Читать книгу: «С парусами по жизни. Часть 3. Через 7 морей из Туниса в Москву», страница 2

Работы в рубке

Любые поставки на верфь имели лаг во времени 3—4 недели от заказа. Все материалы и комплектующие были, но соответствовали по качеству самой верфи и рабочим – дешевка. Картина маслом. Теперь я понимал, почему цена на эти каты в 2—3 раза ниже тех лодок, что строились во Франции. Из этого прогноз я делал очень мрачным, о чем и сказал своему «матросу»:

– Все сроки будут сорваны и недоделки будут и чисто конструкторские и по исполнению.

– Леха, всё будет хорошо, прорвемся.

Мне нравился оптимизм и напор матроса.

Мы еще раз вместе с Романом посмотрели все нюансы на «голом» корпусе нашего близнеца и перешли в офис Романа. Разговор был долгий по пунктам моего блокнота. Надо отдать должное, матрос переводил так, что Роман и я всё понимали сразу. Пришлось разбить все мои замечания на три категории: а) без исправления, которых мы не выйдем на испытания, б) которые надо будет исправить позже в) которые исправить желательно, или заменить их на материал и комплектующие. И самое главное, матрос сказал Роману, что Капитан имеет право после испытаний в море корректировать список. А мой список, который матрос ночью перевел на французский, передали Роману. Он взял его в руки, тупо перебирал листочки все помеченные красным, оранжевым и желтым фломастерами, и пробормотал себе под нос:

– Quel diable! D’où vient ce capitaine? A été dans de nombreux chantiers navals en France et quoi? Merde, on n’aura pas le temps…, что, как мне кажется, означало следующее: Какого дьявола! Откуда вообще взялся этот капитан? Был на многих верфях во Франции и что? Черт, мы не успеем… Матрос при этих словах заулыбался, понимая, что ранее он принял верное решение.

Договорились, что 3—5 дней мы не приходим днем на причал и не мешаем рабочим, вечером можно, а через 5 дней мы выходим в море.

Ууу какой…

По дороге, пока мы возвращались в отель, нас три раза остановили военные люди с автоматами, проверяли документы. Вид у них был враждебный. По ходу мы обсуждали положение с достройкой ката. Я был мрачен. Матрос оптимист. Он говорил, что мы справимся и благодарил меня, что я так ответственно отнесся к приёмке ката, а не как ему предлагали: выйти в море, написать список неполадок и начать торговаться, чтобы сбросить цену, и идти, уповая на Бога…

Время шло. Рабочие работали на лодке с 10 до 18 и это на жаре 35—39 ⁰С. Как это им удавалось, если мы не могли и по песку ходить? Наше время по турпутевке в отеле заканчивалось и надо было принимать решение, что делать. Каждый вечер я ходил на кат и в моём блокноте становилось всё больше записей – вычеркивал я меньше пунктов, чем добавлял новых. Моё предложение было улетать – пусть всё доделывают и не торопятся. Старт из Туниса сдвигался на месяц. Но Семья желала испытать катамаран, сходить к ближайшему острову и покататься на кайтах, а потом возвращаться. Их понять можно. Так и решили – хоть неделю, но кат наш!

Думаю, капитаны представляют всю меру ответственности, которую я брал на себя с таким списком недоделок. На борту дети…

Но срок проживания в Отеле вышел, и мы отправились селиться на катамаран, захватив скарб, который удалось купить за последние дни.

«Французы» сразу сворачивают все работы и уезжают, а мы начинаем обживаться. Долгая это история. Проходил ее не раз на разных кораблях и начинаю всегда с приборки и мытья всего и вся. Пустая лодка постепенно заполняется вещами, твоими вещами, оживает и начинает походить на дом, потом становится домом, о котором скучаешь при расставании.

К вечеру холодает. Все небо заволакивает черными тучами и поднимается противный ветер. Начинает моросить дождь. Задраиваемся – опускаем кормовой тент и застегиваемся по полной. Начинается гроза при сильном порывистом ветре. Сидеть в такую погоду в порту в своей яхте и пить чай – одно удовольствие, но, главное, не забывать про тех, кто в Море!

