Читать книгу: «Тринадцатый», страница 20

– Знал я одного, его тоже к крестику приколотили. Так ничего, воскрес! Прикинь, чудеса какие бывают! – подначивая Александра, снова начал ехидничать горбун.

– Встреча седовласого и тринадцатого неизбежна. Но они ничего не смогут сделать до тех пор, пока тринадцатый не вспомнит, с чего все началось. В этом наше преимущество и одновременно наше слабое место. Но когда он осознает истину, в дело вступит Маркус.

– А если она примет не нашу сторону? Или он не станет сражаться с Маркусом? – спросил Александр.

– Станет! Я заставлю его! – сделав шаг вперед, воскликнул преторианец.

– Побереги свою прыть, Маркус. И подготовь место для встречи с Луцием.

– Да, повелитель, – легионер склонил голову и растворился в воздухе.

– Карты всегда раскрыты для тех, Александр, кто умеет их видеть. Чашу весов можно будет склонить лишь тогда, когда он осознает свое предназначение, а грехи прошлого сделают свое дело. Нужно запятнать его кровью. Он падок на это. Он римский генерал, командовавший Черным легионом преторианцев и никогда не знавший поражения. Он будет думать, что делает все во благо, но она увидит его в совершенно другом свете. Это я создал Луция, а его у меня забрали и превратили в марионетку. Ну что ж, мы начнем все сначала и доведем задуманное до конца. Я верну Луция себе, получу чистую душу и заставлю своего брата принять этот мир таким, какой он есть на самом деле. Без благ, которые Он в него привнес. Второго пришествия спасителя уже не будет – будет очередное пришествие Луция.

– Вы пожертвуете Маркусом, господин? Луций – лучший воин из тех, кого видело человечество. Лишенный дара бессмертия, Маркус падет, – робко промолвил Александр.

– Цель оправдывает средства.

– А если он не станет с ним сражаться, когда вспомнит правду?

– Я его правда. Я покажу ему только то, что надо. Гнев – один из самых любимых моих грехов, – слегка ухмыльнулся Анатас.

– Нам потребуется удача, господин.

– Удача? Что такое удача? Обычное стечение обстоятельств, которое люди воспринимают как чудо. Это то, во что я позволяю им верить. Человек, не знающий поражения, обречен на провал. В этом и заключается сущность людей: подвластные эмоциям и самоуверенные, они губят себя сами, и случай с тринадцатым не исключение. Его беда в том, что он видит лишь то, что желает видеть, упуская суть. Я дам ему его правду, а человеческие амбиции сделают все остальное. Стремясь к благу, он покажет себя с истинной стороны.

– А как же Лекант? – пытаясь не смотреть в глаза Анатасу, робко спросил Александр.

– А что он может сделать? Он сам стечение обстоятельств.

– Но ведь он способен…

Александру не дал договорить Ворон.

– Ты сам расправишься с ним. И поверь мне, это произойдет скоро. Как говорится, мы в ответе за тех, кого приручили.

Четырин и Зверев, задыхаясь от усталости, бежали по коридорам подземного города и почти настигли девушку.

– Постой! – задыхаясь, кричал Виктор. – Да остановись же ты! Я, между прочим, в марафонцы не записывался.

Фигура девушки, петляя по узким катакомбам, то исчезала, то вновь появлялась, освещаемая тусклым светом факелов.

Мокрые темные стены, покрытые плесенью, содрогнулись. Преграда, которая должна была охранять зло, с треском и шумом пала. Стальные замки рассыпались, словно стекло под ударом камня – на волю вышло свирепое существо. Глаза Леканта горели. Холодные и безжизненные, они требовали крови. Зверь огляделся по сторонам и растворился во мраке.

– Кстати, Александр, твой заключенный уже освободился. И он жаждет отмщения. Заковать его было хорошей идеей, но не лучшей.

– Я все контролирую. Лекант полностью в моей власти.

