Славянин

–Заходи, Егор Викторович, вижу, что прибыл. Присаживайся.

Отодвинув стул, Лиходеев уселся сбоку огромного, под стать хозяину кабинета, стола в форме буквы «Т». Внешне ничем не проявляя любопытства по причине вызова «на ковер», откинувшись на спинку стула, уставился в глаза начальству. Зачем раньше времени кипишь поднимать? Вызвал, сам причину озвучит.

–Что, подполковник, прикидываешь, зачем позвал?

–Прикидываю, чего греха таить.

–Егор Викторович, накрывай поляну, есть повод.

–Это какой же? – уже догадываясь что услышит, Лиходеев скривил рот в ухмылке.

–Приказ на тебя по секретке пришел. Оказывается ты у нас еще с пятницы в запас уволен, с оставлением всех льгот и с правом ношения военной формы. Поздравляю!

Проводя аналогию увольнения из Вооруженных Сил, перед глазами встает детское воспоминание амнистии осужденных из мест заключения и выход шестидесяти тысяч амнистированных зеков на просторы нашей Родины, тогда еще Союза Социалистических Республик. Тысячам людей, вновь обретшим все гражданские права и свободы, прежнее правительство определило место проживания – Донбасс. Наверное, попав под амнистию, не отсидевшие свой полный срок «ЗэКа», вожделенно восприняли предоставленную амнистию! Примерно так же на сей день увольнение восприняли и представители воинского сословия, тем более что и компактные места расселения схожи, если брать в расчет ту же Московскую область – микрорайоны в Балашихе, Подольске и иже с ними.

Эйфория получения нового жилья проходит быстро, места расселения-то с подвохом, инфраструктура отсутствует почти напрочь, работы нет и в помине, тут и ранее проживающим аборигенам бы работу найти или сохранить, а на горизонте объявился «левый» контингент, мечтающий как-то устроиться в гражданской жизни. Контингент в большинстве своем не местный, приехавший со всех концов обширных территорий страны, мало того притащивший за собой семьи. Военный люд привык ко многому, его не испугаешь бытовыми проблемами. Тем более формула: «Кто хочет работать, работу найдет», она актуальна для всех. Дальше идут поиски работы, а идут они по многим направлениям. Где-то родня подсуетится – пристроит. Кого-то друзья-товарищи к делу подтянут. Малому числу просто удача улыбнется. В жизни всякое бывает! Иные, наплевав на прежний статус – заякорятся в торговой палатке, на одном из сотен рынков Москвы и области. О самом плохом, вообще промолчать можно. В общем, народ в поиске, народ выживает. Денежные накопления они не вечны, и имеют свойство растворяться, тем более, что на новом месте и начинаешь с нуля. Вот такой праздник на горизонте вырисовывается! С чем поздравлять? Впору соболезновать!

Лиходеев, как ни старался, не смог без сарказма поблагодарить командира.

–Не переживай так, Егор. Все там будем, кто раньше, кто позже. Дембеля, как и костлявой, не миновать никому.

–Ну, разве что. Командир, я из своих пару человек заберу? Вечером после работы всех жду на праздничный шашлык по поводу отвальной. Объявишь?

–Добро. Ты там сильно не заморачивайся.

–А это уже мне решать.

Лесная поляна в ста метрах от забора части, давно стала местом летних посиделок. Здесь отмечались дни рождений, масса других официальных и не совсем, праздников, вливание в коллектив и выплеск из списков части. Широкий и длинный деревянный стол укрылся за высоким плетнем, сплетенным из гибких ветвей орешника. Сегодня он ломился от обилия зелени и овощей. Бутылки водки и минеральной воды батареей стояли по центру. С мангала сняли первую партию шашлыков. По традиции слово взял командир.

Держа пластиковый стаканчик перед собой, Василенков горой навис над столом и подчиненными, рассевшимися на лавках по бокам «поляны». Грустным оком окинув «именинника», произнес:

–Уходит старая гвардия! Все меньше и меньше остается в армейских рядах нас, тех, кто начинал службу в «непобедимой и легендарной». Вот и твое время пришло, Егор. С одной стороны жалко, а с другой…, – Василенко на миг запнулся. – Хватит тебе подпол под пулями ходить, при каждой ошибке политиков, судьбу испытывать. Новую жизнь пора строить. Верю, найдешь себя на гражданке, не пропадешь, не сопьешься, не скурвишься. Потому как крепкий корень в тебе есть, и характер, как клинок булатный. Согнуться может, но не сломать его, а чуть отпустил, он снова прямой и готовый к бою. Пью за тебя, Егор!

