Антихакер

Пока разбирались с наследством, магазин родителей перестал существовать, ведь все дело держалось только на них. Степан Иванович еле сумел вытащить коробки с одеждой из запертого бутика и продать за смешные деньги соседям. К концу года закончились и все накопления Озеровых-старших. Существовать на мизерную пенсию деда по старости и внука – по инвалидности было невозможно. Оставался еще зеленый «Субару», но без него Марк не попадал бы на тренировки и приемы врачей. В католическое Рождество, когда по телевизионному экрану неслись вереницы украшенных к Новому году грузовиков с кока-колой, федерация плавания неожиданно объявила, что не сможет больше снабжать Марка лекарствами: нет бюджета на предстоящий год, ведь в следующем году он уже не сборник. Все сходилось в одну жирную точку.

В один из последних дней этого страшного года, когда люди, словно сговорившись, начали носиться за подарками по украшенным торговым центрам, Марк сдался. Ему не с кем было жить, на что жить и для чего жить. Он взял коробку своих болеутоляющих таблеток, высыпал их все на ладонь и проглотил, запивая несколькими большими глотками.

Глава 5

Зазвенел мобильный и вернул Озерова в реальность из порванного в клочья прошлого. Это был вызов по сотовой связи от неизвестного абонента. Знакомые Марка давно перешли на общение в мессенджерах, по сотовой связи звонили в основном колл-центры банков, навязывая свои никчемные услуги или притворяющиеся ими же мошенники. Из стоящих звонков, бывало, набирали курьеры, когда терялись на территории поселка, и сотрудники заказчиков его услуг, когда что-то требовалось решить срочнее, чем в переписке по электронной почте. В целом полезные звонки были редкостью, как и хорошо настроенный файрволл.

– Алло, – нехотя ответил Марк, ожидая очередной рекламы.

– Марк Александрович? – осведомился мужской голос. По опыту Озерова женщины отвечали за рекламный спам, а мужчины – за жульнический развод.

– Да.

– Меня зовут Виктор. Виктор Решетников, – голос в трубке волновался. – Я вам писал.

– Что вы мне писали? – не понял Озеров.

– Письмо, – сказал Виктор удивленным тоном, как будто кроме писем не существовало других вариантов сообщений. – Вчера. Вы мне на него ответили. Про самоубийство девушки.

– А-а, я понял. А где вы взяли мой номер? – Марк начинал злиться.

– Все там же, в договоре.

– К хранению данных у вас в компании всегда так безалаберно относятся?

– Простите, я же описал вам причину этого. Мне кажется, что ситуация экстраординарная.

– Виктор? Вы же прочитали мой ответ? Что в нем непонятно?

– Марк Александрович, выслушайте меня, пожалуйста. Я бы не стал к вам обращаться, если бы видел другую возможность. Но я просто уверен, что есть виновный в ее смерти. Такого стечения обстоятельств не бывает просто так!

– Ну так поделитесь вашим мнением с компетентными органами.

– Мне не с чем к ним прийти. Только догадки. Смотрите сами: в феврале Марина страшно поссорилась с мужем. Она пришла на работу с синяком, замазанным косметикой, выглядела отстраненной от всего, как зомби, – страшно смотреть. В итоге рассказала, что с мужем у нее по ходу все. Тот ушел из дому, слава богу, ее пока не выгнал. Но это, скорее всего, только вопрос времени. А через пару недель Марину увольняют. Резко и грубо, точно мусор выкинули. Всем объявили, что за слив закрытой информации. Запретили с ней общаться под угрозой увольнения, но я на следующий день с ней договорился втихаря встретиться. В кофейне в совсем другом районе города. Она и рассказала мне про письмо с отчетом, что якобы отправила его со своей корпоративной почты в ту инвестиционную компанию. Понимаете, она даже не понимала, как на этом заработать можно было, хоть и была экономистом. Поэтому я ей верю. Да и слить информацию при желании можно было менее заметно. Поэтому это кто-то выместил на ней свою злость.