– Даже преданный пес может укусить хозяина, если его не кормить и все время наказывать. Помни, что он только наполовину животное, и эта часть принадлежит тебе, но вторая часть тебя ненавидит. По твоей прихоти он истребил свой род. Никто не властен над ним: ни ты, ни даже я, и уж тем более не Он, – показал пальцем вверх Анатас. – Ты не смог удержать зверя в клетке, не смог разглядеть у себя под носом чистую душу. Падший и тот обвел тебя вокруг пальца. В последнее время ты меня только разочаровываешь. Смотри, Александр, мое терпение не бесконечно, в отличие от моего существования.

Александр опустил глаза, догадавшись, чем это грозит ему. Он получил власть, получил новый облик, он стоял на вершине мира на протяжении сотен лет, и теперь настало время сполна расплатиться за данные ему привилегии. Анатас сидел неподвижно, испепеляя его взглядом. Свита замерла в оцепенении, пытаясь предугадать мысли и желания хозяина. Но разве можно предугадать удар стихии? Разве можно спастись от цунами или торнадо? Внешне Анатас походил на простого смертного, но, в отличие от всего живого, он был лишен любви и сострадания. Он был пуст, словно заброшенная комната, в которой никогда не стояла мебель. Им правило одно – вера в то, что виновный должен быть жестоко наказан, в то, что этот мир должен существовать лишь по законам животного мира, ибо люди не достойны никаких других законов.

– Я все исправлю, – еле слышно проговорил Александр.

– Лучше бы тебя мама исправила! Да лучше б тебя собаки сожрали! Господин, позволь я отрублю ему голову?! – Грешник вытащил из-за пазухи янычарский ятаган, но Анатас жестом руки остановил его.

Александр зло улыбнулся, смотря на уродливое создание.

– Не надо злиться на него. Он суть людей и воплощение их лицемерия, и все же из того, что он говорит, очень многое – правда. Не стоит обращать внимания на него, как не стоит обращать внимания на правду: она была не нужна на заре человечества, не нужна и сейчас.

– Что? Как это не нужна?! – возмутился горбун. – Разве не в суде клянутся говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?! Хотя если брать во внимание Петросянова и остальных, правда им, действительно, была не нужна. Правда – это болезнь человечества. Она сводит с ума. Если есть возможность, люди от этой болезни избавляются всеми возможными способами. Зачем нужна правда, когда есть я и деньги?!

– Я все понимаю, но мы тратим время, господин.

– Все идет так, как должно, Александр. Они все равно ничего не смогут сделать, их час пробил. Тринадцатый не понял, для чего он здесь, и я на этом сыграю. Они дергают его за ниточки, не показывая ему сути. Что же, если они сделали его марионеткой, то управлять им буду я. Они и так слишком долго удерживали его у себя.

– Так чего мы ждем? Он же может первым встретить чистую душу.

– Встреча – ничто. Он словно птица в клетке, которая никак не может выбраться из заточения, хотя и всем сердцем желает этого. Он живет в мире иллюзий, который сам себе создал. Пускай встретятся и поговорят. Чем они будут ближе, тем сильнее окажется удар предательства. Правду они ей все равно не скажут: ложь, ласкающая ухо, приятнее правды, режущей глаз. А для нее все-таки лучше один раз увидеть. Избавься тринадцатый от Виктора, и мы бы проиграли. Но он этого не сделает.

– Да стой же ты, мать твою! – одернул девушку капитан.

Как только он взял ее за руку, его словно ударило током. Татьяна остановилась.

Алексей снова стоял на холме. Лил проливной дождь. Капитан обернулся и увидел огромного роста человека в преторианских доспехах, которого видел на обочине дороги и в своих кошмарах. Преторианец зло смеялся. Он указал острием копья на девушку, распятую на кресте. Зверев подошел ближе. С ее тела стекала вода, смешанная с кровью, а терновый венец, словно адское украшение, впивался в белоснежную кожу лба. Зверев пристально вгляделся в ее лицо: без сомнений, это была Татьяна. Неожиданно девушка открыла глаза.

– За что? За что?! За что?!!

Подкошенный сильным ударом, капитан рухнул на колени. Преторианец взял его за волосы и с силой дернул вверх.

– Смотри: разве может быть что-то прекраснее? Смотри! Ты это сделал! Смотри, генерал, и помни! Это та, кого ты предал! Ты всегда всех предаешь, Луций! Как ты говорил? Нет ничего слаще власти? У великих нет друзей и нет родни?! Я хорошо усвоил твой урок, генерал!