После третьей рюмки вечер пошел по накатанной колее. Друзья и сослуживцы благодарили за совместную службу, за науку, некоторые за то, что имеют возможность топтать землю ногами, а не лежать в ней. Вспомнили первого командира части, погибшего еще в первом чеченском конфликте. Вспомнили дембелей, Семибратова и Монзырева, в свое время оставивших неизгладимый след в жизни части. Помянули погибших товарищей.

Лиходеева на УАЗе доставили домой никакосового. Прощаясь с прежней жизнью, он алкоголем залил печаль по ней. Открыв квартиру, «пьяные дрова» сгрузили на разобранный диван и прикрыв дверь, тихо расползлись по семьям.

Дав организму прийти в норму, лишь через сутки явился за документами. В коридоре штаба нарвался на Горбыля.

–Как освободишься, зайди ко мне.

–Добро.

Сашка встретил Лиходеева задумчивым взглядом. Тому даже показалось, что мнется Горбыль по-особенному. Такое поведение приятеля никак не вяжется с его характером, сразу видно не знает, с чего начать разговор.

Егор подтолкнул собеседника:

 -Зачем звал?

–Николаич звонил. Монзырев.

–И, что?

–Ты в интернет заходишь хоть иногда?

–Иногда. – ответил приятелю в тон.

–Так вот, на этой неделе там один прикол пользуется колоссальным успехом. Фото кинг-конга с гримасой зажмурившегося идиота и сопроводительная записка при нем. Мол так и так, вломился в дом пиндоса, ограбил, и мизансцену украсил тремя трупаками. Отпечатков пальцев, надо отдать должное, не оставил.

–В перчатках работал, значит?

Не обратив внимания на вопрос с подковыркой, подитожил:

–И на том спасибо. Как же ты так подставился?

–А, и хрен с ним! Теперь не на службе, выговорешник разве что на спину повесят, на часть собак фиг спустят, если найдут.

–Все шутишь? Да только есть одна проблема.

–Какая?

–Приходит сегодня по утряне к Монзыреву начальник полиции, кладет на стол перед ним распечатку фото с твоим фэйсом. Только ни с тем, что в интернете, а пропущенным через компьютер. Знаешь, довольно похожим. «Анатолий Николаевич, вы ведь военный в прошлом, – говорит. – Может знакомы с этим человеком?». Ну, посмотрел Николаич. Сказал, что фигурант ему неизвестен. Спросил, в свою очередь, с чего это мент считает человека на фотографиях военным? Тот в ответ: «Видно, – говорит, – что подготовка специфическая. Урка действовал бы по другому. Этот уходя, в сейф гранату на вскрытие поставил».

–Наверное подумал, может снимок уничтожится.

–Во-во. Значит говорит, либо действующий, либо уволенный в запас военный. Разбирается с-сука. Крученый! Монзырев не стал выяснять, откуда ветер дует, мента на примету поставил, не любит он у себя под боком таких ретивых служителей закона, способных предать, да еще и нож шефу в спину сунуть. Позвонил своему человеку в правительство Московской области и выяснил, что за кипеш такой.

–Ну, и…

–Один из убиенных, дитятко богатенького Буратина, накопившего жирок капитала на посреднической деятельности в период кавказских войн, игре на бирже и естественно участвуя в аферах. Еще в начале двухтысячных чекисты вели этого деятеля, имея информацию, что через его руки шли финансовые потоки из Саудовской Аравии, но доказательная база хромала, потом политика в стране поменялась, и он из афериста и шпиона перешел в категорию бизнесменов. Сейчас этот добропорядочный отец семейства рвет и мечет, подключив все связи, разыскивает того, кто отправил сыночка в страну вечной охоты. Так его уже лет десять никто не опускал. Зачем?

