Стройотряд

Глава вторая

Выйдя из машины, он огляделся. Вокруг оказалось всё то же самое, что и два года назад.

Когда пару недель назад он прилетел домой, то у него не оказалось времени, чтобы разглядывать окрестности аэропорта. Тогда он сразу же попал в крепкие объятья папы, который посадил его в машину и увез домой.

Сейчас же время, чтобы осмотреться было достаточно.

Дядя Гриша ушёл за билетом, а он, с рюкзаком на плече, медленно побрёл за ним по площади с растрескавшимся асфальтом.

С одной стороны площади находилось здание аэровокзала с облупившимися стенами, а с другой стояла знакомая столовая, на крыше которой по-прежнему красовалась поблёкшая вывеска «СТОПОВАЯ». Прочитав её, Лёнька горько усмехнулся: «И до тебя нет никому дела».

Лётное поле всё так же огораживал забор из штакетника, в котором то тут, то там виднелись дыры, а вход на него перекрывала полосатая палка, изображавшая шлагбаум.

Не заходя в вокзал, Лёнька присел на завалинке, примяв полуметровую полынь, разросшуюся возле него, так как единственная скамейка на площади, стояла рядом разломанная и покосившаяся.

Вскоре из здания аэровокзала вышел дядя Гриша с билетом в руках и вручил его Лёньке:

– Вон тот твой самолёт, – указал он на Ан-2, стоящий на поле. – Через полчаса начнётся посадка. Так что давай… Пока. – Он крепко пожал Лёньке руку и, развернувшись, пошёл к машине, стоящей невдалеке.

Потом, что-то вспомнив, обернулся и подошёл к Лёньке.

– Да! В Зее тебя никто встречать не будет. – Он с сочувствием посмотрел на Лёньку. – Батька сказал, что если водку лакать умеешь, то и путь до гостиницы сам найдёшь, – и, подойдя ещё ближе и снизив голос, как будто говорил какую-то страшную тайну, добавил: – А я всё равно позвонил Петровне и сказал ей, что ты приедешь. Так что не переживай. Никто тебя не бросал. Нужен ты всем! Главное – хвост держи пистолетом. – Это дядя Гриша добавил уже веселее и, подмигнув, развернулся и ушёл к машине, вскоре исчезнувшей в берёзовой роще, огораживающей естественным забором лётное поле.

Оставшись сидеть на завалинке, Лёнька часто поглядывал на часы. Время тянулось бесконечно медленно, как будто кто-то тянул его за хвост. Но вскоре из здания аэровокзала вышла стройная девушка в форме, и за ней потянулась небольшая цепочка пассажиров, в хвост которой и пристроился Лёнька.

Двигатель самолёта, ожидавшего пассажиров, уже работал, а гул его слышался с самой площади.

Девушка проверила у пассажиров билеты и повела их к самолёту.

Через несколько минут самолёт, разогнавшись по неровному лётному полю, взлетел, и Лёнька вновь смотрел в иллюминатор на уменьшающиеся дома города, дороги и реку, извивающуюся свинцовой лентой где-то далеко-далеко внизу.

В Октябрьском самолёт приземлился через пару часов, и пассажирам разрешили выйти на взлётное поле побродить полчаса.

Одни пассажиры вышли, другие зашли, и самолёт вновь полетел. Через час опять произошла посадка, но уже последняя. Самолёт прилетел в город Зея.

На грунтовой полосе, содрогаясь всеми своими фибрами при посадке, он так трясся, что существовала опасность прикусить язык. Поэтому во время посадки и руления к аэровокзалу Лёнька, пристегнувшись ремнём безопасности, крепко вцепился в поручни, прикреплённые к борту.

Вскоре мотор выключили, и от непривычной тишины в ушах стояли пробки.

Подхватив рюкзак, Лёнька прошёл к заборчику, огораживающему лётное поле.

Чувствовалась по-настоящему летняя жара, и свитер, надетый Лёнькой в самолёте, он сразу же снял и, положив в рюкзак, остался в одной рубашке, рукава на которой даже пришлось подкатать.

Невероятно палило солнце, так что совсем не чувствовалось, что Лёнька прилетел на север Амурской области.