– И вы считаете, что ее муж?

– Да, а больше некому. Сделал нарочно, чтобы отомстить, чтобы ее с работы выгнали. Только пока не понимаю как. Я помню ту встречу как сейчас. Ненакрашенная, бледная. Она была обескуражена. Как так можно поступить с человеком, который не виноват ни в чем? Более того, добросовестно трудился много лет за их, в общем, мизерные оклады. Я чувствовал, что ее раздавили, потому что в ее словах ощущались обида и боль, но не ненависть. Каково это – за пару недель потерять и семью, и работу?

– И вы никак не помогли ей?

– Я видел ее живой тогда в последний раз. На следующее утро меня вызвал к себе сам Кольцов. Это зам генерального по безопасности. Спросил, хочу ли я за Зайцевой отправиться на биржу труда без шансов найти работу по специальности и до конца жизни торговать пирожками на вокзале? Он откуда-то знал о нашей встрече. И я… да, я испугался.

– Сейчас вы немного осмелели.

– Когда я узнал о смерти Марины, то почувствовал себя гнидой. Я тоже участвовал в ее убийстве, когда стоял себе в сторонке. Я наплевал на все и пошел на похороны. А там прямо шептались, что Марину никак кто-то сглазил. И работу она, бедная, потеряла, и найти новую не могла совсем, и собачка у нее сдохла за это время, и деньги последние у нее украли, и болезнь у нее нашли неизлечимую.

– Что за болезнь?

– Рак желудка, болтали.

– Так, может, все-таки она из-за болезни покончила с собой?

– Вот я все вам рассказал. И кажется, что какой-то рок принялся дубасить Марину ни с того ни с сего, и она пала жертвой невероятного стечения обстоятельств. Я не видел Марину всего пять месяцев. Она была здорова ментально и физически еще в феврале. Никогда не упоминала ни о болезни, ни о больницах. Даже если у нее обнаружился рак, то это только что! Она могла с ним бороться и победить, как показывают по телеку, хотя бы в мотивационной рекламе. Просто есть люди, которые завели ее в этот жизненный тупик, и есть люди, которые ее там бросили. И я один из вторых. Я свою ответственность не снимаю. Мне Марина будет сниться в кошмарах до конца жизни. Но вот найти и наказать того, кто в итоге убил ее, это теперь моя задача. Да, надо идти в полицию, но мне нужно доказательство на того, кто запустил эту смертельную последовательность. Возьмитесь, Марк. Будьте человеком. Не найдем ничего, ну хотя бы совесть почище станет. А найдем, тогда я попробую что-то сделать, чтобы виновный ответил.

Марк задумался. История была соткана из предположений и догадок. Фактом была лишь смерть молодой женщины. И правильно говорил Виктор, что умерла она не столько от обстоятельств, а потому что была оставлена наедине с ними. Потому что ее бросили. БРОСИЛИ. Это слово высветилось в его мозгу, как неоновая вывеска. Марк был бы на том же свете, что и Марина, если бы с ним поступили так же, когда у него не осталось ни сил, ни поводов бороться за себя.

Когда он наглотался своих таблеток, дед вернулся раньше, чем должен был. Как он потом рассказывал, в очереди в собес, где Степан Иванович хотел выпросить какое-то дополнительное пособие, он почувствовал такое нестерпимое желание быть рядом с внуком, что просто не мог сидеть. А так как Марк не отвечал на звонки мобильного, дед решил, что это не потому, что тот спит или слушает свою громкую музыку в наушниках, а с ним приключилась беда. Он приехал вовремя, чтобы вовремя вызвать «Скорую помощь».

И не бросил его потом, как это сделали все его доинвалидные знакомые, напрочь позабыв о его существовании. Забрал в Екатеринбург. Продал московскую квартиру, купил Марку однушку на первом этаже девятиэтажной панельки, оборудовал съезд для инвалидного кресла, что вообще не было нормой в то время. Оставшиеся деньги Степан Иванович положил в банк на имя Марка и раз в месяц с доверенностью снимал одинаковую сумму, ездил по магазинам и пополнял запасы его холодильника.

