Читать книгу: «Рюрик», страница 4

Пётр Алексеевич Плавильщиков

Шрифт:

Действие второе

Явление 1

Вельмир и Пламира (выходят с разных сторон)

Пламира

Граждане в торжестве свой жребий прославляют.
Два сердца ныне лишь отрад не ощущают –
Родитель мой и ты?

Вельмир (в сторону)

О боги!

Пламира

Страшный гнев
Родитель кажет днесь, ко мне освирепев.
Он, лютой яростью волнуемый, трепещет
И только на меня сердиты взоры мещет,
Клянет природу всю, самих богов и ад.
И ты смущен, Вельмир! Какой печали яд
В толь радостные дни в вас души растравляет?
Иль то противно вам, что Рюрик избирает
Супругою меня?

Вельмир

Коль знал бы так весь свет,
Что на престоле быть тебя достойней нет,
Как знаю я, давно б отрада всех – Пламира
Была владычицей всего пространна мира.
Но кто достоин быть всех выше предпочтен,
Тот без венца велик, без трона возвышен.
Славенский род не знал и имени короны,
Но многим скипетрам он подавал законы,
Господствующий дух с свободою в сердцах
Ужасными славян явил во всех странах.
Где есть какой народ, какая где держава,
Где б громкая славян не раздавалась слава?
Властители царей, властители судьбы,
Славяне стали днесь все Рюрика рабы.

Пламира

Название раба всех смертных ужасает,
А рабство в вольности мечтательной прельщает.
Когда страшишься ты законну власть внимать,
Как можешь истину в свободе сохранять?
Где безначалье, там граждане ослепленны,
И сердцем, и умом, и пользой разделенны,
Текут, куда кого блестяще зло манит
Иль сильной гордости вельмож смиренный вид.
Вельможи первенства со властию алкают,
Раздора яд в сердцах народа тем питают.
Вельможи рабствуют борющим их страстям,
Народ порабощен строптивым сим властям.
Везде славянами славянска кровь лиется –
Вот иго страшное, что вольностью зовется!
Когда ж с короною и сладка тишина
Здесь царствует везде, блаженна вся страна.
А ты дерзнул роптать, блаженство то вкушая.

Вельмир

Блаженство! Где оно? Моя судьбина злая
Отъемлет всё, мой дух и сердце растерзав,
И самых чувств уже нарушен стал устав.
Без скиптра, без венца давно б Вельмир несчастный
Без трепета открыл Пламире чувства страстны,
И если бы весь мир любви твоей искал,
С восторгом и тогда б «люблю» тебе сказал.
А днесь уже я сим монарха прогневляю.
Но в пламени моем я чувствовать дерзаю,
Что если бы не блеск порфиры и венца,
Сплела бы, может быть, взаимна страсть сердца.

Пламира

Души великой кто достоинств не имеет,
Тот правды ощущать в душе своей не смеет.
Когда ты мнить дерзнул, что в гордости моей
Плененна властию, величием царей,
Почто ж не смел явить славянам обороны,
Спасти отечество, достойным быть короны?
Когда против славян вооружался рок,
Повсюду протекал граждан кровавый ток;
Повсюду алчна смерть в свирепстве преужасном
Погибель сеяла в народе пренесчастном;
Стон, ужас, плач и вопль, на лицах бледный страх
Всех души угнетал, отчаянье в сердцах
Ужасней смерти жизнь во граде сем являло:
Почто ж ты сокрушить не смел раздора жало?
Когда луч солнечный скрывался за леса,
И черной ночи мрак всходил на небеса,
Кроваво зрелище сей тьмою покрывалось,
Но в темноте ночной убийство умножалось.
Лишь с блеском солнечным земли коснется жар,
Восходит от земли к нему кровавый пар.
Междуусобие, явившись в зверстве новом,
Всё губит, всё разит в неистовстве суровом.
Уже не смел никто на свет дневной взирать,
Но всякий должен был растерзан умирать.
Сын зрел врага в отце, отец врага зрел в сыне,
Брат брата умерщвлял, но в лютой все судьбине
Лишь только множили кроваву смерти дань.
Толпа, против чего творить не зная брань,
Всё то, что встретилось, в ничто преобращала,
Другая оной вслед, свирепствуя, бежала,
Достигнув, сокрушив, сама погибла вмиг,
Текущей вновь толпы удар ее достиг.
Такое страшное, кровавое волненье
И смертных на самих себя ожесточенье
Ты зрел. Почто ж сей огнь, почто не погашал?
Что делал с вольностью своею? Трепетал.
Один лишь Гостомысл, покрытый сединами,
Сих дерзких усмирял, но усмирял словами.
Что сделают слова, где множество мечей?
Народ им не внимал в жестокости своей,
И сей великий муж из града удалился,
А с ним вставший наш надежды луч сокрылся.
Казалося, что все уж гибнет естество,
И град весь истребить подвиглось божество.
Зри, Рюрик к нам идет, на злобу громы мещет,
Всё падает пред ним, и самый рок трепещет!
Едва вступил он в град, и укротился рок.
Вельмир! В глазах твоих я вижу слезный ток.
Познай достоинства ты своего владыки,
Примера нет, сколь все дела его велики!
Он, Гостомыслу вняв, из ада сделал рай,
Погибший воскресил полночный света край.
Какой же требовал от нас за то награды?
Чтобы вкушали мы им данные отрады.
Измерь ты кротость в нем и страшный злобы гром.
Чего достоин ты?

Вельмир (пав на колени)

Быть Рюрику рабом,
И, падая к стопам, Пламире удивляться,
Что дерзость страсть моя, стыдяся признаваться.

Пламира

Достойно ль я люблю? Вельмир то видит сам.
И трон ли в том виной!

Явление 2

Те же и Рюрик (Вельмир, увидя Рюрика, встает поспешно)

Рюрик

Почто смущаться вам?
Не разрушать любовь над вами я владею,
Над склонностью сердец я права не имею.
Лишь с огорчением о том жалею я,
Что нежность вашу днесь тронула страсть моя.
Но если б предо мной своих вы чувств не скрыли,
Моею б горестью себя не огорчили.

Вельмир