Читать книгу: «После ВАУ», страница 13

Деяние одиннадцатое

если это точная правда, что случилась мерзость сия среди тебя, порази жителей того города острием меча

(Второзаконие 13:14-15 )

Чем глубже и дальше продвигались пастырь и наёмник, тем больше коридоры и помещения начинали походить на непрофессионально построенные тоннели и пещеры. Где-то стены были обложены кусками бетона, скрепленного металлическими скобами, где-то их образовывал оплавленный камень. От одной “пещеры” к другой менялось и освещение: иногда его обеспечивало несколько тусклых лампочек, где-то по стене шла линия люминесцентных светильников, местами тупо стояли невысокие фонарные столбы, подключенные к мобильному генератору. Единственное, что во всех помещениях было сделано добротно – это мощные раздвижные двери, но пастырь прожигал их посохом, почти не сбавляя шага.

На ходу клиент быстро инструктировал Александра:

–Помните в дневниках доктора Ро было описание старухи с подобием хобота между ног? Это Томос…

Вдруг пастырь замер и уставился в пройденный за ними коридор. В десятке метров от него стоял мальчик лет шести. Он был без одежды, весь в крови, шрамах, ожогах и синяках. Под левой ключицей у него была заметна татуировка “ПАН-211284”. Мальчик смотрел в глаза пастыря немигающим, полным боли и страха взглядом серо-зелёных глаз…

Наёмник развернулся с готовностью стрелять во всё, что хоть как-то пошевелится, но за ними никого не было.

–Что-то не так? – спросил он клиента.

Пастырь стянул шлем, но насадку-шляпу надел обратно на голову. На бледном лице клиента была испарина:

–От этого места у меня очень много неприятных воспоминаний, – мрачно сказал пастырь, – Уже мерещится всякая чертовщина…

Он глубоко вздохнул и пошёл дальше, продолжая инструктаж:

–Томос – это выведенный здесь ещё до первой атомной войны мутант-паразит. Нам нужно найти и уничтожить эту тварь. Сделать это лучше поскорее, иначе придётся отбиваться от всех жителей Саратовского района. Увидите её – стреляйте. Не жалейте патронов.

Наёмник ответил, стараясь скрыть нарастающую из-за кончающегося боезапаса нервозность:

–Да мне и жалеть особо нечего уже. Три патрона всего осталось. Надеюсь, вы знаете, где у них тут оружейная комната. Я очень хотел бы туда заглянуть!

“Оружие богов” уверенности и спокойствия не прибавляло. В оставленном позади инопланетном корабле откуда-то с потолка чуть ли ни на голову наёмника упал почти невесомый металлический тубус, походивший на фонарик. Весь инструктаж к иноплатнетному подарку состоял в исполненных шипяще-скрежещущим голосом Ала словах: “Ес-с-с-ли тебя ок-кутает тьма и с-с-трах… Воз-зьми это… Дальше всё станет ясно…”. Подобное напутствие, увы, лишь закрепило в голове Александра ассоциацию с фонариком, хотя клиент дал оружию совершенно не соответствующее виду название. Чтобы не обидеть древнего пришельца, наёмник ответил коротким поклоном и закрепил тубус на поясе в одной из застёжек для гранат…

От мыслей об "оружии богов" Александра отвлёк вид помещения, куда привело переплетение коридоров и тоннелей.

Это была огромная, размером со стадион пещера. Сумрачное, светло-зелёное освещение здесь обеспечивало особое покрытие неровного потолка. По периферии пещеры без строгого порядка стояли грубо отёсанные каменные колонны. Центр занимал широкий постамент. На постаменте стояла большущая кровать с золотым отливом ножек, укрытая несколькими одеялами. Герои тихо, постоянно поглядывая по сторонам, вышли на центр пещеры. На роскошном ложе никого не было.

Вдруг по пещере эхом разнёсся старушечий, чуть лязгающий и скрипящий голос:

–Наконец-то… Я так давно вас жду…

Наёмник принялся водить стволом по сторонам в поиске Томоса. Пастырь же громогласно ответил:

–Ну так выходи же. С-с-с… – он чуть поморщился. Затем он вдруг выронил посох. Лицо клиента исказила гримаса боли. Схватившись за голову с тихим “А-а-ы-ы…”, он опустился на колено, а затем и вовсе осел на пол.

Мерзкий старушечий голос послышался с другого конца пещеры – далеко у них за спиной:

–Уже иду, детки.