Все улыбаются, все довольны, особенно дети, которым все надо потрогать, везде залезть, посидеть тут и там. Мы успели распределить каюты, разложить свои вещи, наладить работу камбуза – ужинать будем «дома», а пока пьем чай.

Когда волнение схлынуло, достаю блокнот с ручкой и начинаю записывать все, что было замечено сегодня и чего быть не должно – исправлять! Сразу становится понятно, что тут ничего не готово для приемки – знаю Французов, как истинных мастеров строителей яхт и не верю, что вот такие косяки, не хочу в это верить. За два дня ползанья по всем отсекам и закоулкам, опробования работы узлов и механизмов, просто раздумий о конструкции и исполнении, рождают 75 серьезных замечаний и десятка 3 вопросов. А это многовато!

Ещё пару дней «мастера» приходили и что-то устанавливали, исправляли, а на третий день Роман предложил выйти в море и провести первые ходовые испытания, говоря при этом, что рабочие выдохлись, что надо прерваться.

Изготовились к выходу в море – я дал команде указания, что надо сделать, приготовить. Потом сходили в Капитанарию и предупредили, что выходим на пару часов. Роман сразу начал показывать и рассказывать, что и как надо делать, проверяя по ходу то и другое. Матрос еле успевал переводить.

Еще от стенки не отошли, а уже винт левый утопили, кстати, накануне – правый топили при реверсе прямо у причала. Вызываем водолаза и меняем винты – оплата тут же наличными 50Е. Ветер тем временем вырастает до 16—18 узлов.

Однако, Роман трогается от причала, а команда сбрасывает муринги. Манипулируя только оборотами двигателей, он прекрасно маневрирует по марине. Отмечаемся в таможне, заправляем соляр и выходим из марины.

Роман, руководитель верфи

Капитаном сегодня Роман. Мы же с матросом внимаем его рассказу обо всем, что есть на борту и как этим надо пользоваться. Вот мы проверяем ход корабля под моторами, постепенно увеличивая обороты, одновременно включив авторулевого – идем заданным курсом. Тут же включается GPS – навигатор с карт плоттером, на экране которого видно, как мы едем по электронной карте – внимаем, как им следует пользоваться. Уже через пять минут хода при оборотах в 3000, правый дизель начинает перегреваться, срабатывает сигнализация и загорается красная лампа – переводим мотор на холостые обороты, продолжая идти на одном. Все время «моторных» испытаний я фиксировал скорость ката при разных режимах работы двигателей – это пригодится при расчете хода на маршруте. Роману помогал его бригадир, который лазал по отсекам и все проверял. Паруса пока еще готовы не были, и испытания закончились проверкой всех систем и приборов, да дизель генератора на 5 Квт, который стоял в отдельном носовом рундуке правого поплавка. Работал он как-то нестабильно и поддымливал черным выхлопом. В общем, в моём блокноте добавилось еще с десяток позиций, на что Роман смотрел как-то отрешённо.

Вернулись в порт немного расстроенные – в сроки не укладывались, неисправностей и недоделок было еще очень много, да и комплектация была исполнена не более чем на 70%.

Француз и сам видел после трех часов испытаний, что еще далеко не все в порядке. Было решено, что катамаран вернут на верфь и будут работать с ним по моему списку из блокнота. Новым сроком сдачи катамаранов заказчикам было начало июля.

А у нас было несколько дней до вылета в Москву. Все ждали моего решения – пойдем, или нет кататься на кайтах к ближайшему острову. Роман понимал, что риск есть – у нас даже спас плота пока не было, но он обещал завтра привезти «тузик» – надувнушку с мотором и я согласился.

У острова Куриат

Два дня мы предоставлены сами себе. Уходим в Море!!! Хоть и нет парусов, но торчать в порту более нет сил. Уходим за 40 миль к острову «Куриат» и там отдыхаем и изучаем катамаран уже более осознанно. Катаемся на кайтах, купаемся…

Пока не подписан Акт приёма-передачи корабля владельцу, Верфь выдаёт документ, разрешающий нам выйти на нем в море и находиться в территориальных водах Туниса. Идем в Капитанарию, где я показываю свои капитанские дипломы и сертификаты, судовую роль с описанием маршрута и карту маршрута, которые копируют, а нам ставят штамп, разрешающий выход в море для показа на таможне.

