Дмитрий Шилов: От банкрота до миллионера

Давление и обработка #1997

Проспект имени газеты «Красноярский рабочий» (или просто «Красраб») тянется вдоль всего правого берега Енисея, нанизывая на себя всё окружающее пространство. Начинается он у рукотворных вулканов – вечно дымящихся труб Красноярской ТЭЦ, идёт через завод «Красцветмет», школу №15, завод «Красмаш» и Сибирскую аэрокосмическую академию к Институту цветных металлов и золота. После института можно увидеть Театр юного зрителя, Цирк, кинотеатр «Эпицентр» (бывший «Юбилейный») и завершение проспекта – Предмостную площадь. По замыслу строителей житель правого берега Красноярска мог родиться, выучиться, поработать и культурно отдохнуть на одной единственной улице. Эпическое полотно «Красраба» удачно дополняли ЗАГС Ленинского района, Художественная галерея, кинотеатр «Родина» и торговый центр «Красноярье». Не хватало только кладбища, но, возможно, если хорошенько поискать, то нашлось бы и оно. (Школы меняют номера, вузы – названия, я оставил те, которые относятся к нашим с Митей временам).

В девяностые и даже в начале нулевых вдоль проспекта вечерами стояли девушки лёгкого поведения, которые тогда не знали выражения «девушки с пониженной социальной ответственностью». Так что «Красраб» не только работал, но и отдыхал. Потом времена переменились, девушки бросили древнейшую профессию, взялись за ум и все, как одна, вышли замуж за принцев. Но это не точно.

Знаменитый «Цветмет» – Красноярский институт цветных металлов и золота – традиционно считался основным вузом, готовящим геологов, металлургов и экономистов для производства. Выпускникам школы №15 по договору могли зачесть результаты школьных экзаменов как вступительные, и поэтому уже в сентябре 1997 года будущий специалист в области обработки металла давлением Дмитрий Шилов стоял у входа в Цветмет и недоверчиво вертел в руках студенческий билет. С одной стороны, этот кусок бумаги в синей картонной обложке защищал от призыва в армию и полагался всякому уважающему себя выпускнику, с другой – обработка металла давлением была продуктом обработки Митяя родителями и самого первокурсника совершенно не интересовала. Но совсем забивать на учёбу Мите не хотелось, ведь, перефразируя известный анекдот, лучше пять лет мечтать сдать экзамен в сибирском институте, чем два года любоваться горами Кавказа в компании таких же молодых туристов в одинаковой одежде…

Институт поразил Митю, прежде всего, людьми. В коридорах и аудиториях тусовался весь цвет неформальной молодёжи рабочих кварталов Красноярска. Парты были изрисованы надписями вроде «Если ты не голубой, пририсуй вагон другой» – к этой надписи полагался рисунок паровоза. «Каждому лектору в жопу по вектору», «Кнопка выключения лектора» – тут была нарисована кнопка, «Ума нет – иди в цветмет», «Ума нет – иди в пед», «Ума нет – иди в мед»… Если верить надписям, отсутствие ума открывало перед будущим студентом широкие жизненные перспективы. Были на партах и строки о любви: «Лучше трахнуть в попу гнома, чем девчонку с эконома». Читая эти строки, Митя почему-то пожалел гномов, потому что им тут явно было не «лучше». После доброй и творческой школьной атмосферы Митяю показалось, что он угодил чуть ли не в тюрьму для трудных подростков. Многие студенты приехали в Красноярск из других городов края, и наконец-то избавившись от родительского надзора, отрывались, как могли. Мите тоже не очень хотелось идти на учёбу, но деваться было некуда.

Чуть в стороне от главного входа в учебный корпус стояла облупившаяся скамейка. По слою шелухи, окурков и битого стекла вокруг скамейки можно было сказать, что многие студенты целыми днями учатся именно здесь. Митя хотел было пройти мимо одиноко сидевшего неформала, но тот его окликнул:

– Слышь, чувак, ты с первого курса?

– Да!

– Тебя как звать?

– Митя.

– Меня Паук. Митя, у тебя сигареты есть?

– Нет, не курю.

– А пиво?

– Нет.

– Ну, хотя бы полторы тыщи на маршрутку есть?

– Есть.

– Ну, так езжай отсюда, Митя!

– Почему?