Свет стал быстро меркнуть. Что-то промелькнуло между ближайших колонн справа от них. Александр развернулся в ту сторону и нажал на спусковой крючок. Автомат нацисток выпустил последнюю очередь: с чередой тихих "пуф-пуф-пуф" пещеру озарили выстрелы, выбившие каменную крошку со стены, где пробежал неприятель. Из-за колонн в ответ полетел какой-то предмет. Наёмник без колебаний припал к пастырю, стараясь закрыть его своим телом. Однако, это была не осколочная граната. Не было ни вспышки, ни взрыва. Зато очень мощный электромагнитный импульс вырубил все функции экзоскелета Александра, включая усиление движений и ночное видение шлема. К сожалению, от такого типа боеприпаса лёгкие пехотные экзоскелеты защиты не имели. Сложная система поддержки солдата на поле боя в одно мгновение превратилась в хлам!

–Вот и всё… – старушечий голос раздался чуть ближе и отчётливее. Она больше не пряталась, а была где-то в наступившей темноте между ними и колоннами. Наёмник быстро сбросил шлем и постарался на слух определить приближение противника. Это оказалось сложной задачей, поскольку пастырь вдруг принялся громко дышать, ему явно было очень больно, периодически он издавал тихое “а-а-р…” и стон.

–Столько долгих лет… – раздался скрипучий голос с другой стороны пещеры, – Я гнию одна в этих подземельях, как червь. Среди людей нет ни одного подходящего человечка, из кого можно было бы вырастить равного мне, с кем я могла бы занять всю Новую Москву. Эх-х-х…

Наёмник всматривался в темноту в той стороне, откуда донеслись последние слова, когда жуткая старуха заговорила где-то справа:

–Но я тренировалась взламывать волю рептилоидов. Расстояние и остатки защиты корабля не позволяли мне окончательно завладеть разумом того больного пришельца в глубинах базы. Но на его телепатических барьерах я оттачивала свои умения. Когда я набралась опыта и уверенности в своих силах, то позволила этой ящерице связаться со своими сородичами, чьё присутствие на Земле я постоянно чувствовала, – старуха зловеще засмеялась.

Пастырь застонал. Голос Томоса раздался откуда-то слева и ближе:

–Ты – не рептилоид. Ты – какой-то гибрид. Но я чувствую, что твой мозг имеет похожую на их телепатическую систему. Так что я справлюсь и с тобой. Надеюсь, ты не разочаруешь меня.

Взлом с помощью радиотелепатии – это противостояние концентрации и воли. Разумное существо легко справиться в этой борьбе со способным к радиотелепатии животным, "подключив" того к собственному сознанию. Для подчинения более одного животного требуются довольно значительные усилия. Первый раз пастырь попробовал подобные манипуляции на ньюкоале в тот день, когда путники прибыли в злополучный район. До сегодняшнего дня его рекордом было длительное управление двумя саратовскими белками одновременно. Томос же более сотни лет держала под непрерывным контролем всех изменённых роевым грибом жителей Саратовского района, часть из которых всё ещё имела остатки собственного сознания.

Вновь тишина. Когда Томос заговорила, она стояла где-то шагах в десяти от героев:

–Здесь во мраке ты навсегда изменишься. А твой напарник станет твоим первым слугой… – она вновь мерзко захихикала, как умалишенная.

По телу Александра пробежали мурашки, но это был не страх. Это напоминало расходящиеся от пояса волны тепла и лёгких статических разрядов. Наёмник судорожно схватил себя в том месте, где был “эпицентр” мурашек. Его рука легла на “оружие богов”. Ощущения стали сильнее и приятнее. Казалось, что в глубине металла зазвучал тихий призыв к подвигу. Александр отстегнул тубус, распрямился, взялся за него обеими руками… С тихим электрическим потрескиванием с вершины тубуса вырос сияющий клинок более метра в длину, осветив синим светом всю пещеру. По кромке лезвия плясали короткие язычки голубого пламени. Резко запахло озоном.

Этот меч побывал во многих уголках планеты, вошёл во многие легенды и… тела врагов тех, кому доводилось им владеть. Наиболее известным названием этого оружия было – меч архангела Михаила.