Пассажиры, сошедшие с самолёта, сразу разошлись кто куда, но некоторые из них прошли к остановке автобуса, куда и поплёлся Лёнька.

Полный мужчина, сидевший рядом с ним в самолёте, молча стоял там и вытирал со лба пот большим носовым платком.

Подойдя к нему, Лёнька поинтересовался:

– Скажите, пожалуйста, – мужчина от такого обращения с удивлением уставился на Лёньку, – а как мне проехать к гостинице «Амурзолото»?

Мужчина ещё раз вытер пот с шеи и лица и доброжелательно ответил:

– Проедешь по Мухинской и на остановке «Трудовой переулок» выйдешь. – И, вновь посмотрев на Лёньку, добавил: – Я бы тебе сам показал, где выходить, но я выйду немного раньше, – уже с сожалением произнёс он, но, что-то вспомнив, встрепенулся: – А ты спроси у кондуктора, и она тебе подскажет, где твоя остановка.

– Спасибо, – так же вежливо поблагодарил его Лёнька и отошёл на шаг.

Но этим дело не закончилось. Мужчина оказался не только вежливым, но ещё к тому же и любопытным. Он обернулся к отошедшему Лёньке и поинтересовался:

– А тебе что надо в этой гостинице?

А что тут скрывать? Абсолютно нечего. Лёнька знал, что здесь, на севере Амурской области, ему опасаться нечего, поэтому откровенно поделился с мужчиной:

– Переночевать мне там надо. Завтра собираюсь на Золотую Гору.

– А чего тебе там надо-то, в этой Золотой Горе? – Мужчина уже плотнее подошёл к Лёньке и пытливо смотрел ему в глаза.

– В стройотряд я туда еду, – пояснил Лёнька любопытному мужчине.

Самое интересное оказалось в том, что вопросы этого мужчины не вызывали у Лёньки раздражения из-за чрезмерного любопытства собеседника, как если бы это произошло в каком-нибудь крупном городе. Наоборот, Лёньке даже захотелось хоть с кем-то поговорить. Ведь с утра и до сих пор он себя чувствовал так погано, что хотелось только плеваться и ругаться.

Мужчине, наверное, тоже надоело молчать весь перелёт, и он продолжил расспросы:

– Ты студент, что ли?

– Вроде того, – пожал плечами Лёнька.

– А чего так поздно едешь? – удивился мужчина. – Ваши студенты, насколько я знаю, давно уже там работают.

– Болел я, – без задней мысли соврал Лёнька.

– А-а, – протянул мужчина и на минуту замолчал.

Но тут подошёл автобус, и пассажиры не спеша начали заполнять его, спокойно рассаживаясь на свободные места.

Кондуктор, дородная женщина, прошлась по автобусу, собирая плату за проезд.

Когда Лёнька дал ей пятачок, она с удивлением уставилась на него.

– Проезд стоит восемь копеек, а не пять, – незлобно напомнила она Лёньке. – Ты откуда тут такой красивый взялся, что с пятаками ходишь?

– Из Свободного я еду, – пояснил Лёнька и, пытаясь загладить свою ошибку, добавил три копейки.

– В Золотую Гору он едет, – встрял в разговор плотный мужчина, который сидел впереди Лёньки. – В гостиницу «Амурзолото» ему надо, но где выйти, он не знает.

– Не беда, если не знает, – перебила его кондукторша. – Я тебе всё покажу, – успокоила она Лёньку и прошла на переднее сиденье, где важно устроилась.

Автобус, переваливаясь на грунтовой дороге, ехал по предместьям городка, застроенным одноэтажными домиками с большими огородами на задних дворах. Приближаясь к центру города, он выехал уже на асфальтированную улицу, где начали попадаться и четырёхэтажные многоквартирные дома из белого силикатного кирпича.

Возле одного из них полный мужчина вышел и на прощанье, как старому знакомому, махнул Лёньке рукой:

– Давай! Бывай! Удачной тебе работы!

Лёнька в знак того, что он принял пожелания попутчика, поднял руку, а через пару остановок кондукторша предупредила его:

– Молодой человек, сейчас будет ваша остановка!