– Да нафиг ты тут такой нужен – без сигарет, без пива. Башка трещит, курить охота…

Паук немного странно, как-то в себя, засмеялся, и Митя неожиданно улыбнулся в ответ. Неформал с ног до головы был прикинут в чёрное – косуха, джинсы, тяжёлые ботинки и линялая майка с дурацкой надписью, но Мите он почему-то понравился. Уж лучше такой Паук с его шуточками, чем стая гопников с Черёмушек и Пашенного, коих на потоке было подавляющее большинство. Через пять лет этот поток будет каждое утро заполнять проходные красноярских заводов, а пока дети рабочих кварталов отбывали положенную повинность на не очень-то любимой учёбе. Почти у каждого студента в пакете между тетрадками ловко сидела пластиковая литруха «Купеческого» пива. Это пиво от легендарного завода «ПиКра» стоило дёшево и потому поглощалось в невероятных количествах. Дошло до того, что пиво разрешили продавать в кафе внутри института, причём, не только в Цветмете, но и в Политехе и даже в Госуниверситете. В этом была не только банальная жажда наживы, но и тонкое понимание психологии студента – возможность быстро и эффективно похмелиться повышала посещаемость утренних лекций. Порочная практика спаивания студентов по месту учёбы прекратилась в Красноярске только в двадцать первом веке. (Я очень надеюсь). Должны же быть у светлого будущего какие-то преимущества, например, отсутствие светлого пива…

Тем временем к Пауку подсел его друг – общажный неформал Капуста, рыжий и вечно опухший после вчерашнего парень, приехавший из дальнего райцентра учиться на инженера-эколога. Своё прозвище Капуста получил из-за банок с квашеной капустой, которые каждую неделю отправляла сыну из деревни капустовская мамаша. Сын предпочёл бы водку или деньги, но мама считала, что капуста полезней, а вся общага считала, что под эту капусту даже палёная «Московская» по 18 тысяч за ноль пять очень даже ничего. В ухе Капуста носил серьгу, на жирноватом теле – футболку с портретом Курта Кобейна и умел с грехом пополам бренчать на старенькой гитаре песни Цоя и Егора Летова. За серьгу и футболку его иногда били, а за Цоя и Летова иногда не били. Капуста жил трудно, но интересно.

– Пацаны, – оглядев парочку «отличников», спросил Митяй, – вы как сессию сдавать собираетесь?

– Сессия? – саркастически ухмыльнулся Паук, – ну, Капусте на сессию мать денег пришлёт, а я пойду вагоны разгружать, если ты мне миллион не займёшь…

– Миллион?! – удивился Митя, —

– Конечно! Неужели ты думаешь, что я буду покупать себе тройбаны? Я умный интеллигентный молодой человек, я хочу быть отличником!

– Как же ты работать будешь с таким дипломом?

– Рабо-отать? – грустно улыбнулся Паук, – чтобы пуховиками на рынке торговать, диплом не нужен. Мы тут все на одну специальность учимся, на легального уклониста от армии.

– Да нас всё равно после института загребут офицерами, – встрял Капуста, – я видел как во дворе за корпусом пацаны на военке учились пушку разворачивать.

– А в какую сторону?

– Вон туда, в сторону ТЮЗа.

– Ну да, не в «Родину» же стрелять! – имея в виду кинотеатр, пошутил Паук, – Ну а ты, Митя, в какие войска пойдёшь?

– Не, мне армия не грозит, – поделился Митяй, – я же спортсмен, хоккеист, в «Енисее» играю.

– Всё равно загребут, – не унимался Капуста, – в спортроту! Мы будем на тебя пушку наводить, а ты убегать зигзагами.

«А шутки не твой конёк, Капуста», – подумал Митя. Вслух же сказал:

– Ладно, интересные вы ребята, но я пойду, мне ещё в деканат надо зайти.

– А знаешь, как у нас деканат называют?

– Как?

– Декалитр. Туда столько коньяка занесли, чтобы зачёт получить, что за сессию как раз декалитр получается!

– Вот я пинком дверь открою и расскажу им этот прикол.

– Давай, только сразу из института в военкомат поезжай! Деканат шутить не любит.

– Слушай, Митя, – оживился Паук, – а поехали сегодня с нами на Стакан? Там весело и портвейн «Золотистый» всегда есть. Посидим, поиграем на гитаре «Всё идёт по плану», а потом польём портвейном гостеприимные углы и подъезды нашего любимого города. Культурно отдохнём, отвечаю!