В свете пламенного клинка Александр увидел прямо перед собой Томос. Это была низенькая, сутулая бабка. Жиденькие, соломенного цвета вперемешку с седыми волосы неопрятно падали ей до середины шеи. Лицо пересекали сотни морщин. Рот был искривлен в гримасе злобы, обнажив крупные жёлтые зубы. Под глазами были тёмные круги. Да и сами глаза впечатляли: зрачки были расширены, создавая ощущение, что это два маленьких дула какого-то жуткого оружия. Её тело покрывал старый, “леопардовой” раскраски халат. “Хорошо, что хоть не голая, а то было бы ещё противнее” – пронеслось в голове Александра.

–Мы не напарники, – с кривой ухмылкой заговорил наёмник, направив острие меча в сторону Томос, – Несколько дней назад для меня это был очередной клиент. Затем он стал для меня настоящим лидером. А сегодня, когда мы сражались вместе, я понял: у меня ещё никогда не было такого интересного и необычного друга. Так что, мразь, тебе придётся перешагнуть через мой остывший труп, чтобы подойти к нему.

–Да будет так… – ответила Томос и резко вскинула руку в сторону Александра. Из рукава халата выскочил “дамский” пистолетик со специальным креплением на предплечье. Без промедления Томос выпустила в сторону наёмника всю обойму. Но при каждом выстреле с кромки лезвия срывался маленький голубой огонёк, с тихим шипением испепеляющий пулю на лету. Поняв, что меч защищает его, Александр хищно улыбнулся и медленно пошёл в сторону Томоса. Она же опустила руку с оружием, отступила на пару шагов и спокойно сказала:

–Инопланетные игрушки тебя не спасут, мальчик. Твой друг уже практически мой. Мою волю и концентрацию не сломить. Он уделает тебя, а затем мы продолжим.

За спиной у Александра, звякая по полу пещеры, посох вернулся в руки пастыря. Клиент сел на колени, опустив голову вниз. Он взял посох обеими руками и сжал его так сильно, что затрещали перчатки костюма.

"В телепатическом поединке двух разумных существ, – когда-то давно обучал пастыря Ал, – важны сила воли и умение загнать жертву в состояние страха, боли и беспомощности. Пока ты не завладеешь ядром личности, ты не можешь знать, что именно доставит всё эти чувства, но психика жертвы сама загонит его в самые болезненные воспоминания…"

Пастырь вновь оказался в экспериментальной комнате. Его руки, ноги, шея и туловище были прикованы к подобию операционного стола. Стол был установлен практически вертикально, поэтому шестилетнему Саше было хорошо видно всё происходящее вокруг.

Напротив него по стене шло зеркало, за которым, как подозревал Саша, сидели исследователи и экспериментаторы, которые каждый день мучали его тем или иным образом.

В зеркале Саша мог рассмотреть всё множество трубок, входящих в его голое тело в разных местах. Кроме этого, в отражении были видны следы недавно пройденных процедур и манипуляций. Из свежего в этом списке значились линейные ожоги вдоль всего туловища, полученные в ускорителе частиц, куда его помещали на этой неделе уже трижды.

Но куда страшнее собственных увечий Сашу пугал вид и рассказы других испытуемых в комнате. По обе стороны от него было ещё по четыре аналогичных стола, к каждому из которых были прикованы голые дети разных возрастов. Каждый ребёнок имел свой персональный номер, выбитый у левой ключицы. Курс экспериментов и опытов различался в зависимости от того, какой из отделов лабораторий хочет провести те или иные исследования. Это существенно отражалось на облике детей и времени, когда их навсегда увезут в крематорий. Общаться детям было запрещено, но на разговорчики испытуемых между собой исследователи не обращали внимание.

Сосед справа – пятилетний Васька последний час лишь тихо стонал. В ходе опытов над ним его кожа местами превратилась в постоянно кровоточащую чешую, выпали зубы, лопнул левый глаз и отвалился член. Правая рука Васьки стала похожа на лапку ящерицы, но полностью потеряла способность двигаться. Обезболивающих испытуемым не давали: детей в лабораториях было столько, что под анальгетики пришлось бы выделить отдельный склад, да и в некоторых экспериментах исследователей очень интересовала чувствительность подопытных.

"Скоро Васька поедет в крематорий, – тоскливо подумал Саша, – Скорей бы и мне туда…"

Не успел мальчик додумать эту мысль, когда к нему подошёл очередной исследователь. В своих белых костюмах и шлемах, полностью скрывающих лица тёмным стеклом, они все выглядели одинаково. Как-то различить их можно было лишь по голосу.

