Проклятые земли. Левиафан. Книга 4

– За Эйрика и Всеотца! – прорычал знаменосец и обрушился на врага в стремительном рубящем ударе. Что произошло дальше заметили немногие. Но многие потом будут тысячи раз пересказывать этот поединок, добавляя в него все больше невероятного.

Аудун, делая шаг вправо и поднимая меч для защиты, едва заметно дернул левым плечом и развернул левое колено, что умелому противнику давало четкое указание – это обманное движение, он будет нырять под клинок в другую сторону, сокращая дистанцию. Ингвар был опытным воином, поэтому все понял и стал переносить вес тела на правую ногу, одновременно опуская локоть правой руки, чтобы пресечь вражеский маневр. Он и подумать не мог, что его оппонент сумеет скомпенсировать едва заметный, но чересчур энергозатратный рывок в противоположном направлении и продолжит движение по изначальному вектору, то есть – право. Аудун сумел. Он сделал молниеносный пируэт и, легко взмахнув клинком, отрубил Ингвару голову.

Ветер все также молчал. А кто-то там, высоко-высоко, продолжал ронять на грязную землю обрывки ваты, только стал делать это рывками, будто содрогаясь от рыданий.

– Тебя ждут в Вальхалле, – тихо уронил Аудун, глядя на завалившегося на бок хускарла, вокруг которого темная почва, припорошенная снегом и утоптанная их смертельным танцем, неминуемо багровела, превращаясь в грязно-алую жижу.

Он крутанул меч вокруг запястья и воткнул его в землю рядом с остывающим телом. Затем в молчании покинул круг хольмганга.

Никто не проронил ни слова. Воины Ингвара склонились над погибшим знаменосцем, Аудун знал, что они будут делать, но не стал смотреть, не было нужды. Остальные побрели обратно, в объятия меда и слабых на передок служанок-трэллов.

Лейв кутался в серый шерстяной плащ у входа в корчму, сложенную из массивных дубовых бревен, матово-черных от пережитых зим.

– И что теперь? – спросил эриль, в глазах шаман стояло непонимание.

– Теперь за нами придут, – спокойно ответил Аудун. Он глубоко вздохнул, выравнивая дыхание. – Но не сейчас. Наутро. И мы поедем к конунгу, ибо ему нужен новый знаменосец. А кто лучше всего подойдет на эту роль?

– Тот, кто сразил старого знаменосца, —хмуро кивнул эриль. – В честном поединке, что немаловажно. Замысел я твой разгадал, но… так ли было нужно убивать его? Неужели не было другого пути?

– Был, – тут же согласился Аудун, он начинал чувствовать холод. Разгоряченное схваткой тело остывало. – Но этот – самый быстрый. Жалеешь, что пошел за мной?

– Нет, – медленно покачал головой эриль и посмотрел на него так, будто обиделся. – Я ведь дал клятву.

– Мне ты клятв никаких не давал, – напомнил Аудун, осматривая вспоротый бицепс. Придется наложить тугую повязку, иначе кровь не остановить.

– Тебе нет, – пояснил шаман. – Я дал клятву Всеотцу. Поклялся пройти с тобой до конца, ибо таков путь, что мне указали вёльвы. Таков мой вюрд.

– Указали? – с улыбкой уточнил Аудун. – Не отмеряли?

– Нет, – эриль резко мотнул головой. – Каждый сам творец своего вюрда.

– Я понял тебя, – Аудун ступил на широкое крыльцо. – Но чтобы вюрд свой встретить в здравом уме, я тебе настоятельно рекомендую выспаться. Что и сам собираюсь сделать.

– Чуть позже, – отмахнулся Лейв, посмотрев куда-то на север, поверх деревянных двускатных крыш, над которыми вились тугие змейки серого дыма. – Раз я покидаю Хортен, мне тут нужно закончить пару дел. Например, оставить за себя другого старшего эриля.

– И ты это будешь делать посреди ночи? – удивился Аудун. Рунический шаман пожал плечами, хотя это движение почти не было заметно под плащом и шерстяным худом. Воин кивнул ему и, ни сказав больше ни слова, оправился в корчму. Наверное, это правильно, подумал он, негоже оставлять город без старшего эриля. Тем более, что грядут неспокойные времена.

