Коэффициент удачи

Эту книгу посвящаю своей старшей дочери

Ольге, само имя которой у древних славян

имело значение: «хмельной, искрящийся на

солнце напиток, находящийся в непрерывном

движении». Каковой она и является по жизни.

Удача – позитивно воспринимаемое

событие, возникшее в результате

случайного, непредсказуемого или не

учитываемого стечения обстоятельств в

жизни человека, синонимы: везение,

частично: шанс, счастье.

Классическое определение удачи

Пролог

Автобус, сопровождаемый БТР практически без остановки проскочил открытые ворота КПП и, лишь чуть сбавив скорость, выбрался на бетонку взлетно-посадочной полосы, порулил по ней прямиком к единственному, стоявшему на летном поле самолету. Еще издали, в крылатой, двухмоторной машине Павлик опознал АН-24, за глаза прозываемый недоброжелателями «Чирком», иногда «Фантомасом».

– Выходим, товарищи!..

Молодой старший лейтенант-десантник в песочной форме одежды с «коротышом»-автоматом в руках, всю дорогу находившийся со своими двумя подчиненными в салоне автобуса, наконец-то смог расслабиться и улыбнувшись впервые, подал команду:

– …Выходим!

Люди засуетились. Похватав свой багаж, через обе двери ПАЗика стали выбираться на бетон аэродрома, прямо под бок застывшей без движения «птички».

Мать, мертвой хваткой руками, уцепившаяся в металлическую дужку переднего сиденья, с какой-то сумасшедшинкой во взгляде уставившаяся в серебристый бок

самолета, вдруг заявила:

– Павлик мы остаемся! – Ее, кажется потряхивало от напряжения. – Сейчас папа подъедет и мы возвращаемся домой!

Такой, Павел видел мать не часто. Чего она так разволновалась? Да и куда домой-то? Это в зачумленный ненавистью город, что ли? Нет, спасибо! Теперь для них, как и для всех русских людей, здесь дома нет.

Дожив до тринадцати лет, Павел Санин считал себя уже взрослым, несмотря на то, что мама частенько пытается доказать обратное. Хорошо, когда отец понимает, что это давно не так. Отец… Сейчас приедет и разрулит ситуацию. Вон, они уже только вдвоем в салоне остались.

– Гражданочка!.. – молодой офицер попытался испугавшуюся непонятно чего

женщину призвать к благоразумию, может быть к совести.

Куда там! Это он характера мамы не знает…

– Мы возвращаемся в город! Павлик!

…Павел обреченно вздохнул, оставаясь столбом стоять возле матери, лишь

подмигнув старлею, мол не жги нервы, все решим. Тот мало, что понял, но рот закрыл и из салона автобуса вышел к небольшой толпе эвакуируемых семей военнослужащих

гарнизона.

А что понимать? Для Пашки давно все ясно. В последний день декабря национальное сообщество южной республики захватили большой столичный район. Кроме того, по слухам ними были «взяты» пара городов помельче и кажется здесь все только начинается. Со слов отца, бандитскими формированиями разрушен семисоткилометровый участок государственной границы с чужой территорией. И это-то ладно, младший Санин даже не сомневался в том, что границу восстановят быстро, только на душе мерзко и неспокойно. 13 января, при полном попустительстве милиции в городе начались погромы. Инородцев убивали. Постоянно находиться дома полковник Советской Армии не мог, потому со службы принес домой два автомата с боекомплектом. Сложив все на стол, сказал семейству:

– Люся, Павел, из дому пока не выходить. Если кто в квартиру ломиться будет, звоните мне и… стреляйте. Паша, ты уже взрослый, я на тебя надеюсь.

Пашка заверил отца:

– Папа, я понял. Ты не волнуйся.

Пронесло! Хотя, как сказать!.. Количество жертв беспредела в городе, по разным сведениям, составило от полусотни до трехсот человек. Только когда разъяренная толпа заняла телецентр, осадила здания республиканского ЦК и правительства, и установила напротив них виселицы, Москва разродилась указом о введении чрезвычайного положения. Пока город не превратился в зону боевых действий, решено было эвакуировать семьи военнослужащих.