Римский воин вытащил меч и приставил его к горлу Зверева.

– Посмотри на меня, Луций! Посмотри! Смотри мне в глаза, я хочу их видеть!

Дождь плетью хлестал по лицу Алексея, который с отвращением глядел на своего мучителя.

– Ну что, генерал, ты доволен собой? Доволен тем, что сделал?!

– Я не понимаю.

– Ты все понимаешь, только не хочешь признать, что я слишком хорошо усвоил твои уроки. Признай, что я стал лучше тебя! Давай, Луций, вспоминай. У нас есть, о чем поболтать!

Преторианец подошел к кресту и, приложив клинок к оголенной ноге девушки, медленно, с оттяжкой, глядя в глаза Алексею, рассек ей ногу.

– За что?! – снова взмолилась Татьяна.

– Капитан, что с тобой?! – во весь голос кричал Виктор, забыв о безопасности, и тряс Алексея за плечи.

Наконец, он привел капитана в чувство. Рядом с ним, сидя на корточках, рыдала девушка.

– Это не человек, это не человек…

– Тебя зовут Татьяна? – окончательно придя в себя, спросил Алексей.

Девушка впервые подняла взгляд с пола.

– Да. А откуда вы знаете мое имя?

– Мне твоя бабушка рассказывала о тебе.

– Бабушка?

– Да. Она просила присмотреть за тобой.

– Он не человек, – глядя в глаза капитану, тихо произнесла Татьяна.

– Кто? Кто не человек?

– Анатас.

– Анатас?! – воскликнул Виктор.

– Он похож на человека, но это не так. Я никогда не видела ничего страшнее.

– Я же говорил тебе! Я же говорил! – Четырин шагал вокруг Зверева и нервно жестикулировал. – Ну, все. Раз он здесь, нам точно конец. Допрыгались.

– Да успокойся ты. Все умрем рано или поздно.

– Спасибо, успокоил! Хотелось бы поздно, а не в расцвете лет!

– Я же вам говорю, он не человек!

– Мы знаем это. Что он хотел от тебя?

– Я не знаю! У него нет души! И у Александра ее нет. Они оба не из нашего мира, – кусала губы Татьяна.

– Что он хотел от тебя?

– Я не знаю! А вы кто такие?!

На этот вопрос Зверев не знал, что ответить. Он считал, что, когда найдет девушку, она многое расскажет ему, и все прояснится, но ничего подобного не случилось. Наоборот, все зашло еще дальше в тупик. Похоже, она и сама не знала ничего особенного, а он так надеялся получить ответы.

– Помогите мне, – еле слышно произнесла Татьяна. – Я запуталась. Я уже ничего не хочу. Помогите, прошу вас.

Капитан протянул ей руку и поднял ее с пола. Он не стал расспрашивать девушку, что она делала здесь, в подземелье. Алексей напрочь забыл, что он следователь, да и само следствие отошло для него на второй план. И какое тут, к чертям собачьим, следствие, когда вокруг творится такое. Единственное, о чем он думал, так это о том, что надо выбираться из этого проклятого места, и делать это надо как можно скорее.

– Не спеши, тринадцатый. Бегство не есть спасение. Спасение в нападении. Нападение – вот лучшая защита.

Из темноты, словно призрак, появился силуэт седовласого, который без лишних слов и движений подошел к ним и мгновенно отодвинул Татьяну себе за спину. Все это произошло так неожиданно, что ни Зверев, ни Виктор не успели среагировать.

– Не думал тебя больше увидеть. Твой господин решил тебя помиловать?

– У меня нет господ, тринадцатый.

– Гляжу, тебе пришлось нелегко, – посмотрел на раны в запястьях Алексей.

– Да, серебро замедляет регенерацию. Но Александр прислал ко мне всего лишь трех палачей. Какими же вкусными были их сердца!

– Чего ты хочешь? – опасаясь за девушку, капитан сделал несколько шагов вперед.

– Еще шаг, и я не посмотрю на то, что ты когда-то спас меня!

– Недолго же ты помнишь добро.