Тем более, что грядет война.

Глава 4. Биврёст

Он проснулся с рассветом. В низкой маленькой комнатушке под самой крышей, что обитала на втором этаже корчмы, было одно единственное окошко и выходило оно ровно на восток. Аудун раскрыл ставни, сквозь щели в которых назойливо пробивался тусклый серый свет. Солнце скрывалось где-то за плотным пологом низких облаков, укутавших небосвод насколько хватало глаз.

Вчера перед сном, едва не валясь от усталости, он все же заставил себя помыться. Ну как помыться – выйти на задний двор корчмы и, раздевшись донага, вылить на себя пару ведер ледяной воды. Зато теперь потом пахла только рубаха, но не его тело. Постирать одежду было совсем негде, но Аудун предполагал решить задачу более радикально —купить новое тряпье.

Когда воин спустился вниз, его уже ждали, как он и предполагал. Возле стойки корчмаря сидел эриль, лениво уплетавший какую-то кашу, консистенцией и цветом скорее напоминавшую сопли. А за ближайшим к выходу столом расположились два высоких хирдмана в кольчугах, у одного на поясе Аудун увидел характерные ножны со скрамасаксом и боевую секиру, у второго нож соседствовал с длинным клинком.

– Минутку, ребят, – небрежно бросил он воинам, что поднялись из-за стола при его появлении. Ему не нужно было спрашивать, кто они, откуда и зачем пришли.

Вместо этого Аудун заказал у корчмаря кусок баранины, бросив при этом «можешь не греть», и кружку воды. В оплату от положил на потрескавшуюся дубовую столешницу узкое латунное колечко с незамысловатым узором. Для оплаты нехитрого заказа этого было многовато, но Аудун преследовал иную цель.

Пусть он не владел магией в полном смысле этого слова, но силы его были велики. Даже сейчас, когда от них осталась в лучшем случае половина (кстати, эту проблему тоже надлежало решить в ближайшее время).Например, Аудун мог заставить некоторый предмет оказаться у нужного ему человека. Предмет мог переходить из рук в руки тысячи раз, его могли обменивать, делать ставкой в азартной игре или подбирать с трупа убитого, но очень скоро он так или иначе оказывался у того, кому был предназначен. Зачем нужен такой фокус – вопрос иного плана.

Выпив залпом ледяную воду, Аудун схватил оленину и, кивнув эрилю, двинулся к выходу. Воины пропустили его и вышли следом. Оказавшись на улице, он тут же двинулся к рыночной площади, что двух молодчиков, разумеется, не устроило.

– Конунг тебя ждет, – сказал тот, что был повыше. У него были карие глаза и темно-русые волосы, перехваченные у основания шеи простым кожаным ремнем. – Мы думали, ты понял.

– Я то понял, – хмыкнул Аудун. – Да только вы не поняли. Во-первых, не могу же я явиться пред светлы очи конунга Эйрика в этом, —он указал на заляпанные грязью штаны и рубаху, распоротую по бицепсу. – А во-вторых, сколько у вас лошадей, три?

– Три, —кивнул второй воин. Он был шире первого в плечах, грузнее, тоже светлый, но с яркими голубыми глазами. – Тебе нужно скарб вести? Это ни к чему пока.

– Не скарб, а… – он кивнул в сторону Лейва. – Эриль мой, без него никуда. А конунгу, думаю, не лишним будет получить в свое распоряжение не только нового знаменосца, но и рунного шамана.

Воины переглянулись.

– Ты одолел Сокола Вестфольда в честном поединке, – сказал высокий. – Это дает тебе право на его имущество и женщину, но не на его место при конунге.

– Впрочем, это решать не нам, а Эйрику, – поспешил добавить второй, выразительно глядя на первого. Он, видимо, всерьез предполагал, что воин, одолевший прославленного Ингвара, вполне может занять место знаменосца, а потому не спешил дерзить незнакомцу.

– Тогда встретимся через час у южных ворот, – констатировал Аудун, тут же теряя к войнам всякий интерес. – И не переживайте, если б я хотел сбежать – дожидался бы вас тут?

