В некотором роде, звучало заманчиво – некрасивая история с моим женихом и несостоявшимся замужеством уже облетела все светские салоны, так что в городе делать было уже нечего. Разве что выслушивать фальшивые соболезнования, сокрушения о черствости мужчин, спиной чувствуя торжествующие взгляды. Конечно, первая красавица и такое унижение! Я лично была рада, что узнала об истинном лице Виктора до свадьбы, а не после, и трагедией случившееся не считала. Зато все общество считало, периодически пытаясь убедить в этом и меня. Мне порядком надоело сидеть в чайной, делать покупки, да и просто прогуливаться под аккомпанемент ехидных шепотков, так что о продаже дома я уже думала. Останавливало лишь то, что за мое полуразвалившиеся жилище много не дадут. Так что раз уж так складывается….

– Десять тысяч монет. Пять завтра.

– Идет! – так поспешно согласилась Виржини, что я поняла: продешевила.

– Это только за попытку. В случае успеха – еще столько же.

– Неплохо торгуешься, – оценила Виржини. – Но я не в том положении, чтобы выбирать.

– Зачем вообще тебе это нужно? – спросила я.

– Сначала договор, милочка, – усмехнулась она. – Детали потом.

На следующее утро в десять часов я стала богаче на пять тысяч монет и одну несчастливую любовную историю.

Виржини Дейл, в девичестве ле Клер, верила в любовь. Такую, чтобы с первого взгляда и до гроба. Вера эта заставляла ее упорно отвергать предложения руки и сердца от женихов, потому что среди них не было «того самого». Предложений, надо заметить, было довольно много – Виржини была хороша собой, обладала отцом-графом и большим приданым. Поначалу в семье к ее капризам относились снисходительно, мол, любимая дочь, неволить не станем. Однако время шло, любовь все не приходила, отвергнутые раза по три женихи плюнули на своевольную красотку и стали жениться на других. Тогда граф решил, что пришло время вмешаться, пока дочь не превратилась в старую деву. Правда, жениха он выбрал уже исходя из собственной выгоды, и Виржини вышла замуж за Николауса Дейла, чужака-северянина и некроманта. Порыдав после свадьбы пару месяцев, Виржини смирилась с новым статусом и даже стала находить некую прелесть в роли несчастной и загадочной жены некроманта, вынужденной делить жизнь с чудовищем. Последнее, впрочем, произносилось шепотом, ибо в нынешнем просвещенном веке не принято относить некромантию к проклятому искусству, да и папенька, краем уха услышав слухи, жутко ругался, ибо не подобает жене позорить своего мужа, но мы-то знаем, на что способны некроманты… В общем, Виржини притерпелась к роли госпожи Дейл и радостно исполняла ее целых три года, а потом пришла Она – та самая Любовь в лице двоюродного кузена одной из ее подруг. Любовь была взаимной, светлой, настоящей и теперь Виржини отчаянно хотела развестись. Проблема была в том, что граф, ее отец, свято верил в семейные ценности, да и в светском обществе, игравшем в жизни Виржини огромную роль, разводы мягко говоря не одобрялись.

– Пойми, дорогая, если я просто так подам прошение о разводе, меня просто-напросто перестанут принимать в приличных домах! – заламывала руки она. – И потом, Ник ведь сильный некромант! Кто знает, что он может сделать, если разозлится. А вот если муж сам даст мне повод, изменит, опозорит… У меня просто не останется другого выхода, кроме развода!

И теперь я, Эванжелина Стонтон, должна стать любовницей ее мужа, некроманта Николауса Дейла, чтобы дать ей возможности обрести свое счастье.

Фу, как непристойно, скажут одни. Приличные девушки так не поступают, добавят другие. Обстоятельства бывают разные, отвечу я. Готовы к еще одной несчастливой истории?

