Литературный оверлок. Выпуск №4/2019

Поперла прана из чакры

Очень губернатора демографическая проблема беспокоила. А тут Чардаш с советом пришел: – Давай Петрович, клуб тантрического секса прямо в администрации откроем. В борьбе за рост народонаселения, все средства сегодня хороши, а то, не ровен час, россияне вовсе вымрут, а земли наши китайцы заселят.

– А как обоснуем, весь этот разврат? – Вопрошает губернатор, – Мы же славяне, а не индусы какие ни будь…

– Зря сомневаешься, Петрович, – Увещевает его Чардаш, – Между прочим, занятия йогой здоровье, работоспособность и сексуальность повышают за счет питания организма праной. Это энергия такая, халявная, прямо из космоса. А космос – бездна, значит, энергия эта неисчерпаема. Индусы толкуют, что человек под эту энергию и создан.

– А причем тут секс тантрический? – Все еще сомневается Петрович, – Не флюиды же из космоса идут, чтоб народ сексом озаботился.

– А притом, – Настаивает Чардаш, – Что прана концентрируется и выходит полезным способом из чакр, коими тело человеческое усыпано. И главная, Муладхара, самая мудрая и важная чакра у мужчины, аккурат промеж ног располагается, между пенисом и анусом. Там и есть сосредоточие мудрости и энергии, основа всего в мире.

– Вот те раз, – Захохотал Петрович, – Хороши индусы, коли, мудрость у них между ног находится. Однако давай тантрический секс внедрить попробуем, авось, может действительно демографии поможет. Пусть теперь попрет прана из чакры! А то прет у нас из этих мест, не то, что области нужно.

Собрал Чардаш вечером первую группу чиновников и чиновниц в столовой администрации, чтобы пробный сеанс тантрического секса провести. Да за вход еще с них плату взял. Впрочем, раздеться служащих и уговаривать не пришлось – мигом с себя одежду сбросили, да друг на друга алчно поглядывать стали. Началось все с невинных хороводов, взаимных поглаживаний с соседом справа и слева. Тихоныч, впрочем, сразу о Дуракову тереться стал, даже, когда она еще в шубе была, а уж когда обнажилась, вовсе с ума сошел и публично пахом к ее стройному бедру прилепился, глаза закатил и сопит. А потом Чардаш властно Дураковой овладел и минут тридцать не отпускал. Стонет Дуракова, а Чардаш все секс не прекращает. Петрович, даже забеспокоился:

– Ты хотя бы другим шанс потантрировать дай, а то Тихоныч, глядя на вас, совсем любовным томлением извелся!

А Чардаш все не кончает и отвечает губернатору назидательно:

– Искусство тантриченского секса и состоит в том, что мужчина учится семяизвержение задерживать, а самые продвинутые тантристы, могут даже семя обратно в член втягивать!

– Стоп! – Кричит ему в недоумении Петрович, – Как же так, без семяизвержения демографию подымать?!

Тут и понял Петрович, что никакая демография его чиновникам не нужна, а хитрый Чардаш просто в администрации решил свальный грех организовать. Прекратил все это безобразие губернатор, однако до сих пор наша власть атмосферой разгула дышит. Во как, прана поперла на нашу область, прямо из космоса, Петрович и остановить ее больше не в силах!

Карма губернатора

Объявился в кабинете у Петровича таракан. Громадный такой, черный, шибко усатый и наглый. Пьет чай, бывало, губернатор, полдничает, только руку с бутерброда снимет, а бутерброда уже нет. Видит он, как тараканище с поживой улепетывает, а сделать ничего не может. Голыми руками давить противно, а пока башмак снимаешь, чтоб супостату в лоб дать, таракана с бутербродом и след простыл.

Дезинсекторов вызывали, травили. А таракан от отравы, еще толще и проворнее стал, носится по кабинету, как борзая.

Тут Дуракова в кабинет губернатора лак для волос «Прелесть» приносит.