Лёнька подхватил рюкзак и прошёл к выходу.

Автобус остановился, с шипеньем открыв двери, и Лёнька, поблагодарив кондукторшу, вышел на улицу, а та, пока дверь автобуса оставалась открытой, показала рукой на противоположную сторону улицы:

– Тебе туда. Там твоя гостиница.

– Спасибо, – в знак того, что он её понял, поблагодарил Лёнька и стал дожидаться, пока автобус отъедет.

На улице не ощущалось ни малейшего ветерка и стояла абсолютная тишина. Полуденный зной раскалил воздух, и над остановкой зависло облако горячих выхлопных газов ушедшего автобуса.

Задержав дыхание, чтобы не надышаться прокалённой смесью из пыли и выхлопных газов, Лёнька перешёл дорогу, где сразу увидел знакомый переулок, по которому они гуляли с Сашкой два года назад.

Не раздумывая, он свернул в него и через сотню метров увидел знакомое одноэтажное здание барачного типа из тёмно-коричневых катаных брёвен с высокой покатой крышей.

Всё осталось точно таким же, как и два года назад, только брёвна здания гостиницы ещё больше потемнели, штакетник просел, но огромные сосны всё так же создавали спасительную тень, прикрывая своими лапами и двор, и само здание.

Войдя во двор и вздохнув полной грудью, Лёнька почувствовал аромат прелых иголок и еловой смолы, идущий от сосен и разогретой за день земли.

Во дворе гостиницы, как и вокруг неё, стояла вязкая тишина. Осмотревшись, Лёнька поднялся по деревянным ступенькам крыльца, толкнул массивную дверь и вошёл внутрь.

В полутёмном коридоре сразу ощутилась живительная прохлада. Здесь совсем не чувствовался уличный жар и, привыкнув к полумраку, Лёнька быстро нашёл дверь комнаты администратора.

Постучав в неё и выждав несколько секунд, он осторожно открыл дверь.

За столом так же, как и прежде, важно восседала Петровна.

Она вначале с недоумением взглянула на вошедшего Лёньку, а признав его, радостно воскликнула:

– Лёнечка! А я уже заждалась тебя! Думаю, куда же это ты пропал. Самолёт-то уже как час сел, а тебя всё нет да нет.

В её голосе чувствовалась неприкрытая радость от появления этого «оболтуса», «забулдыги» и «богодула».

Петровна шустро, несмотря на свою полноту, выскользнула из-за стола и, раскрыв объятья, обняла Лёньку мягкими и тёплыми руками.

От такой встречи и объятий у Лёньки даже как-то кольнула в глазу наворачивающаяся слезинка, но он быстро пришёл в себя и принялся отвечать на многочисленные вопросы Петровны.

– Ой, Лёнечка! Да как же ты вырос! Да какой ты стал ладный! Ну совсем жених на выданье, – начала восторгаться она, отодвинув Лёньку от себя на вытянутые руки, но неожиданно принялась причитать: – Что ж ты там такое натворил, что папка твой даже не захотел со мной разговаривать о тебе? Спасибо Грише. Хоть он кое-что прояснил.

С этими словами она отошла от Лёньки и вновь, устроившись за столом, продолжила свои причитания:

– Да как же ты мог так с мамой-то своей обойтись? Она ж для тебя на всё готова, а ты её… – Петровна прервала свою тираду тем, что смахнула якобы навернувшуюся слезинку.

«Вот это да! – пронеслось в голове у Лёньки. – И тут уже все всё знают. Да… Не „Амурзолото“, а деревня».

Но Петровна и не думала прекращать свои сентенции и расспросы. Она тут же переключилась на другую тему.

– Так ты один приехал? Без Сашки? – продолжила она расспросы.

– Угу, – кивнул головой Лёнька.

– Так, где же он? – Петровна с интересом разглядывала Лёньку.

– На Сахалин поехал работать, – вспомнил Лёнька, что тётя Галя рассказала ему про сына.

– А ты же как? – Чувствовалось, что Петровне не особо-то и нужны ответы. Её, скорее всего, обо всём уже известили. – Учишься где или как? – вопросительно посмотрела она на Лёньку.