Все проходило под параллельную деятельность местных. Распаленные призывами, многочисленные банды, состоявшие из беженцев, селян, городской бедноты, вооруженные заточенной арматурой и обрезками труб, врывались в жилища «чужаков». Забивали до смерти, выбрасывали с верхних этажей, сжигали заживо, насиловали. Пашка об этом знал. Батя как-то обронил фразу, а он запомнил:

– Русских в городе убивают, потому что они русские.

Сволочи неблагодарные! Из шестидесяти воинских частей гарнизона были блокированы тридцать четыре. Особой мишенью радикалов становились семьи. Сначала бандиты захватили ведомственный детский сад, впрочем, вскоре отбитый военными. Затем прямо в морской акватории пытались затопить суда с беженцами – к счастью, тоже неудачно. На третий день резни, 13 января, взорвали штаб флотилии. Понимая всю безысходность положения, гражданские люди попытались бежать в аэропорт, но рейсов на Москву не было: в самолёты десятками грузили ящики с цветами для продажи в столице…

Когда их везли по городским улицам, возбужденная толпа проводила автобус недобрыми взглядами, не решившись напасть или камень бросить, только из-за сопровождавшего БТРа. Павел прочитал написанный на плакате текст: «Русские, не уезжайте, нам нужны рабы и проститутки!»

Между тем, прибывший к самолету экипаж по приставной лестнице поднялся на борт, запустил двигатели. Под рев моторов люди воспряли духом, превращаясь в нетерпеливую толпу.

– Граждане, просьба не суетиться, всех заберем! – Громко вещал подполковник в морской форме, скорее всего ответственный за перелет. – Сейчас дождемся еще один автобус и грузимся!

– Да куда еще? – Вырвался возмущенный мужской голос из загудевшей толпы. – И так полна коробочка! Больше полста человек «Фантомас» не возьмет, а еще груз!

– Ничего-ничего! В тесноте не в обиде, а бортов больше не будет. Та-ак! Почему в автобусе люди? – Заметив Саниных, спросил старлея ответственный офицер.

– Лететь не хочет! – Попытался тот оправдаться.

Услыхав такое, старший офицер вздыбился, что тот норовистый конь:

– Немедленно покиньте салон автобуса!

– Н-нет!

Без отца мать не переубедить. Павел знал, если решила что, на своем стоять будет. Ситуацию переломил вторым подъехавший ПАЗ. Вместе с прибывшими, на взлетку вышел полковник Санин. Отец проходил службу в высшем общевойсковом командном училище имени Верховного Совета, был там начальником факультета. Заметив своих, направился прямо к ним.

– Люся, что происходит, почему вы еще здесь? Погрузка людей началась. Пошли.

– Сережа, ты с нами?

– Нет. Вырвался проводить и после взлета, с автобусом сразу назад.

– Тогда и мы остаемся.

– Спятила? Видела, что в городе творится?

Уперлась, как это не раз случалось, отведя глаза в сторону, проронила:

– Остаемся!

– Не валяй дурака. По рукам и ногам вяжешь. А ну встала и в самолет! Быстр-ро!

У отца нрав крутой, но отходчивый. Когда нужно, мог и супругу взнуздать. С трудом, но все же, кое-как смог втолкнуть семейство на борт.

– Сере-ожа-а!

Цеплялась за мужа, будто навсегда расставались. Подвывала.

– Удачи, родные! – Батя в последний раз крепко обнял их с мамой. – До свидания! Скоро увидимся. Пашка, ты присмотри там за мамой.

Последние слова сказаны, и Павел смотрел в спину уходящего отца. Батя оглядывается, в глазах его читается сожаление. Видно, что он бы и остался здесь, но не судьба.

Салон – цыганский табор. Восемь рядов по четыре кресла, народу – как сельди в бочке набилось. Проход занят людьми и вещами. По салону из динамиков разнесся хриплый мужской голос:

«Просим вас пристегнуть ремни. Уплотняйтесь товарищи, уплотняйтесь! Не в гражданском лайнере летим!»