Лицо Лиходеева оставалось бесстрастным, не выражающим каких либо эмоций. Давно понял, что просчитан. И что, волосы на голове рвать? Хмыкнул все же, пояснил:

–А! Паровозом за амером пристегнул. Третий кто?

–Ну, т-ты даешь, убивец! Третий турок, официально, бизнесом промышляет.

Помолчали.

–Как думаешь, найдет папашка кровника?

–Захочет на свою задницу приключений, найдет.

–Вот и я думаю, что найдет. Только по своим возможностям вы с ним в разных весовых категориях. Он ведь сам к тебе не полезет. Отдаст приказ, проконтролирует его выполнение и забудет. Согласен?

Задумавшись, Лиходеев откинулся на спинку стула, головой прислонился к стене. Его взгляд уткнулся в окно, находившееся за Сашкиной спиной, выходившее на поросшее некошеным сорняком поле, огороженное двумя рядами колючей проволоки и металлической сеткой с КСП по периметру, оборудованному элементами фото- и видеонаблюдения. Казалось тишина, повисшая в помещении, ничуть его не напрягает. Майор пристально наблюдал за мимикой лица ветерана, пытался прочесть на нем полет мысли, но тщетно. Надо было знать Лихого, упертый представитель гомосапиенс, если бы его даже резали по кусочкам, вряд ли узнали больше, чем напечатанных слов в словаре ненормативной лексики народов мира.

Подполковник вдруг встрепенулся. Горбыль уже наблюдал похожие искорки в глазах сослуживца. Ничего хорошего, во всяком случае для противника, они не сулили.

–Саня, может мне самому его навестить, приласкать пулей между глаз?

–Думай, что говоришь? Ну, приласкаешь этого, к рулю станет другой. Арсамирзаевы семейство большое. Кто бы ни пришел, помножить два на два, большого труда не составит. Тем более, семья держит целый штат советников, при современных веяниях, называемый аналитическим отделом. Ничего своим выстрелом не изменишь, разве что фору по времени отыграешь слегка.

–Так, что? Прикажешь всю их семью обнулить, с бабками, внучками и племянницами?

–Ты еще ядерный заряд в центре столицы подорви, чтоб наверняка всех. Если доживешь, вспомнишь о моем предречении. Лет через двадцать-двадцать пять, коренные москвичи будут иметь лица с чертами и мастью людей кавказской национальности, а менты у вокзалов, завидя в толпе белокожую рожу, будут проверять у нее документы, интересуясь целью посещения города.

–От темы уходишь, Нострадамус недорезанный! В России живем, место под солнцем найдется каждому.

–Ну да… Схорониться тебе нужно.

–Что, на Камчатку уехать?

–Могут найти и там. Есть у меня перед тобой должок.

–Пошел ты…

–Егор, можешь послать, но я отлично помню, кто меня полумертвого из горящей БМДешки вытащил, несмотря на то, что она вот-вот рвануть могла. А потом еще армейским лепилам всучил, хоть те и говорили, что все напрасно. Долги я привык платить. Вечером едем к Монзыреву.

–Зачем?

–Узнаешь…

Горбылевская «Камри» съехав с автострады, свернула еще раз, и из потока машин нырнула в тихий район частного сектора, раскинувшегося на дальней окраине города у самой кромки леса. Дома старой постройки чередовались в нем с богатыми особняками деловой элиты.

Поплутав, встали перед добротными, в человеческий рост, деревянными воротами. Горбыль выйдя из-за руля самостоятельно раскрыл створы, загнав машину вглубь двора, не поленился сходить назад, прикрыть воротины. На высоком и широком крыльце появилась молодая красивая женщина с годовалым ребенком на руках.

–Сашка, привет! – поздоровалась она, привычным движением забросила за спину длинную русую косу, толщиной в руку подростка. – Здравствуйте Егор Викторович.

–Галка, привет! – откликнулся Горбыль.

–Рад приветствовать, Галина Александровна.

Жену Монзырева, Лиходеев знал постольку-поскольку, отсюда и обращался к ней не панибратски. На руках Галины восседал их с Анатолием Николаевичем Монзыревым сын, Владимир. Крепко сбитый бутуз, обличьем, походивший в мать.