Дед вывозил его подышать во двор, хотя бы пару раз в неделю. Несмотря на стальной пандус, это было непростым делом. Марк мог бы спуститься сам, не разбившись, держась за поручни вдоль пандуса, но подняться по ним у него не хватало сил. И дед видел, как пропадает его внук, вроде бы уже спасшийся от крушения кровли и передоза болеутоляющих таблеток.

Какая-никакая жизнь все-таки наладилась, от голода пока спасали деньги от продажи квартиры, но для Марка как будто все закончилось. Он готовил себе простую еду: пельмени, жареную картошку или спагетти, вываливал в эту же тарелку банку консервов, доставал из холодильника бутылку пива и весь день смотрел телевизор стеклянными от выпивки глазами, не желая чего-то другого. Вряд ли в его жизни теперь могло произойти что-нибудь увлекательнее просмотра «Остаться в живых».

– Как ты снова выпивку достал? – завелся дед, когда с порога почувствовал кислый запах пива.

– Земля не без добрых людей, – парировал Марк.

– Алкаши они, а не люди.

– Ну пусть будут добрые алкаши. Что-то ты сегодня раньше пожаловал.

Степан Иванович появился в комнате и втащил в нее большую картонную коробку.

– Тебе тоже добрый день.

Он ушел в коридор и вернулся с еще одной коробкой.

– О, что-то интересное, – сказал Марк. Он сидел на диване и даже не думал перебраться на инвалидное кресло и как-то ближе поинтересоваться предметами, которые появились в его комнате. Он уже привык, что за него все в итоге сделают.

– Наташа, ты где? – позвал дедушка в прихожую.

В комнату вошла женщина старше тридцати, в джинсах и сером пуловере с высоким воротником. Темные волосы ее были собраны в хвост, на лице были очки в модной тогда большой круглой оправе. «Училка», – сразу решил Марк.

– Это Наталья, она дочь моего очень хорошего друга. Преподает программирование в УПИ. Она поможет нам вот этот компьютер установить и позанимается с тобой.

– Привет, – улыбнулась Наталья. От улыбки ее лицо похорошело, на щеках появились приветливые ямочки. Марк уже давно не общался с женщинами кроме как на медицинские темы и немного растаял. Он начал оглядываться на запущенный вид своей комнаты, мысленно выкидывая пустые бутылки из угла в мусорное ведро.

– Привет, – ответил он, дивясь, какое это чудо – знакомство с новым человеком. – Не ждал сегодня. Я – Марк.

– Ну я не то чтобы гость, – отозвалась она. – Но согласна, в классе должно быть чисто. Я сегодня подключу и настрою компьютер, а завтра мы начнем заниматься. Успеешь подготовиться? – она выразительно посмотрела на давно не бритую щетину Озерова.

Марк не услышал в ее интонации ни скрытого сострадания, ни осуждения. К нему давно не относились как к обычному парню. Поэтому к первому занятию он прибрался в комнате, что не смог сделать сам – попросил деда, умылся, расчесался и надел чистую одежду. После травмы он пытался быть предельно простым, не скрывать то, что не получается, и стараться делать самостоятельно то, что ему по плечу. Такая стратегия сложилась и в обучении программированию.

Наталья оказалась чутким и увлеченным педагогом. Марк в связи с тем, что раньше все свободное время отдавал тренировкам, компьютерами совсем не интересовался. Когда его одноклассники рубились по Сети в Counter-Strike, он отрабатывал в бассейне траекторию и координацию гребка рукой. Конечно, Марк сдавал зачет по информатике и знал, как загрузить Windows и сложить столбик в Excel, но включать компьютер по собственной воле у него не возникало желания никогда. И тем поразительнее стал для него открытый Натальей мир со своими языками, невидимым и бесконечным, как галактика, сетевым пространством, кастой новых людей.