– Да на что мне лак твой бабский, – Вопрошает Петрович, – Я же укладок по утрам не делаю, да чуб мой – не ирокез панковский!

– Знаю Петрович, – Вразумляет его Дуракова, – И лак не затем. Ты им на таракана пшикни и никуда он уже от тебя не убежит.

Смекнул губернатор, и в засаде долго сидеть не пришлось. Как только вылез таракан на стол за очередным бутербродом, пщикнул на него Петрович лаком из баллончика, таракан и увяз. Только лапами беспомощно перебирает. Снял с наслаждением губернатор с ноги ботинок, размахнулся, чтобы вредное насекомое порешить, да так и застыл с ботинком руке в глубокой задумчивости и печали.

– Убей его, Петрович! – Кричит Дуракова и под локоть толкает, – А то сейчас обсохнет и убежит!

– А стоит ли отягощать Карму, – Мудро ответил ей губернатор, – Может, я в другой жизни тоже тараканом стану?

Как Петрович цыганским бароном был

Приглянулась в этом таборе Петровичу хорошенькая цыганочка. Есенией звали. Глаза черные, зубы золотые, коса до пят, а пятки толстые. За такой и сам босиком на край света с табором уйдешь. Долго кочевал Петрович за ней с шумной толпою цыган по Бессарабии, руки просил, коня и сердца. Уверял, что полцарства отдаст, но за что конкретно, недосказывал.

А цыганка все его любви не верила. Говорит, дескать, ты сам мне сердце свое вперед отдай и путь нам, цыганам жизненный освети.

Не стушевался Петрович, разом вырвал из груди своей сердце пылкое, да понес его словно керосиновый фонарь навстречу таборным людям. Сразу смекнули цыгане, что отважней защитника и барона им не найти. Сердце ему обратно одна сильная цыганка-гадалка зашила цыганской иглой, волшебным пометом летучих мышей грудь помазала, заговоры набормотала и зажило на Петровиче это самодеятельное хирургическое вмешательство, как на собаке. За одну ночь ему цыгане всем табором дом построили из упаковочных ящиков, женили утром на красавице Есении и двенадцати ее сестрах сразу.

Стал Петрович очень справедливо баронствовать, каждый день пятимос есть и всех кошек по древнему цыганскому обычаю марганцовкой красить, на счастье. За порядком он тоже следил, чтоб наркотой цыгане не торговали. Даже ключи от машин на ночь забирал и после 18 часов, никто табор без его разрешения покинуть не мог, разумеется, без уважительной причины. Разве, что в командировку или к родственникам в Чугуев, какой цыган намылится.

А Есения ему через девять месяцев двух близнецов родила. Авеля и Каина. Цыгане своим детям всегда необычные имена дают. Сестры тоже в скорости понесли. Так Петрович из своих цыганят целую футбольную команду «Чавале» создал с запасными игроками и судьями, особенно бесенятам удавались договорные матчи.

Губернатор и хобби

В любом человеке всегда дремлет, какой-либо талант, а уж в таком человеке, как Петрович, талантов спит, пожалуй, целая коммунальная спальня. Ошибочно принято считать, что таланты проявляются в раннем возрасте. А как быть, коли, еще мальцом их не обнаружил? Надобно искать их в себе насильно, возможно и по команде сверху. Для этого и придумали в нашей области хобби. Даже флегматичный вице-губернатор Тихоныч, стал на досуге декоративных курочек разводить. Иногда в склерозе забудется и ну помощников в кабинет созывать:

– Цып-цып, мои цыплята!

Квохчет и деньги им, как просо сыплет. Смотрит радостно, как они по ковру ползают и деньги клюют, как петушки молодые дерутся. У Чардаша склонности к живописи проснулись, к модному ныне бодиарту. Заходит к нему раз Петрович, а Чардаш на аппетитной заднице Дураковой гуашью бабочек рисует, щекочет деваху по интимным местам, дорогой, мягкой беличью кисточкой. Он весь женский пол в администрации постепенно этим бодиартом разукрасил и защекотал. Губернатору так понравилось увлечение Чардаша, что он приказал персональную выставку прямо в родной администрации провести. Только выставки никто не понял, шепчутся, дескать, губернатор совсем сума сошел, всех чиновниц догола раздел и краской обмазал. Да, непросто, новое искусство в народ дорогу торит! До него областному люду еще дорасти требуется.

