Джина

«Нет! Я не хочу умереть так», – пришла в голову Андрея мысль как раз в тот момент, когда он должен был шмякнуться об землю всеми своими восьмьюдесятью тремя килограммами, а душа непременно должна была выйти из тела.

Понимая, что сейчас будет не просто больно, а очень больно, так больно, как не было больно ещё никогда в жизни, Светлов зажмурил глаза.

Соприкосновение с землёй было, на удивление, мягким. Андрей чувствовал снег, холодящий затылок, спину и всё, что ниже, морозное щекотание в носу. Он отчетливо слышал хлопки взрывающихся в небе ракет, восторженные крики людей. Воздушный шар, раздувающийся в его груди по мере приближения к земле, который, казалось бы, мог разорвать грудную клетку, вдруг стал сдуваться. Он становился с каждой секундой всё меньше и меньше в размерах, пока совсем не исчез. И только сердце билось так сильно, что его удары отдавались в голове, заставляя вибрировать барабанные перепонки.

Светлов чувствовал, Светлов слышал, Светлов дышал. Правда, дышал он, как загнанная лошадь. Но ведь этого не могут делать мёртвые. Значит, он жив. ЖИВ! Но, где же боль, которая должна была взорваться в каждой клеточке его тела перед тем, как сознание покинет его раз и навсегда? Откуда ощущение, что он не упал с восьмого этажа, а просто прилёг на мягкий снег, будто желая отдохнуть? Может, это перелом позвоночника, поэтому и нет боли? Но, с другой стороны, как можно чувствовать всем телом холод, если позвоночник сломан? Только кожей затылка!

Андрей открыл глаза. Увидел электрический свет, бьющий из окон, распахнутое окно на восьмом этаже – его окно, снежинки, падающие на лицо. Они напоминали Светлову кружевные трусики Насти, которые ему уже, скорее всего, не увидеть на ней, не сорвать с неё в порыве страсти. Странно, что такие мысли в голову приходят после падения с высоты, не правда ли?

Впрочем, думать Андрей мог, а это уже что-то значило. Стало быть, всё не так уж плохо, не безнадежно.

Его глаза видели, могли открываться и закрываться. Это было очень даже неплохо для того, кто выпал с восьмого этажа. Это значило, что он не всё себе отбил при падении, что не могло не радовать. Если позвоночник и вправду сломан, с родственниками можно будет общаться посредством морганий: один раз моргнул – «да», два раза моргнул – «нет». Может, наоборот. Но это уже неважно. Важно, что он жив.

Ладони замерзли. Светлов оторвал от снега сначала одну руку, потом вторую. Посмотрел на них, повертел кистями. Ничего не болело, движения давались без труда. Сцепив ладони, Андрей подул на них. Изо рта вырвался пар, согрев руки.

– Всё-таки я жив! – произнес Светлов, радуясь звуку собственного голоса. Мёртвые этого тоже делать не могут. Оставалось только выяснить, насколько пострадало тело после падения, чтобы морально подготовиться к тому, что его ожидает в ближайшие дни, месяцы или годы. Всё зависит от сложности переломов. Андрей согнул правую ногу в колене. Получилось легко и без боли. Проверить работоспособность левой ноги он не смог, так как увидел над собой лицо соседа Ромы.

– Вот это вы нажрались, ваше благородие! – сильные руки соседа схватили Светлова за грудки и мощным рывком привели в горизонтальное положение.

Всё ещё думая, что его кости ломаны-переломаны, Андрей пытался сказать Роме, чтобы тот был осторожнее, но, оказавшись на ногах, только промямлил нечто нечленораздельное.

Он стоял на ногах! Ноги не болели. Сделав пару шагов, Светлов понял, что они ещё и двигаются. Он не падает, а это значит, что его вестибулярный аппарат не пострадал. Остановившись, Андрей принялся ощупывать руками своё тело. Оно не болело, и это было так здорово! Всё ещё не веря чуду, которое произошло, Светлов начал похлопывать себя ладонями. Результат тот же: никаких болевых ощущений.