Работоспособность спортсмена, как оказалось, никуда не ушла. Озеров мог бесконечно писать код, проверяя, добавляя, исправляя, как в свое время на тренировках шлифовал свою технику. И компьютер ответил ему взаимностью, как и бассейн. Машина не спрашивала, можешь ли ты дойти до магазина или пробежать стометровку, она получала и четко исполняла те команды, которые отдавал ей Марк, не то что ноги, ушедшие в абсолютный игнор. А никнеймам в Сети было безразлично, какой ты в реальной жизни. Главное, какой ты кодер, что можешь создать и что умеют твои программы.

После года уныния, переходящего в отчаяние, Марк ощутил, как к нему начинает возвращаться жажда жизни. Наталья приходила раз в неделю в течение целого года, честно и бесплатно выполняя свое обещание перед дедом Марка или своим отцом. Она была как старшая сестра, всегда на связи, когда была нужна, но и не лезла со своими советами туда, куда не стоило. Искренне радовалась его успехам, дивилась, насколько Марк лучше схватывает науку, чем ее студенты.

– Возможно, дело во времени, – отвечал Марк. – Мне его совсем некуда тратить в отличие от них.

За год Озеров изучил университетский курс программирования экстерном и практически самостоятельно и уже чувствовал себя в информационном море, как в плавательном бассейне. И тогда он ощутил, что снова хочет плавать. По-настоящему. После травмы процедуры в бассейне входили в программу восстановления. Но Марк плавал зло, понимая, что никогда больше он не сможет выйти на одну воду с Фелпсом. Что все, на что он потратил свое детство и юность, высушено до дна. Вода опротивела ему настолько же, как когда-то была близка. И он, не представляющий себе жизни без голубой плавательной дорожки, после переезда в Екатеринбург ни разу не помыслил о ней. Но теперь новая жизнь начала прорастать в нем, как динозаврик из игрушечного яйца, подаренного ему родителями в детстве.

– Дед, отвези меня в бассейн, – как-то позвонил он.

Оказавшись под высоким потолком плавательного бассейна «Юность», Марк сжался и задрожал всем телом. Ему было дико страшно от огромного пространства крыши, нависшей над ним. Он почти закричал деду, чтобы тот вез его обратно. Все боли и кошмары последних лет как будто ворвались в его голову и тело, сжирая его суть. Родители встали как живые, их счастливые лица в аквапарке сгнивали на глазах, оставляя голый череп и впалые глазницы. Как же самоуверен он оказался, считая, что смог преодолеть прошлое. Оно неумолимо следовало за ним, оно уже было в его ДНК и собиралось бить при любом удобном случае.

Марк зажмурился и приказал себе глубоко вздохнуть. Задержал дыхание. Слава богу, дед вез его к дорожке сам. Он бы не смог сделать эти несколько шагов. Потом Степан Иванович привязал к его ногам колобашку, чтобы те не тонули, и помог добраться до воды. Очутившись в воде, Марк выдохнул. Прохладная жидкость волной спокойствия охладила приступ паники. Он улегся на воду. Оттолкнуться от бортика не было возможности, но Марк сделал гребок рукой, и тело послушно двинулось по дорожке. Затем следующий и следующий. Мышцы как будто начали вспоминать слова давно забытого стихотворения, которое Марк когда-то знал, но напрочь забыл. И с каждым новым гребком-словом это знание возвращалось, заполняло его тело удивительно приятной вибрацией. А ужас прятался в темных уголках его сознания. Не уходил совсем, но старался не показываться.

Марк запомнил тот день. Именно тогда он по-настоящему понял, что жив. А был бы ли он жив, если бы и родные, и совсем незнакомые ему люди не вытащили его из развалин аквапарка, не выходили в больнице, не поддержали его, когда он стал инвалидом и потерял родителей, не подняли бы его со дна собственной жалости? Может, и ему пора попробовать помочь кому-то?

– Алло, Марк Александрович? – услышал он в трубке голос Виктора из Кемерова. – Вы здесь?