Опасно, однако, хобби бывает, чревато необратимыми последствиями. Один чиновник из обладминистрации сильно увлекся выжиганием по фанере. Портрет Есенина с трубкой удачно сработал, затем выше художественную планку взял – Ельцина выжег и тоже с трубкой. Еще больше стараться стал, когда за портрет самого Петровича взялся. Заперся ночью на кухне и выжигает. Трое суток прошло, а у него все свет горит, а жена на кухню зайти не может. Звала, в дверь стучала, причитая:

– Дай хоть омлет на завтрак пожарить, не голодной же на работу идти!

А он – ни гугу. Только электровыжигатель сильней шипит, да жженой фанерой воняет – хоть из квартиры беги или пожарных вызывай. Но четвертые сутки пришлось вызвать санитаров.

А что особенного? Может от проснувшегося таланта человек увидел окружающий мир иначе, чем все мы. Вот и Дуракова стала дома картины из рыбных костей выкладывать. Особенно удачно получались у нее полотна на тему трудовых подвигов области. Знатные люди хорошо из рыбьих костей выходили, большой портретной схожести образов. Глядя на нее, начальник таможни, тоже принялся к изобразительному искусству, лихо приобщатся, порнографические журналы собирать. Хот он и пожилой папик, видит уже плоховато, но нужные позы помнит хорошо.

Да и сам губернатор хобби приобрел, талант в себе ощутил, невиданную тягу к прекрасному. С недавних пор, стал украшать пространство в своем кабинете окурками. Очень демократично, неординарно и совсем немного места на стенах и потолке уже осталось. Все это как нельзя лучше отражает сущность самого художественного творчества, ибо основано оно на противоположности деятельностей, поскольку любой художник нагло утверждает, что как бы вынужден создавать свои творения, по неодолимому влечению природы или пристрастию к дурным и не очень привычкам, возможно по указанию Бога. Прекрасное – есть жизнь, так почему же творчество, инсталляция посредством обыкновенных «бычков» не может быть прекрасной и актуальной? Это определение столь широко и верно, что даже клюквенный кисель, сваренный женой губернатора и залитый в красивую форму для образования фигурного желе, оказывается произведением искусства, ибо не только удовлетворяет эстетическое чувство губернаторского гостя, но побуждает к высоким душевным размышлениям, какие обычно обуревают гостя нашего города, впервые увидевшего скульптуры нашего знаменитого областного ваятеля Кишко.

Губернатор и памятники

Богат наш край памятниками. Истории вовсе никакой – область по капризу Хрущева всего полвека, как глобусе России появилась, но куда не плюнь, обязательно в памятник попадешь. И это мудро, поскольку мы сами с усами творцы истории, как можем, пишем ее и ваяем. Поставили памятник Пушкину и, неказистый Александр Сергеевич из алюминия получился, будто скульптор только одно и знал, что он – курчавый арап. Стоит Пушкин возле театральной банкетки с цилиндром и перчатками, словно не стихотворец известный, а иллюзионист какой. Еще минута и зайца за уши из цилиндра вытащит!

Пришвина с берданкой и собачкой в обнимку сваяли – невольно поймешь, что был он большой знаток и любитель природы. Толстой – непременно в крестьянской рубахе, босой и с очень большой головой. Сразу видно, не фермер какой-нибудь, а великий писатель.

Бунин тоже характерный – сухонький, нервный и язвительный интеллигент, иммигрант неисправимый.