–Привет, дружок! – раздался из-под шлема писклявый мужской голос.

"Вот чёрт! – в ужасе подумал Саша, – Это тот псих, который вечно всех режет!.."

–Давай сегодня, – продолжал писклявый мужчина, – посмотрим, как у тебя вырастет заново левая нога от коленки. С кистями рук ты уже дважды справился! Думаю, с ногой тоже получится!

Со стола слева от Саши мужчину окликнула четырнадцатилетняя Верка-беспризорница:

–Эй, урод! А у тебя самого, судя по пищалке вместо голоса, от природы яйца не выросли? Или ты сам на себе свои опыты ставил?

С Веркой тоже проводили опыты по восстановлению тканей, но не так успешно, как с Сашей. Первый раз всё прошло гладко, но при повторной ампутации отрезанные по туловище руки и ноги у неё так и не начали расти заново.

Мужчина помолчал пару секунд, готовя инструменты, затем тихо пропищал:

–А с тобой, Верочка, мы на этой неделе заканчиваем. Но сперва успеем проверить, начнёт ли у тебя расти новый острый язычок, курносый носик и наглые серые глазки…

Удерживая меч острием в сторону Томоса, наёмник отступил назад так, чтобы и пастырь был в поле его зрения. Опустившись на колено чуть позади клиента, он положил одну руку тому на плечо. В синем свете Александр мог рассмотреть лицо пастыря: глаза плотно закрыты, зубы стиснуты, а по щекам бежали слёзы. Наёмник не знал, что сказать, но понял, что клиенту сейчас очень нужна его поддержка:

–Дружище, не время раскисать. Я не знаю, что эта тварь с тобой делает, но борись! Борись!..

"Когда защита окончательно ослабевает, для проигравшего в телепатическом поединке это выглядит так, словно сдался тот, кем жертва себя видит, – учил Ал, – И тогда ты получаешь абсолютный контроль над телом, мыслями и памятью жертвы."

Маленький Саша стоял в нескольких метрах напротив открытой печи крематория. Потрескивающий и полыхающий огонь манил и казался самым лучшим и тёплым местом в этих жутких подземных лабораториях. Мальчик неуверенно сделал к печи первый шаг. Второй дался уже легче.

"Что-то тут не так!" – подумал Саша, – "Я ведь ни разу не видел печь крематория. Я лишь представлял, как она выглядит. Хотя… Наверное, так и выглядит…"

В воображении Саши крематорий имел вид гигантских металлических ворот, за которыми постоянно бушует огонь. В этом адском пламени кричали и стонали дети, которым не повезло умереть до того, как с ними "закончат".

Не поднимая головы, пастырь тихо ответил наёмнику сквозь стиснутые зубы:

–Уходите… Она сильнее, чем думал Ал…

Александр глянул на Томоса – та злорадно ухмылялась.

–Твою-то мать, отче! Вы гарантировали моё возвращение домой! Кто ещё это сможет сделать, если не вы?!.

Маленький Саша сделал ещё шаг к открытым вратам крематория. Вдруг в его голове раздался бодрый и отечески тёплый голос:

–Эй, пацан! А ты помнишь ещё что-нибудь о телепатическом поединке?

Саша остановился, посмотрел по сторонам и ответил вслух:

–Момент, когда участник поединка сдаётся – самый важный. В нем жертва находится уже в воображаемой, а не реально пережитой болезненной ситуации, – Саша вдруг понял, что откуда-то очень много знает о телепатической схватке, – В этот момент, если жертва найдёт в себе источник силы, что-то хорошее… Или порой даже наоборот: повод для мести, к примеру. Тогда ход поединка может измениться в противоположную сторону. И тот, кто был практически повержен, может одержать стремительную победу, поскольку у того, кто почти выиграл, уже может не остаться сил защищаться. Кто-то рассказывал мне это. Кто-то называл это “телепатическим дзюдо”…

Пастырь тихо прошептал “твою-то мать”… и вдруг расхохотался. Он всё смеялся и смеялся. Александру стало окончательно не по себе. Но по выражению лица Томос он понял, что и той с каждой секундой становится всё более и более жутко.

Резко крутанув посох одной рукой, клиент на четверть вогнал один его конец в пол! Опираясь на посох, он попытался встать. Томос вытянула руку в его сторону и, стиснув зубы, прошипела:

–Сидеть!.. Место!..

