Славянин

–Ставлю душу против желания.

–Зам-метано! – воодушевился противник.

Дело пошло. После съемки карт, вместо того, чтобы положить нижнюю часть колоды на верхнюю, незаметно провел ее сверху последней и не останавливаясь, положил нижнюю часть в чуть выдвинутую левую руку, и в этот же момент наложил на нее верхнюю часть колоды. В итоге карты колоды остались в том же положении, в котором были до съемки. Раздал. Не сильно напрягаясь выиграл кон. Колдун округлил глаза, но смолчал. У самого Лиходеева отлягло от сердца. Если бы проиграл – прощай душа.

–Фу-ух! Всегда знал, что бог всемогущ. – Подитожил Лиходеев.

–Не спорю, – согласился «мельник», добавив от себя. – Но черти расторопней.

Что сказать? Умозаключение имеет право быть. Лиходеев спокойно дождался пока напарник выцедил кружку местного самогона, хрустя заел послевкусие нечищеной головкой лука, отрыгнул, завоняв пространство у стола алкогольно-луковым духом, постучал пальцем по грязной столешнице, напоминая о себе. Мутный взгляд главного алкаша мельницы сфокусирывался на смертном. А! Ну да! Он же ему желание в карты продул. Смотри-ка, тихушник какой? Молчит, слова не скажет. Ждет. Ладно, долги нужно отдавать. Спросил:

–Ну, и чего ты хочешь?

Лихой хмыкнул. Раз уж попал в эту реальность, хотелось бы кое что прояснить по той жизни, в которой прожил полтинник годков. Задал наводящий вопрос:

–Ты мне вот что объясни, если мы здесь с тобой сидим, то как время на белый свет действует? Назад-вперед по нему прогуляться реально?

–Ну т-ты смертный загнул! – Наморщил лоб. – Время оно бесконечно. Конечен отрезок прожитый в нем. О, как! Понял.

–Получается при твоем желании можно заглянуть по времени вперед или назад?

–М-можно.

–А на ваш Ад взглянуть тоже можно?

–Ха-ха! Желаешь заблаговременно место застолбить?

–Шутник. – Лиходеев отмахнулся, лениво тасуя колоду.

–Раздавай.

За соседними столами тоже шла игра. Метались карты, через край перли эмонации людских страстей. При доборе карт из колоды до шести, взял на две больше. Получил возможность набрать козырей и закидать противника. Выиграл у барыги чью-то грешную душу.

Снова смухлевал, заговаривая зубы, раздал себе на две карты больше. Отыграл золотишко, да еще и с прибылью. Хозяин притона занервничал. Чтоб успокоить, спел вслух запомнившиеся откуда-то куплеты:

Бродит черт с огромной ложкой

И мешает дрянь в котлах,

Зелье варит по рецепту,

Что известен в их кругах.

Из-за черных клубов дыма,

Не видать уже луны.

Доварили черти зелье

И разлили в стаканы.

Понравилось чернокнижнику доморощеному, не заметил как Лихой отбил его карту, картой левой масти. Даму треф отбил не козырем, а семеркой пик. Проканало. Ближе к утру выиграл мельницу, затем землю под ней. Батраки-работники косились на хозяина. Совсем мол сбрендил игрок. В воздухе повис сладковатый запах браги из-за разбившейся емкости.

–Ты что творишь, лишенец?

У левого плеча напарника торчал такой же крепкий мужик, крепкий в плечах, на лицо звероватый, откуда он появился, черт его знает. А, может это сам нечистый и есть? Напарника за столом, Лиходеев уже просчитал, подвыпив, тот поправляя прическу, явил на башке мелкие рожки. Как есть, бес!

–А, это ты Бальдр! А мы тут в картишки, понимаешь… Слушай, одолжи грешную душу. Клянусь Сатаной через пять, ну максимум семь дней верну. А?

Не вдаваясь в полемику новенький персонаж размахнулся и изо всей силы врезал бывшему хозяину мельницы. Понеслась… гм, мохнатая, по кочкам. Вцепились друг в дружку, как клещи, молотили словно в боях без правил. Мельничный молодняк разделившись на два лагеря, принял горячее участие в разборке. Третий лишний, Лиходеев ползком протиснулся к стене, там прикинулся ветошью. В игровом помещении дрались уже все без исключений. Когда драка подошла к своему апогею, Лиходеев от греха подальше прошмыгнул на воздух, со стороны наблюдая, как в щепки превращается строение, теперь уже его имущество, но не жалел об этом. Заалела заря и как гром средь ясного неба, крик петуха от лесной опушки прекратил побоище. Побитые игроки ухлестывали от пропавшего места наперегонки. И лишь прежний хозяин мельницы, углядев в последний момент бывшего напарника, погрозил:

–Помни Лихой, кто думает, что черти по свету ходят с рогами, а дураки с погремушками – тот всегда будет их добычей.