В отличие от Виржини, у меня нет ни денег, ни титула, ни любящего отца. Отца, впрочем, нет вообще никакого, матери теперь уже тоже. Есть тетушка Энни, но это нестрашно: она живет в миленьком доме престарелых, получающем содержание от ее небольшого имения, и проводит время за чаем с прелестными старичками закалки другого поколения. Я знаю об этом, потому что приезжаю к ней пару раз в месяц. В целом, она давно впала в блаженный старческий маразм, и иногда мне кажется, что ее жизнь в чем-то даже приятнее моей. Слухи обо мне ее уж точно не беспокоят. Маму бы беспокоили: она была одержима мыслью, что всегда нужно поддерживать лицо и не давать повода для пересудов, даже когда мужчина, которого она безусловно любила и которому подарила свою честь до свадьбы, исчез в неизвестном направлении. Зато осталась беременность, и, как следствие, я. Впрочем, маму любили, поэтому делали вид, что верят рассказу, что брак все же состоялся, но муж трагически погиб, не успев представить ее своей семье и официально дать имя рода. Внебрачным ребенком не попрекали, больше жалели, да и предложения руки и сердца мужчины ей делали не раз. Мама была светлой, доброй и красивой той нежной хрупкой красотой, что вызывает желание оберегать и заботиться. Но похоже она и впрямь любила того проходимца, потому что замуж так и не вышла. Любила и меня, а ведь я явно пошла в отца: сходства у нас с мамой никакого, я, хоть и тоже красива, но совсем по-другому. Обо мне заботиться вовсе не хочется, хочется обладать. Это я поняла довольно рано, еще в четырнадцать лет, когда почтенный сорокалетний вдовец сперва угощал меня дорогущими конфетами, потом подарил пару сережек, а затем попытался зажать в коридоре. Я не растерялась, разбила об его голову вазу и убежала, когда он потерял сознание, а потом рассказала обо всем маме, испугавшись, что убила настойчивого ухажера. Она не стала меня ругать, рассказала, что мужчинам нужно от женщины, и объяснила, что ко мне, с моими длинными золотистыми волосами, голубыми глазами, пухлыми губами и уже сформировавшейся женственной фигурой с округлостями в нужных местах, всегда будут проявлять повышенное внимание.

– Только будь внимательна, дорогая, мужское желание – это не гарантия серьезных намерений, могут наиграться и бросить, как произошло со мной, – сказала тогда она.

У господина Мирена, как звали несостоявшийся труп, серьезные намерения были – на следующий день он пришел свататься с цветами, фамильным кольцом и перевязанной головой. Матушка отказала ему, сказав, что не вправе решать за меня, а сама я еще ребенок. Тот обещал ждать и откланялся. Через четыре года матушка внезапно умерла: легко, во сне, отчего-то сердце отказало. А я не могла поверить, что осталась совсем одна. Вот тогда-то и появился Виктор, новый сосед, богатый и знатный. Особо не красивый, но это в мужчине и не главное. Честно говоря, любви между нами не было: он меня попросту желал, а я за это время уже осознала мужской интерес ко мне, равно как и его природу, и намеревалась распорядиться им как можно выгоднее (да, прагматичной я тоже стала довольно рано). Мне льстило, как он теряется рядом со мной, краснеет, бледнеет, прерывисто дышит, сжимает руки… А вот его мать меня терпеть не могла, возможно потому, что прекрасно видела, что ее сына я не люблю, да и явно не являюсь подходящей партией. Хотя я бы очень старалась быть хорошей женой, честно. В итоге я пошла ва-банк, отдала Виктору девичью честь (так и не поняв, что люди находят в этой возне под одеялом), будучи уверена, что теперь-то он точно женится, и проиграла. Тихоня Виктор внезапно оказался помолвлен: это его мамаша постаралась, мол, всплыли какие-то давние обязательства сговора с дочерью ее старых знакомых еще в детском возрасте, а она запамятовала, даже заверенные у законника документы нашлись – предварительный брачный договор. Виктор меня не отстоял, еще и промямлил, что приличные девушки себя блюдут, это ему, мужчине, простительно, а вот мне… Поэтому в свете случившегося он сомневается в моей способности быть верной женой, мама права, он действительно поторопился, к тому же мое происхождение порочно, а яблонька от яблони… Вот на этом месте я хорошенько его ударила, тем самым подтвердив, что терпеливой и послушной жены из меня все же не выйдет, и наш разговор был окончен. Зато начались разговоры соседей – его мать (разумеется, по большому секрету) поделилась со своими подружками своими сожалениями о моей неопытности и наивности: бедная девочка, не знала, что у мужчин на уме лишь одно, сказывается отсутствие отцовской руки, а Виктор молод и горяч, ему простительно… Бедному мальчику сейчас так неловко!