Хирдманы сочли замечание про побег разумным и лишь пожали плечами, а Аудун в сопровождении Лейва отправился к рыночной площади.

Он не соврал хирдманам конунга, но сказал не все. Он действительно купил лошадь для эриля и новую одежду для себя – льняную рубаху темно-синего цвета, новую верхнюю из плотной шерсти, серую, точно небо над ним, и пару саржевых обмоток, потому как старые было проще выбросить, чем вычистить от грязи и крови.

Еще он приобрел большую плащевую фибулу с валькнутом, а потом зашел к нескольким торговцам, которые, как понял Лейв из обрывков разговора, работали на Аудуна.

– Ты здесь всего несколько дней, а на тебя уже работают местные торговцы? – покачал головой эриль, пока они шли от одного торгового шатра к другому.

– Я бы не сказал, что они работают на меня, – поправил его Аудун. Он говорил серьезно, но от шамана не скрылась самодовольная улыбка. – Но мы сотрудничаем, да. Для полноценной торговой сети у меня не было времени, да и ни к чему она мне тут.

В итоге, когда они встретили хирдманов конунга у южных ворот через означенный час, оба серьезно преобразились. На Аудуне была короткая кольчуга, а у луки седла был приторочен шлем с поносью и длинный клинок в простых, но изящных ножнах. Теперь он выглядел уже не как торговец, но как умелый хирдман на службе конунга. Каковым в ближайшее время и намеревался стать.

Лейв сменил плащ и худ на темно-синюю накидку с широким капюшоном. Из оружия при нем был лишь скрамасакс, на поясе и переметных ремнях вперемешку с руническими оберегами (стало быть – рунами и ставами, нанесенными на обрывки кожи, деревяшки, камешки и даже звериные кости) висели мешочки со всевозможными травами и настоями в глиняных сосудах. Некоторые из них были целебными, другие давали силу, третьи – отнимали ее. Аудун знал, что в двух мешочках на поясе шамана лежат его рунные наборы, один – для ритуалов, другой – для чтения вюрда.

Они двинулись к Тёнсбергу, от которого им предстояло поехать дальше на юго-запад к Саннефьорду. Путь пролегал через главный торговый тракт, который минувшая ночь ухватила в свои морозные объятия, но лишь для того, чтобы пришедшее с утром тепло разбило льдистые оковы, вновь обращая дорогу в кашу из воды и грязи. Вдобавок из Хортена их провожал мелкий дождь.

– А ты ведь знаешь что-то о рунных камнях, – задумчиво произнес Аудун, увидев на холме характерные очертания. Он толи спросил, толи сказал, в любом случае Лейв счел нужным ответить.

– Разумеется, – не без гордости заявил он. – Разве может рунный шаман не знать о рунных камнях?

– Зачем вы их ставите? – тут же спросил Аудун и посмотрел на эриля, который ехал чуть впереди. Тот поймал его взгляд.

– Трудно сказать, – протянул он, почесывая короткую черную бородку. – Ведь в большинстве своем это… имитации.

– Имитации чего? – не понял Аудун. Он обладал огромным багажом знаний, но рунные камни всегда оставались для него загадкой. Одной из немногих. Быть может, потому, что до недавнего времени ему не приходилось с ними сталкиваться.

– Имитация настоящих рунных камней, – пояснил эриль, ему явно нравился предмет разговора. Собственно, как и должно быть, подумал Аудун. – Дело в том, что почти все камни, что ты встретишь в землях нордманов, поставлены эрилями вроде меня. Но есть другие, древние, по аналогии с которыми мы начали ставить свои. Те сохранились со времен, когда этими и многими другими землями правили асы, наши предки во главе с великим Ригом. Те камни древнее на сотни, а может и тысячи лет.

– Вот так, – хмыкнул Аудун, провожая взглядом силуэт рунного камня. Такого ответа он точно не ожидал. – А как их отличить? Я имею ввиду, настоящие камни, древние?