Отвязываемся от причала – теперь работает вся команда, все волнуются, на всех спас жилеты, все молчат и ждут указаний Капитана. Я говорю, что и кому делать, когда подойдем к причалу таможни. Всё исполнено отлично, и мы уже стоим на двух швартовых, упершись кранцами в причал. Подошел офицер, крупный африканец, с огромными ноздрями носа и ястребиными глазами, посмотрел бумаги, закатил глаза так, что чуть фуражку не потерял, постоял в этой позе минут пять и ушел в контору.

– Может ему чего дать надо, как у нас? – матрос.

– Бутылку виски поставь на причал и тут же прибежит, – красавица супруга нашего главного матроса.

Матрос выставляет на причал, шагов за пять от лодки бутылку виски и тут же выходит офицер, отдаёт документы и машет нам рукой, говоря что-то на ломанном английском, а матрос отвечает ему на французском.

Ооох, мы свободны. На большущем столе в кокпите лежит карта, на ней начертана прямая линия: Порт – о. Куриат. На карте лежит прокладочная линейка, блокнот с карандашом и бинокль. Я сижу за штурвалом и между мной и столом тумба с приборами и органами управления. Включен авторулевой на курс к острову и мерно тарахтят дизеля на 2700-тах оборотах. Только теперь меня отпустило волнение, я чувствую радость от свободы, моря, свежего ветерка и голубого горизонта. Вся команда на палубе. Кто у левых вант, кто у правых, а дети с няней уже лежать на сетке и смеются. Идти нам так 6—7 часов – есть время на всё.

Первые волнения проходят, и команда собирается в кокпите под огромной крышей «рубки», как написано в описании, и начинает накрывать стол для чая и перекуса. Старший матрос просит меня начать рассказывать всем как правильно жить на парусных лодках в длительных переходах, а вопросов у всех масса. Хоть Старший матрос и его половина ходят на занятия в яхтенную школу, но практику еще не проходили и экзамены не сдавали. Настрой и атмосфера отличные и никаких проблем не возникало. Было много шуток и смеха. Смеялись и надо мной и вообще над всеми, но очень по-доброму. Хорошая компания.

Заходят в Хаммамед и Турки

Подойдя к острову, долго искали проход через кольцо рифов, чтобы зайти на акваторию, где можно кататься на кайтах. Остров был низкий, наверное, метра 3—4 над поверхностью моря. В самой высокой его точке стоял маяк. На острове было полно чаек. Мы встали на якорь – под нами было четыре метра, искупались, и женская половина готовилась к торжественному ужину, а мы со старшим матросом решили накачать риб, повесить на него мотор и испытать наш «тузик» в деле, осмотреть остров.

Для нас было полной неожиданностью, когда мы увидели, что дно риба оторвано в носу на 1—1,5 метра и свисает языком вниз – как на нём ходить-то? Мотор нам дали 20-ти сильный «Меркури», который исправно работал. Испытания проводил Матрос. Он завел мотор и тронулся вперед – через щель в лодку мгновенно залилась вода. Встал, лодка медленно всплыла, а вода почти вся ушла. В следующую попытку Матрос сразу газанул на полную – мотор поставил лодку на дыбы и через пару секунд вывел её на глиссирование, при котором нос лодки был поднят и вода в щель не попадала, а кусок днища болтался, как высунутый изо рта язык – зрелище было комичным, все смеялись. Матрос сходил на остров и выяснилось, что в ширину он не более 100 метров, а в длину около мили.

Среди инструмента, набора З/Ч и всякой всячины, оставшейся от строителей лодки, клея мы не нашли, только герметики. Лодку починить полноценно было нельзя. Но нам с матросом удалось подтянуть «язык» шкертиком к днищу, зацепившись за носовое крепление леера. В таком положении «тузик» позволял ходить вдвоём с грузом кайтов, что и нужно было нашим спортсменам.