Другие исторические персоны так же удивительны. Могучий основоположник русского марксизма Плеханов, вышел похожим на объездчика времен сталинской коллективизации. Злые языки говорят, когда памятник торжественно открывали, одному местному плехановеду так плохо стало, что его той же простыней сразу накрыли, что с памятника сорвали.

Автором большинства этих замечательных творений, является широко известный в наших краях, заслуженный многими почетными званиями и премиями скульптор Кишко. Он очень прост в своем творчестве и в общении с власть предержащими. Зайдет в администрацию, очередной скульптурный заказ пробивать и скромно о себе сообщает:

– Рядовой художественного фронта Кишко, по приказанию губернатора прибыл!

А еще этот известный скульптор нацлидера из меди отлил. Приволок шестикилограммовую статуйку к Петровичу и шепчет, как змей искуситель:

– Я, идею вылепить нацлидера долго в тайне вынашивал, в тайне держал. Лепил по фото, где он, в кимоно на татами сидит, из его же книги про дзюдо. Копировать, конечно, не стал, а художественно осмыслил: поза у него пусть и жесткая, зато взгляд теплый. Чтобы факт этот подчеркнуть, я нацлидеру глазки голубые в скульптуру вставил, из перламутровых пуговиц и в них лампочки вмонтировал, с теплым и мягким светом. Подарим нацлидеру его же изваяние, захочет на стол поставит, захочет, как ночник может использовать, чтобы в туалет не заблудиться. Да и меди в нем, на полторы тысячи долларов. Не понравится скульптура, так во вторцветмет всегда можно ее сдать.

Однако огорчил его губернатор: – Не любит наш нацлидер свои изображения, плохой приметой считает, потому, как суевериям подвержен. Впрочем, полторы тысячи баксов я тебе и сам дам, а скульптуру переходящим призом на областных соревнованиях по дзюдо сделаю, хоть и похожа она не нацлидера, а на китайского болванчика.

Славная и весьма небольшая когорта наших ваятелей, скорее напоминает некое преступное сообщество, куда постороннему вход строго воспрещен.

Например, лет десять назад, решили в нашем городе поставить памятник героям-летчикам. Тем, что сорок лет назад, от городских кварталов падающий самолет увели, заплатив за это собственными жизнями.

Но по новым градостроительным правилам, на сей прожект, ныне надобно, открытый конкурс объявлять и закон никак не обойдешь.

На конкурс работы выставляют без имен. Так и случился большой казус – конкурс выиграл никому неизвестный, молодой скульптор. Кишко, тут же бучу на всю область поднял, дескать, заслуженных и маститых ваятелей обижают!

Струсила власть, стала выход из этого щекотливого положения искать. Как Кишко угодить и законного победителя конкурса не обойти? И придумали! Решили поставить героям – летчикам сразу два памятника, разумеется, в разных местах города, дескать, негоже на памяти героев экономить, итак сорок лет им памятник не могли поставить! Было только одно но: Кишко заказали памятник в натуральную величину, а молодому скульптору предложили соорудить памятник высотой в …один метр. Такой вот, скульптурный пенек!

Естественно, молодой скульптор от сомнительной чести отказался. Ну, а Кишко теперь торжествует, вырвал все-таки выгодный заказ, не мытьем, так катаньем!

Посмотрел на это безобразие Петрович, и решил, что мысль ваятеля приводит к отчаянью, а дух, стало быть, к смерти. Но спорные памятники мудро сносить не стал, а так плотно обустроил новостройками, что не посвященному, или гостю города, памятников не видно.

Правда в нашем городе еще один спорный памятник есть, за снос коего все время демократы выступают. Возле администрации с давних пор огромный, бронзовый Ленин стоит с протянутой рукой. Губернатору он люб, да только пользы практической нет. Решил он памятник модернизировать в духе и задачах рыночной экономики. Тело потолще и пониже отлили, превратив в свинью-копилку. Это чтобы народ закону о самоуправление помогал и деньгу свою в благоустройство вкладывал. Голову той же оставили, ленинской, но с великой пользой модернизировали. Чтобы не просто голова вождя пустой была, а улей в ней губернатор организовал многоярусный, с летками из ушей, ноздрей и рта. Словом, из всех естественных человеческих отверстий. Жужжат теперь пчелы в медной голове Ленина, словно мысли мудрые роятся.