«Стаканом» в народе звали сквер в самом центре Красноярска, напротив магазина «Детский мир». Многие годы это было самое «неформальское» место города с гитарами, сигаретами и теми самыми стаканами водки и портвейна. И в наши дни там можно встретить любителей вспомнить старые добрые времена, только все они уже не так уж и молоды. Да и сквер прирос памятниками нулевых и скамейками десятых. Уют, комфорт – Летов и портвейн будут как-то не в кассу.

– Не, пацаны, я если со стакана начну, мне и бутылки не хватит! – отшутился Митяй и пошёл ко входу в институт, где у турникетов проверяли студенческие билеты строгие бабки-вахтёрши… А Паук и Капуста нормальные ребята оказались, хоть и неформалы. Люди вообще все хорошие, если с ними поближе познакомиться.

#2011

Много лет спустя Митя из случайного разговора узнал, что Паук постепенно перешёл с алкоголя на наркотики и умер в реанимации где-то в середине нулевых, а Капуста вернулся в свою Усть-Запинду, вынул из уха серьгу, сменил майку с Кобейном на майку с Путиным и стал кем-то вроде замглавы района. Алкоголь – он ведь, по сути, то же самое казино, с ним надо играть, но не заигрываться… С другой стороны, умение крепко выпить с кем надо сделало не одну карьеру, в том числе и в Красноярске. Просто надо знать с кем и сколько пить. В этом деле Дмитрий Шилов был уже далеко не абитуриентом, а профессором.

#1997

Декана в деканате не оказалось, поэтому Митяй включил природное обаяние, которое с непривычки можно было перепутать с наглостью, и прорвался в кабинет замдекана. Тот был обычным человеком средних лет, чьи лысина и пузо участвовали в соревновании «кто быстрее вырастет». И в этом принципиальном споре явно намечалось двойное чемпионство.

– Здравствуйте, Евгений Юрьевич, я Митя Шилов, учусь на первом курсе.

– Здравствуйте. Вы по какому вопросу?

– Я спортом занимаюсь, играю в хоккей с мячом в «Енисее».

– Поздравляю.

– Спасибо. В общем, так получается, что в связи с большой занятостью на тренировках у меня нет времени посещать некоторые занятия в институте.

Тут Митяй несколько приукрасил, потому что график тренировок вообще не позволял ему посещать никаких занятий.

– А я чем могу Вам помочь?

– Может быть, у вас есть какие-то индивидуальные программы обучения для спортсменов или заочное отделение?

– Дмитрий…

– Митя.

– Митя. У нас тут не Национальная хоккейная лига, а институт цветных металлов.

– Так я же тоже за золото борюсь, «Енисей» же чемпион…

– У нас учат бороться за золото на заводе, выполняя план.

– А есть какие-то варианты?

– Конечно, есть! Не попадёте на «Красцветмет», пойдёте на КрАЗ и, вместо борьбы за золото, будете бороться за алюминий.

– А, вот как…

– Да, так что выбирайте – либо учёба и через пять лет хорошая работа, либо спорт. По-другому никак.

– Спасибо, до свидания.

– До свидания!

Если началась учёба Митяя со студенческого билета, то закончилась она другим документом – банковской картой. В сентябре всем студентам завели карты, на которые стали перечислять стипендии. Через месяц Митя перестал ходить на занятия, а ещё через три месяца на карту перестала приходить стипендия. Бывший студент Дмитрий Шилов понял – его отсутствие на лекциях заметили. Больше он в институте цветных металлов так и не появлялся. Делом жизни для Митяя в то время стал хоккей с мячом.

#2011

Митяй всегда запросто общался не только со сверстниками, но и с людьми намного старше себя. Уже с 18 лет, как только стало можно выпивать, он легко переходил на «ты» со взрослыми мужиками. Этому очень способствовали и совместные тренировки молодых со старшаками и в целом довольно простые нравы сибирского спорта. А спортом Митя Шилов занимался с 5 лет, и поначалу это было… фигурное катание. В итоге, сибирского Евгения Плющенко из него не вышло, с 7 лет Митя перешёл на родной любому красноярцу хоккей с мячом, которым и занимался целых 14 лет.