– А легко, – сказал эриль, радуясь тому, что может поделиться с кем-то своими знаниями. Воины конунга ехали впереди и не могли слышать их разговор. А если и слышали, не подавали виду. – Древние камни не из песчаника, это другая порода, я не знаю ее названия и никогда не встречал здесь. Все они – идеальной формы, не представляю, как и чем можно было их так обработать. И, наконец, руны на них другие. Они похожи на наши, нордманские, но не читаются, никто не знает, что там написано. Так что руны мы обычно пишем свои, ведь глупо писать слова, значения которых не знаешь.

– Не глупее, чем возводить камни в слепой попытке подражать своим предкам, безо всякой цели, – покачал головой Аудун. Он ни в коем случае не хотел обидеть эриля, слова буквально вырвались у него. Но шаман и не думал обижаться.

– Ну, не совсем без цели, – улыбнулся Лейв. – Мы используем их для фокусировки, помогает в ритуалах и…

– Ладно, ладно, – прервал его Аудун, в голове у него шевельнулась некая догадка, которую надлежало срочно проверить. – Слушай, а ведь тот камень на равнине между Тёнсбергом и Осгордстранном, где я… в общем, тот камень, ты ведь знаешь его? Он из древних?

– Верно, – кивнул эриль. – Но, как я слышал, он недавно разрушился. Это порой происходит с настоящими рунными камнями. Они внезапно рассыпаются в каменную труху. Сами собой.

– А где другие такие стоят, ты знаешь? – с этими словами Аудун полез в седельную сумку за картой, которую купил еще в первый день пребывания в Тёнсберге. Карта была выведена красными чернилами на коричневом пергаменте не самого лучшего качества, но вроде бы была достаточно точной. Она захватывала не только Вестфольд, но и Телемарк, Эуст-Агдер, Вест-Агдер, юг и запад Ругаланда.

– Знаю, – с готовностью кивнул эриль. – Но не все. Хочешь, чтоб я показал на карте?

Они поравняли лошадей и остановились. Лейв ткнул в карту длинным узким пальцем пять раз, обозначая точки, в которых располагались камни.

– Насколько мне известно, все они целые. Знаю еще несколько разрушенных, – пояснил он. – Но их на этой карте не показать, они дальше на север.

– Думаю, другие камни нам не нужны, – задумчиво проговорил Аудун. Он легонько толкнул лошадь пятками в бока, а сам не отрываясь смотрел на карту. – А теперь припомни-ка, в ваших сагах есть что-то насчет телепор… ммм, нет, этого слова ты не знаешь. Что-то вроде звездного моста? Дороги, по которой можно быстро попасть из одного места в другое.

– Биврест, – тут же ответил Лейв. На языке нордманов это означало «дрожащий путь». – Так асы попадают в Мидгард. И в другие миры великого древа Иггдрасиль.

– Биврест, замечательно, – покивал Аудун, все еще не отрываясь от карты. – А есть у эрилей какой-то ритуал, связанный с путешествиями.

– Шаманическими путешествиями? – уточнил Лейв. – По морю вюрда?

– Нет, нет, – резко замотал головой воин. – Путешествия телом, а не духом. Но не пешком или на лошади, а… иначе. Колдовством.

Эриль на мгновение задумался. Аудун оторвался от карты и внимательно посмотрел на шамана. От того, вспомнит шаман нечто подобное или нет, зависела одна любопытная авантюра, родившаяся у него в голове всего несколько минут назад. В принципе, Лейв был молод и многого мог не знать. С другой стороны, судьба уже несколько раз улыбнулась Аудуну, так почему бы снова не испытать ее?

– Странно, что ты спросил об этом, – медленно проговорил Лейв, смотря прямо перед собой. Глаза его были пусты, свой взор шаман направил глубоко в себя, в недра своей памяти, своих знаний. – Кажется, такой ритуал действительно есть. Он известен как Вей-гьённом, что на языке нордманов значит…

– «Путь насквозь», – кивнул Аудун и губы его непроизвольно обнажили ряды ровных чуть желтоватых зубов, а медовые и без того яркие глаза полыхнули нестерпимым золотым светом. – Думаю, это то, что нам нужно.