На секунду одна нога пастыря подкосилась, а всё тело охватила такая боль, словно каждую его клеточку кололи раскалённой иглой. Но он удержал равновесие и всё-таки смог встать на ноги. Он гордо поднял подбородок и обратился к Томос:

–Ты?! Ты мечтала найти среди людей кого-то, кого можно было бы вырастить себе равным? Да знаешь ли ты, как ты стала Томосом? Почему для таких жутких экспериментов выбрали именно тебя? Ты – лишь жалкая тень того, с кем местные учёные достигли прорыва. Они надеялись, что в тебе есть гены, которые смогут удачно сочетаться с генетическим материалом рептилоидов или ещё кого-либо из инопланетных созданий. Они рассчитывали на гены, что были у твоего сына, которого ты обменяла на квартиру… Мама.

Глаза Томос округлились, из раскрытого в удивлении рта тихо вырвалось “Саша?”. Пастырь выдернул посох из пола и уверенно сделал шаг вперёд. Томос вновь вскинула руку с растопыренными пальцами, её лицо исказилось в напряжении. Клиент согнулся и сделал ещё шаг – это выглядело так, словно ему приходится идти против ураганного ветра.

Александр даже представлять не хотел, что в этот момент испытывал пастырь. Не зная, что ещё может выкинуть Томос, он решил держаться рядом с клиентом, не опуская меча.

Пастырь же сквозь стиснутые зубы продолжал:

–За счёт жизни собственного ребёнка ты хотела спокойно жить в новой квартире в столице. Но после моего побега, тебя похитили и вывезли сюда для экспериментов. Как иронично, что среди всего, что могли с тобой сделать, тебя скрестили с космическим паразитом… – он коротко засмеялся, с усилием сделал ещё шаг и продолжил:

–Ты даже не сможешь представить, что делали с детьми в этих стенах, чтобы получить хоть что-то похожее на меня. Я был первым выжившим после всего этого. Но знаешь, мама… – следующие два шага сократили расстояние между ними до трёх-четырёх метров, – Затем я прожил долгие и интересные годы. Я видел и делал вещи, в которые ты даже не поверишь. Я нашёл свою любовь, семью, дом, друзей и народ. Так что, мама, я… – ещё шаг, – Тебя… Прощаю!

Томос рухнула на колени, чуть выгнулась дугой, её руки резко выпрямились с хрустом в локтях, голова запрокинулась, лицо исказили боль и ужас. Она попыталась крикнуть с такой силой, что с громким щелчком вывихнула себе челюсть. И наконец после всех этих конвульсий она застыла в крайне неудобной позе, так и сохранив жуткое выражение лица с открытым ртом. Она практически перестала дышать. Лишь её закатившиеся глаза непрерывно подрагивали, что Александр до этого видел лишь при ранениях в голову.

Пастырь же наконец распрямился, размял шею. Медленно подойдя к Томос на расстояние шага, он остановился, рассмотрел её. Затем он поднял вверх свободную руку – Томос в точности повторила движение. Вздохнув, он тихо сказал:

–Я прощаю тебя за всё. Благодаря тебе я стал тем, кем сегодня являюсь. Так что твоя совесть теперь передо мной чиста. Осталось лишь очистить это место от той дряни, в которую окончательно превратили тебя учёные, роевой гриб и годы безнаказанной жизни в этой норе.

Пастырь повернул голову в сторону наёмника:

–Как говорится, “враг наш истреблен, а оставшееся после них пожрал огонь.”*. Не будете ли вы любезны… – клиент махнул рукой в сторону Томос.

Наёмнику не нужно было что-то объяснять. Едва острие его меча коснулось Томоса, её тело охватило синее пламя. Огонь на полметра разошёлся по кругу вокруг старухи, будто та стояла в луже бензина. Однако, вместо запаха горящей плоти, в пещере усилился запах озона. Пастырь немигающим взглядом смотрел на процесс сжигания паразита заживо. Через несколько минут пламя исчезло столь же стремительно, как разгоралось вначале, оставив после себя лишь оплавленный каменный пол.

–Прощаю… и прощай, – прошептал пастырь, после чего обратился к наёмнику, – Ну что? Давайте попробуем вывести вас отсюда? Я ведь это и гарантировал, да?

Александр закивал в ответ:

–Да-да! Именно!

Пастырь по-доброму улыбнулся:

–Хорошо. Пойдём отсюда… Дружище.

*враг наш истреблен, а оставшееся после них пожрал огонь.

Иов 22:20