Важнейшее из искусств

Хотел губернатор, как всякий великий человек о себе кино снять, увековечить собственную государственную пользу для смышленых потомков. А что может быть лучше старого, доброго вестерна! Тут тебе и сюжет беспроигрышный – освоение нужного, но еще враждебного пространства. Романтическая любовная коллизия, даже с представителями коренной национальности. Захватывающая погоня с большой стрельбой. Да и материальная сторона не забыта – героев в финале ждет если не золото, то точно – мешки с деньгами с ограбленного банка или поезда. Все, как в нашей областной жизни, в повседневной правде ее, в точном отражение суровой действительности, без всякой лакировки и украшательства. Настоящая областная жизнь, куда богаче, разнообразнее и интереснее, самого смелого художественного вымысла.

Вот и разделил Петрович своим постановлением городских и областных чиновников, на бледнолицых и краснокожих.

Кино давно закончилось, а война все идет. Буквально вчера, областной чиновник украл у городского красавицу жену, а городской в ответ снял за эту пакость с него скальп. В эти же сутки почтовый вагон под откос пустили и два банкомата в супермаркетах на глазах у охранников дерзко вынесли. Милиция по своей близорукости, кроме бытового преступления в этом ничего больше не видит. И напрасно. Учащаются с каждым днем кражи скота, угоны автотранспорта, убийства, изнасилования, прочие посягательства на жизнь и собственность граждан. Когда же милиция, наконец, поймет, что все это – война городских бледнолицых с областными краснокожими!

Боевые гуси

В армии Петрович служил на берегу Амура, аккурат на китайской границе. Время тогда неспокойное было, с китайцами вражда большая. Хотели они у нас землицы оттяпать. Поручил тогда Петровичу, отец-командир, прапорщик Скамейкин дело государственной важности – гусей пасти. Птица эта, имеет большие стратегические способности. Известно ведь, что гуси Рим спасли, когда враги на Капитолийский холм ночью карабкались.

Хотите верьте, а хотите нет, но и с Петровичем похожая история приключилась и в анналы военной российской науки навсегда вошла.

Спит однажды Петрович с гусями в душном катухе, а хунвейбины уже посреди батюшки – Амура плывут по собачьи. Напасть на мирный советский берег хотят, сон и покой наших граждан своими желтыми лицами растревожить, всех лягух поесть и святыни, где можно будет, загадить или порушить.

Но чуткие гуси Петровича, далеко супостатов услышали, едва они за буйки заплыли и в фарватере волну нагнали. Да такой шум и гам подняли, гогот великий на весь Краснознаменный Дальневосточный военный округ, что не только заставы в ружье успели подняться, но умыться, свежие воротнички подшить, сапоги начистить, сытно позавтракать и перед боем, законные сто грамм принять. Амур широкий, по-собачьи его не шибко скоро переплывешь! Таким образом, используя выгодный временной фактор и ракетные системы залпового огня «Град», успели в большом количестве на берег выкатиться. Да, как ракетами шарахнули, аж вода в Амуре закипела и еще до утра уха из хунвейбинов остыть не могла, все булькала, вареные хунвейбины с белыми глазами в пузырях всплывали и филе от костей большими кусками отваливалось! Полная победа благодаря гусям случилась, и военная и кулинарная.

Только прапорщик Скамейкин куда-то внезапно пропал. Долго его по тайге искали, в кедраче, женьшене и борщевике, норы звериные обследовали, берлоги ворошили, дупла от пчел проколачивали и на любой шорох из «калаша» палили. Вдруг отзовется?