– Да, Виктор. Зовите меня Марк, раз уж начали. – Озеров думал о своем решении: насколько оно правильное и не сделано лишь под влиянием ярких воспоминаний. Вроде бы внутренние ощущения поддержали его. – Хорошо, я попробую вам помочь. Зря вы надеетесь, что у меня получится разобраться, но раз вам больше не к кому обратиться, то ладно. Но дайте мне подумать, я сам свяжусь с вами. И почта, и номер телефона у меня ваши есть.

Услышав слова благодарности, Марк нажал отбой.

Глава 6

Программирование развивает логику и внимательность. Все потому, что компьютеры не понимают всплесков человеческих эмоций и не способны переосмыслить неверно поставленную задачу. Код – это простой способ донести до математических мозгов машины, что от нее хочешь, но ты должен изначально знать результат, а потом разложить его по коротким и понятным командам. То есть выстроить логичную систему команд, которые в итоге приводят к задуманным последствиям. А внимание требуется, потому что написание этой системы скрупулезно и не терпит даже самой маленькой неточности в букве, знаке или идее и способно мгновенно увести программиста в беспросветный мир багов.

Марк бы еще добавил выносливость. Умных да талантливых земля родит в достатке. А вот тех, кто пашет изо всех своих сил, всегда не хватает. В спринте всякий может победить, только долгий заплыв безошибочно показывает «ху из ху». Марк считал, что именно это его качество позволило колясочнику без образования на удаленке (когда это понятие еще не было никому понятно) стать продуктивнее офисных дипломированных программистов. Его куски кода всегда сдавались вовремя, были тщательнее и лаконичнее написаны. И пусть устроиться в екатеринбургскую компанию-разработчик программного обеспечения Naumen ему помогла рекомендация Натальи, но удержаться там и, более того, стать одним из ключевых кодеров Озеров смог благодаря своей феноменальной работоспособности. Он мог без устали погружаться в код по двенадцать часов без перерыва день за днем, пока не разберет задачу, не напишет и не отшлифует свою работу до блеска. Это было его спасением. Думать над своей несчастной судьбой не оставалось ни времени, ни сил. Слава богу!

Напряженная работа позволила Марку обзавестись друзьями, в итоге разъехавшимися в IT-проекты по всей планете, новым одноэтажным домом на природе с удобным въездом для инвалидной коляски на чистый воздух обустроенного двора, а самое главное, уверенностью в себе и своем будущем. У него все так же случались приступы паники в помещениях с высокими потолками, так что он совсем отказался от посещений торговых центров, театров, аэропортов и вокзалов, но он больше не считал, что его жизненный полет прерван и он, как сбитый «Боинг», обязан страдать и разваливаться на куски. И вот жизнь снова дарила ему возможность почувствовать себя живым и полноценным.

Следуя алгоритму создания программного продукта, Марк в первую очередь надумал определить задачу, которую нужно было решить, перед тем как действовать. Виктор настаивал на поиске виновного в гибели Марины, но Озеров даже не был уверен, что виновный существовал и все это не фатальное стечение обстоятельств. Значит, нужно найти доподлинные доказательства того, что произошедшее с Мариной не было случайностью.

Несмотря на свои ощутимые знания в технике взлома серверов с информацией, Марк очень не хотел пользоваться этой возможностью. Последние шесть лет он был независимым консультантом по защите сетей от хакерских атак. Он знал этот мир не понаслышке. Вот уж кто были пиратами двадцать первого века, а не тощие негры в Аденском заливе. Ежедневно на абордаж берутся тысячи серверов с сундуками информационного золота, миллиарды долларов присваиваются этой чертовой кодлой под маской анонима. И то, что они не стреляют в голову жертвы, совсем их не оправдывает, как бы хакерское сообщество ни пыталось это представить. Над кибермошенниками висит ореол романтики, как над пиратами Карибского моря, но точно как и флибустьеры Генри Моргана, это лишь бессовестные охотники до чужого добра.

