Ультиматум Гурова (сборник)

– Его после обеда не будет – его в министерство вызвали, – сообщил Крячко. – А мне уже его идиотские поручения – во где! – провел он рукой по горлу. – Так что как только свалит, я с чистой совестью могу заниматься тем, чем сам считаю нужным!

– А как ты ему завтра отчетность представишь?

– А кто сказал, что я ему ее представлю завтра? – искренне удивился Стас. – Доложу, что работал весь день. Петру же совершенно необязательно знать, где я был и что делал сегодня после обеда! Так что можешь даже блестящие результаты моей работы присвоить себе и, как обычно, заграбастать все лавры. А мне достойная награда – не видеть все эти буквы и строчки, будь они неладны! А Петру скажу, так, мол, и так, честно работал, но печатаю я медленно, этому делу не обучался, так что не обессудь, успел сделать только одну страницу. Не нравится – нанимай другого на эту работу.

– То есть ты решил вот так его побороть! – засмеялся Гуров.

– Конечно! Он думает, что хитрее всех? Ха! Обхитрить Крячко у него кишка тонка! – Станислав самодовольно выставил грудь вперед. – Короче, давай мне их адрес и не беспокойся: все будет сделано в лучшем виде!

Гуров написал на листке адрес, Крячко пробежал его глазами и, довольно потирая руки, приступил, наконец, к булочкам…

Полуподвальное помещение на Бауманской выглядело довольно стандартно. Лишь невзрачная вывеска с надписью «Интермедия» возвещала о том, что здесь находится заведение, имеющее отношение к искусству. Крячко, который понятия не имел о том, что такое интермедия, все-таки догадался об этом.

Он осмотрелся по сторонам. У входа был припаркован один-единственный автомобиль марки «Лада-Приора». Подойдя к лестнице, Крячко заглянул вниз. В окнах горел свет, доносились слабые звуки музыки. Он удовлетворенно отметил, что публика на месте. По крайней мере, какая-то часть музыкантов сейчас находилась в «Интермедии» и репетировала. От Гурова Станислав знал, что рок-клуб как таковой еще не открылся, концерты здесь если и проходят, то редко и, в основном, для узкого круга, то есть неофициально собирается «своя» публика. По сути это была просто репетиционная база, плавно перетекавшая иногда в тусовку.

Крячко вразвалочку спустился вниз по лестнице и взялся за ручку двери. Она свободно подалась, и Станислав оказался в узеньком предбанничке, из которого вела еще одна дверь в другую комнату. Без труда открыв и ее, он прошел в основное помещение, которое представляло собой две смежные комнаты. В ближайшей располагалась различная аппаратура, стены были обшарпанными, кое-где на них висели изображения неких рок-групп и отдельных музыкантов, никто из которых не был знаком Крячко. Вторая комната была чуть больше, и там-то и проходило главное действие. В совсем маленькой клетушке находилась ударная установка, за которой сидел барабанщик в наушниках. Остальные музыканты сгрудились в рядок у стены. Их было четверо. Они, к удивлению Крячко, оказались совсем не волосатыми, только у одного русые волосы средней длины были забраны в хвост на затылке. Навскидку, всем от двадцати до двадцати пяти. При появлении Крячко они оторвали головы от своих нотных партитур и обратили взгляды на него. В пухлой серой куртке, видавшей виды, в помятых брюках и вязаной шапочке на голове, Стас не производил впечатления близкого им по духу человека, тем не менее, они молча ждали, что он скажет.

– Здоро́во, ребята! – радостно провозгласил с порога Крячко. – Играем?

Музыканты переглянулись и дружно кивнули.

– Здо́рово!

– А можно послушать?

Музыканты переглянулись, и один из них, в черной бандане, похожий на средневекового викинга, неуверенно протянул:

– Ну… Слушайте. Только у нас пока репетиция, материал еще не готов.

– Да это ничего! – тут же успокоил его Стас, усаживаясь на табурет, стоявший посреди комнаты, и перекладывая лежавшую на нем стопку компакт-дисков прямо на пол. – Я люблю музыку послушать! Слышал, что играете вы хорошо, вот и зашел. У меня сын вас слушает.