В общем, я стала весьма знаменита и решила сменить место жительства. Умение философски относиться к проигрышам мне, кажется, тоже досталось от моего отца, мама бы не пережила такого. Как и предложения Виржини. А я подумала: почему бы и нет? В конце концов, есть целители, способные снова сделать меня девицей, были бы деньги. А если уехать… Мне никогда особо не нравился наш городок.

Вопрос был в том, кем мне представиться господину Дейлу.

Подруг Виржини он знал, на родственницу я не годилась, в ученицы пойти не могла.

– А если в домоправительницы?

– Я не особо умею кем-то управлять, – честно ответила я.

– О, у нас очень смирные слуги, – нервно хихикнув, сказала Виржини. – И послушные. Не переживай, ты справишься. Я завтра уезжаю к подруге погостить, Ник остается, он терпеть ее не может, а ты приступаешь к работе.

– А с ним насчет моей кандидатуры посоветоваться не надо? – осторожно поинтересовалась я.

– Слугами занимаюсь исключительно я, – махнула рукой Виржини. – Так что домоправительница вполне сойдет за мою прихоть: забочусь о муже, а то он как засядет в своем подвале! Даже поесть забывает. Экспериментирует, можешь себе представить?

– С трупами? – уточнила я. Не то чтобы я боялась мертвецов, но мысль о подвале, полном хладных тел, особого энтузиазма не вызывала.

– Хуже, милочка, хуже, – Виржини, видимо, по привычке, картинно коснулась платочком глаз. Слез в них не было, но ее это не смущало. – Он работает с призраками и личами! Восставшими мертвецами! Неупокоенными душами! Представляешь, какой кошмар?!

– Нет, – честно ответила я, и на недоуменный взгляд Виржини пояснила:

– Я ничего не смыслю в некромантии.

Судя по продлившейся паузе, Виржини тоже не особо в ней смыслила, но страдать ей это не мешало: призраки, неупокоенные… Звучит -то как! Ее подругам, похоже, этого тоже было достаточно, чтобы повосхищаться ее мужественностью, и в теоретическую часть никто не углублялся.

– Э-э-э-э, в общем, это ужасно! – наконец сообщила Виржини. – Что-то еще тебя интересует?

– Вкусы, привычки?

– Мои?

– Ника, – со вздохом пояснила я. – Мне ведь нужно привлечь его внимание.

– Думаю, оно само вполне привлечется, – как-то неприязненно сообщила госпожа Дейл, окидывая меня взглядом. Сама Виржини была довольно привлекательна – изящная, светловолосая, с по-детски распахнутыми карими глазами. Немного портили ее только поджатые, какие-то вечно недовольные губы.

– Уверена? Мы только цветом волос похожи. Может, я вообще не в его вкусе? – усомнилась я.

– Он тоже женился не из большой любви ко мне, – поморщилась Виржини. – Да и вообще, он женским вниманием не избалован, так что просто покажи свой интерес. В конце концов, мужчины же просто испытывают потребность в женщинах!

– Он часто изменяет? – поинтересовалась я. Если Ник отличается повышенной любовью к прекрасному полу, моя задача значительно упрощается, главное, чтобы нас застали вместе, но с этим уж я разберусь.

– Вот и узнаешь, милочка, фыркнула Виржини. – Мне это совершенно неинтересно! В этом захолустье у него точно никого не было, а лично я с ним давно не близка. Просто сыграешь на своей доступности.

Я поморщилась: строить из себя распущенную девицу не хотелось, мой план был совершенно противоположным. Да, проявить интерес, а потом совсем наоборот… Если для Ника Виржини тоже была в первую очередь выгодной партией, разводиться из-за непонятной девицы он точно не станет даже если до постели дойдет. Значит, нужно сыграть на чувствах… Я хихикнула: чувства у некроманта, даже звучит забавно. Поговаривали, что они теряют часть души из-за частого соприкосновения с тьмой, и чем сильнее некромант, чем дольше практикует темное искусство, тем равнодушнее относится к происходящему. Некая логика в этом была – они слишком часто сталкиваются с Той стороной, смертью, поистине кошмарными вещами, и если будут ощущать все как обычные люди, то просто лишатся рассудка.