Откликнулся:

–Ладно, не забуду!

А все-таки, жалко мельницу – горит ясным пламенем. Какая-то скотина, может быть по пьяни или по злобе, удосужилась поджечь…

-8-

Успокойтесь, перестаньте нервничать…

Всё, чтo с нами происходит, случается

имeнно тогда, когда нужнo…

Всплыло из закромов памяти, источник

неизвестен.

До поместного боярина окольными путями докатился слух, что жители лесной деревеньки, даже в этих местах считавшейся «медвежьим углом», находятся в отчаянном положении. Из-за внезапно объявившегося в окрестных местах, ни то усопшего колдуна, превратившегося в упырка, ни то навья, уже погибли несколько сильных охотников, а детей и стариков, ставших добычей твари, никто и не считал. Принесший в боярскую усадьбу плохую весть смерд, был жителем соседней деревни, прозываемой Заречьем. Он по делам ходил к лесовикам, да узрев такое непотребство, свернув свою деятельность, да толком не прознав все, повернув оглобли, погнал лошаденку к дому. Зареченский старейшина Мичура, не подкачал, боярин Милад и раньше отмечал его быстрый ум и сметку, отругал мужичка и недолго думая, послал его о сем деле упредить боярина. Он ведь на то и поставлен над всеми головой, чтоб решить любую проблему подвластных людишек!

Мичура рассудил здраво. Страсти какие под боком, хоть Заречье и далече от Лесной, так ведь нежити, что? Глядишь, пожрёть такими сроками своих насельников, с голодухи припрется к ним. Что ему через две неглубокие речки перебраться? А уж семь верст для него не расстояние. Глуповатый Гомол толком не расспросил соседей. Спужался, убёг. Вот и думай теперича! Что делать?

К вечеру добравшись до места, не сразу пошел к боярину, переночевал у дальней родни, а утром с поклоном к Миладу. Гомол рассказал все, что ведал про Лесную. Только ведал не слишком много, не помогли и наводящие вопросы. На следующее утро, пристроившись в хвост боярской дружины, состоявшей аж из цельных пяти воев, двинулся в обратную дорогу, да не выдержав хода конных, отстал, потерялся за одним из поворотов летника. Он хоть и погано, но роль свою во всем этом сыграл.

–Боярин!

Датчанин Хольми, коего Милад, уже как лет восемь тому назад, отбил в одной из сшибок с половецким набегом на южных рубежах земли черниговской, а ныне расторопный боец его небольшой дружины, издали, от самого изгиба поворота на лесной дороге помахал рукой. Знать впереди все спокойно, раз вой без боязни подает голос. Деревня должна быть совсем рядом. На перекресток выйдут, а там повернут налево.

Выскочив к перекрестку, нос к носу встретились с такой же как сами небольшой кавалькадой. Оба отряда не сказать, что растерялись, но руки потянулись к снаряжению. Придержав коня, Милад обозрев приезжих, на правах хозяина земли по которой проложен летник, обозвался первым:

–Я боярин Милад, вотчинник на сей земле. Гой еси, сварожичи?

Как ни странно, ответ держал отрок, почти мальчишка, а не тот вой, какого по одежде, манере держаться и оружию, определил как старшего.

–Люди ростовского князя, по делам службы едем в Чернигов.

–Ну, так верст восемь нам с вами по пути придется. Сопроводим вас до Лесной, в той моей деревеньке пообедаем, а там уж поедете дальше. От сих мест до Чернигова три дня скорого марша будет.

–Спасибо, от предложенного отказываться не будем.