– Но этот ритуал никогда не проводили, – развел руками Лейв. – По крайней мере, я об этом не знаю. Он очень древний. Для него, как мне рассказывал старый эриль Саннефьорда, нужно особое место и…

– Послушай меня очень внимательно, – Аудун спрятал карту в седельную сумку и подвел лошадь максимально близко к лошади рунического шамана. – У тебя есть человек, которого ты мог бы попросить провести этот ритуал? Не спрашивай меня ни о чем, просто отвечай.

– Есть один эриль в Саннефьорде, но ведь… – Аудун жестом прервал его, любые последующие слова Лейване имели для него никакого значения.

– Тогда, как только мы прибудем в Саннефьорд, ты связываешься со своим эрилем и отправляешь его в Ставангер. Купишь ему самую быструю лошадь и немедленно отправишь в Ставангер, ты понял?

– Но это же Ругаланд! – всплеснул руками Лейв. – Туда неделя пути, если не больше!

– Больше, но если очень поспешить, то дней пять, – поправил его Аудун. – Но важно не это. Важно, чтобы ровно через… – он на мгновение зажмурился, что-то подсчитывая. – Ровно через двенадцать дней перед закатом твой эриль должен быть возле рунического камня Ставангера. Повтори!

– Через двенадцать дней перед закатом возле рунического камня Ставангера, – протараторил Лейв. – Но затем?

– Затем, чтобы провести ритуал Вей-гьённом, – ответил Аудун и глаза его вновь ярко вспыхнули, так что эриль инстинктивно отпрянул. – Говоришь, его никогда не проводили?

– Никогда, – медленно покачал головой эриль, во взгляде которого вновь поднималось это странное чувство – смесь страха и благоговения.

– Тогда ты сможешь гордиться собой, Лейв, – Аудун широко улыбнулся и хлопнул шамана по спине. – Ты станешь первым, кто проведет этот ритуал. И, думаю, последним, кому он удастся.

– Ты сейчас много вопросов передо мной поставил, – честно признался шаман, сдвинув брови. – Я все сделаю, но хотелось бы получить ответы. Хоть какие-то.

– Обязательно, – весело хмыкнул Аудун, настроение которого явно поднялось. – Но чуть позже. Сейчас я тебя очень прошу ничего не забыть, найти этого своего эриля в Саннефьорде и передать ему все, как я сказал. Ты ведь можешь ему доверять?

– Все эрили могут доверять друг другу, – Лейв гордо вздернул подбородок. – Все нордманы могут доверять друг другу. На том и стоим.

– Что-то тем берсеркам, что тебя схватили и дом твой сожгли, ты не сильно доверял, – криво усмехнулся Аудун. Уже в который раз воин говорил сходу, не подумав. Раньше он такого себе не позволял. Но пребывание среди простых и прямолинейных нордманов влияло на него сильнее, чем он думал.

– Они перестали быть нордманами, как только отвернулись от конунга, – хмуро ответил эриль, Аудуну показалось, что в голосе шамана прозвучал отголосок обиды и даже злобы. – Отвернувшись от конунга, они переступили через свои клятвы. А клятвопреступники теряют покровительство Всеотца, перестают быть его детьми.

– Справедливо, – кивнул воин. Дальше ехали молча по самого Саннефьорда, второго по значимости города Вестфольда, где Аудун намеревался продолжить воплощение своего замысла. Его самой сложной и важной части.

Глава 5. Конунг Эйрик

Саннефьорд уступал Тёнсбергу по величине, здесь было меньше ремесленных мастерских, меньше торговых шатров на рыночной площади. Город имел не самый удобный выход к морю и стоял в опасной близости от Телемарка. Но именно здесь располагалась лучшая крепость Вестфольда, а многие были уверены, что лучшая на всем севере.

Крепость была построена дедом Эйрика Агнарсона, легендарным конунгом Форсети, который, как гласили легенды, прожил 300 лет, ибо был настолько умен, что Одину нравилось играть с ним в хнефатафл. За минувшие века конунги Телемарка трижды пытались взять Саннефьорд штурмом и каждый раз оказывались наголову разбиты. На данный момент Вестфольд и Телемарк вновь находились в состоянии затяжной войны, поэтому Эйрик уже который месяц не покидал бражного зала Саннефьорда, хотя главным городом региона всегда считался Тёнсберг.