– Добротой можно причинить вред не только себе, поэтому, когда хочешь сделать добро, тщательно все обдумай. Если бы я хотел убить вас, то уже давно бы это сделал.

Девушка попыталась освободиться, но Лекант снова отодвинул ее за свою спину.

– Отпустите меня, – взмолилась она.

– Не разговаривай с ним! – предостерег ее Алексей.

– Я не держу ее. Я лишь хочу помочь. Ей не спрятаться от Александра, а тем более от Анатаса, несмотря на все ваши усилия.

– Я видела Анатаса. Это не человек!

– Не делай этого! – снова произнес Алексей и шагнул вперед.

– Не смей ей указывать! Она вольна делать все, что захочет. Вы даже не представляете, что она такое. Я знаю: мне не выбраться живым из этого подземелья – Александр насчет меня уже все решил. Мое время ушло в прошлое, но я постараюсь продать свою жизнь подороже. А вы сможете этим воспользоваться! Хотя, если честно, мне с трудом верится, что вам удастся что-то изменить. Тем более в компании с этим, – Лекарт с презрением кивнул в сторону Четырина.

– Мерзкая тварь! – выкрикнул Виктор.

Но не успел он и моргнуть, как Лекант прижал его к стенке.

– От тебя воняет кровью! Я чувствую это!

Зверев попытался помочь другу, но был отброшен в сторону сильным ударом седовласого.

– Не надо! – во весь голос крикнула девушка.

Лекант отступил.

– Как скажешь. Только ради тебя. Но не стоит им верить: от них несет несчастьем, они не помогут тебе.

– Я просто хочу домой!

– У тебя нет дома. У тебя есть величие и твоя сила, но из-за этого ты несчастна. Из-за этого они и ищут тебя. Ты последний фрагмент огромной головоломки, и они ни перед чем не остановятся в желании заполучить тебя.

– Ты даже не представляешь, кого ты слушаешь, какой он на самом деле и на что способен, – поднялся с пола Алексей. – В нем нет жалости и сострадания. Он зверь, машина смерти, слуга Александра. Он существо, которого не должно было быть, он – ошибка природы. Это ему не стоит доверять.

– Ты и сам такая же ошибка. Ты служил одному, а я другому. Ты так же, как и я, хотел крови. Но я не уничтожал города ради славы. Я не порабощал народы ради власти. Я не посылал людей на верную смерть. Я прятался за легендами и мифами, а ты действовал открыто, бессовестно губя тысячи человеческих жизней. История не помнит тебя, поскольку твое имя было проклято и запрещено к упоминанию. Но, поверь мне: ты затмил своей жестокостью Чингисхана, Гитлера и Сталина вместе взятых, и я по сравнению с тобой мелкий пакостник. Ни один тиран не приказывал выложить дорогу телами детей бунтовщиков, чтобы проезжающие по трупам могли понять, чем закончится восстание против Рима. Ни один из них не резал и не насиловал женщин на глазах взбунтовавшихся мужчин. И ни один из них не распинал стариков, пытаясь внушить страх побежденным. Ты исчадие ада, не я.

– Что ты такое несешь?! – стиснул зубы и сжал кулаки Алексей.

– Постой! – не выдержала Татьяна. – Раз ты многое знаешь, то объясни мне, кто этот странный человек, которого боится сам учитель?

– А разве ты не поняла?

– Да, но как такое возможно? Ведь его не…

– Не существует? – перебил ее седовласый. – Раньше я думал, что не существует таких, как ты. Но вот сейчас я тебя вижу и понимаю, что ты есть. Трудно признавать то, во что ты раньше не верил, или то, в чем ты разочаровался. Анатас – это сам Сатана, а Александр – его пророк в этом мире. И ты для чего-то им нужна. Очень нужна, раз властелин тьмы решил повстречаться с тобой лично.

– Что ты имеешь в виду? – встрял в разговор Алексей.

– Я говорю о том… – оборотень замолчал.

Вдалеке послышались голоса, а из глубины коридора показался тусклый свет факелов.

– Вам пора. Они идут по вашим следам, и их ничто не остановит – ставка слишком высока. Уходите!

– Подожди, у меня есть еще один вопрос, который не дает мне покоя. Что случилось с моим отцом? – вцепилась в руку Леканта девушка.