Объединившись, отряды пока еще дичась друг друга, съехали с перекрестка и на рысях поскакали по нужной дороге. Милад все косился на юнца, пытаясь определить, как высоко стоит его род на общественной лестнице. Если судить по одежде, так воины следовавшие за ним, имели вид более презентабельный. Вон, молодой красавец, явно боярских кровей, одет богато, оружие вместе со снаряжением, у него на целое состояние потянут, лицо в ухмылке кривит, а перечить не смеет. Почему? Хм! У отрока над верхней губой да на щеках едва пух прорезался, а глазом глянет, так даже Хольми признает в нем того, кто распоряжаться имеет право. Не княжье ли семя бок обок скачет? Мучаясь в загадках, Милад так и не спросил ответа на свой вопрос.

Небольшая, на два десятка дворов деревенька, среди царства светлого южного леса, выросла перед глазами как-то неожиданно. Только что кроме леса и не было ничего, глазом моргнул, люди живут. Живут ли? Натянул повод, прислушался к внутренним ощущениям. Что-то не так! Похоже на засаду. Тишина! Осмотрелся по сторонам, и все это в доли секунд.

–Стой! – старший над ростовчанами рявкнул так, что и хозяин вотчины без обиняков послушался. – Тишину слышите? Даже птицы не пищат. Что-то не видно, чтоб твои смерды боярин, нас добром приветить смогли!

–Не только птицы. Собаки не брешут, скотина глас свой не подает, и люд на улицу нос не кажет. – Задумчиво промолвил самый старший по возрасту из отряда чужаков. – Не к добру сё, боярич.

–Куда смерды подевались? – прорвало и Милада.

Нда! Атмосфера кладбищенская. Лихой спинным мозгом ощутил недобрый взгляд, брошенный в спину не понять и кем. Все это напоминает организацию точечной засады, обычно устраиваемой небольшим подразделением против малочисленной и компактно движущейся группы противника на ограниченно-малом участке. Если все так, то нужно рассредоточиться, не дать врагу возможность положить всех скопом. Предложил Миладу:

–Боярин, ты со своими людьми обходи деревню по левую руку, я справа пойду. В избах, сараях, а то и в погребах пусть посмотрят, может разыщут кого.

–Добро!

–Смеян, Лис, заводных коней при нас оставьте, мечи на голо, щиты на руку, марш в галоп на правую окраину. Богдан, Вторуша, за моей спиной держитесь, нам торопиться не с руки. Смотреть в оба. – Вжал каблуки в бока своей лошади, дернул поводья. – Н-но-о, родная.

Как ни странно в деревню вошли без приключений. Бойцы спешившись пошли по домам и хозяйственным постройкам. Тишина напрягала, нарушали ее лишь сами приезжие.

Лихой с мечом в руке направился к крайней избенке, стоявшей на отшибе от остальных и имевшей вид неухоженного строения. Тропинка к ней натоптана, хотя бурьян, наверное никогда и не косился. Рядом ни бани, ни сарая. Хозяин, верно только охотой и промышлял, скотину не держал. Дверь поддалась легко и с противным скрипом открылась, бухнув о стену, заставив отнестись к происходящему еще собраннее. Вошел в большую, но единственную комнату избы. Под потолком развешаны пучки трав, вместо печки – жаровня. Едой здесь не заморачивались. Запустением обстановку не назовешь, но внешний вид гнетет.

От маленького окна, с лавки послышался стон. Андрей пружиной развернулся на звук.

–О-хо-хо! Сподобили боги привести к порогу человека. – Просипел кто-то.

Лиходеев сторожась проскользнул поближе. Седой дед прикрывшись тряпьем лежал на кровати. Теперь ясно, почему все так запущено. Старость. Только, что это соседи помощь оказать не хотели?

–Ты как тут, дед?

–Воды подай, отрок.

–Что-то не вижу я ее у тебя в избе, сейчас принесу.

Дедок словно испугавшись остаться один, приподнялся на локтях. Откуда силы взялись?

–Да, ты лежи-лежи.

–С-сто-ой. Подойди ближе.

Отдышался. Егор чувствовал, как острый взгляд из-под кустистых бровей наблюдает за ним. Глаза выцветшие, пронизывающие, а лицо с клочковатой бородой на нем, доброе-доброе. Что за несоответствие? В прошлой жизни таким взглядом смотрели на федералов старухи в селах горных районов Чечни, в памяти отложилось. Бывало, кажется такая бабулька с добрым лицом предложит кружку молока испить, только останешься ли жив потом после такого угощения. Вот и сейчас… Лихой сунул меч в ножны, сложил руки на груди в замок. Ну-ну, что ж тебе надобно от меня, а, дед?