На лицах музыкантов появилось выражение еще большего удивления, смешанного с интересом.

– А ваш сын у нас был? – спросил клавишник.

– А как же! Неоднократно. Очень хвалит. У него вся комната такими вот картинками оклеена, – кивнул на изображения неведомых ему музыкантов Крячко. – Вот я и решил тоже послушать. Оценить, так сказать.

Клавишник неуверенно посмотрел на своих коллег по цеху, потом спросил:

– А вы сами какое направление предпочитаете?

Станислав в направлениях современной музыки разбирался примерно как свинья в апельсинах, однако смущаться было не в его правилах, и он храбро заявил:

– Да мне без разницы. Сбацайте что-нибудь эдакое, чтоб за душу взяло!

На лицах музыкантов явственно отразился вопрос – что это за лох? Клавишник, который, видимо, был тут за старшего, что-то сказал своим коллегам. Ударник загрохотал по барабанам, а следом потекла музыка. Крячко закинул ногу на ногу и даже принялся постукивать по коленке, стараясь попадать в такт, попутно отмечая, что вокал не вызывает у него приятных эмоций. Композиция длилась минуты четыре и отличалась простотой и незамысловатостью, как музыкально, так и текстуально, но группа пыталась компенсировать это протяженными и эмоциональными соло на инструментах.

– Молодцы, – похвалил Станислав, когда музыканты закончили. – Таланты! А что же вы в таком затрапезном месте-то обретаетесь? Нашли бы что-нибудь получше. У меня вот как раз помещение есть подходящее, могу подогнать. От центра, правда, далековато, зато недорого! И ремонт там недавно сделали.

– У нас, вообще-то, этим вопросом занимается руководитель, Вячеслав Сергеевич. Вам лучше с ним поговорить, – ответил клавишник.

– Да мы же уже подобрали помещение, Артем! – не слишком довольным голосом вставил барабанщик. – Зачем еще что-то менять?

– Да? И за сколько? – живо заинтересовался Крячко.

Музыканты заерзали на своих местах.

– Не, ну, по-свойски-то, можно сказать? Не у Щелковской сарайчик? Так я вам лучше подгоню! – не отставал Стас.

В помещении повисла тишина.

– Это к Вячеславу Сергеевичу, – наконец вяло проговорил клавишник.

Группа всем своим видом давала понять, что присутствие дотошного дядьки с его коммерческими предложениями их откровенно утомляет. Но от Крячко было не так просто отвязаться. Он отлично знал, зачем сюда пришел, и не намеревался уходить, не получив ответов на свои вопросы.

– А кто вам предложил это помещение?

– Слушай, дядя! – не выдержал барабанщик, выглянув из своей клетушки. – А тебе какое дело? Ты вообще кто будешь?

Крячко не спеша поднялся с табурета. Выражение лица его стало хмурым и сосредоточенным. Он молча подошел к барабанщику, держа правую руку в кармане куртки, затем вытащил ее, и все увидели ствол пистолета. Пока длилась немая сцена, Стас ловко, уверенным движением завел руку барабанщика назад, отчего тот сразу же вскрикнул, ткнул ему ствол в бок и потребовал:

– Карманы выверни!

Барабанщик извивался, пытаясь вырваться, однако Крячко держал его мертвой хваткой. Музыканты повскакали со своих мест с перепуганными глазами и бросились к ним. Стас вскинул ствол и крикнул:

– Стоять на месте! Главное управление МВД, полковник Крячко!

Музыканты застыли как вкопанные, а он сунул левую руку в карман барабанщика, порылся в нем и с явным удовлетворением извлек на свет божий спичечный коробок. Открыв, поднес к носу, понюхал и довольно произнес:

– Что и следовало доказать. Травку покуриваем? И распространяем, а? Для того и клуб открывать собираемся? То есть как прикрытие для торговли наркотиками?

– Да вы что? – воскликнул клавишник. – Мы не занимаемся торговлей наркотиками!

– А это что? – повертел Крячко в воздухе рукой с зажатым коробком. – Мама приправу для супа попросила купить?

Все молчали.