С каждым часом пребывания на борту мне все больше казалось, что это очень удачная штуковина в том числе и для внутренних Российских вод, хотя это и не яхта…

Первый поход на своём катамаране, первая якорная стоянка, да где – черте, где, у острова с маяком, на котором только чайки, первый торжественный ужин при свечах и ночное купание вокруг корабля, на котором включено всё освещение – романтично и радостно.

55-ти футовый катамаран

Легкий завтрак. Няня занимается детьми и обедом, я продолжаю изучать матчасть. Удалось включить рацию, которая вечером потеряла питание. А Старший матрос со своей половиной, загрузившись в Тузик помчались к берегу, чтобы начать кататься на кайтах. Ветерок постепенно набирает силу и кат развернулся и натянул цепь.

К середине дня ребята на кайтах набрали форму, и ветер стал позволять, и они начали летать – зрелище захватывающее. Я вспоминал своё хождение на доске с парусом, но кайтинг, в каком-то смысле, был круче. Мы пытались фотографировать наших летающих матросов, но получалось плохо.

Я и не заметил, что к острову подошёл небольшой военный корабль. И не сразу услышал, что кто-то кого-то вызывает на 16-м канале. Потом я догадался, вспоминая английские слова, что вызывают нас, но что я мог ответить? Подумав минуты три и написав текст в СЖ, я взял тангенту и вышел в эфир: зыс из Элиан бот. Вериз гуд. Ви вил ретон ту в порт оф Жасмин Хаммамед ин э дей. (This is Elian’s yacht. We’re good. We will return to the port of Jasmine Hammamet in a day). Произношение у меня ещё то было и, наверное, они ничего не поняли, а сказать по-французски я не мог и это было до возвращения матроса. Я стал наблюдать в бинокль за военным кораблем, который встал на якорь. Видимо, они нас караулили, а подойти к нам не могли – рифы.

Когда ветер утих, вернулись катальщики. Я описал матросу ситуацию, и он вышел в эфир на французском, после чего мы отключили рацию вообще.

– Да пошли они в задницу, отдыхать не дают, – сказал матрос.

Все устали. Ужин был тихий, и мы сразу разбрелись по каютам. Ночь выдалась тихая и я выспался.

Утром ветер поменялся, и мы вынуждены были, лавируя между валунами на дне, перейти на другую сторону острова, чтобы ребятам было удобно кататься. Военный корабль так и не ушёл. Я стал опасаться, что мы нарушили какой-то закон Туниса, а у них строго – чуть что и в тюрьму. Стал проверять карты и читать Лоцию – этот остров не значился в запретах на посещение, а по пути мы не пересекали закрытых зон. Было немного тревожно.

Но мы же Русские ребята, а на корабле народец из другого мира, вот мы и решили встать ещё до рассвета и тихо свалить в надежде на то, что у военных вахты никто не несет. Солнце только готовилось выглядывать из-за горизонта, над водой висел туман – полный штиль. Матрос стоял на носу и руками показывал мне куда повернуть, а я, манипулируя оборотами двигателей, тихо вывел кат за пределы рифа, и мы легли на курс до порта. Никто нас не окликнул на 16-м канале, и мы скоро потеряли военный корабль из вида.

По дороге обратно, часа через три после старта, к нам подошёл катер береговой охраны, и идя параллельным курсом в 50-ти метрах от нас, стал выяснять, кто владелец судна, кто на борту, откуда и куда мы идем и просил всю команду построиться на борту (рассматривали нас в бинокль) – матрос четко им все объяснил и выслушал их разъяснения. Оказалось, что нас неправильно поняли в Капитанарии относительно нашего маршрута – нас поняли так, что мы идем в порт похожего названия с островом, и когда мы там не объявились, подняли тревогу и начали поиски. Да мы еще ничего толком не ответили военным, что нас нашли. Нас предупредили, что при заходе в порт надлежит посетить полицию. Потом нам еще и в порту досталось! Ничего не поделаешь – это их работа и наша безопасность! А Капитанария имела копию нашей карты с проложенным маршрутом.