Старик протянул ладонь с длинными неостриженными ногтями перед собой. Добрая улыбка озарила морщинистое лицо. Дедушка «работает» без затей, расчитывая на «местный менталитет» по отношению к старости.

–Помру я скоро. На тебе на добрую память!

Рука Егора потянулась навстречу, но сразу отдернулась назад. Вспомнился совет славянского божества, не брать не своего, чужого не касаться. «Вернул» улыбку деду, с подчеркнутым добродушием ответствовал:

–Поживешь еще, дедушка! А поминок отдай тому, у кого взял.

Старикан на глазах поменялся, застонал, заскрипел зубами, сам посинел, глаза аж кровью налились, злобой плеснули.

–Умный, да? Умный?

–Ну не дурак.

–Я скоро кончусь. Пусть в мучениях, пусть душа моя не попадет в светлый Ирий, но я буду знать, кончаясь, что и вас всех не минет горькая чаша Мары. Сдохните все здесь, как остальные, которых под корень извел… Никто не спасется, уж Верлиока постарается.

–Колдун, что-ли?..

Во! Что с людьми делается! Непонятно только почему и куда они в очередной раз встряли? Ясно лишь, что обещанного вотчинником угощения в этой деревушке не быть. Дедок в усмешке кривил рот.

–…Ладно-ладно, я понял, дальше можешь не грозить. Лучше скажи, куда людей всех дел?

–Ночью увидишь!

–Значит, всех порешил!

–Не я, Верлиока. Я лишь…

–Боярич! – послышался с улицы голос Вторуши.

–Прощай колдун. Жил как шакал-одиночка и помрешь одиноким шакалом.

Вышел за порог, услыхав за спиной вытье лишенной души сволочи в человечьем обличье. Вторуша обрадовался, увидев его живым, бросился к старшему над отрядом.

–Пуста деревенька, ушли смерды.

–Не ушли. Все они мертвы. Покличь всех сюда.

–Ага, понял.

Вскоре, ведя лошадей в поводу, к Лихому ожидавшему у самой кромки леса, потянулся народ. Милад с Богданом подъехали разом, по всей видимости успев найти общий язык.

–Что-то нашел, Лихой? – спросил Богдан.

–Нашел.

Все навострили уши. Егор в раздумье похлопал плетью себя же по бедру, явно чего-то не понимая.

–Значит так, в этой избе сейчас помирает колдун. Все жители деревни мертвы, я не знаю как их порешили, но самое деятельное участие в сих деяниях принимал тот, кто сейчас в мучениях пытается покинуть этот свет. Боярин Милад, мы на твоей земле, смерды погибли твои, тебе и решение принимать по поводу урода занимающегося волшбой. Мыслю из Лесной нам нужно уходить и чем быстрее, тем лучше.

Услыхав про колдуна, видавшие виды воины потянулись руками к оберегам, лица и без того серьезные, запасмурнели. Кивок Милада и к его стремени подбежали двое воев.

–Опрышко, Дрон, запаливайте избу!

–Ага! Боярин, – бледный Дрон, ранее слыхавший про колдунов только в быличках, спросил прежде чем выполнять приказ, – колдун-то живой! Может, хай Опрышко зайдет, да зарежет его сперва?

–Нет! Живым жгите!

Старая изба занялась огнем. Сухое дерево сначала с неохотой загорелось, потом набрав обороты, со всех сторон закрылось языками пламени и едкого дыма. Люди отошли подальше, отвели за собой лошадей, стояли и смотрели на факел пожарища, потянувшегося от земли к небу. Послышался вой. Из отворившейся вдруг двери, стали выскакивать мелкие существа, по виду похожие на людей. Не обращая внимания на воев, забегали у разгоравшегося пожара по кругу, казалось пытались вытащить из огня что-то нужное им, голося и причитая по-своему.

–Хухлики! – не отрываясь от зрелища, воскликнул стоявший рядом с Егором Вторуша.

–Кто?

–Ну, шиликуны по-вашему, так их куряне кличут.

Нечисть друг за другом кинулась в лес и растворилась в кустарнике.

–Пора! – Лихой оглянулся на Милада. – Пора нам расстаться, боярин. Нам дорога в Чернигов лежит, ну а тебе домой возвращаться.

–Да. – Кивнул поместный боярин, думая о том, что водночасье лишился людишек на земле, а значит прибытка в и так не слишком наполненную калиту.

–Прощай. Здесь все и без нас догорит.

–Счастливо!

–Ростов! По коням!