– Значит, так. Срок у вашего друга уже имеется. Но если он честно ответит на мои вопросы, я могу забыть о том, что нашел эту штучку в его кармане. Кстати, если проверить ваши, думаю, что там найдется тоже много чего интересного.

У музыкантов забегали глаза. Клавишник открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, как послышался звук открываемой двери, и в комнату вошел усатый, довольно приятной внешности мужчина лет пятидесяти. Увидев, что какой-то здоровенный детина держит пистолет прижатым к боку согнутого пополам барабанщика, он ошеломленно оглядел остальных музыкантов и отпрянул к двери.

– Стоять на месте, сохранять спокойствие! – голос Крячко звучал бодро и весело.

– Что… Что здесь происходит? – дрожащим голосом спросил мужчина, стараясь сохранять хладнокровие.

– Вячеслав Сергеевич! – бросился к нему один из музыкантов.

– Я сказал, на место сядь! – рявкнул Станислав, направляя на него ствол.

Тот поспешно вернулся в исходное положение, а он обратился к вновь прибывшему:

– Значит, дела такие, Вячеслав Сергеевич! Скверные, скажу вам сразу, дела. Вы, я так понимаю, руководитель этого самого ансамбля?

– Группы, – машинально поправил его Вячеслав Сергеевич.

– Ну пусть так, – согласился Крячко. – У одного из ваших, так сказать, подчиненных мною обнаружен коробок с коноплей общим количеством примерно 10 граммов. То есть достаточным для заведения уголовного дела.

Директор молчал. На лице его застыло мрачное выражение, он обвел своих подопечных явно неодобрительным взглядом.

– Это я еще других не обыскивал! – услужливо поведал ему Крячко.

– Ну, меня обыщите, – улыбнулся вдруг Вячеслав Сергеевич.

Крячко внимательно посмотрел на него, а директор продолжил:

– Давайте отойдем в другое помещение, там будет удобнее…

Полковник окинул глазами музыкантов, которые явно чувствовали себя не в своей тарелке, и последовал за ним. Тот вывел его в первую комнату, провел в угол, где стоял стол, предложил присесть и снова улыбнулся, правда, несколько натянуто.

– Я так думаю, что вы пришли сюда не для того, чтобы посадить наших музыкантов.

– Кто знает, – философски отозвался Крячко. – Вообще-то, меня интересует ваше помещение.

– Наше помещение? – неподдельно удивился Вячеслав Сергеевич. – Вы хотите его… приобрести?

– Да на фига оно мне? Я хочу знать, какое помещение вы собираетесь приобретать вместо этого и, главное, кто вам его предложил. Если вы мне честно все скажете, я готов пойти на уступки касаемо ваших музыкантов.

– И все?

– Ну, главным образом, да, – пожал плечами Крячко. – Только, разумеется, я должен буду проверить ваши данные, а на это потребуется время. Так что коробочек я сохраню у себя. Да я его так и так заберу, и, пока проверю, не вешаете ли вы мне лапшу, он послужит своего рода залогом вашей правдивости.

Вячеслав Сергеевич молчал, обдумывая предложение Крячко.

– Да тут, собственно говоря, особого секрета нет, – начал он. – Помещение мне предложила фирма «Твой дом», а точнее, ее директор.

– Так, что за фирма, что за директор?

– Обыкновенная риелторская контора. Офис находится на Таганке, правда, я там еще не был.

– Вот как? – скосился на директора Крячко. – А где ж вы были?

– Мы с ее представителем встречались как раз на том самом месте, где находится заинтересовавшее меня помещение, – вздохнул Вячеслав Сергеевич.

Крячко посмотрел на него тяжелым взглядом и медленно отчеканил:

– Теперь. Еще раз. С самого начала. Как зовут представителя? Где находится «то самое место»? Ну и, наконец, как вообще вы пересеклись с этим представителем?

– Значит, по порядку, – спокойно и вежливо заговорил директор, – представителя зовут Андрей Марычев, место – у Курского вокзала. Они сами мне позвонили и спросили, интересует ли меня помещение под рок-клуб?

– А как они узнали, что оно вас интересует?

– Понятия не имею, – пожал плечами Вячеслав Сергеевич. – Дело в том, что я уже обращался в одну риелторскую контору…

– К Конышеву?