–Чего не позвонил? – переключив внимание на Горбыля, спросила хозяйка. – Толика еще нет. Когда приедет, даже не скажу. Не знаю.

–Фигня! Подождем. Нам торопиться некуда. Вон, Егор Викторович, так тот и вовсе дембель.

Если Лиходеев степенно поднимался по лестнице, то Сашка, не прикасаясь к перилам, в пару прыжков взлетел на крыльцо.

–Привет, Вовка! – подергал мальца за пальчики на крохотной ручке. – Как дела? Растешь не по дням, по часам.

Бутуз с материнской руки серьезно посмотрел на знакомого дядю, оттопырив нижнюю губу, дернувшись, вырвал пальцы из Сашкиной «грабли». Галина при действиях дитяти умиленно улыбнулась. С характером, в отца растет!

–Ужинать будете?

–Спрашиваешь! Конечно будем. Мы с работы, и сразу к вам.

–Случилось что?

–Дело есть к командиру.

–Ладно. В дом проходите.

Поздним вечером на пороге дома наконец-то появился и сам хозяин. Чмокнув в подставленные губы супругу, обнявшись с Горбылем, за руку поздоровался с Лиходеевым. В «детскую» не пошел, девятилетняя Ольга и Вовка уже давно спали.

Лениво ковыряя вилкой выставленный на стол ужин, слушал эмоциональные разглагольствования Горбыля, изредка бросал косые взгляды на Егора. Здесь же присутствующая Галина, сложив на столешницу локти и подперев кулачками подбородок, влюбленными глазами смотрела на уставшего за день мужа, казалось, даже не прислушивалась к Сашкиным словесам, густо замешанным на выражениях ненормативного лексикона. Что с него взять? Может быть, за исключением Рязани, вся остальная область без проблем пользовалась такими вывертами матерщины в повседневной жизни, и другой язык, народ там живущий, воспринимал только с экрана телевизора. И, что, осуждать за это парня?

Лиходеев до сих пор толком не понял, зачем Горбыль его сюда привез, молчаливо отсиживался на стуле в углу стола, с каждой минутой все сильней желал покинуть этот гостеприимный дом. Наконец хозяин прервал пустопорожний эмоциональный треп друга, обратился к гостю:

–Значит Егор Викторович, за гибель группы Старого выкуп кровью взял. Теперь ребята успокоятся.

Лихой промолчал. А что тут скажешь?

–За ваш розыск взялись основательно. Городок, закрытый, левых людей в нем проживает мало, но ваше фото, как опасного преступника, с сего дня по всей области засвечено. Арсамирзаев негласно назначил награду за вашу тушку. Надо сказать, немалые деньги обещает выплатить. Рассчитывать на то, что разыскать вас не удастся, не стоит. Стервятников до поживы в наше время много развелось.

Соглашаясь с Монзыревым, Лиходеев кивнул головой. Анатолий продолжил говорить.

–Помощь со своей стороны мы вам окажем. Дадим денег, снабдим чистыми документами, вывезем на транспорте, скажем, в Липецкую область. Там, сами поменяете маршрут и затеряетесь на просторах нашей необъятной Родины. Семьей и родными вы не обременены. Конечно, будем надеяться на лучшее, но Арсамирзаев человек злопамятный и очень богатый, сомневаюсь, что он прекратит поиски. Сын все же.

Метущаяся душа Горбыля больше не смогла выдержать муку молчания, он вспылил.

–Командир, ты бы еще сказал, что нужна пластическая операция! Николаич, Егор – одинокий волк. У него нет нашей команды, ставшей семьей, подобной итальянской мафии. Он конечно затеряется, но большие деньги рано или поздно разыщут его. Для него есть только один выход.

–Ну, и какой же? – серьезный, немигающий взгляд уперся в Сашку. – Позволь, я догадаюсь. Ты хочешь, чтоб он прошел той же дорогой, по которой прошли и мы когда-то.

–Угадал. Потому-то, ты боярин, а я всего лишь сотник при тебе.

–Ты, прежде всего мудак, Саша.

–Это почему же? – обиделся Горбыль.

–Ты хочешь заслать человека на погибель.

–Но, мы-то выжили!