Стадион «Енисей» #1998

Вечерняя тренировка на льду стадиона «Енисей» закончилась, и полевые игроки вереницей покатились в раздевалку. Этот элемент всегда выполнялся быстро и чётко без дополнительных команд главного тренера. Митяй к тому времени перешёл из полевых игроков во вратари – в атаку бегали ребята с лучшим катанием, а Дмитрий Шилов продолжил дело отца, став единственным в команде игроком без клюшки. И тут не было никакой дискриминации – в хоккее с мячом вратарям клюшка не полагается. Против скоростных нападающих у вратаря русского хоккея есть только ловкость рук, реакция и задача отбить мяч любой частью тела, которую не жалко.

– Эй, парень! – Митю окликнул среднего роста хоккеист лет двадцати пяти, – в раздевалку не беги пока, встань на ворота, я хочу удары отработать.

– Ну ладно, давай, – согласился Митяй, – практика никогда не помешает.

– Учись, малец, пока я жив! – солидно сказал опытный нападающий и небрежными движениями клюшки выстроил на льду ровный ряд мячей, – давай, лови, не позорь фамилию!

«Ещё посмотрим, кто тут опозорится», – хмыкнул про себя Митя. В «двухсторонке», где очень важно быстрое движение, тот парень Митяю запомнился не особо. Но в режиме тренировки по воротам он бил сильно, а так как ворота в хоккее маленькие, оранжевые «ядра» летели из этой «пушки» в основном по вратарю. Страдали плечи, руки, ноги, пару раз прилетело в живот. Наконец, бомбардир устал и, махнув Митяю, мол, «всё, поехали!», двинул в раздевалку. И тут, ощущая под свитером сразу несколько наливающихся синяков, Митя не сдержался:

– Ты чего так резко бьёшь?

– Резко? – снайпер снял шлем, слипшиеся от пота рыжие волосы пошли паром, – Это я тебя ещё жалел!

– Давай в следующий раз ты на ворота встанешь, а я тебе пробью.

– Ладно. Слушай, а тебе сколько лет?

– Восемнадцать.

– Ну вот, взрослый мужик. Пойдём там с ребятами немного накатим после долгой и трудной тренировки.

– Пойдём. А тебя как звать-то?

– Владилен.

– Владимир?

– Не Владимир, а Владилен. От «Владимир Ленин».

– А меня Митя.

– Да я знаю! Ты же сын Сергея Иваныча, я тебя ещё во-от таким помню. Прям расплакался бы от умиления, но холодно, и все слёзы через пот вышли.

– Ну, так пошли восстановим водный баланс!

– Ну да, водка она же на 60 процентов состоит из воды!

Никогда ещё игроки в хоккей с мячом не переодевались после тренировки так быстро и целеустремлённо… Всё-таки, спорт – это большая школа жизни. И вечер продолжился именно так, как, спустя много лет, будут проходить многие совместные вечера с участием Дмитрия Шилова и Владилена Вяжевича.

– Митя, а ты точно решил, что вратарём будешь?

– Точно.

– Молодец. Теперь смотри, не переключайся!

– На что?

– На нападающего. Мне лишняя конкуренция не нужна.

Большой сп (и) орт #2001

Из большого спорта люди уходят по-разному. Митяй честно отыграл несколько сезонов в Красноярске, Чите и Братске, но долгой спортивная карьера не стала. В Читу уехал третьим вратарём, в итоге стал первым, и команда вышла из первой лиги в высшую. Казалось бы, вот он успех, но тут в команду пришёл новый тренер, пришлось переезжать в Братск. И вновь бесконечные поездки по сибирским городам, игры, вновь выход из первой лиги в высшую… Полное ощущение дежа вю без особого развития. А хотелось-то играть дома, в «Енисее», в родном городе, в родном районе, на родном стадионе… Мечта всё не сбывалась и не сбывалась, а потом пошли травмы и вечный спутник провинциальных спортсменов – алкоголь… Спортивный сезон – бесконечная последовательность повторяющихся событий, которые на третий год Митяю изрядно наскучили. Шанс показаться легендарному тренеру «Енисея» Сергею Ломанову был, но, вместо марта, Митя появился на стадионе к маю, а таких опозданий не прощает никто… Почему вместо марта всё затянулось до мая? Потому что у молодого спортсмена было очень много друзей. Пока со всеми погуляешь, вот тебе и два месяца прошло.