Самолет, пробежав по ВПП, пошел в отрыв, звук двигателей ни с чем не сравнимый, а сильная вибрация заставила напрячься. Явный перегруз, к гадалке не ходи. Павел думал, зубы выпадут. Наз-з-зойливое, навор-р-рачиваемое на постоянное усиление «рррр», убивает нервные окончания. На высоту еще не поднялись, как началось «хождение по мукам». Многие в рвотных массах, бледные плачуще-кричащие дети, воздушные ямы, натуральный скотовоз, который, казалось уже при взлете сделал с людьми все, что причиталось по программе полета, но все же они покинули город ветров и солнца, а с недавних пор, город ненависти к русским людям.

Самолет поднялся… Шум, гул, перепад давления – уши закладывало. …Занял предназначенный ему эшелон. Перегруз ощущался в каждой секунде полета. Двигатели ревут надсадно. Дыр-дыр-дыр! Трясет, ну точно трактор «Беларусь» по ухабам скачет. Все дело в воздушных ямах – провал, невесомость, когда почти паришь над креслом, после приседания – ощущение устойчивого пола под пятой точкой организма. Только успокоились – болтанка, а с нею детский плач и женские крики. Над ухом шепот:

–Угробят изверги! Как пить дать угробят!

Павел слегка отстранился от вцепившейся в него матери, повел глазами. Старая женщина, прикрыв веками взгляд, что-то шепчет сама про себя. Конечно, в этом всем неудобстве мало хорошего, но терпимо. Скосил глаза в другую сторону, на притихшую маму, расстроился еще больше. Мать бледная как полотно, отрешенная от салонного брожения, бездумно уставившись в одну точку. Кажется даже, не воспринимает действительности.

По времени уже часа полтора летели, когда на борту началась сильная болтанка. В салоне резко стемнело, самолет влетел в облачность. Соседствовавшая с Павлом бабка, глядя в иллюминатор, прежним шепотом повторяла, что, что-то не так с самолетом.

Может и не так. Самолет буквально подскакивает в воздухе. Прыгает вверх и падает вниз. Узлы и сумки слетают с полок. По салону кубарем катались коробки, авоськи с фруктами и едой, что-то рассыпалось, кого-то облили. Пассажиры начали паниковать, плакать и кричать. Мать же не отпускала руку сына, выдохнула слова:

– Это конец, все кончено!

Не успел осадить или подбодрить. Ее ногти, словно когти у кошки, до крови проткнули кожу на Пашкиной ладони. Обняв его, она не кричала как все, лишь отчетливо произнесла странную фразу:

– Земля матушка, забери и схорони беды Павла, чтоб они навсегда остались при тебе и к нему не возвращались. Ты, как мать родная, едой и теплом нас одаряешь, так пошли же ему везения сполна. Да будет так.

Это были последние слова, которые Павел услышала от нее. После этого самолет вошел в штопор и, он потерял сознание.

Часть первая. Случайности не случайны

Здесь люди стали просто мясом

Для хищных бесов, озорных –

Тех, что безумным переплясом

Перепугали всех святых.

Взято из открытого

источника в интернете

автор alex59

Глава первая. Дела давно минувших дней

Может ли мертвец ожить? Нормальный человек услышав такое, покрутит палец у виска. Что за вопрос? Конечно же, нет! Теперь уж Анна и не знала, что бы сама ответила после события, произошедшего с ней. Раньше посмеялась, сославшись на глупость, может посоветовала пообщаться со служителем культа или с непоколебимыми поклонниками загробной жизни, их во все времена в России хватает.

Да! Так вот, в конце июля тридцать седьмого года, с реальным фактом подобного пришлось ей воочию встретиться. Женщина, еще молодая и красивая, тридцать три года месяц назад разменять успела, хоронилась от власти в глуши Московской области. Власти снова за тех, кто из «бывших» взялись. Приютили Анну хорошие люди села Семеновского, находившегося в стороне от больших дорог. Вот кажется столица под боком, а глухомань несусветная. Добраться до селения глубокой осенью, зимой и ранней весной, проблематично. Русь матушка, одним словом!