–Мы пришли не на пустое место. Сами судьбой играли, а не она нами.

–Так и он…

–Попав туда, он окажется на положении изгоя. Станет человеком без рода и племени, без защиты, без денег. Он очутится в незнакомом ему мире, при непривычном ему политическом и хозяйственном режиме. А если, не дай Бог в рабство угодит? Молчишь? Правильно делаешь. Думать, оно никогда не вредно, даже полезно бывает.

Находившийся вне перепалки Лиходеев фильтровал выплескиваемую собеседниками информацию урывками. Имея аналитический склад мышления и характер, подобный Монзыреву, он никак не мог вычленить главного. О каком варианте его эвакуации шла речь? Не выдержал, встрял:

–Погодите! Куда я могу попасть, и что там не так как у нас?

Затянувшееся молчание прервала, как ни странно, Галина.

–Егор Викторович, нас в этой комнате четверо, прослушек в доме нет, это проверено. Если вы и услышите что-то из ряда вон выходящее, даже если захотите поделиться с кем-то информацией, вам не поверят. Сейчас эти два спорщика успокоятся и наверное расскажут все о дороге, по которой прошли полтора десятка человек. Вы обдумаете услышанное и примете решение сами. Стоит оно того?

–М-да! А я все думаю, и за что я тебя люблю? – первый раз за вечер улыбнулся Монзырев.

–Не паясничай. Лучше все расскажи человеку.

–Что ж, Егор Викторович, слушай. В самом начале двухтысячных годов, я получил приказ от Василенкова, вместе с двумя сослуживцами организовать и обустроить лагерь отдыха для детей из неблагополучных семей района, на землях которого дислоцируется наша воинская часть. При перевозке детей к месту отдыха произошла поломка автобуса, детей попутками переправили в лагерь, но я, Горбыль и Андрюха Ищенко вместе с тремя студентками и десятком детей, не поместившихся в транспорт, прошли в лесу через  «место силы», оказались в десятом веке. На южных рубежах княжества Черниговского приходил в упадок и готов был прерваться один из родов кривичей. Родовой волхв этого племени «вытащил» нас в свое время.

Очутившись в средневековой Руси, мы поняли, что обратная дорога, откроется не скоро, вынуждены были принять правила игры и начать кипучую деятельность – создали дружину, реанимировали структуру племени, из пожженного городища выстроили  крепость, превратив городище в погост. Егор Викторович, прошу не путать, погост, это не кладбище. В средневековой Руси под этим словом понимался – маленький городок. Когда на земли пограничья пришел враг – печенеги, им не без нашего участия дали отпор и победили. Потом были житейские конфликты с соседями, был Византийский поход, половецкое нашествие. Да, много чего было. Нам удалось вернуться обратно, Но не факт, что это сможете проделать и вы. Это не фильм «Викинг» в кинотеатре посмотреть. Там все натурально, через свой хребет пропустить пришлось. И смерть натуральна, если слабину дашь. Кстати фильм дерьмовый, что простых людей, что витязей, да и волхвов дерьмом облили…

Когда Монзырев закончил свое повествование, стрелки на часах, висевших на стене просторной кухни, указывали пятнадцать минут четвертого. Слушая командира, Горбыль, будто наново переживал все то, что осталось в прошлом. Лиходеев, молчавший весь рассказ, сейчас размышлял над услышанным. Действительно сказка. Находясь в здравом уме, вряд ли кто поверит. Хотя…

Стоило посмотреть в лицо Галине, чтобы понять, все именно так и было. Люди, сидевшие рядом, прожили две жизни, знали, что такое смерть и потеря близких на чужбине, откуда весточка к родномупорогу никак не достанет. Лихого, будто кто подтолкнул. Помимо воли, хриплым, отчего-то севшим голосом вымолвил:

–Я согласен.

Все трое уперли свои взгляды в него. Подводя черту под ночными посиделками, Монзырев встал из-за стола.

–Сейчас ночь, всем спать, решения оставим на завтра. Между прочим, еще не известно работает ли «переход».

-2-

Жизнь – это бесконечное повторение. То, что мы

недопоняли в первый раз, происходит с нами снова.