– В Мурманске учусь, в мореходке, – едва успел ответить Лёнька, как тут же последовал следующий вопрос:

– И чего же это тебя туда понесло? – вновь запричитала Петровна. – Мало тебе земли, что ли? – Она с сожалением посмотрела на Лёньку и, не дождавшись ответа, продолжила в том же духе: – Так его в море потянуло. Что ты потерял-то там?

Если бы Лёнька принялся объяснять Петровне, что его потянула в море и чего он там потерял, то эта беседа не закончилась бы и до рассвета, поэтому он спокойно ответил:

– Ничего не потерял. Просто захотел быть моряком.

Но Петровну, по всей видимости, этот вопрос уже не волновал, потому что она, хитро взглянув на Лёньку, проворковала:

– Женился уже небось?

– Да вы что? – удивился Лёнька, не ожидавший такого откровенного вопроса. – И не собираюсь даже. Учиться надо, а потом уже и о семье думать.

– Да, – делано вздохнула Петровна, – жениться – это не так-то и просто… – И, искоса взглянув на Лёньку, игриво спросила: – И даже девушки нет?

– Сейчас нет, – так же честно ответил Лёнька, хотя знал, что если бы и была девушка, то Петровне не обязательно об этом было бы знать.

Тут Петровна неожиданно всполошилась:

– Что же это я всё вопросы да расспросы веду. Тебя ведь и поселить надо. Небось и полежать да отдохнуть охота?

– Да я бы сейчас только рюкзак оставил здесь, а так что-то проголодался очень. Не мешало бы и в столовку сходить, – ответил Лёнька на предложение Петровны.

– Конечно, конечно, – заверила она Лёньку. – Сейчас я тебе всё устрою, всё сделаю, – и она неторопливо вышла из-за стола. – Сейчас начальства нет и в ближайшие дни не предвидится, так я тебе их номерок отдам. Чё тебе с бичами в общей-то комнате делать? Ночку ты там переспишь, а утром уж и поедешь в свою Золотую Гору. Утром попутка туда пойдёт. – Говорила она всё это, по всей видимости, только для себя.

Петровна провела Лёньку в номер, открыла дверь и, указав на две заправленные кровати, посоветовала:

– Какую хочешь, такую и занимай.

Она посмотрела, какую из кроватей выберет Лёнька, и поинтересовалась:

– А столовку-то нашу не забыл? Помнишь, где она находится? Не заблудишься?

– Да помню я всё, помню. – Лёньке стало приятно, что Петровна так о нём заботится. – Как такое забудешь? Там всё так вкусно было в тот раз!

– Да, и сейчас не хуже, – подтвердила Петровна и тут же посоветовала: – Так что давай, долго не разлёживайся, а иди и сразу покушай. Потом уже будем тут с тобой чаи гонять.

Лёнька, послушавшись советов Петровны, запер дверь номера и пошёл в столовую, находившуюся рядом, через несколько домов.

После прохлады внутри здания гостиницы на улице чувствовалась жара, но Лёнька, не обращая на неё внимания, быстро дошёл до столовой, расположенной в деревянном, рубленном из массивных брёвен здании через несколько домов от гостиницы.

Войдя в столовую, он оказался в небольшом, светлом и уютном помещении. В глубине зала располагался стол для раздачи, справа находился стол с кассовым аппаратом, а в зале стояло несколько столиков, окружённых лёгкими стульями, за одним из которых сидели несколько женщин.

Чувствовалось, что Лёнька своим появлением прервал какую-то очень важную беседу, так как женщины остановили разговор на полуслове, с любопытством разглядывая нового посетителя.

Есть хотелось очень сильно, поэтому, не раздумывая и не обращая внимания на любопытные взгляды сидящих за столом женщин, он сразу же прошёл к столу раздачи.

Молодая женщина в белом переднике и кокетливой шапочке поднялась из-за стола и, обойдя стол раздачи, остановилась возле большущих кастрюль, с интересом разглядывая Лёньку.

– Что будете кушать? – кокетливо поинтересовалась она.