Марку нужно было найти точку начала расследования. Детективы. Он и не читал их особо. Пару сериалов на Okko составляли его детективный опыт. Но раскручивание запутанных атак на сетевых пользователей за долгие годы, возможно, сделало из него хотя бы нечеткую копию инспектора Мердока. По крайней мере, он так надеялся. Ведь что нужно для раскрытия преступления? Дедукция. Раздел логики. А с ней, Марк считал, у него все должно быть в порядке.

Он решил, что отсчет можно начать со смерти. Как запутанный клубок нужно разматывать с конца. Это точно установленный факт. Хотя и не совсем понятный. Виктор говорил, что на похоронах говорили о раке желудка. То есть непонятно, что стало причиной смерти: самоубийство, рак желудка или самоубийство как реакция на страшную болезнь? Ответ или хотя бы часть его может скрываться в патологоанатомическом вскрытии. Марк тут же вышел в интернет и нашел, что в случае подозрения на насильственную смерть судебно-медицинская экспертиза трупа назначается обязательно. Вот только ее результаты доступны полиции и близким родственникам. Вряд ли у Виктора есть возможность достать их.

Украденные деньги. Тоже очень непонятная история. Должно быть заявление в полицию? В банк? Если деньги украли со счета, то сначала в банк. Здесь получить нужную информацию еще невероятнее.

Проверить версию про собаку? Смерть любимца – трагедия, но вряд ли данные о ней будут так же скрываться и охраняться, как преступление против человека. Марк набрал в поиске «ветеринарные клиники Кемерово» – их оказалось девять штук. Не такая уж и большая выборка, особенно если начать исследовать по удаленности от дома Марины.

Озеров сделал несколько записей в компьютерном блокноте, который всегда использовал при проведении проверки уязвимостей. Заметки помогали ему не держать в памяти то, что он надумал и проверил, туда он складывал все найденные логины, ключи и идеи, где их раздобыть. Он начинал думать о ситуации как о привычной работе, и его навыки и знания сами стали выстраивать маршрут, по которому он уже мог двинуться.

Марк позвонил на следующее утро.

– Виктор, доброе утро. Или у вас уже день?

– Здравствуйте! Нет, еще обедать рановато. Ждал вашего звонка, – в голосе собеседника слышалось волнение.

– Я поразмышлял над вашей загадкой и хочу сразу договориться о нашем взаимодействии. Во-первых. Я привык работать один, но здесь задачи явно выйдут за пределы Сети. Я даю вам задания, вы прикладываете максимум усилий и вдохновения, чтобы их выполнить. Если вы думаете, что нашли помощника, который за вас выполнит всю работу, или ишака, на которого свалили свое чувство вины и можете теперь расслабиться, то это не так.

– Конечно, я готов, – отозвался Виктор.

– Во-вторых. Мы можем узнать страшные вещи, если полезем рыться в грязном белье. Вы рассказываете мне все, что знаете и еще узнаете, как лучшему другу на пьянке. Абсолютная честность.

– Да, – ответила трубка.

– В-третьих – это конфиденциальность. Я не знаю, куда нас занесет. Может быть, и никуда. Но никому ни слова про наш план. Когда разберемся, тогда и решим, что и кому говорить. Вместе решим, слышите?

– Слышу.

– Сколько вам лет, Виктор?

– Тридцать три.

– Вы почти мой одногодка, я старше на два года. Так что предлагаю перейти на ты. Как в экспедиции. Формальности мешают строить команду и вредят в экстремальных ситуациях.

– Ок, Марк, давай. Сам хотел предложить.

– Хорошо, тогда так и начнем. Я считаю, нужно разобраться с каждой историей, начиная с увольнения. Очень важно узнать про болезнь, Виктор, подумай, кто может тебе рассказать о ее здоровье перед смертью? Кто остался из родственников?

– У нее осталась мама, отец тоже где-то жив, но она не общалась с ним. Вряд ли он что-то знает.

– С мужем она развелась?

– Насколько я слышал, да.

– Сможешь связаться с матерью и расспросить о Марине?

– Да с чего она мне что-то расскажет?