Чуть-чуть по-другому. Если мы по-прежнему не

понимаем, событие возвращается до тех пор,

пока мы не усвоим урок окончательно.

Высказывание неизвестного…

За три дня, которые Лиходеев прожил в доме Монзыревых, познакомился со многими молодыми людьми, посещавшими семейство на правах близкой родни. Общаясь с парнями и девушками, узнал, что все они прошли через горнило десятого века, и о княжестве Киевском знают не понаслышке. А то, что сумели вернуться, ставят в заслугу Монзыреву. Получив от него добро на общение с Лиходеевым, молодежь рассказывала о прошлой жизни все до мелочей. Именно они заставили Егора не тупо уйти по переходу в неизвестность, а перелопатить десятки исторических справочников, вычитывать подборки информации о средневековом периоде Руси в интернете. Он словно студент зубрил материал экзаменационных билетов, зная, что принимать экзамен будет не университетский профессор, а сама жизнь. Если что не сложится, пересдачи не будет! Возмущался по поводу скудного написания летописей, разнящихся в них фактов и событий, разного толку несоответствий.

Вымотавшись морально, Егор намекнул Монзыреву, что пора бы ему уже уходить. От большого количества информации гложут сомнения в реальности происходящего. Николаич кивнул, соглашаясь. Этим же вечером приехали Горбыль с Ищенко. Шумно ввалившись в дом, бросили под ноги Лихому объемную спортивную сумку.

–Что в ней? – спросил подполковник.

–От нас с Андрюхой презент тебе, – широкой улыбкой расплылся Горбыль.

–Викторович, мы тут с Санькой по сусекам поскребли, решили, что там, куда вы намылились, Калаш, два цинка патронов и «Стечкин» с полной снарягой, ну никак лишними не будут. – Поддержал друга Ищенко.

–Ну, тогда принимайте подарок и от нас с Толиком.

В отведенную для гостя комнату вошла Галина, в руках она держала ноутбук, скупо блестевший «черным лаком» пластика.

–Людмила накачала его массой информации, нужной и не очень. К этому электронному мозгу, внизу в гостиной сумка аккумуляторов прилагается, заберете с собой. Если расходовать экономно и только по делу, вам их надолго хватит.

–Спасибо. – Поблагодарил за заботу.

–Анатолий еще одежду привезет, стилизованную под моду десятого века.

Ранним утром, миновав пост ДПС, вороньим гнездом прилепившийся к дорожному полотну асфальта на выезде из райцентра, две иномарки набрали скорость, и на одном дыхании проскочив еще с десяток километров, встали у обочины лесного коридора. Пестрая компания людей разного возраста, военных и гражданских, разобрав увесистые спортивные сумки, вошла под сень леса. Особо не заботясь о тишине на маршруте движения, люди гуськом вытянулись в колонну, без лишних разговоров шли, петляя между деревьями.

Давно проснувшийся утренний лес распевался птичьим многоголосием. Высокая трава шуршала под ногами. Иногда только треск сухой ветки, да прорывавшееся из легких неровное дыхание людей, несших тяжелые баулы, нарушали сложившийся покой дикой природы.

–Сашка!

–Да, командир!

–Узнаешь места? По-моему идем верно.

–Ну-у, вроде да.

Шедший за Горбылем молодой парень подал голос, обращаясь к Монзыреву:

–Батька, правее нужно брать.

–С чего ты взял, Мишаня?

–Когда в прошлый раз выходили, этот сосняк от нас по правую руку был. Если пойдем как сейчас, аккурат в него влезем, а нам ближе к березам держаться нужно.

Сделав поправку, народ через короткое время оказался на площади поредевшего леса, основной флорой которого были кусты лещины, боярышника, да березняк, своей черно-белой рябью бросавшийся в глаза. Зелень травы из светлой, поменяла цвет на бирюзу. Появились первые признаки «места силы» – стволы деревьев тянулись к небу не ровными стрелами в обрамлении ветвей, а кособочились и искривлялись под разными углами.

–Стой! – подал команду Монзырев.

Сумки упали к ногам, можно было перевести дух, перекурить. Хотя никто, за исключением Лиходеева, табаком не баловался.

