вдруг помедлил и обернулся. Я почти увидела серые глаза… увидела бы, если б его сразу не закрыл плечом кто-то из придворных. А когда сдвинулся, мужчина уже исчез.

– Все в порядке. Просто здесь холодно. Похоже, вы замерзли, Алекто.

Она кивнула и стянула у горла края плаща. В углах зала были наметены горки снега, и крупинки вихрились, когда мимо кто-то проходил.

Сдержав порыв потереть ее предплечья, чтобы согреть – такой жест был бы слишком неуместным, – я протянула ей кусочек меха, в котором мы грели руки.

– Вот, держите.

– Не нужно, Каутин уже отдал мне свой.

Тут появился клирик, и месса началась.

Слушая монотонный голос священнослужителя, я еще какое-то время скользила взглядом по рядам, выискивая высокую широкоплечую фигуру, но мужчины больше не было видно. Не могло же мне показаться?

По окончании службы мы двинулись к выходу. Алекто оживленно вертела головой: жадно разглядывала наряды дам, смущенно отворачивалась при виде молодых людей, некоторые из которых ей кланялись, и время от времени отдергивала подол от проскакивавших мимо зверей.

– Я слышала, днем дамы собираются в розарий. Вы пойдете? – повернулась она ко мне.

– Едва ли. Я все еще утомлена после дороги, так что, вероятнее всего, буду отдыхать в наших покоях. К тому же меня вызвал к себе король.

– А я…

– Сможешь пойти, если тебя будут сопровождать Каутин или сэр Вебрандт.

– Но они собирались побывать на плацу.

– Значит, придется отложить посещение розария до того момента, когда кто-то из них окажется свободен.

– Но другого случая в наше посещение может не представиться! Говорят, цветник королевы уникален: розы в нем растут даже зимой!

– Алекто, я все сказала.

– Зачем вообще было брать меня сюда?

– Алекто…

Край ее радужки замерцал, наливаясь белизной.