Мы встали на своё место у причала и стали готовиться к отлету на завтра. У меня наконец-то появилось время пройтись по марине и посмотреть лодки. Из нескольких сотен стоящих яхт и катамаранов, выделяю всего 4 яхты достойные восхищения: две под Английским флагом современной постройки, и две старые, лет по 20—25, а может и по 35, от которых просто нельзя глаз оторвать. Описывать их не буду – понять это сможет только настоящий ценитель и профи. Я долго стоял и не могу оторвать взгляда от этих линий, дельных вещей и рангоута, разных придумок, наверное, как ценитель лошадей, заметив породистого скакуна…

В марине стоят лодки со всего Мира

Пора возвращаться. Завтра улетаем. То немногое, что я видел из окна автомобилей во время перемещений по местным дорогам говорит о том, что люди живут не богато, но все ухожено и аккуратно насколько это возможно, идет строительство – развивается тур бизнес. Туризм везде развивается, только не у нас (2007 г.). Государство обеспечивает все объекты инфраструктурой, чтобы Бизнес вкладывал деньги в курорты, в марины, в рестораны и магазины, а у нас чиновники делают все, чтобы с тебя слупить бабки, а развитие туризма и всего остального им просто «пофиг»…

Улетаем, чтобы вернуться, принять корабли и пойти на Мальту, в Италию, в Хорватию и Черногорию, в Грецию, в Турцию, в Болгарию и домой… Как это всё получится?

Только в самолёте я выдохнул. Работа моя Капитаном понравилась нанимателю, и мы договорились оставаться на связи и решать оперативно все вопросы и готовится к вылету в начале июля.

Глава 2. Из Туниса на Мальту и в Европу

В Москве и на Ладоге стояла замечательная погода и это меня так расстраивало, ведь мы с Боцманом сломали «сезон», и если я еще похожу в Европе, то ему следовало ждать осени, когда я хотел задействовать его в перегоне катамарана в Москву.

Совершенно неожиданно для себя я сделал открытие, что существует летний сезон на даче, и что она требует и летом массы усилий и так же ждет от меня внимания и дарит взамен массу приятных мгновений. Просто обалдеть можно, когда все цветет, кругом летают бабочки, жучки и осы с пчелами, собирающие с цветков нектар. А розы, когда цветут. Обычно, с середины июня и до сентября я на даче и не появлялся и ничего этого и не видел. Я стал обожать сидеть в кресле под зонтиком от солнца у клумбы и делать записи на планшете. Конечно, это не кокпит, но прелестного, как говорит мой Боцман.

Старт из Туниса – из порта Жасмин Хаммамед, где уже стояли три наших катамарана, наметили на 1-е июля. Меня просили вылететь раньше, чтобы «осмотреться» и дать отмашку вылетать или нет остальным. Билет мне взяли на 28-е июня. А груза у меня было много. Карты морские, Лоции, Флаги на всех, ну и свои вещи на пару месяцев.

За 3 дня до вылета меня свалила температура и сильнейший кашель с соплями, горло ободрало так, что сглотнуть стало невозможно – я так лет 20 не болел, наверное, я ещё из Туниса чего-то привез и всё носил в себе, боролся и все же уступил. За эти дни до отлета все, что я смог сделать, так это подняться и доехать за паспортом и билетом. К самолету мня привезли, снабдив еще чехлом с досками для кайтов и еще какой-то требухой – негабаритный такой груз, привлекающий всеобщее внимание и никуда не влезающий. При приеме багажа этот баул отложили в сторону – за ним придет носильщик, как мне пояснили. Когда я сел в самолет, то запросил у старшего Стюарта подтверждение погрузки моей нестандартной поклажи и, минут через 5 мне подтвердили – груз на борту. Весь полет я просидел, прижимая полотенце к носу и сдавленно кашляя. Все ближайшие соседи старались отвернуться от меня… Хорошо, что опять летели на нашем Иле, спокойно и без болтанки и садились, как утюг.