Рома смотрел на него и с удивлением. Должно быть, со стороны Андрей смотрелся странновато.

– Что с тобой? – наконец-то спросил сосед. Видимо, ему надоело смотреть на телодвижения своего товарища.

– Проверяю, всё ли в порядке. Я только что с восьмого этажа упал! – Светлов указал пальцем на своё окно, которое вдруг оказалось закрытым, что Андрея немного шокировало. Зато настежь было распахнуто окно на шестом этаже, где жили какие-то маргинальные личности. Светлов с ними не общался, но был уверен, что они были алкашами или наркоманами. Может, и теми, и другими. И сейчас из тёмного окна квартирки маргиналов высунулась тёмная штора, которая трепыхалась на ветру, будто окно показывало всем язык.

Как это понимать?

Рома вдруг сдвинул брови и насупился. Подойдя к Светлову вплотную, он снова взял его за грудки, сильно встряхнул, словно хотел стряхнуть с него снег. Но одежда Андрея как была покрыта снегом, такой и осталась.

С шумом вдыхая ноздрями воздух, глядя в глаза, прошипел:

– Перегаром не пахнешь, но ведешь себя, как пьяный. Что-то мне подсказывает, что ты к наркоте пристрастился. Я прав?

На долю секунды вспышки фейерверка отразились в его глазах, что придало соседу зловещий вид. Хотя он всегда был добряком.

– Да нет, ты что? Я же тебе говорю, что… – И тут Светлов увидел то самое темное облако, которое было в его квартире. Только сейчас оно находилось слева от Ромы. И даже порывы ветра, который был довольно-таки сильным, не могли его развеять. Это был густой дым без огня и без запаха. – Я выпал из окна из-за этого…

– Что ты мне заливаешь? Если бы ты выпал из окна, ты был бы мёртвым, как тот нарик… – Роман махнул рукой в сторону толпы, окружившей голозадое тело, лежащее на снегу, и поспешил к ним. Обернувшись, бросил на ходу:

– Ты точно под кайфом! Заканчивай с этим…

Светлов на это ничего не ответил, так как его взгляд переместился от толпы людей, столпившихся вокруг тела к клубам тёмного дыма, которые пришли в движение и начали закручиваться по спирали и по часовой стрелке, словно вихрь.

– Что ты за хрень такая? – прошептал Светлов.

– Хрень такая… – эхом донеслось из глубины этого вихря, вперемешку с шумом ветра. По спирали закручивались хлопья снега, конфетти, обрывки картонных коробок. Вихрь увеличивался в размерах, становясь всё больше и больше. К мусору и снегу добавились воробьи, голуби и вороны, где-то в глубине его стали сверкать молнии. Этот темный вихрь, как пылесос, втягивал в себя всё. С визгом в него влетела лохматая собака. Её закружило так быстро, что Андрей даже не смог определить, какой породы была эта собака. Испугавшись, что сейчас и его засосёт и закружит эта с каждой секундой увеличивающаяся в размерах воронка, Светлов начал пятиться, но сделал только один шажок и упал на спину. Вихрь начал притягивать его к себе всё ближе и ближе, волоча на спине по снегу ногами вперед. Причем, ноги поднялись вверх где-то на метр. И, чем ближе Светлова подтаскивало к воронке, тем сильнее становилось её притяжение, тем выше задирались его ноги. Его таз уже оторвался от земли, вот-вот оторвутся лопатки. Ещё немного, и его закружит, как ту тупую собачонку.

«Я – как мешок дерьма!» – родилось в голове Андрея, быть может, не очень удачное сравнение, но на тот момент – единственное. Он пытался тормозить руками, но тщетно. Вихрь притягивал его всё сильнее и сильнее.