Лекант быстро перевел взгляд с Татьяны на Виктора и обратно.

– Зачем мне говорить о том, о чем другие знают больше? Уходите! – он аккуратно отцепил от себя руку Татьяны и присел на корточки. Его взгляд помутнел. – Вам пора, – с утробным рычанием прохрипел Лекант. – Уходи, генерал, твоя битва еще не пришла. Здесь ты мне не союзник! Сейчас ты будешь только мешать. Твой героизм в данный момент ни к чему, и помни, что я сказал. Береги ее, если хочешь, чтобы ваш мир остался таким, каким ты привык его видеть, – тело седовласого начало меняться.

Спасаясь бегством в поисках выхода, Алексей и его спутники пытались скрыться от собственной судьбы. Но разве можно убежать от того, кто не преследует тебя, а предусмотрительно ждет на финише? Это все равно, что бежать от своей тени, от прошлого или будущего. До них все еще доносились душераздирающие крики. Существо, предназначенное для убийства, встретилось с потоком живой силы, которая теснила его, несмотря на то, что несла потери. Лекант отступал под напором обезумевших фанатиков, но сражался все также яростно, с неукротимой первобытной жестокостью. Люди, словно не ведая страха, кидались на него и погибали – один за другим. Его раны не успевали затягиваться до того, как он получал новые.

– По-моему, ты говорил, что этот щенок полностью в твоей власти? В таком случае, может, ты усмиришь его? – глядя на происходящее, тихо проговорил Ворон.

Александр пошел вперед. Обезумевшая толпа расступилась, пропуская своего учителя. Он встретился с волком глазами. Оборотень взревел и кинулся на Александра, но тот не пошевельнулся: он лишь пристально всматривался в разъяренные от боя и свежей крови глаза Леканта. Пасть огромного животного оказалась напротив его лица, из нее несло свежей плотью. Лекант замер, тяжело дыша.

– Мне разговаривать с псиной или с человеком?

Существо взревело, передернулось, кости внутри его тела затрещали, возвращая оборотню человеческий вид.

– Чего ты хочешь? – спросил Александр.

– Справедливости!

– Справедливости? А думал ли ты о ней, когда я избавил тебя от чувствительности к серебру? А когда разрешил тебе кормиться возле своих земель? А где была твоя справедливость, когда я отдал тебе приказ, который ты не исполнил?!

– Мне никто не вправе отдавать приказы. Я действую так, как угодно мне. Дай им уйти, после чего уйду я, и мы больше не встретимся. Ты никогда обо мне не услышишь.

– Это все, чего ты просишь?

– Я требую, а не прошу!

– Требуешь, значит?! Никто, слышишь, никто не смеет мне отказывать! А уж тем более чего-то требовать от меня!

Александр обхватил голову седовласого руками, нагнул его к земле и с силой поддал коленом. Лекант взмыл в воздух, ударился о свод туннеля и рухнул на пол. Затем застонал и медленно поднялся. Он еще несколько секунд всматривался в темноту, выгадывая жалкие мгновения для тех, кого он защищал. Затем он что есть силы взревел, превращаясь обратно в волка, обреченно кинулся на Александра, но тут же застыл, словно парализованный. Александр стальной хваткой ухватил его за горло, и огромное существо, некогда могущественное и всесильное, рухнуло перед ним на колени. Седовласый тщетно пытался вырваться. Сжимая все сильнее и сильнее его горло, Александр наклонился к уху Леканта.

– Вот видишь, ты сейчас стоишь предо мной на коленях. А говорил, что сам себе хозяин!

Закрыв глаза, Лекант представил себе чистое небо и яркую луну, которая быстро затянулась тучами. Он снова рванулся вперед, но рука Александра сжалась на его горле еще сильнее.

– Не ту сторону ты выбрал! Дайте мне нож.

Зверь дернулся снова, но его попытки вырваться были тщетны, он только кряхтел и задыхался. Его могучие лапы с дрожащими пальцами медленно скреблись по телу Александра, безуспешно пытаясь причинить ему вред. В руку учителя секты вложили кинжал.

– Ты готов присоединится к вечности? – Александр поднес к морде зверя лезвие, которое на его глазах покрылось серебром. – Помнишь наш уговор? Я избавляю тебя от него.