– А какие у него привычки? Ну, например, если он любит рано вставать и пить чай на веранде, я могу делать то же самое…

– Честно говоря, не обращала внимание, – пробормотала Виржини. – Вот работает он много…

– Ладно, а какое-то любимое блюдо?

– Да он всеядный… Что готовят, то и ест.

– А в женщинах ему что нравится? Вдруг я сделаю что-то, что его оттолкнет?

– Например? – удивилась госпожа Дейл.

– Ну, может, он ненавидит, когда они пользуются пудрой? Или красной помадой?

Виктор вот красную помаду пережить не мог. Она только-только входила в моду, и я была страшно рада, что получилось ее достать. Он же начал возмущаться, что яркими оттенками пользуются только падшие женщины для привлечения мужчин, а не приличные леди. Я тогда очень хотела подпадать под его видение достойной леди, поэтому помаду зашвырнула подальше. А лучше бы поинтересоваться об источниках его знаний о падших женщин и спросить, как часто он с ними общается.

– Я не знаю, – пробормотала Виржини. – Он ничего такого никогда мне не говорил…

– А духи? Какой-то аромат, который вызывает у него романтические чувства, воспоминания?

– Э-э-э…

– Слушай, ты хоть раз с ним вообще спала? – не выдержала я.

– Ну вообще спала, – со вздохом призналась Виржини. – Но это было ужасно! Он… Такой бесчувственный! И холодный! К тому же, у него полно шрамов, это ужасно!

Кажется, я начинала сочувствовать Нику – его брак изначально был обречен.

ГЛАВА 2. КОЕ-ЧТО О НЕКРОМАНТАХ

[Эванжелина]

Особняк четы Дейл располагался немного на отшибе от населенной части города, был огорожен железным витым ограждением, и особыми признаками, позволяющими определить, что здесь живет некромант, не располагал. Калитка вообще была нараспашку, что вызвало у меня мысль о скорее декоративной функции забора, чем защитной. Рядом со входом никого не было. Для приличия покричав что-то вроде «Добрый день, хозяева!» и «Леди Виржини, Вы здесь?», я все же зашла, рассудив, что если какая-то защита и стоит, то заклинания будут нацелены как минимум на оружие или недобрые помысли в отношении хозяев, а не на проходящую мимо горожанку. Тут же возникший вопрос, можно ли считать недобрыми мои намерения в отношении Николауса, я разрешила в свою пользу: брак у него несчастливый, разведется – найдет получше; близкого общения с женщиной ему не хватает – так я за этим иду, как минимум, для здоровья полезно; буду восторженно поддерживать его идеи (о которых женщина, прожившая в целом с ним четыре года, вообще не имела понятия: «Ну что ты, милочка, это же скучно! Я просила никогда не говорить о своей работе, особенно на семейных обедах – занудно и аппетит отбивает») – может, действительно что получится. В общем, я, несомненно, источник одной сплошной пользы для господина Дейла, который даже не представляет, насколько ему со мной повезло.

Сад, располагавшийся за оградой, рос, мягко говоря, хаотично: если логика в расположении роз еще как-то прослеживалась, то кустарники получили карт-бланш на разную высоту и на размещение где угодно. Семена, похоже, приживались и пускали корни в любом месте, куда их относил ветер, а декоративной подрезкой никто не занимался. Довольно странно, надо заметить: у Виржини не было средств на хорошего садовника или ей было наплевать?

Хотя рядом с некромантами цветам расти вообще особо не полагалось…

Дорожкой от калитки до крыльца особняка тоже не занимались, я догадалась, что иду в правильном направлении лишь по остаткам декоративных камней. Дейлы купили особняк около полугода назад, въехали через пару месяцев… За четыре месяца Виржини вполне могла бы придать ему как минимум жилой вид.