– Ты подумай, представься репортером, например. У вас ведь там в городе эта ситуация – горячая тема.

– Ладно, я попробую.

– Если бы мы получили акт вскрытия тела, то было бы совсем круто. Я хочу еще разобраться с историей про собаку. Ты знаешь, что за порода?

– Мопс. Звали Леди Гага.

– Смешная кличка. Так вот надо найти причину и ее смерти.

– А как это?

– Ты знаешь адрес, где жила Марина?

– Да, на Молодежном проспекте, двадцать пять.

– Я скину список ветеринарных клиник, надо будет с ними тоже поговорить.

– Хорошо, но похоже, я всю работу буду делать? Я бы и без тебя так мог, наверное.

– И что ты сделал? – резко откликнулся Марк. Но тут же успокоился – вряд ли его звали в качестве начальника. – Иногда нам просто не хватает идеи, чтобы начать шевелиться. Или волшебного пинка. Воспринимай как хочешь. Ты на месте, все, что можно узнать легальным путем, нужно попробовать достать. А я займусь вашей угольной компанией. Тебе там лучше не светиться, если не хочешь потерять замечательную работу.

Марк отложил нагревшийся во время разговора телефон. Ему еще вчера стало понятно, что без особым образом добытой, нет, давай будем честными, без украденной информации с этим делом вряд ли разобраться. У него нет возможностей, как у государственных органов, получать любой документ, вызывать свидетелей на допрос и иметь доступ к переписке и телефонным переговорам. Это ему не нравилось. Сильно не нравилось.

Однажды, еще работая в Naumen, Марк вызвался помочь своему интернет-знакомому сломать почтовый ящик его девушки. Ну, как вызвался, взломал. Это оказалось до безобразия легко. Тогда еще не существовало двойной системы защиты и почтовый сервер не предупреждал, что в ваш ящик заглянули с нового устройства или из другого региона. Логин и пароль висели в открытом доступе – подбирай без ограничений. В целом полная безалаберность по нынешним временам. Марк тогда с ходу нашел несколько способов взлома электронной почты в открытом доступе в интернете. И через полчаса упражнений с нехитрыми программками обладал логином и паролем. Перед тем как отправить их знакомому, сам открыл чужой почтовый ящик.

Перед ним своей изнанкой вынужденно открылся незнакомый человек. И вывалил свои интересы через подписки на сайты одежды и свободных отношений, уведомления о получении ответов на свои высказывания в блоге SwingLife.ru, откровенные письма, отношения на грани психоза, регистрации на сайты знакомств и пароли к ним. Марк пробежался по первой странице ящика, подглядывая за чужой обнаженной жизнью. В нем сразу проснулось низкое любопытство, он понимал, что практически подглядывает за незнакомым человеком в замочную скважину туалета, но не мог оторваться, с возбуждением открывая одно письмо за другим, читая совсем не ему предназначенные строки. С трудом он захлопнул ноутбук, разрывая связь с чужими тайнами. Тут же его захлестнуло чувство отвращения к себе. Он не имел права ковыряться в электронных, не имеющих физического воплощения файлах, точно так же как и в чужом рукописном и потому настоящем дневнике или личном альбоме напечатанных откровенных фотографий.

Может быть, именно тогда он в действительности осознал, что наше электронное отражение так же реально, как и вещественный мир, который оно отображает. Оно может так же нести в себе радость, любовь, гнев и разочарование. Оно может повлиять на настоящую жизнь, привести к победе, карьере, свадьбе или смерти. Этот цифровой мир хоть и не существовал еще только десяток лет назад, но он так же осязаем, как Северная Америка, например. Тогда Марк стер доступы и приятелю сказал, что не смог их получить. А как ему хотелось посоветовать быть поосторожней с этой особой и не сильно влюбляться, если что. Но удержался.

С тех пор он задумался над беспечностью мира, нараспашку открывшего двери ко всем своим тайнам. То, что раньше лежало в каменных замках, тяжелых сундуках с огромными висячими замками, сейчас можно стащить, даже не выходя из дома. Марк принялся читать литературу для хакеров, какую смог достать, про способы взлома и защиты, прописался на профильных сайтах и в блогах. Если бы тогда вскрыли его почту, то решили бы, что растет новый Джулиан Ассанж.