Все бы ничего, может и отсиделась. Да только… Беда и в таком захолустье проснуться может. Народом воочию было подмечено, что ночью из свежих могил стали вставать покойники, причем захороненные по всем правилам христианских канонов. Сначала единично, а вскоре их количество увеличилось. Старики сразу вспомнили, что их предки рассказывали о похожем случае в этих местах. Было подобное, вот только неясно в какой стороне от села и из-за чего, ну и как все успокоилось.

Между тем, мертвяки вставали и бродили по селу, пугая своим ревом жителей. Навстречу им бросались лишь бездомные псы. Пару раз этих собак находили буквально разорванными на клочки. Утром могилы этих мертвецов оказывались в большом беспорядке. Надгробные кресты сворочены, земля раскидана так, как будто ее только вскопали, а рядом с одним из захоронений металлическую ограду разворотили, будто не кованный забор из прутьев, а тонкую алюминиевую проволоку кто порвал.

Пошли слухи. Потом официальные доклады в соответствующие органы полетели. Ну и дело ясное, все эти события не могли не заинтересовать НКВД, тем более Николай Ежов только-только за руль карающего органа уцепился. Тьфу-тьфу-тьфу! Не дай Бог какая зараза на ухо Хозяину нашепчет. Ежели человека из центрального аппарата на разборку не послать, местные чекисты подобную ахинею могут и в резонансное дело раздуть.

Дальше, карательный орган пережиток дремучего волховства терпеть не мог. Приехал он.

Старший лейтенант Галкин вырвал командировку чуть ли не силой. В его второй, скрытой от всех жизни, Семеновское значилось как зона особой ответственности ясуня Всеслава, выглядевшего молодым мужчиной, на самом деле разменявшего две сотни с четвертью лет жизни. Да-да! Галкин был одним из последних представителей солнечной династии Ясуней светлых, издревле почитаемых славянами за небесных богов. По большому счету, за малым исключением они таковыми и являлись. Высокоразвитая цивилизация прилетевшая на Землю сотни тысяч лет назад и основавших здесь свою колонию – людей. В анналах специфической литературы, хранящейся в папской библиотеке Ватикана, Ясуней описывают как высоких, стройных людей с белой, как гипсовая скульптура кожей, голубыми глазами и белыми волосами. Может, давным-давно так и было, только, сколько с тех пор воды утекло…

Землю они нашли во время поиска пригодных для жизни планет. Земля со всей своей пестротой флоры и фауны, морями и океанами, им очень понравилась. И было решено любым способом, основать здесь колонию. Для них, из-за отсутствия пигментации, солнце было губительно, потому-то и решили прибегнуть к генной инженерии, создать людей приспособленных к условиям Земли.

На Земле, по образу и подобию создателей, появились такие расы как, краснокожие, темнокожие, азиаты, индусы, арабы. Светлокожие люди были заселены немногим позже. Боги в те времена научили людей разным ремеслам, познакомили их и с астрономией, помогали строить города. После создания удовлетворительных гибридных рас, расселив их по континентам, они приняли решение о невмешательстве в развитие человечества. Создателям было интересно, каким путем оно пойдет, как будет развиваться культура и само общество. Они хотели, чтобы люди приобрели индивидуальность. На протяжении тысяч лет они наблюдали за ними, скрывая свое присутствие. У них это хорошо получалось. Но… Ох уж это «но»!

Как и на любой планете, где есть жизнь, выделяется один вид, который достигает разумности. Земля не была исключением. С помощью представителей инопланетной цивилизации с планетарной системы Орион, во времена динозавров на протяжении миллионов лет на Земле развились разумные гуманоидные рептилии. Они достигли технологического прогресса, строили города, занимались наукой, выходили в космос. Разумным видом той цивилизации были гуманоидо-подобные ящеры. Высокий рост, атлетическое телосложение, кожа как у змеи, большие в пол лица красные глаза с вертикальным зрачком и небольшой гребень от лба и вдоль позвоночника – их характерные признаки внешности. Их города, располагались в основном под землей, на глубинах от двух до восьми километров. Но вот именно они и были не согласны с заселением на поверхность Земли новой разумной расы. Как результат такой политики, между «белыми богами» и рептилоидной цивилизацией развязалась война за Землю, в ходе которой по планете было нанесено множество ядерных ударов.