Вид из Отеля на Хаммамед, а курорт вокруг марины

Паспортный контроль по прилету я прошел за 5 минут, заполнив заранее, ещё в самолете, миграционную карту, а вот получить груз никак не мог. Через час после того, как все пассажиры моего рейса уже свалили, я не выдержал и обратился к работнику аэропорта, показав два квитка на багаж и только одну сумку, которую я снял с ленты транспортера почти сразу. Через 5 минут мне лихо, с улыбкой сообщили, что моего груза в самолете не было! Но я-то знал, что он был, ибо стюард сказал мне: ваш цветной негабарит лежит на чемоданах. А значит, его сняли! Пришлось лезть самому в люк, откуда выползала лента транспортера, а потом и под ленты, на которых выплывают сумки с чемоданами. Как я и предполагал, длинный баул, зацепившись на повороте за стенку, упал и завалился под транспортер. Страшно ругаясь матом, я протащил баул в узкий люк над лентой, тут включили транспортер, и лента поехала – я лег, и как чемодан въехал в зал ожидания, спрыгнул с ленты и забрал баул. На мой мат сбежался народ, конечно, большей частью наш, который понял, кого и куда я посылал – они просто хотели взглянуть на меня.

Кашель, сопли и температура. Выхожу на улицу, толкая перед собой тележку с барахлом – темно и очень душно, жара, я сразу взмок. Машины с верфи, что должна была меня встречать, нет. Видимо, прождав час после прилета самолета и не увидев меня, водила уехал. Обошёл парковку. Ни один таксист не хочет ехать ночью за 100 км. Один начал торговаться – объявил 100 Евро, а я знаю, что там 50 $ – сошлись на 70-ти Евро. Едем. Прошу прикрыть окна – на скорости 100—120 сильно сквозит, а мне и так плохо, меня колотит и душит кашель. Я сижу сзади, и водитель с подозрением на меня оглядывается – он местный, в темноте его лица не видно, только блестят глаза и зубы. Я еду и ругаюсь, а водитель иногда что-то говорит на своём.

Поднимаем лодку для инспекции

Прикатили на причал. Вот и три ката стоят. У таксиста нет сдачи со 100 Евро, а на дворе ночь – испытанный приём. Что делать? Хоть оборись, кроме видео охраны никого вокруг. Отпускаю такси и запрыгиваю на катамаран. Б….! Никто не встречает, на катамаране такой бардак… Нет газа, не могу вскипятить чай. Во мне все вскипает! Здесь должны были быть наши – капитан второго ката и представитель заказчиков на верфи – подгоняла, где они? Через пол часа появляются. Здесь меня кашель и достал, и я, обматерив всё и всех, спокойно попросил, чтобы доложили обстановку и объяснились…

Стало понятно, что на лодке жить нельзя, что почти ничего еще не исправлено и к выходу не готово, сроки срываются и надо селиться в отель, а не раскладывать вещи в катамаране. Оказывается, ребята перекантовались 3 дня на кате и ждали меня.

Капитанария быстро определяет нас в отель рядом с причалом – минут 5—7 ходьбы. Темно, но очень еще жарко. Идем закоулками.

– Алексей Борисович, тут жара невыносимая под 50 градусов, ветра нет и палящее солнце, кроссовки плавятся на камнях и асфальт плывет, люди с 11 до 15 не работают, нас никуда не пускают и ничего не доделано…

Идем медленно, тащим наши шмотки и то, что я привез. Вокруг трещат цикады. Запах каких-то цветов и растений. От каменных оград, нагретых солнцем, пышет жаром. Иду и думаю: хорошо, что нет снега и волков. Заселяемся – ребята вместе, я отдельно. Зовут к себе пить чай – они уже купили кипятильник, чай в пакетиках, что-то к чаю и посудину, где греть воду. Мой запал прошёл, понимаю, что дела тут «дрянь», а повлиять на что-то ребята не могли, но и в Москву не доложили, ждали меня. Знал бы ситуацию, не приезжал бы, а теперь надо впрягаться, но куда, во что, как, мы же своими руками вместо рабочих не будем делать.