Острие проскрипело между ребер, прорезая плоть, и пронзило сердце Леканта. Его зрачки сверкнули в последний раз и угасли навсегда.

Задыхаясь от бега, Виктор остановился и присел на корточки.

– Все, хоть убейте меня, но я больше не могу, – обреченно произнес он.

Зверев опешил от такой неожиданности и дернул Татьяну за руку. Они остановились.

– Что с тобой? – превозмогая отдышку, выпучил глаза капитан.

– Лучше пристрелите меня, как загнанную лошадь, сил моих больше нет, – садясь на пятую точку и глядя в пол, отрывисто проговорил Четырин.

– Зато они могут, – ответил Алексей, показывая пальцем в темноту коридора, которую на глазах разгонял свет приближающихся факелов. Шум бегущей толпы нарастал. Зверев схватил Виктора за шкирку и хорошенько встряхнул. – Вставай! Вставай же! Ну!

Он, пятясь, потащил Четырина за шиворот, пока не уперся в стену. Капелька холодного пота скатилась по спине Зверева.

– Ты что, капитан? – испуганно спросил Виктор, боясь повернуться.

Но тот только разжал руки, и Четырин упал на пол.

– Все. Это конец. Идти дальше некуда.

– Господи, помоги. Господи, помоги, – обреченно зашептал Виктор и лихорадочно начал креститься.

– Ты же не веришь в Бога. Думаешь, это тебе поможет? Знаешь, сколько раз я к нему обращался, когда у меня на глазах умирали зеленые, только что принявшие присягу восемнадцатилетние парни? Я умолял его каждый день, каждый час, каждую минуту, а они все гибли и гибли. Я первый лез под пули, чтобы оградить ребят от смерти, а их матерей от слез, но все впустую. Я лишь получал медали. Было такое ощущение, что пули просто не видят меня. Где справедливость? Зачем мне такая жизнь? И почему они, а не я? Долбанная судьба! Убить себя совесть не позволяет, а продолжать жить, как я живу, уже тошно! Так что прекрати причитать, Витек! Мы в самом сердце земного ада, и Бог вряд ли нас тут слышит, а уж тем более видит!

Татьяна молча смотрела на капитана. В ее глазах был и ответ, и понимание. Она чувствовала его, как никто другой.

Никто из троих не удивился неожиданному появлению Матвея, лишь Виктор слегка вздрогнул. На мгновение им показалось, что появись перед ними сама смерть, они бы и ее приняли с полным безразличием, настолько они были уставшими и морально подавленными. Старик посмотрел на девушку отрешенным взглядом, потом повернулся к капитану.

– Я укажу вам две двери, но войти вы можете только в одну из них, опираясь на холодный ум и на то, что подсказывает вам сердце, – Матвей протянул вперед обе руки. Тяжело застонали стены, сложенные из огромных камней, из разрастающихся трещин повалила пыль. Глаза старика блеснули синим огнем. Пыль рассеялась, и он обратился к Звереву. – Ты играешь в игру, которая уже проиграна. Ты пал давно, твоя душа летит в небытие – не тащи их за собой. Ты слеп, согласно условиям игры, которую тебе навязали. Послушайся своего разума, хотя в данный момент он и не принадлежит тебе. Ты добровольно идешь в ад. Твое упрямство обернется поражением, пойми это. А тот, кто добровольно падает в ад, уже предал все, во что верил. Теперь не то время, когда можно просто улыбаться и убивать, – оно прошло. Не делай того, о чем пожалеешь. Апокалипсис близко. Вы – его начало и только вам решать, состоится он или нет. Вы его всадники. Вы тяжелые фигуры в этой игре. Помните это.

– Проклятье! Да хватит его слушать! – прокричал Виктор и кинулся к двери.

– Стой! Не надо!

Но было поздно. Четырин рванул дверь на себя, и тут же яркая вспышка ослепила их, и, кроме прорывающейся через закрытые веки белой пелены, они больше ничего не видели. Резкий толчок швырнул их в пустоту. Стало холодно. Тела покрылись гусиной кожей. Как только все оказались по другую сторону двери, она закрылась, а потом и вовсе исчезла. Только Матвей чему-то ухмылялся, словно предвкушая скорую развязку.