Если покопаться в истории, спрятанной от простых смертных за семью печатями секретных архивов Ватикана, более детально, проявится информация о том, что войн между рептилоидами и ясунями было много. Сжигаемый жаром оружия мир, шатался как в лихорадке. Вода стала горячей, звери погибали, враг был скошен, а неистовство огня валило деревья рядами… Тысячи боевых кораблей были уничтожены, потом глубокая тишина опустилась на море… Зеты потерпев поражение в последней войне, изгоняются под землю в свое царство. Ясуни тоже решили на время оставить планету и вернуться с более мощным оружием. Вернувшись, они ударили по Марсу, показав тем самым свою мощь. Цивилизация рептилоидов была вынуждена считаться с условиями «белых богов». Главным условием было «не вмешательство» в развитие людей. Было… Прошли десятки сотен лет и… обещание было нарушено.

Галкин-Всеслав знал о том, что рядом с селом Семеновским существует проход к ретранслятору зетов, заглохшему еще в девятнадцатом году. Если зеты его смогут снова включить, будет очень плохо не только Москве.

На инструктаже начальник напирал на выявление разного рода врагов Советской власти. Запнувшись на полуслове, глянув на задумавшегося подчиненного, перьевой ручкой постучал по столу.

– Старший лейтенант! Если в моих рассуждениях вы видите противоречия или ошибочные заключения, прошу поправить меня, – сказал старший майор Гаврилов и продолжил: – Итак, что вам нужно узнать? Что там вообще происходит. Если слухи навет, то… Кто враги, кто ими руководит и откуда? Сколько их? Куда внедрились? И наконец, чего добиваются?

Подчиненный кивал в такт каждому высказанному вопросу. Взгляд майора скользнул в сторону, остановился на окне. У него в голове сейчас только одна мысль крутилась, и эта мысль занозой сидела в голове. Закончились ли аппаратные чистки и могут ли его самого, причислить к ежовцам? Усталый голос озвучил сокровенное:

– Мать честная! Чем мы вынуждены заниматься? Какие в деревне шпионы? Зачем? Гм! – Взял себя в руки. – Галкин, но ты не расслабляйся! Дыма без огня не бывает. Вполне вероятно, что кто-то хочет дискредитировать власти в районе. Ясно?

– Так точно!

– Вот с этого ракурса и действуй…

Солнечным июльским днем, со стороны болот, по летнику, к околице села подъехала бричка, и по главной улице покатила прямиком к сельсовету, пятистенной избе с развивающимся красным флагом над входной дверью. По рабочей поре, людей в селении, раз-два и обчелся. Ясно ведь: летом не потопаешь, зимой не полопаешь. Посему, встретили бравого старшего лейтенанта государственной безопасности лишь всюду носившиеся ватаги детей, да глубокие старики, один из которых предложил расположить двух приезжих на постой.

– Почему бы и не разместиться? – Улыбнулся безопасник. – Показывай дорогу, дед.

– Пусть возница за мной едет.

– Василь, езжай. Я с дедом пешком прогуляюсь. Осмотрюсь.

За бричкой потянулась гурьба мелких, голоштанных мальчишек и девчонок. Дед обернувшись, погрозил клюкой:

– А ну, кыш отседова! Вот я ужо на вас учителке пожалюсь!

Прыснули в стороны. Разбежались. Посчитав угрозу деда вполне реальной и обоснованной.

Приезжий шел, осматривая окрестности. С виду, село как село. Большое, с широким уличным проездом, с церковью за кованной оградой. Видно, что по нынешним меркам сельчане зажиточно живут, хотя времена НЭПа и в прошлом. Вон даже школа имеется. Поинтересовался:

– Учительницу из города прислали или местная?

Дед с подозрением зыркнул на человека, облаченного в форму, с какой-то неохотой кивнув, ответил:

– Приезжая. Ага. Из столицы приехала. Анной Валерьяновной кличут.