Так, всего-то в 21 год Митяй стал ветераном спорта. На первый взгляд, это было большой неудачей, но, спустя много лет, сам Митя говорил, что лучше закончить спортивную карьеру в молодом возрасте, когда ты ещё можешь переключиться по жизни и успеть получить другую профессию. Ушедшие из спорта лет в 35 мужики, как правило, ничего больше не умеют, и идут работать детскими тренерами за жалкие гроши. Великая страна платит в прошлом великим спортсменам совсем невеликие деньги. Или вы считаете, что они от больших перспектив идут в разного рода депутаты?

Из хоккея с мячом Дмитрий Шилов ушел, но, по его собственному признанию, великий Сергей Ломанов снился ему ещё два года. Смотрел скептически так и говорил прямо: «Нахрена ты мне в мае нужен? Надо было в марте приходить, Митя!..» Снился ли Митя Сергею Ломанову? История об этом умалчивает.

Зато профессиональный спорт дал Мите возможность отдать воинский долг Родине в спортивной роте. Не «в штабе писарем» отсиделся, конечно, но и не в горячих точках. Денег в той же Чите солдату-спортсмену выделяли 2600 рублей в месяц, это примерно 100 долларов по тогдашнему курсу. А литр разливного местного пива стоил в то время 18 рублей… Вот и считайте, сколько витаминов и минералов мог получить организм молодого бойца-спортсмена из всенародно любимого напитка. А ещё в спорте Митя получил бесценный опыт общения в мужском коллективе, опыт, который можно получить только в казарме, в бане, на тяжёлой работе и в спортивной раздевалке. Там, где как в песне Ивана Дорна, не надо стесняться. Там, где что ни слово, то подъёбка, где все вещи принято называть своими именами, а ничего не придумать в ответ на словесный выпад приравнивается к позору. Школоте, как говорится, не понять.

#2011

Многие опускаются на финансовое дно, потому что не хотят работать и верят в то, что заветные деньги должны упасть в карман как-то внезапно и сразу. Тем более, что перед глазами детей девяностых был пример их родителей и бабушек-дедушек. Отдавшие всю жизнь стране люди выходили на пенсию почти нищими, а капитал их состоял в основном из приятных воспоминаний о советской юности и разного рода болячек.

Отношения Человека и Работы в России могут стать предметом для долгого и внимательного исследования. «Где бы ни работать, лишь бы не работать», «Работа дураков любит» – наш народ в своём отношении к работе определился давно. Сейчас почти все мечтают быть топ-менеджерами, олигархами или депутатами, то есть молодым людям интересно, прежде всего, участие в процессе распределения благ, а не участие в процессе этих самых благ создания. А зря. Работа, конечно, дураков любит, но этим же дуракам от любви очень многое даёт. Знание жизни, понимание меры своих сил, умение брать ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе. То, что можно узнать только на практике. Рабочей практики у Мити в жизни было много. Да она и не прерывалась – кто своими руками много лет по утрам детям катки заливал? (Тут про «заливал» зрители видеоблога сами пошутят, все ж с чувством юмора).

Стильный оранжевый… жилет #2001

У сибирских мужиков традиционно очень сложные отношения с начальством. Сказывается и то, что в Сибири как-то сразу не прижилось крепостное право, и то, что в советские годы начальники стояли на вышках с автоматами, а мужики без особого энтузиазма смотрели на эту картину с обеих сторон колючей проволоки. Вообще, чем дальше от столиц, тем быстрее тезис «Всякая власть от Бога» меняется на тезис «Начальник – это такой же дурак, как ты, просто ему повезло». В части отношения с руководством Шиловы полностью поддерживали сибирские традиции. Дед Митяя работал егерем в заводских угодьях на Красноярском море, отец тренировал вратарей в хоккейном клубе «Енисей», и у обоих бывали, выражаясь мягко, трения с руководством. О них мы ещё расскажем, а пока вернёмся к несладкой жизни бывших спортсменов.

После безвременного окончания спортивной карьеры Митя сам, без ведома родителей, устроился на работу в отдел благоустройства и озеленения администрации Ленинского района Красноярска. Сначала думал пойти начальником, но не взяли. Предложили должность попроще… Совсем попроще. Если вы когда-нибудь видели людей в оранжевых жилетах, которые машут мётлами и лопатами, кронируют деревья и занимаются прочей так себе оплачиваемой работой на свежем воздухе, то вы прекрасно понимаете, что в словаре антонимов рядом со словом «Богатство» должна быть фотография работника отдела благоустройства и озеленения администрации Ленинского района города Красноярска. Зато на такую работу брали даже без высшего образования и платили пусть мало, зато стабильно. Так надел наш Митя оранжевый жилет и пошёл воевать с деревьями и кустарниками. Война продолжалась недолго.