Держа заводных лошадей в поводу, ростовчане цепочкой потянулись к околице, оставляя стоять местных перед горящей избой. А чем еще они могли помочь? У каждого своя варна.

–В седла садись!

Вот и выезд из Лесной, вот и дорога, ныряющая в лес. Если поторопиться, то к ночи отъедут от проклятого места, верст на десять, повезет, так и на все пятнадцать, а там… Найти полянку, развести костерок, сварить кулеш, поесть и заночевать. Лошадь Лиходеева, первым следовавшего по намеченному маршруту, словно врезалась мордой в стену. Ее откинуло назад, заставив седока уцепиться в седло.

–Т-твою-ж мать! Чуть язык не прикусил!

Лиходеев оторопело помотал головой, осмотрелся. Ничего необычного. Вон изба горит и аборигены, пока еще при ней. Вот дорога. Ровная.

–Н-но, пошла!

Лошадь подчиняясь, скакнула и опять откинулась назад от прозрачной стены.

–Чего случилось, Лихой?

Богдан скакавший сразу за ним, никак не мог понять, почему лидер топчется на месте. Растерянный Егор, наверное первый раз в жизни не понимающий что происходит на ровном месте, при светлом дне, глянул помощнику в глаза.

–Проехать не получается!

–Как это?

–Да вот хрен его знает!

Соскочил на землю, выпустив повод из рук. Прошел по дороге, с разгону лбом больно-прибольно ударился в невидимое глазу препятствие.

–М-мерзость!

Сел на пятую точку прямо при дороге, потирая ушибленный лоб. Все его люди собрались тут же, стояли над ним кучей, окружив лидера, один только рассудительный Вторуша, уже догадался, что не все так просто с их ватажком, и местом в какое попали, сторожко крадучись, выставив руку вперед, как слепец подобрался к искомой точке, пятерней нащупал невидимую преграду, кулаком постучал в твердую как железо пустоту.

–Ну? – окликнул Лихой.

–Не, не пускает!

Что дело «труба», дошло и до остальных. Богдан порывисто выхватил меч и размахивая ним атаковал «стену». Клинок рассекая воздух сопротивления не встретил, пока кулак с зажатой в нем рукоятью не встретился сам со «стеной».

–Ай! – воскликнул от боли.

Победил возраст и рассудительность. Подняв придорожный камень, розмахнувшись Вторуша пульнул его вдоль дороги. Не встретив на своем пути препятствий, камень пролетев метров двадцать плюхнулся в дорожную пыль.

–Значит, не пропускает только живое. – Задумчиво констатировал боец. – Старый  Дубыня когда-то рассказывал про такое. Все думали шутит, а оно вона как!

–И что? Застряли? – проснулся Лис.

–Колдун побаловал.

Лис на десяток метров пробежался вдоль прозрачной стены, ощупывая ее. Удивленн оглянулся на товарища.

–Так Дубыня ж живой еще, до сих пор небо коптит?

Вторуша в раздумье снова подошел к «стене».

–Сейчас посмотрим!

Развернулся спиной к дороге и задом пошел на стену. Шаг, еще шаг, еще. Прошел контрольную точку, не встретив сопротивления. Остановился.

–Все как Дубыня сказывал. Говорил, сами вышли, а без лошадей остались, их-то задом не заставишь идти. Вот так!

Лихой подхватился на ноги. Точно так же как и подчиненный спиной вперед преодолел «стену». Остальной народ в полном составе проделал тот же фокус.

–Уже хорошо! – повеселел Лис.

Лиходеев без каких либо помех вернулся на «закрытую» территорию. Глядя со стороны на манипуляции ростовчан, к их лошадям подтянулись черниговцы, удивленные происходящим.

–Нам без лошадей никак! – высказался Лиходеев.

–А с ними не выйдем! Дубыня…

–Вытолкать жопой вперед!

–Да это же лошадь! Боярич, ну как ты ее толкать будешь именно у стены?

–И что предлагаешь?

–Бросаем.

–Вторуша, ты про верлиоку когда ни будь слыхал?

Воин навострил уши.

–Ты это к чему спросил?

–Колдун пообещал, что ночью нас здесь верлиока кончит. Всех. Без лошадей далеко не убежим.

–Нда-а! – помрачнел лицом.

–Так, что, сливай воду, туши свет?

–Какую воду?

–Вторуша, не тормози! Кто такой верлиока?