– Да, а откуда вы… Впрочем, неважно. Да, сначала мне понравилось то место, что предложил Конышев. Но поступившее встречное предложение оказалось более выгодным. К тому же… – Вячеслав Сергеевич вдруг замялся, не зная, говорить дальше или нет.

– Что такое? – живо спросил Крячко. – Есть еще какие-то факты? Да говорите уже, я ведь просто так не отстану! Уговор у нас с вами и так шоколадный в вашу пользу, и мое обещание отпустить с миром ваших музыкантов – просто милость божия. Но за это я из вас вытяну все! – И Стас многообещающе погрозил Вячеславу Сергеевичу пальцем.

– Да я не собираюсь что-то утаивать, просто это непроверенные данные, – принялся оправдываться руководитель коллектива. – Словом, про эту контору всплыли… не слишком приятные факты.

– Про конышевскую? – уточнил Крячко.

– Ну да. Поговаривают, будто они в свое время занимались незаконным бизнесом. Точнее, даже полным беспределом. Помните середину девяностых? Когда людей просто выгоняли с законных мест, переселяя в какие-нибудь хибары на выселках? И это еще в лучшем случае! А конышевская контора… Одним словом, после того, как связывались с ней, люди просто исчезали. Насовсем…

Последнее слово Вячеслав Сергеевич произнес тихо. Крячко почесал лоб – такого он явно не ожидал услышать. Потом спросил:

– А откуда это стало известно?

– Ну, говорят… – поиграл рукой в воздухе Вячеслав Сергеевич.

– Кто говорит? – пригвоздил его взглядом Крячко.

– Один из наших музыкантов прочел в Интернете статью, в которой как раз говорилось об этом. Я не знаю, насколько это правда, но, от греха подальше, решил подстраховаться и отказаться от услуг этой фирмы, тем более что как раз поступило новое предложение.

Крячко задумался. Полученные им сведения были неожиданны и интересны, но они нуждались в проверке. А заняться этим можно было только завтра – сегодня уже по-любому поздно.

– Давайте сюда этого вашего музыканта! – потребовал он.

Вячеслав Сергеевич прошел в комнату и вскоре вернулся вместе с клавишником, который вошел, поеживаясь и настороженно поглядывая на Крячко.

– Ну, колись давай, где статейку-то нашел, – сказал Крячко.

– Да в Интернете! Просто читал про риелторские конторы – мы как раз помещение собирались покупать, набрал фамилию Конышев, чтобы их телефон уточнить, а у меня один сайт вылез, который мне показался заслуживающим внимания. Это неофициальный сайт был, понимаете? Остальные все официальные, там все по стандарту – адрес, телефон, часы приема… А тут просто статья, в которой рассказывалось, что Конышев поднялся благодаря тому, что в свое время людей на улицу выбрасывал, а порой и просто убивал. Не сам, конечно. У него банда отморозков была. Я еще читал…

– Так, вот что, читатель! – перебил клавишника Крячко. – Ты мне скажи, как этот сайт найти, я его сам почитаю!

– Ну как? Набираете – Конышев Виктор Станиславович, поисковик вам выдает результаты, просматриваете их и выбираете нужный! Вот и все!

По словам и интонациям клавишника все выходило легко и просто. Но не для Станислава Крячко. Он был человеком конкретным. Что-то где-то набираешь и что-то где-то получаешь – это не для него. Да и с Интернетом Станислав не слишком-то дружил, даром что являлся отцом «компьютерного гения», по крайней мере, начинающего…

– Ты мне не трынди, – махнул он рукой. – Ты вот что, завтра в двенадцать часов приезжаешь в главное управление МВД, поднимаешься в мой кабинет, я тебя сажаю за компьютер, и ты при мне все это дело набираешь и находишь. Ясно?

– Да зачем в управление-то? – взмолился клавишник. – Я же вам все объяснил!

– Мне объяснять не надо! – категорически заявил Крячко. – Мне надо пальцем показать! Короче, завтра в двенадцать я тебя жду.