Озеров для тренировки начал хакать чужие серверы и составлять анонимные отзывы о системе безопасности для администраторов сети, ничего не подозревающих о дырах. Он думал, что хорошо скрывался, но у провода два конца, и после очередной «аналитической записки», как Марк называл свои отчеты, к нему по почте прилетело предложение поучаствовать в тестировании системы защиты банка, который он и расчехлил за день до этого. Круто, что это был не «отдел К» полиции, но самоуверенности тогда Марку подрезали. И нашли новый вид занятий. Озеров к тому моменту насытился написанием кодов и чувствовал легкое неудовлетворение от того, что ребята, пришедшие после него, уже становились руководителями проектов и начальниками команд разработок. Да, он не мог из-за своего физического недостатка тусить в офисе и претендовать на такое повышение, но это не мешало точить его эго. «Почему бы не стать начальником самому себе?» – решил Марк после нескольких выполненных проектов по отладке систем безопасности и заметным суммам, капнувшим на его банковскую карту. Он открыл ИП и стал независимым подрядчиком. Миссия защиты информации перестала быть только его хобби, а сделалась жизнью.

И вот теперь он стоял перед файрволлом своего заказчика и строил планы порыться в его электронном бельишке. Как резко меняются роли в наше время. «Если они не виноваты, им нечего и меня бояться», – успокаивал себя Марк. Если же они виновны, то об этом стоит разузнать. Если бы не тот же Сноуден, мир бы не уличил АНБ в слежке за всем миром, и сейчас Большой Брат так же скрытно и незаметно писал бы всю информацию о нас на свой огромный винт, спрятанный под землей острова Оаху и еще черт знает где. Марк посмотрел на залепленную лейкопластырем камеру лэптопа – спасибо тебе, Эдвард!

Он включил музыкальное сопровождение. Limp Bizkit сразу попали в точку со своим кавером Джорджа Майкла «Вера». «I got to have faith», – многократно закричал в микрофон Фред Дерст, поддерживаемый жесткой ритм-гитарой. «Надеюсь, эта мантра поможет мне не сомневаться, что я выбрал правильный путь», – решил Марк.

Ждать ночи не требовалось. Озеров не собирался перегружать сервер «Кузбасской угольной компании» шпионскими командами. Заблаговременно спрятанный снифер уже мог передавать информацию о сетевом трафике. Марк активизировал вторую часть программы, которая была установлена на его компьютере, и через несколько секунд пакеты данных начали передаваться и записываться на его жесткий диск. Администратор в Кемерово не смог найти его лазутчика или вовсе не озаботился поиском возможных опасностей после выполнения Марком задания. Значит, он не начал пока выполнять рекомендации, которые Озеров отправил в своем отчете, а может, и действительно цель улучшить свою систему безопасности перед ним не стояла, как и утверждал Решетников.

В пакетах данных обязательно окажутся логины и пароли, которые вводят пользователи для получения входа на сервер. До жути элементарно. Как вы думаете, для чего серверы держат под замком в комнате с ограниченным доступом, как к оружейному складу? Да оттуда легко физически вынести как сами компьютеры, так и их жесткие диски, и предприятию, которое хранит там свою 1С или ERP-систему, настанет моментальный кирдык. Но еще в серверный компьютер можно просто воткнуть флешку с самоустанавливающимся снифером, и после этого все пароли засияют перед киберпреступником, точно дорожные знаки под светом фар. Не поэтому ли в случаях выявления взломов в серьезных конторах в первую очередь начинают просмотр камер наблюдения и проверку охранников на детекторе лжи, хотя атака и произошла в виртуальном мире? В угольной компании работа кипела. Через пару часов в распоряжении Озерова оказалась связка ключей ко всем замкам цифровой крепости. Повторный штурм был прост и скоротечен.