Чего это он так закрылся? Ну да ладно, дело нужно пытать, а не от дела лытать. Учительница ему ни к чему. Если и ползет за ней какой шлейф из прошлого, пусть местные органы сами разбираются.

– Расскажи, что за страхи у вас происходят. Или врут все?

Старик видно было, даже расслабился сразу. Чувствовалось, сел на привычного конька в сельчанских пересудах. Со знанием колхозных реалий затараторил:

– Не-е! Не врут! Истинная правда. Вот и сей ночью покойница, Марфа Васькова, почитай пять часов колобродила по селу. Успокоилась только к первым петухам. Прям нечистая сила какая! А? Так наш люд уж и привыкать к такому безобразию стал. Ага! А то ведь из-за этих случаев работа колхоза парализовалась. Колхозники, особливо женки, стали бояться рано утром приходить на работу. Вишь, село у нас большое какое. Так ить и кладбищ в ём два: одно старое, где хоронили еще до революции, а другое, «Взгорки», расположилось на некотором возвышении над селом, как раз напротив дороги, ведущей из жилой части села в колхоз. На нем захоронены сельчане, умершие в последние годы. Вот на этом-то новом кладбище и происходят все страхи.

– И в какое время покойники буйствуют?

– Гм! Гуляния начинаются примерно в полночь – пол первого ночи. – Указал пальцем. – Вот и пришли.

Постучал в невысокую калитку, позвал:

– Марковна! Выдь бегом! Гостей на постой принимай!..

На кладбище, с Василием Ляпишевым, сержантом ГБ, а сейчас по совместительству возницей на время командировки, они одевшись потеплее пришли к одиннадцати часам ночи.

Ляпишев в свою очередь попытал очевидцев подъема покойников, ничего нового не услышал. По словам того же провожатого деда, из могил вставали одни и те же мертвецы, двое мужчин и женщина. При жизни нормальными людьми были. Мужчины умерли, когда им было 49 и 64 года, а женщина скончалась в 57 лет.

До без двадцати минут двенадцать все было тихо. Сидя невдалеке от злополучных могил, они уже стали потихоньку замерзать без движения. У Василия появилась мысль, что зря приехали в такую глушь, и не может быть здесь ничего необычного. Нею он не замедлил поделиться с начальником. Галкин поддакнул, хотя знал наверняка, что все обязательно будет. Давно известно было, что автоматика ретрансляционной системы зетов, заточена на «слив» скопившейся в дублирующем узле энергетики. Таким образом в течении одного месяца проходила чистка аппаратуры при мизерной зоне покрытия негатива. Потом ретранслятор, если его не запустят, на долгие годы «уснет». Выброс автоматика проводит в ночное время, на поверхности кладбище, отсюда и… Послышался какой-то глухой шум, доносившийся на одной из подконтрольных могил. При ярком, призрачном свете луны невольно переглянулись друг с другом. Ляпишев тут же настроил на работу фотоаппарат с лампой фотовспышки.

Галкин меж тем радовался своим мыслям:

«Вот оно! Настоящий ретранслятор зетов, это удача! Где-то неподалеку должен быть вход. Вряд ли в центре кладбища, но уж неподалеку, так точно. Квадрат в двадцать километров это не мелочь, только если постараться, не торопиться и не отвлекаться посторонней проблематикой, управиться вполне реально. Ничего! Найду!»

Почувствовал влияние энергетического воздействия. Ощущение такое, что тебя тошнит, выворачивает наизнанку весь организм. Напарник что-то схожее проходил.

Потихоньку шумы и другие не особо приятные для слуха звуки стали раздаваться из всех трех могил. Ляпишев сидел в каком-то неприятном предчувствии. Но вот минуты через три на одной из могил, той самой, чья ограда была исковеркана, земля зашевелилась и стала потихоньку осыпаться внутрь. Василий мурашками по коже пошел. В горле пересохло и захотелось бежать от этого места куда подальше. О фотоаппарате забыл напрочь. Смотрел на могилу, как завороженный. Когда же из могилы стало подниматься что-то бесформенное, с чего осыпалась земля, он понял, что дальше будет хуже. Так и не понял, за счет каких усилий заставил себя на несколько секунд избавиться от оцепенения и… рванувшись припустил с кладбища прямиком в лес. Галкин рта раскрыть не успел, да и не до того стало. Все трое мертвяков подались в его сторону.