Клавишник заморгал глазами. Ехать в МВД ему явно не хотелось, однако находясь сразу под двумя суровыми взглядами – Крячко и своего непосредственного руководителя, – он вынужден был сдаться, осознав неравность сил, и обреченно вздохнул:

– Хорошо.

– Вот и лады! – Станислав засунул пистолет в карман куртки и направился к двери. На пороге он вдруг обернулся: – На всякий случай предупреждаю: если соврал, у вас всех такое количество анаши найдут, что весь коллектив пожизненное получит, понял?

Клавишник лишь кивнул, а Вячеслав Сергеевич судорожно переступил с ноги на ногу. На улице, наматывая потуже шарф, Крячко услышал доносившиеся снизу вопли:

– Какого хрена у вас открыта дверь? Не клуб, а проходной двор! Какого хрена таскаетесь сюда со своей дурью и пускаете кого попало?! Разгоню всех, к чертовой матери!

Технический директор рок-группы вовсю распекал своих проштрафившихся подопечных, причем выбирал для этого не самые интеллигентные выражения…

Глава третья

– Значит, риелторская контора «Твой дом», как зовут директора, неизвестно, один из представителей – Марычев Андрей, – зачитывал на следующий день Крячко полученные в рок-клубе данные. – Это они подвинтили музыкантам новое помещение.

Гуров старательно переписал сведения в свою записную книжку. Они с Крячко сидели в буфете, где только что покончили с обедом. Обсудить накопившиеся сведения раньше не получилось – Гурова с утра вызвали на новое дело, обещавшее быть очень серьезным. Однако оно оказалось не по части их управления, и полковник, возложив его на плечи военной прокуратуры, вернулся в свою вотчину, где и встретился с Крячко. Орлова не было в поле зрения, и обоим сыщикам как-то не хотелось идти к нему в кабинет, дабы поинтересоваться, присутствует он на рабочем месте или нет. Крячко вообще старался в эти дни держаться подальше от начальства.

– Ну, ты молодец, Стас! – похвалил Гуров. – Признаться, не ожидал, что так быстро все разузнаешь,

– Я ж тебе говорю – я к каждому свой подход знаю, – подмигнул ему Крячко и вдруг, посерьезнев, спросил, понизив голос: – Слушай, Лева, а ты вообще хорошо этого Конышева знаешь?

– В общем, нет, – пожал плечами Гуров, – это орловская креатура. А что?

– Да понимаешь, какое дело… – принял озабоченный вид Стас. – Фигура-то он, получается, мутноватая. Я, правда, до конца смогу разобраться только сегодня – как раз жду одного кадра. Пока могу лишь поделиться с тобой предварительными данными.

Однако поделиться предварительными данными Крячко не успел – у Гурова зазвонил телефон, и он, сделав Крячко знак умолкнуть, ответил.

– Лев Иванович! – раздался взволнованный голос Конышева. – Вы сейчас на месте?

– Да, Виктор Станиславович. Как раз занимаемся вашими проблемами. Кое-что даже удалось выяснить…

– Бросайте этим заниматься! У нас тут проблемы посерьезнее! Я вас очень прошу – приезжайте ко мне в контору немедленно! Мне так или иначе придется вызывать полицию, так что пусть лучше это будете вы! Я жду вас, срочно! Записывайте адрес – Чаплыгина, 8.

Гуров ничего не успел понять – Конышев отключил связь. Посмотрев на Крячко удивленным взглядом, он сказал:

– Похоже, там что-то случилось. Ладно, побеседуем после. Придется ехать.

– Можно с тобой? – подхватился, было, Стас, однако Гуров осадил его:

– Нет. Во-первых, я сам не знаю, что там случилось, во-вторых, ты, кажется, ждешь важного кадра. Вот когда я вернусь, перескажешь мне свою беседу с ним.

И полковник, спустившись к своему автомобилю, отправился на улицу Чаплыгина.

Конышев положил телефонную трубку и посмотрел на часы. Он ожидал важного для себя момента: сейчас должны были приехать клиенты для оформления сделки и привезти наличные. Виктор Станиславович всегда предпочитал брать наличными, а уже потом сам клал их в банк на собственный счет. День обещал быть очень насыщенным: на сегодня намечены сразу три сделки, одна за другой, и все с получением денег. А потом ему нужно будет съездить в нотариальную контору, а вечером отвезти деньги в банк в сопровождении специально нанятого для этой цели человека, обеспечивавшего вооруженную охрану. Будучи человеком осторожным, Конышев никогда не возил крупную сумму в одиночку.