–Ну, если как бабки расписывают, то… – наморщив лоб, процетировал. – Он ростом высокий, об одном глазе. В плечах поларшина, на голове щетина, на клюку опирается, сам страшно ухмыляется.

–Ну и что нам может сделать сей инвалид? Он же сам едва ходит!

–Это страшная нежить, боярин Лихой. – Подал голос Милад. – Говорят его так просто не убить, а он может многое. Все живое ему ненавистно. Мне не хочется вместо светлого Ирия, оказаться в Дасуне. Уж извини, как ты говоришь, линять потребно!

Вторуша хмыкнул.

–Так-то оно так, бояре! Да, только от напасти сей нам без лошадей не уйти. Он хоть и хром, да быстр, от преследования не откажется. Нагонит. Подумать крепко надо, что делать. Есть у меня одна мысля, опять таки от рассказов деда Дубыни пришедшая. Только, обсудить надобно, да поработать до ночи всем придется.

–Обсудим, – подвел итог Лиходеев.

Ночь вступила в свои права, укрыв все живое темным покрывалом. Июльская теплынь убаюкивала спящий мир едва заметным ветерком. Мертвая деревня как ей и следовало, не подавала признаков жизни. Закрывшая лунный круг туча, медленно отплыла в сторону, высветлив небосвод, дав ночному светилу взглянуть вниз. Храп и фырканье лошадей наполнило жизнью тишину. Разнуздав, их загнали в две большие избы особняком стоявших у околицы. Не хватало еще только начать ржать на всю округу. Лихой с крыши, покрытой дранкой, обозревал окрестности населенного пункта. Избу, где он устроил свой НП, и которой придется сыграть важную роль в истреблении монстра, выбирали скрупулезно, по-хозяйски. Чтоб крепкая была, чтоб дверь смогла выдержать добрый удар. А с крыши на соседское строение протянули веревку. Земляными работами занимались все, не глядя на чины и положение. Некогда было ерундой страдать. Выжить хотелось неимоверно! Теперь бойцы попрятались по схронам, а Лиходеев в роли живца, должен был подманить верлиоку на себя. Сам вызвался!

Егор поправил ремешок щита, закинутого за спину. Мандраж в юном теле присутствовал. Как же ему не быть? Оделся легко, только в полотняную рубаху, порты да сапоги. Не мог по-другому. Вещун в груди с каждым вздохом долбил:

«Придет! Придет! Придет!»

Ну, да, ты еще поучи меня уму-разуму. Поведай, как правильно жить меж аборигенами! Хотелось годика два пожить в сем тихом омуте, возмужать, подрасти, с действительностью слиться, вжиться в реалии, в конце концов. Думал, поймал Бога за бороду. Ща-аз! А вот на тебе родимый, проверочку на прочность. Как там ты себя поведешь? А вот, заполучи-ка вторую! Штаны не запачкал в ожидании? Проверим!

Лиходеев привык доверять вещуну, не раз спасавшему жизнь. Не мог просто так взять и уснуть сегодняшней ночью. Выжидал, маялся как неприкаянный. Вот и видно, какие разные они с тем, прежним Лихим, старым умудренным опытом, битым волком, которому нечего терять в жизни. Пацан!

Отвлекся на мысли. Хорошо лошади тревожно заржав, привели в чувство. Прямо по дороге, проходившей по деревенской улице, ковыляя, двигалось чучело. По-другому не назовешь! При свете луны шедший экземпляр один в один, походил на огородное пугало. Верлиока, кому ж быть. Шел медленно, приглядываясь к каждой постройке.

–У-у-у!

Протяжный вой за околицей не походил на волчий, но заставил пот на спине холодным бисером прокатиться по коже, а рубаху прилипнуть к телу. Как ни ожидал чего-то тухлого от появления нечисти, но от напряжения чуть не сковырнулся с выбранного насеста, в последний момент, удержался за веревку.

–Да, чтоб тебя! – вырвалось в полный голос.

Верлиока услышал, навел резкость единственного глаза на парня.

–Чего уставился, лапоть? Видишь, живу я здесь! А ты своим видом мне гнездиться мешаешь.