Много лет спустя, уже став губернатором, по праву памяти Петрович документальную повесть «Боевые гуси», об этом решающем, ночном бое написал. Так тема вызрела, проверку временем выдержала, что Петровича сразу в писательский союз приняли, государственную премию дали, а всю нашу писательскую организацию в благодарность, стали в народе метко величать «Боевые гуси».

Гусиный генерал

За подвиг с боевыми гусями Петровичу срочно звание ефрейтора присвоили. Однако он намного выше свои полководческие способности понимал. Купил в местном военторге генеральские погоны и важно к гимнастерке пришил. Ходит Петрович по части в генеральских погонах, радуется и не понимает, почему другие военнослужащие пальцем у виска крутят. На беседу Петровича к себе командир части вызывал, пенял назидательно, дескать, если добровольно не снимешь генеральские погоны, при всей части на плацу их сорву и в задницу засуну, пидором сделаю.

А Петрович смотрит на него масляными глазками и вздыхает:

– Все вы только обещаете…

Сажали Петровича на гаубвахту. Да все бестолку, ибо на губе он вел себя, как крупный военноначальник в плену, требовал каждое утро, чтобы расстреляли и глаза не завязывали.

Крепко озадачил Петрович воинское начальство. За ношение погон не по чину в дисбат не отправишь, уголовного дела не пришьешь. Решили просто комиссовать от греха подальше. Вот и вернулся Петрович в родное село в генеральских погонах на законном медицинском основании.

Как Петровича за шпиона приняли

Учится Петрович, решил на лесника. Желающих в эту профессию идти мало было. Кому охота на отшибе цивилизованной жизни жить, в глухом лесничестве. Да и поступить в институт после армии проще, большая льгота была, принимали вне конкурса. И сама учеба довольно простой вид имела. Советскому леснику, что требовалось? Уметь правильно на охоту и рыбалку партийное начальство принять, пиломатериалы, разного рода, начальничкам по дешевке выписать. Вот все и обязанности. Конечно, и лес охранять требовалось, от местного браконьерского населения. Только здесь строгость лесника и проявлялась в полном государственном объеме. Знай народ, чьи в лесу дровишки и шишки, чьи кабаны и зайцы. Все это добро только представителям власти принадлежит, а лесник и есть человек государственный, потому и в форме ходит, в партикулярном платье, злобен и вооружен.

С этой формой забавная история произошла. Приехал Петрович в отдаленное лесничество на практику. А в том районе, раньше давно лесника не было. Поселился он лесной на заброшенной заимке, чемоданы оставил, а сам в ближайшую деревню пехом пошел в сельпо, за спичками, табаком, солью, водкой и сахаром. Да заодно хотел с деревенскими жителями ближе познакомится. Приструнить, чтоб в лесу больше не баловались. Заходит он в деревню при полном параде лесничей формы, фуражку с лакированным козырьком лихо набекрень заломил. А в той деревне настоящего лесника, отродясь не видели, да еще в форме. Сразу большие подозрения у малограмотных селян эта форма вызвала. Бабы на завалинках подсолнухи лузгают, щурятся на него и шушукаются меж собой:

– Глядите, шпион!

А мужичье неотесанное, вообще сразу за косы и вилы взялось. Так и побежала толпа за Петровичем с криком:

– Держи шпиона!

Догнали у околицы, наземь повалили, бока сильно намяли, веревками бельевыми связали и в сарай под висячий замок заперли.

Довольные, что шпиона поймали, пошли звонить из правления в район. Одна радость и надежда Петровичу была, что председатель этого колхоза, образованный человек оказался, бывший учитель. Говорит мужичью, с сомнением:

– А ну храбрецы, покажите мне этого иностранного агента!

Да как глянул в сарай, обомлел – там лесник Петрович, побитый и связанный, в драной шинели на соломе лежит.

Простил Петрович селян неразумных, даже для вида, похвалил за бдительность. Так и говорил им, когда магарыч за принесенный ущерб всем колхозом ему поставили. Дескать, бдительность – не мнительность, бдительность – не страх! Хотя, признаться, страху он тогда сильно натерпелся.