Глава XXVII

ГЛАДИАТОР

Гладиаторские игры возникли из погребального обряда этрусков, включавшего человеческие жертвоприношения. Со временем обряд видоизменился: обреченных на смерть перестали убивать сразу, а заставляли с мечами в руках сражаться около могилы – слабые проигрывали бой и погибали, а победители оставались в живых, вызывая восторг зрителей. Римляне впервые увидели это жестокое представление в 264 году до нашей эры на бычьем рынке, где на поминках по Бруту Пере, устроенных его сыновьями, сражались три пары гладиаторов. Зрелище показалось горожанам столь необычным и примечательным, что это событие было внесено в летопись Рима.

Зверев закрыл глаза рукой, прячась от слепящего света. Он почувствовал, как его мышцы напряглись и окаменели. До слуха доносился гул шумящей толпы. Опустив руку и присмотревшись, капитан увидел перед собой большую арену и амфитеатр, уходящий в небеса. Гул нарастал и становился все четче и четче. Рядом с Алексеем были Татьяна и Виктор. Четырин щурился от яркого света и тихо матерился.

– Добро пожаловать, тринадцатый. Или правильнее называть тебя генералом? – прозвучал голос откуда-то сверху.

Зверев поднял взгляд, но солнце снова ослепило его. Всю свою жизнь Алексей бежал от самого себя, пытаясь не обращать внимания на то, что преследовало его с десяти лет, а сейчас догнало и овладело им против воли. В голову будто вонзили острый клинок, боль пронзила все тело. И вот он уже сидел в окружении прекрасных рабынь, которые подносили ему душистое вино, расточали свои ласки и шептали на ухо красивые речи. Его место было усыпано лепестками роз, а перед ним распростерлась арена с гладиаторами. Он видел тысячи пленных, которых сам привел к ногам императора. Он чувствовал гордость за то, что совершил во имя Рима. Однако мгновением позже видение исчезло: теперь он, по иронии судьбы или высших сил, сам оказался на месте приговоренных. Капитан попытался сделать шаг, но тут же припал на одно колено от невыносимой боли, которая снова пронзила его. Сжав кулаки и почувствовав в них теплый песок арены, он осознал то, во что так долго не хотел верить. Жадно, с шипением он втянул через зубы воздух. Внутри него словно кто-то шевельнулся, ожил и захотел вырваться наружу.

– Как самочувствие, генерал Луций?

Зверев ничего не слышал, он был очень далеко от арены, но в то же время находился непосредственно на ней. Грань между прошлым и настоящим окончательно стерлась в его сознании, наступала новая, жестокая реальность.

– Гребаная дверь. Куда мы попали? – озираясь по сторонам и теребя капитана, медленно, чуть ли не по слогам произнес Виктор.

– Что с тобой? – Татьяна тихо положила руку Звереву на плечо.

Тело Алексея сотрясала дрожь, будто от погружения в ледяную прорубь. Неспешным, но уверенным шагом к нему приближался силуэт человека. Земля замерзала под его ногами, превращаясь в тонкий лед, который тут же с хрустом трескался. Он шел степенно и размеренно, явно наслаждаясь своим присутствием здесь. Опираясь на трость, он, словно смерть, неумолимо приближался к Звереву. Татьяна и Виктор отступили назад. Тело Алексея пронизывал жуткий холод, и чем ближе подходил незнакомец, тем сильнее он замерзал.

– Неужели ты думаешь, что в аду обязательно должно быть жарко? – сухо произнес Анатас.

– Кто ты? – с трудом выговорил Алексей, дрожа от холода и выдыхая пар. Его ресницы и волосы покрылись инеем.

– Неправильный вопрос. Может, лучше спросить, кто ты? Так кто ты?

– Я это я.

– Опять неверно. Посмотри на своих спутников: даже они сомневаются в том, что ты это ты. Осознай правду. Ты же чувствуешь внутри себя перемены, ощущаешь, как настоящий ты рвется наружу. Зачем его сдерживать? Я восхищен тем, как далеко ты зашел, но пора остановиться. Всему есть предел. Не стоит все усложнять. Ты и так доставил нам много хлопот. Блудная овца должна рано или поздно вернутся в стадо.