Вздрогнул, ощутив на левом предплечье, сжавшиеся пальцы руки и тут же услышал женский голос:

– Уходим! Скорей!

Обернулся. При свете полной луны разглядел ту, которая потревожила прикосновением. Красивая женщина потянула его за собой.

– Скорей, они живое чувствуют!

Поддался, не понимая зачем. Побежали без оглядки, ощущая погоню за спиной.

– Стой!

Отбежав от кладбища, женщина вытащив нож, споро через траву проковыряла круг вокруг них обоих, заговорила обращаясь в темноту ночи:

– Свят круг помоги, сварожий круг, сохрани! – Поднялась на ноги. – Стой. Не выходи из круга. Лучше обними меня, если страшно, глаза закрой. Замри!

Обнял, но глаза закрывать не торопился. Несмотря на убийственность ситуации, учуял запах молодого женского тела, смешавшийся с запахом пряных трав. Зашептав ей в самое ухо:

– Ты, кто, краса ненаглядная?

– Тише. Замри.

Невольно закрыл глаза, потому что рядом раздался такой рев, что заложило уши. Сморгнув, скосил взгляд на источник раздражения. Чудовище, по иному мертвяка не назвать, было в трех шагах от них. Оно потеряло след. Чувствовало живых рядом, а вот найти не могло и визуально видело их вряд ли. Неподалеку появился еще один оживший покойник. Тот чуть ли носом землю не рыл. А вот третьего ненаблюдалось.

Оба мертвеца не уходили, петлями выпасали территорию. Высокая трава шуршала при их телодвижениях. Галкин с интересом сопровождал глазами потуги нежити, удивляясь силе своей спасительницы. На деревенскую ведьму она не похожа, хотя бы даже тем же внешним видом отличается от местных. Гм! Почувствовал напряжение женщины, ее прерывистое дыхание, может быть даже страх, шепот:

– Баба-колдуница,

Та, что в гробу лежит и свой гроб сторожит.

Ты ходила по земле смело,

Ты вершила свое колдовское дело.

Счастье собирала и у людей отбирала,

Удачу воровала и себе даровала.

Убеди мертвячка отстать от нас.

Дай ему, колдуница, вечное упокоение в придачу.

Заповедаю тебе сороковой псалом

И псалом сорок первый.

И из священной книги Феникс, первый.

Аминь. Аминь. Аминь.

Галкин понял одно, очерченный круг ни при чем. У женщины, пожелавшей спасти его, обычный ареометизм, способность создавать защитные поля вокруг себя и других объектов и не восприимчивость ни к какой посторонней магии. Но двум этим чудовищам на все это начхать. Они их по биениям сердец найдут. Ну и что?.. Как, что? С этим надо заканчивать, вон уже подобрались как близко.

Чуть развернулся, чтоб посподручнее было, вытянул руку ладонью вперед. Представил выброс чистой энергии с интенсивностью луча, отпустил по первой цели. Мертвеца словно раскаленным ломом насквозь пробило.

Чудовище не ожидало такого, или, может быть, луч сжег его суть подпитанную энергетикой зетов… Так или иначе, но эта мерзость рухнула в траву, и звук был такой, как будто землю проломила на глубину метров десять. Может так и получилось. И земля,.. земля сама поглотила ее, всосав в себя.

Ладонь перенаправил на второго мертвяка, который с удивительной скоростью попытался сбежать. Луч срезал его в движении. Отбросил прочь и растворил в землю.

Женщина вздрогнула. Отстранившись, попыталась всмотреться ему в глаза. Ну это вряд ли выйдет, ночь хоть и лунная, но все же ночь. Спросила:

– Ты вообще кто?

Не смог сдержаться, засмеялся. В свою очередь тоже спросил:

– А, ты? Как ты ночью на кладбище очутилась?