Монстр не оправдал ожиданий, сломя голову не бросился к избе, стоял и глазел на Егора. Чего ему еще нужно? В гляделки поиграть? Лихой пролез в дыру на скате, скрылся на чердаке. Пусть знает, что он где-то рядом, пусть поищет приманку. Улегся на живот, на чердачных досках, рядом с присевшим на колено Смеяном, приник к пустоте люка, просунув в него руку с зажженным факелом. Языки огня осветили обстановку людского жилья. Ничего! Вот утырок! Где же ты есть? Запел с хрипотцой ломающегося голоса, от нетерпенья срываясь на фальцет:

-Где же ты, где

Звездочка алая?

Где же ты, где

Искорка малая?

Где же ты, где…

Внизу с грохотом открылась дверь. В свете факела проявилась морда лица. Ох, и страшён! Крючковатый, мясистый нос из под которого сельдями повисли усы, в потемках и не разберешь какого цвета, борода выделяет вареники губ. На Егора выпучился единственный глаз на огромной щетинистой голове, он с ненавистью сверлит своего врага. Между тем весь вид монстра пробил Лихого на «ха-ха». Одет как чмо, в какой-то старый макинтош, длиннорукий с сучковатой палкой. Ну не воспринимался мутант серьезно, хоть тресни!

Здравый смысл пересилил, и то, заметил как чучело одним мигом изготовилось к прыжку. Отскочив, выкрикнул:

–Бей!

Смеян не подкачал. Ростовчанин вогнал стрелу в глаз прыгнувшего вверх монстра. Дикий рык поверг округу в состояние паники. Подпрыгнувшая нечисть, ослепнув, промахнулась, от души припечаталась мордой о потолок, встряхнув который, подняла клубы застарелой пыли, а падая с треском провалилась через прогнившие доски, уложенные над вырытой ямой, как раз над чердачным люком.

–Кхэ-кхэ-кхэ! А-кхэ-кхэ!

Прокашлявшись, Лиходеев сунулся посмотреть. Хорошо, что сначала выставил факел. Яма вырытая в два человеческих роста, инвалида не удержала, выскочил, мало того, вслепую умудрился выбить из руки «осветительный прибор», чуть руку не оттяпал когтями. Зараза! Силищи-то сколько! Бесновался внизу, о-го-го как!

–Бежи-им! – воплем позвал Смеян.

Оба вылезли на крышу, спотыкаясь, ухватившись за веревку, перебирая руками полезли по ней на соседнюю избу.

–Поджига-ай! – хрипел Смеян, понимая, что мальчишеский сип Лихого, воины могут и не услышать.

У самой избы, в ловушку которой поймали монстра, шла натуральная возня. Кто-то бегал, поджигал солому, которой заблаговременно обложили бревенчатое строение, кто-то мечом очерчивал круг и засыпал его дорогой по нынешним временам солью, сброшенной вскладчину в один общий кисет. Когда Лиходеев подбежал к месту расправы, дверь, снаружи закрытая на щеколду, содрогалась под мощными ударами изнутри. Два черниговца и ростовчанин, спинами подпирали ее. Уже немолодой Вторуша, ощущая на пояснице силищу верлиоки, в голос вычитывал заклинание. И как вычитывал! Егор опешил, заслышав слова наговора.

Вторуша даже не кричал, он ревел во всю глотку:

–Велесе гой есе, услышаси и подажди все. Ты же, сила нечистая, и мать твоя сука траханая в восемь дыр, в гроб, в душу, убожество безродное, курвище и угрёбище, отойди, сгинь, пропади, исчезни! Отсылаю тя верлиока на хрен, изгоняю в горы, в долы, где солнце не светит, где месяц не блеснёт, где собаки не лают, где никто не бывает. Силищей превозможу всё охрененной и самим же хреном железным, богами несённым, офигачу тя и расфигачу тя! А не пойдешь добром…

Б-бум! Дверь снова содрогнулась и стало понятно, еще удар изнутри и все… Вырвется поганин!

… – пойдешь босяком, дристать по сраным оврагам, давиться хренью по корягам, оторву тебе место причинное напополам! Сгинь, пропади и рассыпься, сучье отродье, размандя суконная-толоконная! Не бывать тебе здесь, ни в сём теле, ни в сём месте. Сгинь навсегда!.. Фиг с тобою, иди к сорока дубовым колодам. Пшел в гузно, на самую глубину, тьфу, тьфу, тьфу!..

Вторушу кубарем снесло за пределы почти завершенного обережного кольца, но концовку закляться он прохрепеть успел.

…– Всем гоям гой!