В город они въехали через северные ворота, лучники на смотровых башнях над частоколом проводили их непроницаемыми взглядами. Крепость была хорошо видна из любой части города, она располагалась в самом центре Саннефьорда, собственно, город появился здесь благодаря крепости, постепенно разрастаясь в стороны от ее серых угрюмых стен.

Это было высокое многоуровневое строение из разновеликих каменных блоков с одной внешней стеной и узкими стрельчатыми окнами. Для нордманов, которые вообще не особенно любили строить оборонительные сооружения (разве что частоколы и смотровые башни), возведение подобной крепости вполне можно было приравнять к народному подвигу. Ничего подобного не было ни в Телемарке, ни в Агдерах, ни даже в прославленном Ругаланде.

Но поехали они не к крепости, а к бражному залу, что ютился подле ее восточной стены. Эйрик говорил, что от долгого сидения в крепости у него сводит зубы. Да и деревянные строения были ему ближе «каменных мешков», как и любому нордману.

Бражный зал представлял собой вытянутое строение длиной не меньше тридцати гейров и высотой порядка десяти. Его стены образовывали врытые в землю дубовые столбы, между которыми располагались плетеные вставки, снаружи обложенные торфом, а изнутри обмазанные глиной. Четырехскатная кровля, крытая гонтом, массивно нависала над бражным залом, точно перевернутый вверх дном драккар. Из нескольких треугольных отверстий в крыше выплывали жидкие канаты сизого дыма.

Они оставили коней у западного «мужского» входа. Воины, сопровождавшие Аудуна и Лейва, кивнули двум хирдманам, что стояли перед входом, надо думать – на страже. Те без лишних слов расступились, лишь сурово посмотрели на незнакомцев, и, как отметил Аудун, не было в их взорах ни капли гостеприимства.

Внутри бражный зал выглядел именно так, как он себе и представлял. Одно огромное помещение, посреди которого – широкий длинный стол и ряды деревянных скамеек. По сторонам от стола и в его дальнем торце располагались обложенные камнем очаги, на некоторых что-то готовилось. Мощные деревянные столбы шли двумя рядами по обеим сторонам от стола, поддерживая многочисленные лаги и деревянные балки кровельной основы. Их украшала великолепная резьба, изображавшая эпические сюжеты, перемежавшиеся рунами и ставами.

Воины повели Аудуна и Лейва вдоль стола, за которым восседали хирдманы конунга. Их было немного, едва ли треть хирда, но все это были ветераны, прошедшие десятки кровавых схваток, многие – убеленные почтенной сединой. Все они смотрели одинаково, как и стражи у входа, – с недоверчивым любопытством, но без всякого страха. Скорее наоборот, любой из них был готов мгновенно извлечь из ножен клинок или выхватить боевую секиру, чтобы зарубить незнакомца, едва ли имевшего право называться здесь гостем.

Аудун отвечал им тем же, а Лейв с интересом осматривался, не обращая внимания на суровые взгляды и непринужденные позы, в которых легко читалось скрытое напряжение. Только теперь Аудун заметил, что помещение бражного зала все же имело несколько отдельных комнат, образованных подвешенными к потолочным балкам полотнами плотной шерсти.

В торце стола за самым большим очагом на деревянном возвышении стоял простой высокий трон, весь покрытый рунической вязью и разнообразными сакральными символами, чаще других повторялись трикветры и валькнуты. На троне сидел высокий коренастый воин в темно-синей рубахе с широким воротом, закатанной по локти. Обнаженные предплечья были широки, жилисты и все изрезаны жгутами вен.

На правом запястье Эйрика Аудун заметил большой серебряный браслет, оголовья которого были выполнены в форме вороньих голов. На его мощной шее висел Молот Тора, точно такой же был у Ингвара, только Мьельнир конунга был выполнен из серебра. В его левой мочке болталась простая железная серьга и две такие же украшали завиток правого уха.