До назначенной встречи оставалось несколько минут, и он вышел в приемную. Там, помимо секретарши Люды, никого не было. Конышев направился в кабинет риелторов. Лев Абрамович Гольдман находился на своем месте. Поправляя сползавшие с носа очки, он сосредоточенно перечитывал какие-то документы.

– У вас все готово, Лев Абрамович?

– Да-да, Виктор Станиславович! – отозвался тот.

– Скоро приедет Лемешев, поторопитесь! – напомнил Конышев.

– Не беспокойтесь, у меня все в порядке, я просто перечитываю документы. Как только он подъедет – я в вашем распоряжении.

– Отлично. А вы не видели Красницкого?

– Кажется, он… э-э-э… вышел покурить, – рассеянно ответил Лев Абрамович.

Конышев вышел из кабинета и направился в курилку – так называлось помещение в конце коридора, небольшой закуток с двумя старенькими стульями. Как человек некурящий, он редко посещал это место, только в случае, когда требовалось срочно переговорить с сотрудником, устроившим себе перекур.

Красницкий стоял возле окна, прислонившись к раме и держа двумя пальцами зажженную сигарету. Рядом с ним Конышев, к своему неудовольствию, увидел агента по недвижимости Надю, которая стояла к нему спиной и о чем-то вполголоса говорила с Красницким. Тот улыбался и что-то тихо ей возражал, как показалось Виктору Станиславовичу.

– Алексей Владимирович, вы после обеда что намереваетесь делать? – спросил Конышев.

– Пока не знаю, а что?

– У меня сегодня три важные встречи…

– Да, я помню! Но ими всеми занимается Гольдман, они не по моей части.

– Поэтому я и спрашиваю! – немного раздраженно пояснил Конышев – он слегка нервничал перед получением крупных сумм и успокаивался только тогда, когда деньги благополучно занимали свое место в банковской ячейке.

– Ну-у-у… – неопределенно протянул Красницкий.

– Свяжитесь, пожалуйста, со строителями, которые делают ремонт на Электрозаводской. А еще лучше – съездите туда и лично посмотрите, как продвигается работа. Если их постоянно не навещать и не подталкивать, все затянется очень надолго. А нам желательно продать это помещение до Нового года – оно идеально подходит для утренников и спектаклей. У меня Театр юного зрителя уже интересовался…

– Хорошо, я съезжу, – заверил Красницкий, которого, кажется, куда больше сейчас занимала беседа с Надей.

Конышев хотел что-то добавить, но лишь махнул рукой и ушел. Черт знает что такое! Этот Красницкий со своими шашнями совершенно забывает о работе! И Надя эта тоже хороша! Без году неделя в конторе, а уже хвост распушает! И что Красницкий в ней нашел? На взгляд Конышева, абсолютно лишена женственности. Высокая, крепковатая, голос прокуренный, а ведь ей всего двадцать шесть лет! Вот уж, поистине, неисправимая натура – западает на все, что движется…

Вернувшись в свой кабинет, Виктор Станиславович, чтобы унять расшалившиеся нервы, принял пару успокоительных таблеток. Потом откинулся в кресле и прикрыл глаза, чтобы посидеть немного в тишине. Тишину нарушила заглянувшая в кабинет Надя.

– Виктор Станиславович, я на адрес, – проговорила она своим приглушенным хрипловатым голосом.

– Удачи, – не открывая глаз, ответил Конышев.

Следом заглянул Красницкий, сообщивший, что до обеда у него наметились другие дела и что он уезжает немедленно, а потом, как и договаривались, отправится на строительный объект. Конышев кивнул и остался сидеть неподвижно. До завершения первой сделки оставалось менее получаса…

…Все прошло благополучно – все документы были подписаны, деньги получены, и Виктор Станиславович, запирая их в сейф, заторопился в нотариальную контору – там следовало поставить последнюю точку. Он положил ключ в карман и вышел, на ходу сообщив секретарше Люде, что вернется часа через два. В кабинет риелторов он не заходил, но понял, что Люда остается в конторе одна.