С последним словом, монстр прекратил ломиться, только утробно ревел за дверью и чем-то гремел. Вот и дверь подожгли, а круг замкнули как раз остатками соли, успев до этого выскочить наружу.

–Всё! – выдохнул Богдан.

Народ дышал как загнанные кони. Все отбежав, ощетинились клинками, прикрывшись щитами, с вожделением слушали рык в огне.

–Все живы? – спросил Милад.

–У нас все. – Ответил Хольми.

–Наши тоже все живы, – обозвался Лис.

Огонь пылал не переставая, треском и своими сполохами нарушая тишину ночи. На огонь можно смотреть часами, особенно любуясь ним, когда в нем сгорает твой враг. Рев оборвался и больше не возобновлялся. Воины не сразу заметили как посветлело небо на востоке, только самый юный из Миладовых воинов, Растан проронил:

–Зимстерла просыпается, а колдун говорил, что до рассвета не доживем!

Лиходеев притиснулся к уху Вторуши, спросил:

–Кто проснулся?

Умудренный опытом воин удивленно окинул взглядом ватажка, но ответил:

–Хм! Зимстерла, богиня рассвета и утренней зари.

В это время горевшая изба обрушилась внутрь себя, похоронив останки нечисти. Русичи на всякий случай вздели на руки щиты, из ножен повытаскивали мечи. Нет, пожар сожрал все. Лихой повернувшись, пешком пошел по дороге на выход из деревни, в том месте, где должна была находиться прозрачная стена, замедлил шаг, чтоб не удариться лбом, но как и предполагал, беспрепятственно прошел к самому лесу.

–Бинго! – вспомнил слова колдуна на смертном одре, улыбнулся. – Как говорил товарищ Чапаев, «с голой пяткой против шашки – это оригинально».

-9-

Чем дольше созерцаешь море,

тeм дальше уплывает золотая рыбкa.

Личное предположение.

Однако это надо было увидеть собственными глазами. Сразу чувствовалось, что князья черниговские не бедствуют, и среди своего класса, являются чем-то сродни олигархам Российской Федерации, времен начала двадцать первого века. Громада каменного детинца, окруженного рвами, валами, неприступными стенами с высокими башнями, занимала площадь в несколько гектаров. Во всяком случае, Егору показалось, что это именно так. По временам, высоко на стене, в промежутке между зубцами, солнце пускает блик на шлем и кольчугу проходящего караульного воина. Не дремлет стража ни днем, ни ночью, и любая непогода ей нипочем. С высоты птичьего лёта обозревают округу. С точки зрения диверсанта, тот, кто строил этот замок, был умным, предприимчивым мужиком. Выстроил свой «дом» на мысе, в месте слияния рек Десны и Стрижня, тем самым взяв под контроль всю местность.

За линией оборонительных сооружений, посад. Стройными рядами поднимаются боярские усадьбы, перед ними купечество сказало свое слово, поставило дворы. Посад продолжился гостевыми и постоялыми дворами, харчевнями, складами. Мастерские ремесленников, медуши и мельницы, вытеснили поближе к Стриженю, там же обосновалась городская чернь, ютившаяся в лачугах. Единственно чему был удивлен Лиходеев, так тому, что святилище столицы соседствовало с этими лачугами. Волхвы еще в стародавние времена поставили свое капище на холме, на востоке от Подола и воспринимали весь люд одинаково, им было по барабану, князь ты или смерд.

Прошлявшись без особого толку полдня, Егор вернулся в район городской бедноты. Праздного люда на улицах почти что и нет. Все что-то делали, куда-то торопились, шли, ехали. На Лихого никто внимания не обращал. Ну, идет себе молодой горожанин, и пусть идет. Видать фарт у него такой, идти, и никуда не торопиться.

Рисуясь перед девками, собравшимися у колодца, два княжих воя в кольчугах прямо поверх рубах, при мечах на поясах и щитах, заброшенных за спины, прогарцевали в конец Подола. Видно девиц тоже не оставили мысли про кавалеров, что-то прощебетав по поводу служивых, прыснули смешками. Засмотрелся. Эх! Вон та, что с краю застыла, смотрит куда-то вдоль дороги, хороша-а! Организм вспомнил, что он не девственник, что ему нравятся именно такие невысокие, русые, спортивного телосложения особи. Те, что рядом – не-ет! Поразъедали на натуральных продуктах телеса, для ныне живущих парней, эталон красоты, для него жирноваты. Кустодиевские барышни, блин горелый!