Оказалось, это приезжая учительница, ну и ведьма, если что. Чего скрывать-то теперь.

– …Вас обоих еще днем увидала. Могла бы спокойно уйти, да только на лице твоего товарища маску смерти увидала. Это когда видишь, что у человека фигура как бы раздваивается. Он скоро должен умереть…

Всеслав знал о подобном явлении. Только к Василию не присматривался. Человеческое «астральное тело» обладает прогностическими способностями, и, зная о предстоящей смерти тела физического, готовится его покинуть. Исправить положение получается редко. Гм! Значит она так все увидела? Лично он, когда хотел этого, угадывал по зрачкам. Зрачки глаз человека «приговоренного к смерти», исчезли, превратившись в отверстия, заполненные сплошной чернотой, а вот она…

– …Ну и решила… Может помощь понадобится. А тут… Если бы это не было реальностью, то я бы подумала, что сплю и вижу страшный сон. Слушай, а Василий твой, он…

– Да. Сам переживаю. Третий покойник мог ведь за ним увязаться, а то, какие они шустрые, сама могла заметить.

– Заметила.

Всеслав уже знал, начертанного свыше не изменить. Ляпишеву до утра не дожить, а он сам не провидец, чтоб разыскать человека в ночном лесу.

После испытанного стресса Анна на удивление словоохотливой стала, пока к селу шли, рассказала, что пытаясь вокруг всего кладбища обережный круг хотя бы на одну ночь навести, возвращаясь через лес, заплутала.

– Свалилась в овраг…

– Дуреха. – Беззлобно попенял ей.

Действительно дуростью занималась. Ведьма,.. гм, толком ни кем не наученная.

– …а там дверь.

– Что-о?

До него сразу дошло, что это может быть то, зачем он охотится.

– Дверь?

– Дверь. У этой двери я и заночевала. Замерзла. Бр-р-р! Утром выбралась.

– А, что местные про ту дверь говорят?

– Ничего. Овраг оказывается далеко в стороне, а местные к нему и близко подойти боятся. Там раньше люди пропадали.

Это оно!

– Отведешь меня к той двери?

– Когда?

– Завтра.

– Отведу.

Анне настолько было комфортно около этого большого, сильного и совсем незнакомого ей человека, что она готова была быть около него всю жизнь. Обычно люди боятся таких, но только не Анна. Они вообще много чего боятся. Смешно! Считают, что колдунам страшны ножи, иголки, христианские молитвы, святая вода, крест, черная бузина. На самом деле, на них это, ну никак не действует. Как это он двоих сущностей упокоил! С места не сошел! Анна и сама иногда энергиями играет. Может работать с человеком на любом расстоянии, может мертвую воду сделать, а вот хоть тот же спирт из воды, сотворить не получается. Знаний не хватает. Настоящего колдуна в Галкине определила не сразу. Он другой. Волхв, что ли? Скорей всего. Волхвы всегда были любимцами Богов. Они, как и ведьмы, несут остатки древних знаний, которые церковью уничтожались веками. Да и судьба любого из волхвов не такая уж легкая. Духи не хотят его делить ни с кем, потому и живет один.

– Отведу…

В новую, теперешнюю Россию, называемую СССР, Ссайрус проник через финскую границу. Пришлось долго ожидать «окно», хотя время поджимало. Считай все сроки на исходе и если в самое ближайшее время он не сможет попасть на объект, то…

Если компьютер ясуней, он же теперь компьютер землян, включать не нужно, поскольку он всегда включен и настроен на любого человека, рожденного на Земле, то ригелианам приходится раз в определенный промежуток времени перезапускать свой, иначе он переходит в «спящий» режим. Только этим все не заканчивается… Существуют еще ретрансляторы территорий, с них-то как раз перезапуск и осуществляется. Топорно сделали пращуры, можно сказать система нипель. Туда дуй, оттуда… Гм! Опять из него человеческое поперло! А все потому, что долго среди дикарей прожил. Так вот. С образованием СССР, на ее территорию раз в двенадцать лет отправляли провинившихся мадаров в ранге не ниже аналитика.