Конышев управился даже раньше.

– Никто не появлялся? – вернувшись к себе, поинтересовался он, обращаясь к секретарше.

– Красницкий заскочил и сразу снова уехал. Какие-то документы взял.

– А Гольдман?

– У себя, – коротко ответила Люда, продолжая стучать по клавиатуре.

Конышев скрылся в своем кабинете и достал сотовый телефон:

– Игорь Михайлович, я жду вас, как договаривались.

– В два буду, – отозвался охранник.

На часах была половина второго, и Конышев решил, что пора подготовить деньги и упаковать их в специальный контейнер. Он достал из кармана ключ, подошел к сейфу, отпер его и уже протянул руку за деньгами, как вдруг в следующее мгновение она застыла в воздухе. Виктор Станиславович тупо смотрел в зияющую пустоту сейфа. Денег не было…

Не веря своим глазам и пытаясь унять бешено заколотившееся сердце, Конышев выпрямился и взялся рукой за грудь. Может быть, он уже переложил деньги и в запарке совершенно забыл об этом? Да нет, он же точно помнит, что… Черт!

Конышев рысцой подбежал к шкафу и достал из него контейнер. В нем ничего не было. Метнулся к столу и принялся один за другим выдергивать ящики, которые с грохотом падали на пол, а содержимое рассыпалось по ламинату. Погром не прошел незамеченным – в кабинет прибежала испуганная Люда. Увидев пунцового шефа, она испугалась еще больше.

– Люда… – тяжело дыша, проговорил Конышев. – Люда, кто заходил в мой кабинет?

– Никто, Виктор Станиславович.

– Никто… – повторил Конышев. – Никто… – И вдруг закричал во весь голос: – «Никто» не может отпереть сейф! «Никто» не может украсть деньги! «Никто» ничего не может! Я спрашиваю – кто был в кабинете?

Насмерть перепуганная Люда, услышав об украденных деньгах, вжалась в стену.

– Вы отлучались куда-нибудь? – подскочив к ней, продолжал Конышев.

– Я… Я только в туалет выходила пару раз, – заикаясь, проговорила девушка.

– Посторонние были? Приходил кто-нибудь?

– Нет, только свои! Красницкий заехал на минутку, но он не проходил в ваш кабинет! И вообще, он же заперт!

Заперт, да… Эта мысль остановила Конышева, заставила его задуматься. Кабинет был заперт – Виктор Станиславович сам открыл его ключом, когда вернулся из нотариальной конторы. Равно как и сейф. Запасной ключ от кабинета есть у Гольдмана, от сейфа же ни у кого. Только его, личный ключ… Это что же значит? Что сейф взломали? Но кто? Гольдман? Только он один оставался в конторе, помимо Люды. Но это же… Это же невозможно! Неслыханно! На что он рассчитывал?

Конышев огромными шагами прошел прямо к кабинету риелторов и рывком распахнул дверь. Гольдман сидел на своем месте, по своему обыкновению уткнув крючковатый нос в бумаги.

– Где деньги? – с порога спросил Конышев.

Длинное лицо Льва Абрамовича вытянулось еще больше.

– Что, простите? – переспросил он.

– Деньги! Деньги! – прокричал Конышев.

Потом, поняв, что Гольдман ничего не понимает, опустился на стул и, в один миг вдруг осознав, что случилось непоправимое, сообщил уже другим, совершенно тусклым голосом:

– Нас обокрали, Лев Абрамович.

Гольдман поднялся из-за стола. На лице его было написано выражение крайнего волнения.

– Но как же… Вы заперли сейф? – спросил он.

Конышев лишь устало махнул рукой. Достав из кармана сотовый телефон, нажал на кнопку и произнес:

– Лев Иванович, вы сейчас на месте? Это Конышев… Можете срочно приехать?

Гуров смотрел на пустой сейф, переводя взгляд на Конышева и Гольдмана, которые маячили за его спиной.