Эйрик смотрел тяжело, но открыто, в его темно-зеленых глазах точно в зеркале отражался весь окружающий мир в своем бесконечном разнообразии. Взор конунга одновременно пугал и восхищал.

Его темные прямые волосы были собраны в хвост на уровне шеи, а спереди несколько локонов, едва тронутых сединой, переплетались в косичку, перевязанную тонким черным шнуром. Эйрик носил короткую бороду, даже не бороду, а многодневную щетину, его подбородок и правую щеку облюбовали два рваных шрама.

– Значит, это ты сумел победить Ингвара, знаменосца моего хирда? – прямо спросил Эйрик Агнарсон, глядя на Аудуна. Разумеется, он сразу понял, что говорить надлежит именно с этим человеком, ведь Лейв пусть и смотрелся внушительно, как любой нордман, все же был слишком молод. Аудун тут же прикинул, что несоответствие внешнего вида шамана его умениям может не раз спасти парню жизнь.

– Сумел, – твердо ответил Аудун. Он решил, что раз уж конунг начал с главного, не тратя времени на приветствия, значит логично вести разговор именно в этом ключе. Он еще не ведал всех особенностей культуры нордманов, и не знал, что они всегда говорят так – без лишних отступлений и витиеватостей, по делу.

Конунг кивнул воинам, сопровождавшим Аудуна и Лейва. Те коротко поклонились вождю и ушли. Аудун слышал, как за его спиной хирдманы продолжают непринужденное общение. Могло показаться, что они уже забыли о двух незнакомцах в их бражном золе, но это было обманчивое впечатление.

– Желаешь занять его место? – спросил Эйрик. Он сидел, положив левую руку на колено, правая покоилась на подлокотнике трона, с той стороны, где были прислонены ножны с клинком.

– Имею на это право, – открыто признал Аудун. Он смотрел на конунга в его же манере – прямо, с легким вызовом, без тени хитрости в глазах. – Но понимаю, что решать тебе, конунг, не мне.

– Решу, не сомневайся, – хмыкнул Эйрик. – Но что скажешь ты?

– Мне есть, что предложить тебе, Эйрик Агнарсон, – Аудун говорил спокойно, он уже дюжину прокручивал в голове этот разговор и точно знал, что и в какой момент стоит сказать, на какие слова надавить интонацией, какие выделить паузой. За свою долгую жизнь он достаточно поднаторел в ораторском искусстве, чтобы использовать подобные мелочи инстинктивно. – То, о чем ты давно мечтал, но так и не решился взять.

– И что же это? – теперь уже конунг откровенно улыбался. Но невозможно было понять, насколько его позабавили слова дерзкого воина – воспринял ли он их как смелую шутку или увидел нечто большее, как было на самом деле. – Ты принес мне спеленатую Фрею?

Несколько хирдманов, что сидели за столом ближе к трону и слышали разговор, захохотали в голос. Точно с горы селевый поток сошел, подумал Аудун.

– Быть может, позже, – сдержано улыбнулся он, отдавая дань удачной шутке Эйрика. – А сейчас я хочу предложить тебе власть над нордманами. Всеми нордманами. От Вестфольда до Ругаланда.

Мгновение Эйрик продолжал смотреть на Аудуна, а потом запрокинул голову к потолку и раскатисто рассмеялся. Он хохотал искренне, мощно, содрогаясь всем своим могучим телом. От грохота его смеха из-за трона выскочили два огромных пса, а может и волка, Аудун не рискнул бы однозначно определить их родовую принадлежность. Животные, мирно спавшие за троном, озирались ошалелыми глазами, разинутые пасти демонстрировали ряды жутких желтоватых клыков, обильно смоченных тягучей слюной.

– Я слышал, короли на юге держат при себе дурачков, чтоб те смешили их по случаю, – проговорил Эйрик, тыльной стороной ладони вытирая выступившие на глазах слезы. – Может, и мне завести такую традицию, а?

– Прости, конунг, но даже твой статус не дает тебе права оскорблять честного воина, – Аудун и бровью не повел, но сделал вид, что оскорбился. – Тем более, что воин этот принесет тебе власть, которой не имел ни один конунг до тебя. Со мной твой хирд соберет кровавую дань от Шиена до Ставангера и ты не будешь знать поражений. В моем воинском мастерстве ты убедился, так убедись в том, что речи мои – воля богов.

