Читать книгу: «Abortus»

Дизайнер обложки Алексей Ефимов

© Алексей Ефимов, 2025

© Алексей Ефимов, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-4474-6414-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Его звали Витя. Он ходил в фитнес клуб, где она работала администратором, и полгода одаривал ее комплиментами, прежде чем она поужинала с ним. Ей было двадцать два, ему – тридцать семь. Он был красив, она – тоже. Он ездил на «Porsche Cayenne», а она, девушка из Сибири, еле сводила концы с концами, оплачивая квартиру и заочное обучение на юрфаке.

Они ужинали в ресторане грузинской кухни.

Он знал меню наизусть.

– Нам хинкали с бараниной, где-нибудь штучек… – он взглянул на спутницу, – восемь. Хачапури, долму, сырное ассорти и бутылочку Саперави. Лена, есть предпочтения?

– Положусь на ваш вкус, – сказала она.

– Твой вкус, – поправил ее он. – Десерт выберем позже, – сказал он официанту.

Она чувствовала себя скованно. Она давно не была на свиданиях и никогда не встречалась с мужчиной много старше себя. Витя был стройным, сильным, подтянутым, но пятнадцать лет разницы в возрасте – это не шутка. Она ввязывалась в авантюру с непредсказуемым сюжетом. Сумасшедшая. Достала скучная жизнь? Хочется мужика? Что ж. Не самый плохой вариант. Правда, пока неясно, кто он и что он. Закрытый, в себе. Улыбается белозубой улыбкой, но есть в нем какая-то тайна. Женат? Может быть. Бабник? Очень может быть. Лезут глупые мысли, бред в духе оттенков серого, образ мистера Грея. Каждое его движение, каждое слово выверены; он знает, какое впечатление производит, и слегка перебрал с идеальностью. Этакий Ричард Гир из «Красотки», с фирменными манерами богача, знающего себе цену. Одетый в джинсы и свитер, с легкой небритостью и внешностью мачо с обложки, он источает харизму и сексуальность.

За следующие два часа он узнал о ней все, а о себе рассказал мало. Он бизнесмен, у него в собственности торговый центр в Кузьминках и еще один в Питере. Строится третий. Не самое лучшее время, кризис, но сколько их было – кризисов? Справимся.

Время прошло незаметно. Близилась кульминация.

Он вызвал такси.

– Я тебя провожу, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Поздно.

Она не стала отказываться. Она знала сценарий.

Ее тревожила мысль о том, что он подумает о ее скромной съемной квартире. Там чисто, уютно, но бедно. Мебель IKEA не первой свежести и старенький «евроремонт». Кстати о птичках – он не позвал к себе и не обмолвился ни словом о том, где живет. Что это значит? Он глубоко женат – вот что. Это его проблемы. Не сказал – ее совесть чиста. Будет секс без чувства вины и обязательств, с Мистером Икс в маске, на карнавале в Венеции. Кто он? Что под праздничной маской, с перьями и позолотой? Не все ли равно? Не заглядывай под нее. Вдруг там гнусный уродливый монстр? В первый романтический вечер лучше не думать об этом, не разрушать девичью сказку, не отравлять счастье.

Он уехал в три часа ночи. Чмокнув ее на прощание, он пожелал ей спокойной ночи. Она легла на влажные простыни и не сомкнула глаз до рассвета. Чтобы не было больно, она настраивала себя на то, что продолжения не будет. Хорошо провели время – ничего более. Маленькая обоюдовыгодная интрижка. Разовый секс. Приятные воспоминания. Не стоит мечтать о любви.

Она думала так, но втайне все же мечтала.

Как оказалось – не зря.

Он позвонил утром. Сказал, что скучает по ней и хочет встретиться вечером.

Сердце стукнуло в ребра. Девичьи щечки зарделись.

«Заедешь за мной в клуб? – спросила она. – В девять?»

«Да».

***

Он приехал на «Порше», черном рычащем звере. «Тебя ждет сюрприз, – сказал он, загадочно улыбаясь. – Надеюсь, тебе понравится».

Он привез ее на Тверскую, в «Ритц-Карлтон». В номер с видом на Кремль.

Шампанское в ведерке со льдом, ужин в номере, секс на царском ложе под мерный шелест Тверской за толстым стеклопакетом – классическая романтика с легким душком банальности.

Они заснули под утро, а за завтраком в ресторане отеля она спросила его, женат ли он. Он сказал – да, но брак себя исчерпал, детей у них нет.

Классика.

Чтобы в это поверить, гонишь сомнения прочь, не давая им вторгнуться в грезы. Белое платье, фата, кольцо с бриллиантом… Мечты…

А реальность бьет наотмашь.

Две полоски на тесте.

Шок.

Слезы.

В ту самую ночь в «Ритце», почти три недели назад, они зачали ребенка, толком не зная друг друга. Два чужих человека, второй раз в постели. Они и сейчас чужие, дальше, чем были в тот второй раз, и ближе вряд ли уже будут. Отношения исчерпали себя и движутся по инерции, затухая. Она не уверена, что она у него единственная и неповторимая, несмотря на его заверения; а он, при всей внешней атрибутике: цветы, рестораны, секс на ее территории пару-тройку раз в неделю – не спешит сближаться по-настоящему, ему это не нужно. Ей в таком случае – тоже.

Проплакав всю ночь, утром она позвонила в клинику. Ткнула в список пальцем, даже отзывы не читая. Какая, собственно говоря, разница? Буквы смазываются от слез, и заранее как бы больно, почти физически, хотя откуда ей взяться, боли?

«Через час есть окно. Сможете?» – спросила администратор.

«Да».

***

Она сидела в коридоре напротив беременной женщины. Месяцев пять-шесть, судя по формам. Беременная болтала по телефону и улыбалась – счастливая, на щеках легкий румянец, ей не надо делать аборт, у нее все в порядке.

Скорей бы уж.

Посматривая на часы и на беременную, она ерзала в кресле. Пунктуальностью здесь, однако, не страдают.

Пять минут… Десять… Пятнадцать…

Дверь кабинета открылась.

Вышла девочка. Лет восемнадцать на вид.

Глядя в пол, она пошла к выходу из больницы. Кажется, ей было дурно. Страшно бледная, она шла, еле волоча ноги в простеньких кедах. Жалкое зрелище. Что с ней сделали там, в кабинете, за белой прозекторской дверью?

Твой черед.

Ноги не держат. Во рту металлический привкус. Ладони вспотели.

– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. – Седой сухопарый доктор, в очках без оправы, стоял в проеме двери. Он смотрел на нее, а она опустила взгляд.

Она вошла, и он закрыл дверь на ключ – как в тюрьме.

– Присаживайтесь, – он показал ей на стул, на самый обычный стул рядом с обычным столом.

Сели.

– Ну-с, рассказывайте, с чем к нам пришли? На что жалуетесь?

Он говорил странно – как врач позапрошлого века.

– На беременность, – выжала она из себя.

– Сколько недель?

– Две недели и шесть дней.

– Дата последних месячных?

Она назвала.

– Стало быть, четыре акушерских. Две полоски на тесте – так?