– Вот сюда, сюда я их положил! – тыкал рукой Конышев, как будто имело значение, в какой именно угол сейфа он сунул злополучные деньги.

Гуров не слушал его, внимательно разглядывая замочную скважину. Эксперты, конечно, скажут наверняка, но уже сейчас было ясно, что замок не взломан, а очень аккуратно открыт. Вот только непонятно чем.

– Можете приступать, – кивнул он своему спутнику, молодому эксперту Мише Заварзину, который, вооружившись лупой и другими необходимыми инструментами, принялся осматривать поруганный сейф.

– А мы с вами давайте пока побеседуем, – предложил Гуров. – Начнем с простого вопроса: в какое примерно время была совершена кража?

– Так, я уехал сразу после одиннадцати, деньги были на месте, – закатив глаза, начал вспоминать Конышев. – Вернулся в половине второго, и их уже не было. Вот за это время их и украли!

– А ключ, говорите, есть только у вас?

Конышев подтвердил, что это так.

– А у кого-нибудь есть к нему доступ?

– Нет. Я всегда ношу его с собой, в связке со всеми остальными ключами. Эта связка крепится к карману, так что она всегда со мной.

Гуров кивнул и пристально посмотрел на Конышева.

– Что такое? – заморгал тот.

– Пока ничего. Мы еще поговорим с вами наедине, Виктор Станиславович, а пока я хочу знать, что происходило в конторе за время вашего отсутствия. Вы были здесь все время? – повернулся он к секретарше.

Та кивнула. Выходящие за привычные рамки события сегодняшнего дня отразились на ней не лучшим образом: она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться, и, кажется, из последних сил держалась на ногах. Тут же находился пожилой мужчина с печальными, но хитрыми еврейскими глазами и бородкой клинышком – это был заместитель Конышева Лев Абрамович Гольдман.

– Попробуйте воссоздать последовательность событий, – попросил Гуров, доставая записную книжку.

Девушка кивнула и, запинаясь, начала:

– Когда Виктор Станиславович уехал, мы остались вдвоем с Львом Абрамовичем. Он все время был в своем кабинете. Нет, кажется, он все-таки выходил пару раз…

– Людочка, но я же не проходил к кабинету Виктора Станиславовича, я выходил просто покурить! – с трудом сдерживая раздражение, вставил Гольдман.

– Неважно, не мешайте, пожалуйста, – остановил его Гуров. – Продолжайте, Люда.

– Я, собственно, даже не знаю, что продолжать, – захлопала та ресницами. – Ничего не происходило…

Гуров подошел к ней поближе, усадил в кресло и попросил принести девушке каких-нибудь успокаивающих капель. Так как никого более подходящего не было, это пришлось сделать самому Конышеву. Примерно минут через пятнадцать, когда девушка более-менее успокоилась, Гурову удалось выяснить, что ничего особенного в конторе не происходило. Что она практически не отлучалась со своего места, что никто посторонний не приходил и даже не звонил, несколько раз промелькнул Гольдман, но не приближаясь к двери кабинета директора, а около двенадцати заявился Красницкий.

– Я как раз в это время возвращалась из туалета и увидела, что он дожидается меня в приемной. Он очень спешил и попросил меня сделать ему чаю, после чего сразу же ушел в свой кабинет.

– Значит, Красницкий какое-то время все-таки оставался в приемной один? – уточнил Гуров.

– Да, но… Но не думаете же вы, что это он украл деньги? – глядя на Гурова с каким-то ужасом, спросила Люда.

Гуров лишь усмехнулся и повернулся к Конышеву:

– У него же нет ключа, верно?

– Нет и быть не могло! – твердо заявил тот и обратился к Гольдману: – Лев Абрамович, вы не давали запасной ключ Красницкому?

– Боже меня упаси! – со священным ужасом в глазах сложил руки на груди Гольдман.

– Где сейчас Красницкий? – спросил Гуров.

– Уехал на объект.

– Звоните ему! – потребовал полковник.

Конышев дрожащей рукой набрал номер и через полминуты сообщил, что Алексей Владимирович не отвечает. После этого директор конторы позвонил на объект и выяснил, что Красницкий там сегодня не появлялся.