– Я это я! – заорал во все горло Зверев.

– Ты всегда поражал меня своим упрямством. Доверься мне, – протянул руку Анатас.

– Довериться тебе?! Мышь не может верить змее. Ты ведь знаешь, что будет, так к чему эта мелодрама? Кончай с нами, и дело в шляпе.

– Не все сразу. Просто протяни мне ладонь. Протяни, если хочешь получить хоть какой-то ответ. Тем более терять тебе все равно нечего.

– По-моему, он прежде никогда не стоял на коленях, – хлебнул пива и затянулся любимым «Беломором» Грешник.

– То, что он на коленях, еще не значит, что он покорился. За долгие тысячелетия он вправе познать самого себя, – похлопал по плечу Грешника Ворон.

– Маркус, а ты уже смертный? – горбун вытащил из-за пазухи вилку и несколько раз ткнул легионера в бок. – Крови что-то не вижу! А крепыш из Бухенвальда играет не по правилам. Или я слишком нежен с ним?

– Еще одна выходка, и вместо меня на арену выйдешь ты.

– Я просто пытаюсь разрядить обстановку, Маркус. Ты какой-то нервный, напряженный. Может тебе тайский массаж сделать? Я всегда к твоим услугам, – состроил глазки горбун.

– Заткнись! – вытащив меч и приставив его к шее Грешника, рявкнул преторианец.

– Молчу, молчу, – подняв руки вверх, жалостливо прошептал горбун.

Дрожа от холода, Зверев протянул Анатасу руку. Как только их ладони соприкоснулись, стало тепло. Они оказались посреди зеленого луга. Светило солнце. Рядом бегал маленький мальчик – это был Никита, тот самый, который замерзал на крыльце своего дома в селе Радужном. Рука Анатаса легла Алексею на плечо.

– Что ты видишь, генерал?

– Я вижу счастье, радость, тепло и любовь.

– Ты видишь то, что хочешь видеть. Иногда, чтобы получить радость, счастье и, как ты выразился, любовь, нужно совершить нечто страшное. Так что зло можно творить и во благо. Запомни это, Луций.

– Я что, умер?

– Если бы я собирал коллекцию самых частых людских вопросов, то этот стоял бы на первом месте. Как только вы попадаете в чужой мир или в новую обстановку, отличную от той, в которой привыкли находиться, звучит один и тот же вопрос. Нет, Луций, ты жив. Но посмотри: голубое небо, чистые облака, зеленая трава, свежий воздух – разве это не рай?

– Я бы поверил, если бы тебя не было рядом.

– Я то, что ждет людей после смерти. Ваши молитвы доходят лишь до меня. Вы молитесь, только когда прижмет. Верить в свои силы, конечно, хорошо, но отрицание самого моего существования – это, пожалуй, уже перебор. Ты ведь выше этого мясного планктона, который не понимает, чего он хочет и ради чего существует. Зачем тебе помогать им, если ими можно управлять? Подумай, Луций, подумай хорошенько: ради чего ты живешь? Ты можешь сделать этот мир лучше, если решишься на правильный выбор.

– Сделать этот мир лучше? Хочешь сказать, что ты делаешь этот мир лучше?! Ха-ха-ха!!!

К Звереву подошел мальчик.

– Дядя, давай поиграем.

– Видишь, все не так плохо, как представляется. Ты наверняка помнишь этого паренька. Господь не помог ему. Ты не помог ему. Так что пришлось помогать мне. И ты еще пытаешься упрекнуть меня в том, что я не стараюсь сделать этот мир лучше? Вы живете ради себя, у вас принято плевать на родителей в старости, обходить больного на улице, отбирать добро у других, даже не попытавшись заработать. Конечно, так проще, кто бы спорил.

– Чего ты от меня хочешь? – капитан отстранил Никиту в сторону.

– Вот это уже другой разговор. Только мальчишка здесь не причем. Он и так многое пережил на своем коротком веку, – Анатас прижал парня к себе. – Никита, поиграй пока сам, пожалуйста. У нас серьезный разговор. Итак, чего я хочу от тебя?