Я со вздохом поднялась на высокое крыльцо и хорошенько постучала. Одно дело входить в открытую калитку, совсем другое – вламываться без приглашения в дом. Выбегать мне навстречу или хотя бы отзываться никто не спешил, и я постучала еще, а потом – еще и еще. Когда мысль о легком послеобеденном сне на одном из моих чемоданов стала казаться все более соблазнительной, двери, на которые я облокотилась, открылись внутрь, причем внезапно и бесшумно. Я этого не ожидала и полетела носом в пол. Точнее – носом в живот господину некроманту, эти двери и открывшему. Дейл удара тоже не ожидал, поэтому полетел вниз, с непечатным выражением ударившись о зоалтанский паркет. Я оказалась сверху, поэтому падать было чуть приятнее (паркет славился редкостной твердостью), но не намного – Николаус отличался не только высоким ростом, но и значительной худобой. Зато господин некромант удивительно приятно пах: свежестью, лимоном и чем-то горьковатым. Вопреки стереотипу о холодной крови служителей Той стороны и их замедленном сердцебиении, его тело было довольно горячим, особенно запястья, за которые я схватилась машинально при падении, а под своими пальцами я отчетливо ощущала его пульс, бывший слегка учащенным. Со стороны выглядело, должно быть, забавно: будто я напала на Дейла и прижимаю его к полу.

– Я, конечно, слышал, что от экономок и домоправительниц вреда бывает больше, чем пользы, но с порога сбивать меня с ног – это уж чересчур, – голос у Дейла был хрипловатый, какой-то простуженный.

– Эванжелина, верно?

– Леди Стонтон, вообще-то, – недовольно пробурчала я. Называть по имени малознакомую леди было, мягко говоря, неприлично.

– Судя по тому, что я слышал, не совсем леди, – сообщил мне Ник. Не с насмешкой или злостью, просто констатировал факт.

– Ну знаете, – вспыхнула я, поднимая голову, – я пришла не затем, чтобы меня оскорбляли!

– Так уходите, – таким же спокойным тоном предложил некромант.

Я не нашлась, что сказать, и гневно взглянула на Дейла, который как-то отрешенно рассматривал меня своим темными глазами. Муж Виржини был довольно симпатичным, я бы даже сказала, привлекательным, но с ним явно что-то было не так. Внятно выразить это самое «не так» я не могла, но как-то внутренне подобралась.

– Вам удобно? – задумчиво поинтересовался Ник после пары минут взаимного разглядывания.

Я снова вспыхнула, осознав, что так и лежу на мужчине.

– Простите, – я неловко поднялась. – Я долго стучала, но никто не открывал…

– За это время Вас не посетила светлая мысль, что стоит пойти туда, где Вам будут действительно рады?

А вот теперь я сочувствовала Виржини. С этим типом вообще невозможно разговаривать!

– Мне рада Виржини, я приехала по ее просьбе.

– Виржини здесь нет, можете ехать обратно.

– Не могу, – рявкнула я. – Это место было предложено мне с проживанием, я выставила дом на продажу и теперь не могу там жить!

Чистая правда, кстати.

– Вы ведь в курсе, что здесь не приют для девиц, попавших в тяжелую ситуацию?

Если бы мне нужна была работа домоправительницы, я бы развернулась и ушла. Еще бы и дверью на прощание хлопнула. Но мне нужен был конкретно господин Дейл, потому что я всерьез рассчитывала на деньги Виржини.

– Мне кажется, мы не с того начали, господин Дейл, – мило улыбаясь прощебетала я. – Я пришла на место домоправительницы, хотела бы узнать, какую комнату могу занять и познакомиться со слугами.

– Занимайте любую, мне совершенно все равно, – теперь Николаус откровенно разглядывал меня ног до головы, а мне почему-то казалось, что платье ему не помеха, он видит меня обнаженной и, пожалуй, увиденное ему нравится. Это было… Странно. Неприлично. И немного приятно.

– Только в лабораторию не спускайтесь, Эванджелина, она в подвале.

Вот же… упертый тип.

– Как скажете, Николаус. —Некромант вздрогнул. – Полагаю, я могу называть Вас по имени, раз Вы так быстро отказались от формальностей в мой адрес.

– Люди моей специальности не всегда хорошо воспитаны, Эванжелина, учитывайте это при нашем дальнейшем общении. А вот Вам стоит следить за своими манерами.

Интересно, если я его убью и Виржини не разведется, а овдовеет, мою задачу можно считать выполненной? Помеха к новому замужеству устранена, какая разница как…

Только, подозреваю, не так-то просто убить некроманта.

– Да, господин Дейл, – мило улыбнулась я.