Утром встаю с трудом. Температура еще держится. Запихиваю в себя «европейский» завтрак, и мы все отправляемся на причал. Перешагнув порог, автоматически раскрывающихся дверей парадного входа, попадаю в пекло – 48 по Цельсию и полный штиль. Через 3 минуты ходьбы все на мне можно отжимать, включая панаму. То, что я вижу, оказавшись на причале рядом с тремя катамаранами, повергает меня в уныние – на каждом из них по одному рабочему, которые больше сидят и пьют воду из пластиковых бутылок, чем что-то делают. На лодках грязь и бардак. На моей, конечно, лучше, но и она «в разрухе». Парусов нет ни на одном кате, а на малом нет и мачты. На причале стоит пикап с эмблемой верфи, все двери распахнуты, и в нем сидит Бригадир, он с кем-то говорит по телефону. Подходим и через нашего представителя на верфи – знатока языков, пытаемся задавать вопросы. Удаётся понять только три вещи: нет комплектующих – не пришли из Европы, скоро приедет Роман – руководитель Верфи, очень жарко и рабочие не могут работать более 4-х часов в день, и они не укладываются в сроки, что им нужно минимум десять рабочих дней, да и то это самый оптимистичный прогноз!

Мы готов к «бою»…

Становится понятно, что мы попали на бабки – пребывание каждого из нас здесь обходится в 450 Евро в сутки, более того, уже на все экипажи куплены билеты и должно прилететь еще 13 человек и прилететь они должны через три дня на приём лодок, а получается, что им здесь еще дней десять жить. Прикинули сумму затрат на это удовольствие жариться в Тунисе, когда температура воды в море около 35⁰ по Цельсию? Но жалко время, меня начинает мучить вопрос, а когда же я смогу попасть домой в Москву и смогу ли я пригнать лодку в этом году? Хотелки владельца относительно Европы никуда не денутся. Все, что мы можем, это составить списки недоделок и косяков и давить на верфь, чтобы это было исправлено и доделано, составляем список снабжения и начинаем закупки.

– Ребята, давайте каждый по своему катамарану пишет список недоделок, сейчас приедет Роман, и мы поговорим и передадим списки, а сами займемся закупкой снабжения на каждый кат по технической части. И сообщаем в Москву ситуацию и пытаемся остановить прилет экипажей, или пусть решают сами, – предлагаю я, истекая потом. Стоять на солнцепеке просто невозможно. Голые по локоть руки просто горят.

Через час мы со списками в руках встречаем Романа. Здороваемся довольно сухо – без обнимашек, как это у них принято – «сава, сава…». Мы слушаем Романа и понимаем то же, что и от его Бригадира. Показываем ему наши списки недоделок. Он просит перевести их на английский и французский.

Отхожу в сторонку и звоню в Москву своему владельцу – тот в шоке и тут же звонит Роману. Видно, что разговор идет у них не простой. Минут через 15 Роману, видимо, звонит второй владелец, а потом и владелец третьего катамарана. Из своего опыта я понимаю, что ничего ускорить нельзя по целому ряду причин. Подгонять верфь надо было раньше и постоянно сюда прилетать, а то девять месяцев ждали, а потом начали суетиться. Каждый должен заниматься своим делом, ну и нам еще надо следить за работами на катах ежедневно вечером и быть в контакте с Романом и Бригадиром. Моя проблема в том, что я практически не знаю языка.

Мы отправляемся в отель обедать. От солнца не скрыться. 45—48 ⁰ в тени по Цельсию. Местные все укутаны в одежды, шапки и очки, а мы тащимся в шортах и рубахах с коротким рукавом. Того времени, что мы были вне отеля до обеда, хватило на то, чтобы сгореть. В Отеле прохладно. Принимаем душ и идем на обед. Сидим с красными рожами и руками, ноги уже горят. Кормят хорошо. Кушаем молча. У каждого своя дума. Каждый что-то считает в уме. После обеда садимся в холле в кресла. Здесь прохладно. У всех один вопрос – что делать?