–Переодевайся, Викторович. С нашими прощайся. Дальше только я тебя во-он до тех скрученных узлами берез провожу. Ну, а там, как Бог даст. – Оказавшись в отличных от обычной рутины условиях, Монзырев на «ты» перешел.

–Добро. Саня, – обратился к Горбылю, – на, возьми ключ от моего гаража.

–Вот спасибо, наследство подвалило…

–Ага. В подвале, во втором ящике найдешь дискеты и пластиковые папки. Почитай, а там решишь кому их отдать.

В непривычной одежде Лихой чувствовал себя в роли клоуна. На фоне современных рубах и джинсов, военной хэбэшки, он в своем новом прикиде напоминал ряженого. Хмыкнув, на прощанье обнимая своего бывшего сослуживца, Горбыль постучал ладонью по кольчужным кольцам на спине друга.

–Ничего, Егор, привыкнешь. Будем считать, свой должок я погасил. Удачи тебе подпол!

–Спасибо, прощай.

Теперь только вдвоем, оставив остальных издали наблюдать за происходящим, Монзырев с Лиходеевым подошли к скрученным узлами деревьям. Лихой с интересом разглядывал пульсирующую пелену зеркала мембраны, прикрывшую туманом дорогу через время и пространство. Его возбужденный взгляд краем мазнул по бледному лицу вдруг вставшего столбом и ежившегося как от холода Монзырева.

–Что, Николаич?

–Все, Егор, мы на месте. Дальше мне хода нет. Перед тобой точка невозврата, ты еще можешь все переиначить. Подумай крепко – стоит оно того?

–Молчи! Я все для себя решил. Прощай, Николаич, спасибо тебе.

–Тогда загружайся сумками, роль верблюда отвлечет тебя от лишних переживаний.

Покашливание и тихое хихиканье неподалеку, направило внимание обоих людей на куст шиповника, росший в пяти шагах от перехода.

На пеньке, торчавшем из высокой травы, сидел потешный старикан, одетый в холщевую рубаху и порты. На ногах лапти, на голове напялен соломенный брыль с надорванным краем. Лицо старикана, с носом картофелиной, лучится лукавой улыбкой.

– Эх, Анатолий Николаевич, и до чего же вы навязчивы, любезный друг, прилипчивы, как банный лист. Ведь хлебнули неприятностей полной ложкой… Я уж думал, что после всего не вернетесь к «двери», десятой дорогой ее родимую обходить станете. Э-хэ-хэ! А вы полезли. Мало вам? Любят вас боги славянские, не дали погибнуть, но нужно и меру знать.

–Это кто? – опустив сумки в траву, ткнув пальцем в клочковатую бороду странного деда, спросил Лиходеев, оглянувшись на Монзырева.

–О-о, Егор Викторович! Этот дед на то здесь и поставлен, чтобы мозг тебе выносить.

Дедок переключил внимание на Лихого.

– А я, видишь ли милок, продукт виртуальной реальности, – меняя интонацию в голосе, ответил дед.

–Что-о?

–Тупой? С первого раза не доходит? Голограмма я! Вот он знает, – заскорузлый палец указал на Толика. – А вообще можешь считать меня посредником информационного поля Земли. Ты, попробуй, дотронься до меня.

Лиходеев решительно подошел к старику, протянул руку. Рука насквозь прошла через улыбающегося деда.

–Ну что, убедился? Какие еще вопросы будут?

–Ну и зачем твое явление здесь?

–Смотрю, решил попытать счастья там, куда Макар телят не гонял, и отговорить тебя от глупого поступка, явно не получится. В мои обязанности входит, еще раз объяснить, что не надо совать пальцы в розетку, тряхнуть может так, что ни один дохтур потом не откачает. Дорога тебя не выбирала, сам к ней пришел. Решил идти – иди. Токмо ведь там, – старик снова указал пальцем, но теперь в сторону бирюзовой поляны. – Там тебе не пройти. Хе-хе! Мало того, что с такой поклажей в переходе раздавить может, так еще и дверь сия закрыта.

–Не понял?

–А, чего здесь понимать?