Лёнька узнал её. Это была та самая женщина, которая два года назад выпытывала у них с Сашкой, куда и зачем они едут. Она по-прежнему выглядела аккуратно и изящно, но только, на Лёнькин взгляд, немного располнела.

Заметив, что и она его узнала, Лёнька вежливо поздоровался:

– Здравствуйте, – на что женщина мило улыбнулась и, как и прежде, полюбопытствовала:

– А вы что же, опять на Золотую Гору собираетесь?

От её вопроса Лёнька остолбенел.

«Неужели и в этой столовой прознали про мои выкрутасы?» – невольно пронеслась у него мысль, которую он сразу же откинул, но, справившись с шоком, ответил:

– А вы откуда это знаете?

– Так нам всё положено знать, – хохотнула женщина, но, прервав смех, уже серьёзно спросила: – И что вы сейчас будете кушать?

Лёнька непроизвольно отметил, что женщина обратилась к нему на «вы», тем самым подчеркнув, что он уже не мальчишка, который тут с Сашкой обедал два года назад, а взрослый человек и ему уже неприлично тыкать.

Поэтому, оглядев стол раздачи и кастрюли, выставленные за ним, важно произнёс:

– А налейте мне борща. Я как помню, он у вас очень вкусный был.

– А он у нас завсегда такой. – Женщина взяла большую тарелку и наполнила её ароматным ярко-красным борщом, от донёсшегося запаха которого Лёнька непроизвольно сглотнул слюну.

– А на второе что будете? – продолжила женщина, пытливо глядя Лёньке в глаза.

– Положите мне гречневую кашу с котлетой и вон с той подливкой, – показал Лёнька на один из судков.

Тут же на столе стоял пузатый чайник, из которого Лёнька налил стакан тягучего тёмно-жёлтого компота и взял вместо хлеба несколько аппетитных пирожков.

Поставив тарелки на поднос, он прошёл к кассе, за которой уже сидела, ожидая его, одна из собеседниц «круглого стола».

Достав кошелёк, он рассчитался. Обед, как и прежде, обошёлся ему меньше рубля.

Кассирша пожелала ему приятного аппетита, на что Лёнька буркнул «Спасибо» и отошёл к одному из свободных столиков, поставив на него поднос.

Борщ и каша с котлетой, как и прежде, оказались очень вкусными, а компот сладким, и от него шёл приятный яблочный аромат.

Лёнька спокойно принялся за еду, а когда тарелки опустели, то с удовольствием потянулся и осмотрел зал.

Кумушки, как и прежде, сидели за своим столом и с любопытством разглядывали его, о чём-то перешёптываясь.

Одна из женщин поднялась и подошла к нему.

– Ну что? – глубоким грудным голосом спросила она. – Наелись?

– Да, спасибо. Всё было очень вкусно, – поблагодарил её Лёнька громким голосом так, чтобы и остальные женщины услышали его благодарность.

Женщина принялась убирать посуду со стола, а Лёнька попросил её:

– Заверните мне, пожалуйста, эти пирожки. Я с собой их возьму, – пояснил он, увидев удивлённый взгляд женщины.

– Конечно, конечно, – услужливо произнесла она и ушла куда-то за раздаточный стол.

Вскоре она появилась с жёлтым листом бумаги и, завернув в него пирожки, услужливо спросила:

– Ещё чего-нибудь надо?

– Нет. Спасибо, больше ничего, – так же вежливо ответил ей Лёнька. – Всё было очень вкусно, – повторил он и, поднявшись из-за стола, небольшим поклоном попрощался со всеми присутствующими в зале.

Открывая входную дверь, он ещё раз оглянулся на женщин и так же вежливо произнёс:

– До свидания. Обед был замечательный. Я с вами не прощаюсь. Когда буду ехать назад, то обязательно зайду.

Женщины что-то ответили ему, но что, Лёнька уже не слышал, так как вышел из столовой.

Делать было абсолютно нечего, поэтому Лёнька, сытый и довольный, вернувшись в гостиницу, развалился на одной из кроватей в номере и уснул.

Неожиданно он проснулся оттого, что за плечо его кто-то потрогал.