– Что делать, что делать – надо ждать звонка из Москвы, ибо они все определяют. Думаю, сегодня вечером будет звонок в Отель, в мой номер, или они оплатят мне мобильник и будут звонить на него, – талдычу я ребятам своё понимание.

– Хорошо бы решить всё это быстрее, а то мне может и на регату свалить домой. Если честно, я под З/П тут занял денег на решение своих домашних дел, и если ничего не состоится, сами понимаете.

– А мне, если я справлюсь, светит потом быть Представителем этой верфи в России – наши покупатели катов решили с ними Договор подписать, – улыбаясь говорит молодой знаток иностранных языков, назначенный представителем от компании одного из покупателей, на верфи.

– Пока ты ни черта не справляешься и более того, ничего точно не доложил «наверх», что точно привело к лишним затратам, а может привести и к еще большим – считать деньги умеешь, так прикинь, – констатировал я, окончательно расстроив парня и согнав с его лица улыбку.

– И что теперь мне делать?

– Иди переводи наши списки замечаний на понятный для них язык и работай с Романом и Бригадиром, а мы займемся закупками инструмента, расходников. Вечером мы дадим тебе списки З/Ч, ты их переведи и передай Роману – пусть заказывает.

На этом мы и расстались. Переодевшись «по-местному», два капитана, по виду наших бомжей, отправились по магазинам инструментов, взяв такси. С трудом найдя нормальный магазин с помощью таксиста, мы никак не можем объяснить продавцам, что же нам надо и в итоге получаем приглашение идти на склад и шарить по полкам. Нам подгоняют две большие тележки, и мы начинаем набирать все, что может потребоваться в дороге из инструмента и материалов (на каждой яхте будет маленькая мастерская!). Для магазина это нашествие благо – мы делаем им план за несколько месяцев! Но выбрать очень сложно – инструмент плохого качества. Всё приходится пробовать «на зуб». Наши списки настолько обширны, что и половины мы не можем найти на полках первого магазина.

Грузимся в такси. Водитель смотрит на то, что мы взяли, а мы рисуем на листе блокнота то, что мы еще ищем, он начинает кивать головой и говорит, что надо ехать далеко. Потом звонит, с кем-то говорит, кивает, объясняет и в итоге мы едем, водитель улыбается и что-то говорит. Мы понимаем, что там вроде есть все, что нам надо.

Мы удаляемся от моря дальше и дальше. Дороги становятся все хуже и хуже. Нас часто останавливают военные с автоматами и проверяют документы. Приятель говорит мне:

– Послушай, Леш, он понял, что у нас много денег и везет в глушь, да предупредил подельников. У тебя оружие есть, у меня морской нож.

– И у меня морской нож, но думаю, это здесь не очень поможет, если это будет засада…

Километров через 70 мы въезжаем в довольно ухоженный городок без трущоб и подкатываем к магазину с большими витринами, где красуется много электроинструмента. Выходим из машины и нас у дверей встречает старший продавец, или хозяин магазина, ведут внутрь и человек открывает дверь склада – закрома. Нам подкатывают тележки. И с нами идут два парня из местных. Мы начинаем шарить по полкам. Тут инструмент лучше и его больше. Мы проводим на складе более двух часов – а жара страшная, тут нет кондиционера, и мы только и думаем, как быстрее сесть в машину и открыть все окна на ходу. Нашли и припой, и паяльники, и провода разного сечения. Спорим, сколько чего брать. Здесь качественный европейский крепеж, чего сколько. Мы тычем пальцем, а местные парни отсыпают в пластиковые пакетики. Заходит Хозяин магазина, и видя полные тележки всякой всячины, бежит за холодной газированной водой. Мы жадно пьём. Он отводит нас в угол и показывает его душ, типа потом можно принять душ. Мы поднимаем вверх большие пальцы. Мой приятель, что вторым капитаном не простак – он строитель яхт и хорошо понимает, чего и сколько и в руке у него калькулятор и он что-то считает. Потом он мне показал: на стеллажах наклейки закупочных цен, и он прикинул стоимость того, что мы отобрали. Мы выкатываем тележки в зал магазина, продавцы начинают считать товар, а мы по очереди идем в душ.