Старик на глазах, песком ссыпался в траву, и тут же, песок из травы стрельнув вверх материализовался в нового персонажа. Перед Лиходеевым и Монзыревым стоял упитанный, зажравшийся человек в форме чиновника таможенного ведомства Российской Федерации. Самодовольно осклабившись, сочным баритоном объявил:

–Так, граждане, граница на замке! Период прохождения терминала начнется через семь лет, три месяца и восемнадцать дней.

Смотреть со стороны на Лихого было прикольно. Сам факт того, что в глухом уголке леса стоял труженник таможни, впечатлило подполковника. Нижняя челюсть самопроизвольно пошла вниз.

–Понятно, – вывел из ступора Лиходеева Монзырев. – Егор, поворачиваем оглобли, номер не прошел.

–А если послать его куда подальше?

–Можешь. Вот только результат этого, нулевой.

–Вот-вот, слушайся дядю, дядя умный! Он все на своей шкуре опробовал и больше не хочет. Так?

Работник таможни показательно издевался над ними, это сквозило с его наглой морды. Лиходеев знал такую породу людей, ненавидел их. Чисто на автомате провел удар пяткой в лоб наглецу. Нога не встречая сопротивления, прошла сквозь голову человека в форме.

–Ай-яй-яй, Лиходеев! Тебе же русским языком говорено, перед тобой голограмма. Ах-ха-ха-ха!

Смех внезапно оборвался. Преобразившимся голосом голографическое изображение человека проговорило:

–Пошутили и хватит. Напоследок скажу. Ты сейчас ближе к двери перехода, чем думаешь, только дверь твоя в другом месте находится. Успеешь ли воспользоваться?

Пучки электронов раздергали в стороны тело представителя информационного поля Земли, и он в одночасье пропал.

–Что, правда раздавит?

–Может, – односложно подтвердил Толик.

–Ну и хрен с ним! Двум смертям не бывать…

–Стой!

Лиходеев в один миг подхватил сумки, сцепив зубы, бросился к серой пелене перехода. Из горла рвался рык, бодрящий организм перед осознанной катастрофой или подвигом. Ну, это как кому покажется. Не слышал окрика Монзырева.

–…Дурак, спрячем тебя в Сибири у нашего друга, казака-характерника, ни одна собака не сыщет…

Нырнул в неизвестность, как ныряет человек в холодный источник.

Помнится, Монзырев довольно подробно объяснял, что может происходить с ним при переходе, какие ощущения будет испытывать, выскочив на «другую» сторону. Но такое…

Егору казалось, что он блуждает в тумане. Пелена была настолько плотной, что шаг в сторону мог привести к потере ориентации не только во времени, но и в пространстве. Ко всему прочему, в какой-то момент Лихому почудилось, что его тело сдавили тисками, а на плечи добавили еще килограмм пятьдесят веса. Он пошатнулся. Его повело в сторону. Ноги заплетаясь под навалившейся тяжестью, изменили направление движения.

Ох, и ни хрена ж себе! Может остановиться повернуть назад? Глядишь, полегчает? Как же хочется еще хоть раз увидеть синее небо над головой, услышать щебет птиц, коснуться босыми ногами зеленой травы на нагретой солнцем земле.

Душевная боль черной тенью закралась, заползла в душу, а следом шмыгнула и ее сестра – паническая тревога. Обе нашептывали в уши: «Вернись! Пропадешь!». Усилием воли прогнал обеих, как прогонял когда-то на войне не раз. Нет, шалишь! Назад он не повернет. Это как в бою – пошел на удар, добивай, не оставляй в живых того, кто может выстрелить тебе в спину.

Несмотря на плотность пелены и телесный дискомфорт, Лиходеев протиснулся дальше в сумерки. Вот сейчас он выйдет из темноты, и как рассказывал Монзырев, очутится на поляне, а там до реки рукой подать, остудит в воде уставшее тело. Еще шаг. Еще! Непонятная тяжесть исчезла с плечь, стало легче дышать. Еще шаг, еще, и сознание целиком и полностью отринуло страхи и подспудные мысли о возвращении. Ну-у!

Тело вывалилось из «перехода» в другой мир. Именно в другой, и именно вывалилось. Запнувшись ногами за корягу, он с размаху повалился в… снежный сугроб, мягко навернувшись теперь уже в белую холодную пелену.