С этими словами он повернулся к Лейву и кивнул ему. Эриль, ясное дело, не ожидал такого поворота, но, надо отдать ему должное, виду не подал.

– Он говорит правду, конунг Эйрик Агнарсон, – шаман выступил вперед и поклонился своему вождю. – Много лет назад я проводил блот и руны предрекли, что я встречу великого воина, который приведет конунга Вестфольда в бражный зал Ставангера.

– Это правда? – спросил конунг. Он наклонился вперед и, прищурившись, посмотрел в глаза Лейву.

– Это правда, – кивнул эриль, который не рискнул бы лгать своему вождю и под страхом смерти.

– Это правда? – еще раз спросил конунг, но в этот раз обращался он уже не к Лейву. Задавая вопрос, он откинулся на спинку трона, так что дерево под ним натужно застонало.

Из полумрака справа появилась фигура, высокая, чуть сгорбленная, укутанная в простой серый плащ, полог которого шуршал по доскам пола. Не приходилось сомневаться в том, что этот старик, седой как небо в метель, опирающийся на почерневший от времени деревянный посох, и есть старший эриль Саннефьорда. Его темные глаза окаймляли цепочки морщин, столь глубоких и древних, точно скалистые фьорды Вестфольда. У него был тяжелый, проницательный взгляд, чем-то напоминавший взгляд молодого эриля Тёнсберга. Взгляд человека, который всю сознательную жизнь постигал истины, неведомые другим.

– Это правда, – медленно проскрежетал старый шаман после того, как несколько мгновений, растянувшихся для Аудуна в одну непостижимую вечность, неотрывно смотрел на Лейва. – Эриль не солжет, ибо недопустимость лжи – благословение нашего ремесла. Он видел то, о чем говорит. Он верит в это. И в этого воина он верит тоже.

Лейв вновь поклонился и сделал шаг назад, возвращаясь на свое место. Аудун заметил, как у самой линии его волос, убранных за ухо, образовалась капелька пота. Безусловно, то был не страх. То было волнение, порожденное осознанием значимости момента. Кроме того, будем честны – эриль конунга уже довольно стар, так что мог и в маразм впасть, и не узреть истины в словах молодого коллеги. Честно говоря, этого Аудун опасался больше всего.

– А что скажешь ты сам? – Эйрик перевел взгляд на своего эриля. – Об этом воине? Которого я не знаю, но который обещает мне столь многое.

– Он пришел издалека, – без запинки проговорил старый шаман. Голос у него был резкий и сухой, точно треск веток в костре. – И лжи в нем нет. Зато есть великая сила. Возьми такую силу в руки, и она либо сожжет тебя дотла, либо даст власть, которой нет ни у одного из живущих.

Эйрик поскреб в щетине, переводя взгляд с воина на его шамана и обратно. Потом его массивная грудь поднялась, он глубоко вдохнул и шумно выдохнул, очевидно приняв решение. Конунг поднялся с трона и прошел к столу между расступившимися Аудуном и Лейвом. Он опустился на лавку справа, жестом пригласив Аудуна занять место напротив.

Тут же буквально из воздуха образовались две молодые девушки в длинных льняных платьях, соблазнительно обтекавших точеные фигуры. Они поставили на стол пару глиняных кувшинов и столько же деревянных кружек – для гостей, конунг пил со своего рога. Вслед за медом на столе появилась еда – мясо, только что с огня, и свежеиспеченный хлеб.

Конунг одним легким движением плеснул мед из кувшина в свой отделанный латунью рог, да так, что рог оказался полон точно до краев, но ни одна капля не пролилась на стол. Он взял рог в левую руку и подождал, пока Лейв и Аудун наполнят свои кружки.

– Меня зовут Эйрик Агнарсон, конунг Вестфольда, – торжественно представился он. Разумеется, все и так хорошо знали, кто перед ними, но того требовал обычай. Конунг принял решение, он поверил незнакомцу. Незнакомец выдохнул. Про себя.