Во всякой истории интересна, прежде всего, её концовка. Вот и у первого крестового похода Митяя за благоустройством родного района была трагикомичная развязка, о которой стоит рассказать. Начнём, пожалуй, так: ничего не предвещало беды, в Красноярске стоял тёплый весенний денёк, с утра парням в оранжевых жилетах было дано задание – укоротить ветки на нескольких тополях. Оригинальностью задание не блистало, и коллеги, не особенно торопясь, выехали к несчастным деревьям и приступили к работе.

Весенние красноярские тополя напоминали скелеты ведьм или насмерть перепуганных чудовищ. Обрезка паралитичных дендроидов больше напоминала карательную медицину и реально делала невозможное – с каждой процедурой страшные и жалкие растения начинали выглядеть ещё более страшно и жалко. Такие экзекуции ежегодно шли по всему городу и считались «украшением». Но работу не выбирают, и бригада мастеров продолжала неспешно открамсывать от полупроснувшихся пеньков их только-только собравшиеся зацвести прутики.

Вдруг на дороге показалась белая «Волга», которая резко затормозила у рабочего «ЗиЛа» с протянутой ввысь люлькой на стреле. В люльке на высоте третьего этажа сидел Митя с секатором и не без интереса наблюдал, кого же это к ним принесло. Из «Волги» выскочил мужичок в помятом костюме и таком же состоянии.

– Вы тут что, совсем охренели?! – заорал мужичок, – Вы, вообще, где должны быть?!

«В Голливуде мы должны быть», – подумал Митя, – «пить коктейли с Тарантино». А вслух сказал:

– Не надо так кричать!

Получилось громко. Со стороны даже было немного похоже на то, что Митя издевается.

– Что?! – заорал мужичок. С высоты третьего этажа он казался маленьким и совсем не страшным. А секатор он какое-никакое, но всё же оружие. Так что Митяй испытывал странное спокойствие, которое с каждой секундой бесило мужичка ещё больше.

– Я говорю: не надо так кричать, мы всё слышим!

– Да пошли вы на хер! Слышат они! Чтобы через 15 минут были на Юности!

Улица Юности шла параллельно легендарному «Красрабу», и её, с определённой долей лирики, действительно можно было назвать улицей юности Митяя и многих его друзей. Но из песни слова не выкинешь: на претензию мятого дядьки Митя ответил примерно так:

– Сам иди на хер! Тут закончим, через час туда приедем, что там за час случится-то?

Если бы у мужичка был пистолет, Митяй собрал бы всю обойму.

– Как твоя фамилия?!

– Шилов.

– Шилов, ты уволен!

При таких странных обстоятельствах Митя познакомился с заместителем главы Ленинского района. Обычно такие знакомства простым людям бывают чем-то полезны, но Митяй как-то сразу понял, что его встреча с властью в будущем ему совершенно не пригодится.

Что ещё стоит запомнить из этой истории? Пожалуй, то, что сдача оранжевого жилета и секатора происходит менее торжественно, чем сдача полицейского значка и пистолета в голливудских боевиках. И то, что семейная традиция Шиловых была продолжена. С начальством в очередной раз как-то не сложилось.

#2011

А что же друзья? Их было много, в один момент рядом были одни, в другой момент – другие. Не менялись только самые старые и проверенные – друг детства Максим Назаров, одноклассники Андрей Глазков («Дрюня») и Слава Николаев, которого с октябрятских лет называли «Слава КПСС». Всемогущая КПСС со временем развалилась, а Слава остался. Все они, как и Митя, занимались спортом, но в профессионалы не пошли, отдав предпочтение учёбе в том же Цветмете и САА – Сибирской аэрокосмической академии, которая меняла названия каждые пять лет, зато находилась в двух автобусных остановках от родной школы. Митяй же поехал по «Красрабу» в другую сторону и с помощью родителей устроился на легендарный завод «Красцветмет», производивший золото, серебро, платину и прочие остро необходимые в народном хозяйстве металлы.