Николаус оглядел меня еще раз и с какой-то тоской предложил:

– А хотите, я Вам заплачу, а Вы уйдете?

– Я не могу, – честно ответила я. И добавила:

– Я заключила с леди Виржини магический контракт, она переживала, что в ее отсутствие я стану плохо выполнять свои обязанности.

– А какие у Вас обязанности?

– Заниматься домом и слугами.

– Слуги прекрасно справлялись и без Вас.

– Ну знаете, я бы так не утверждала, – искренне возмутилась я. – У Вас в саду всегда такой …ммм …творческий беспорядок?

– Что? – Ник обвел сад взглядом так, будто видел его впервые. – Так это временно, у Онима пока первая фаза, он невнимательный слегка… и медлительный. Через неделю пройдет.

– Первая фаза чего? Ваш садовник болен?

Некромант вдруг широко улыбнулся, превращаясь из привлекательного мужчины в настоящего красавца.

– Виржини не предупреждала об особенностях наших слуг?

– Ну она говорила, что они послушные.

– Вы даже не представляете, насколько, – некромант продолжал улыбаться, а у меня нехорошо засосало под ложечкой. – Располагайтесь, Эванжелина, постепенно слуги сами с Вами познакомятся. Хорошего Вам первого рабочего дня, – и вышел из холла так быстро, что я даже рот не успела раскрыть.

Потрясающее гостеприимство. Слуги сами найдут, с комнатой для проживания сама разберешься, как и с тем, где кухня, купальня, удобства для естественных нужд в конце концов. Хоть бы помощь с чемоданами предложил!

[Ник]

Домоправительница, надо же!

Ник усмехнулся своему отражению, привычно собрал темные волосы в хвост, перевязал кожаным шнурком, плеснул в лицо ледяной водой. По-настоящему ледяной, с плавающими в ней кубиками льда, которые таяли при соприкосновении с телом. Тьма внутри яростно бурлила, требуя найти девчонку и вытрясти из нее правду, пусть даже для этого придется сделать ей больно, требуя… Просто дотронуться.

У нее дерзкий взгляд, огромные голубые глаза, в которых тонешь, пухлые губы, нежная кожа. Сладко пахнущие цветами золотистые волосы, из которых хочется вытащить все шпильки и зарыться в них пальцами. Попробовать ее губы на вкус. Сорвать дурацкое платье и прикасаться к ее нежной коже. Везде. Или чтобы она прикасалась к нему… Ник вспомнил ощущение ее пальцев на своих запястьях и глубоко выдохнул.

Она назвала его по имени, и Нику понравилось. Захотелось услышать еще, но уже в другой обстановке. Слишком захотелось, поэтому он намеренно ее осадил. Его яростно потянуло к девушке с первой секунды их встречи, но чем больше они говорили, тем больше он злился на себя за острое желание и на нее за те чувства, что она вызывала. Она была красива, желанна и лгала с того момента, как вошла в его дом.

Некроманты его уровня прекрасно чувствуют эмоции. Мысли не читают, но общее состояние вполне ощущают. Ей не нужно место в его доме, точнее нужно, но не из-за работы. Поэтому он так говорил с нею, грубил, провоцировал. И она злилась, это он отлично чувствовал, но продолжала мило улыбаться, в душе, вероятно, желая разбить пару ваз об его голову.

Самое паршивое, что к ней тянуло и его тьму, но тьма не знает граней и полутонов. Если поддаться, то через пять, самое большее десять, минут он будет знать всю правду, и девушка даже будет жива, только уже не совсем здорова, но тьме плевать на этику. Она и выжить-то Эванжелине позволит лишь затем, чтобы Ник смог насладиться ее телом сполна, а что будет потом – неважно, человеческие жизни так дешевы и хрупки…

Ник этого не хотел. Точнее, хотел, но не таким способом.

Что ж, он подождет финала представления. Подождет, сколько сможет.

12 След.

Другие книги автора

Текст

Алена Гордеева

Попаданка по собственному желанию

Как соблазнить некроманта

ГЛАВА 1. О КОВАРСТВЕ МУЖСКОМ И ЖЕНСКОМ

ГЛАВА 2. КОЕ-ЧТО О НЕКРОМАНТАХ

С этой книгой читают

Другие книги автора