Он недовольно открыл глаза и увидел перед собой улыбающееся лицо Петровны.

– Тебя, Лёньчик, можно за ноги таскать, а ты так и будешь спать, – пошутила она. – Хотела с тобой чайку попить, но ты так крепко спал, – уже заботливо продолжала она, – что я не решилась тебя поднимать. Но я тебе принесла чайнички. – Она указала на небольшой столик в номере. – Там кипяток и заварка. Если захочешь попить, то сам себе подогреешь и заваришь. А я пошла домой. Поздно уже.

– Петровна, – поинтересовался ещё не окончательно проснувшийся Лёнька, – а когда машина пойдёт на Золотую Гору?

– Так ты не волнуйся, – успокоила его Петровна. – Тут мужики с утра собираются туда ехать. – Петровна махнула рукой в сторону двери. – На машине они поедут. Так что тебя они с собой и прихватят.

– А кто ж меня утром разбудит? Будильника-то у меня нет… – Лёнька таращил спросонья глаза на Петровну.

– Так тебя Зина поднимет. Она у нас тут сегодня ночным директором будет, – усмехнулась Петровна. – Так что и умыться успеешь, и чайку попить тоже время останется. А утром я уже подойду и провожу тебя. – Петровна потрепала Лёньку по плечу. – Ну а сейчас если хочешь, то спи, а если нет, то с мужиками во дворе поговори. Вон они, – она подошла к окну и, отдёрнув занавеску, посмотрела в него, – сидят тут, смáлят и кости друг другу перемывают.

– Нет, я лучше посплю, – успокоил Лёнька Петровну, – что-то сегодня у меня снотворное состояние.

– Ну, тогда спи, – разрешила Петровна и, выйдя в коридор, плотно прикрыла за собой дверь.

Лёнька поднялся с кровати, потянулся, подошёл к окну и, посмотрев на группку мужиков, сидящих на скамейке под окнами, решил: «Нет. Я лучше посплю. Мало ли что завтра будет», – и, уже полностью раздевшись, улёгся в кровать, накрывшись хрустящей белой простынёй с толстым колючим одеялом.

Утром и в самом деле его разбудила незнакомая женщина.

– Пора вставать, – мелодично произнесла она и, увидев, что Лёнька открыл глаза, вышла из номера.

Лёнька сразу же поднялся, сходил почистить зубы и подогрел оставленный Петровной чайник.

Только он налил крепкого чая и укусил нежный пирожок, как дверь открылась и в номер вплыла Петровна.

– Доброе утро, Лёнечка, – поздоровалась она. – Ты чаёк-то допивай и выходи, а то мужики уже через полчасика собрались выезжать, – заботливо напомнила она.

– Спасибо, Петровна, – прошамкал Лёнька набитым ртом.

А та, усмехнувшись, махнула рукой:

– Ты ешь, ешь. Не торопись. Они без тебя не уедут. Я уж за ними присмотрю.

Лёнька быстро доел оставшиеся пирожки, прихватил рюкзак и вышел во двор, где на скамейке сидели несколько человек, одетых, как и все таёжники, в энцефалитки и с рюкзаками у ног.

Водитель грузовика, увидев вышедшего Лёньку, грубо окликнул его:

– Ты, что ли, Лёнька?

– Ну, я. А что? – Лёньке не очень-то пришёлся по душе такой окрик, от которого он чуть ли не встал в боксёрскую стойку.

– Да ничего, – так же неприветливо продолжил шофёр и скомандовал: – Тогда полезай в кузов да поехали. Чего ждать-то? Раньше сядешь, раньше выйдешь, – это он, уже шутя, обратился к остальным пассажирам.

Мужики его шутке рассмеялись и, дружно подхватив рюкзаки, сразу же пошли за ограду гостиницы, где стоял крытый брезентом грузовик.

Выходя со двора, Лёнька обернулся и, увидев на крыльце Петровну, помахал ей рукой.

Та в ответ тоже несколько раз махнула ладошкой, и он услышал:

– Когда назад-то?

– Я думаю, что месяца через полтора, – крикнул ей в ответ Лёнька и залез в кузов грузовика следом за остальными мужиками.