Андрей хотел закричать о помощи, но с губ сорвалось лишь сипение, которое перекрывал собачий визг и шум ветра.

Когда его уже должно было оторвать от земли и закружить вместе с птицами, собакой и мусором в бешеном хороводе, Андрей кинул взгляд на людей, которые стояли в каком-то десятке шагов от него в надежде, что хоть кто-нибудь поможет ему, но никто из толпы, похоже, ничего не видел и не слышал. Для них ни Светлова, ни вихря словно не существовало. Одни звонили куда-то по мобильным телефонам, другие на телефоны снимали лежащее на снегу голое тело, третьи обсуждали и спорили, указывая руками то на тело, то на дразнящее своим длинным языком окно шестого этажа.

Когда Андрей в очередной раз за новогодний вечер приготовился к самому худшему, тяга вдруг исчезла. Воронка снова стала облаком, но не тёмным, а светлым, как пар. Птицы разлетелись в разные стороны, оставив после себя лишь перья, которые вместе с мусором подхватил простой ветер и разметал по двору. Собачонка, которая оказалась пуделем, упала в сугроб. Выбравшись из него, она, поджав хвост и поскуливая, побежала в сторону стоянки и быстро скрылась из вида, затерявшись между машин. Там, на стоянке, пританцовывала Настя, пиная по колёсам машины отечественного производства, стоящей перпендикулярно её «тойотушке » и преградившей ей путь. И надо было крикнуть Настьке, чтобы вызвала такси, а не ехала за рулем пьяненькой, но Светлов отвлекся на светлое облако, мерцающее вспышками молний перед ним. Какое-то время оно висело неподвижно сантиметрах в тридцати над землёй, потом начало менять форму и надвигаться на Андрея. Не зная, что это за явление, и чего от него ещё можно ожидать, Светло в очередной раз начал пятиться. Он отходил назад, пока не уперся спиной в шершавый ствол тополя. А облако надвигалось на него, приближаясь всё ближе и ближе. Внутренний голос подсказывал Андрею, что нужно бежать как можно дальше, брать пример с той собачонки, но руки и ноги одеревенели и не слушались. Соприкоснувшись с деревом, Светлов будто сам стал деревянным. Ему оставалось только стоять и смотреть, что будет дальше. В тот момент он чувствовал себя тем самым мусором, который разбросал по двору ветер, брошенным окурком, который не способен каким-либо образом повлиять на свою судьбу. Оставалось только покорно ждать и смириться со своим положением.

Тем временем облако стало меняться. Его белые клубы вдруг собрались в шар диаметром около двух метров. Повисев неподвижно в воздухе несколько секунд, шар начал вытягиваться вверх и вниз, приняв форму песочных часов. Через пару секунд у песочных часов стали появляться руки, ноги и голова. Спустя ещё мгновение перед Андреем стояла обнаженная красавица, вся сотканная из белого дыма. Глядя в упор на Светлова, она что-то сказала ему на каком-то иностранном языке. Андрей не понял, что она ему сказала, но голос он узнал. Это был тот же голос, который он услышал в своей квартире перед падением из окна.

Видя, что Светлов её не понимает, девушка протянула руку к голове Андрея. В другой ситуации он бы отдернул голову, но его затылок был прижат к стволу дерева. Деваться было некуда. Оставалось только верить в то, что туманная незнакомка не хочет причинить ему вред. Если бы хотела, то уже сто раз причинила бы.

Глядя на вытянутую руку девушки, Андрей думал, что она хочет потрогать его лоб, как это делают заботливые мамаши, желая проверить, нет ли температуры у их детишек. Но призрачная рука легко прошла сквозь лоб и по самую кисть оказалась в голове. Андрей тут же испытал легкое покалывание, какое пусть даже редко, но бывает у него при ухудшении погоды или с перепоя. К счастью, это покалывание длилось недолго, и девушка убрала руку. В ту же секунду на ней оказалось красивое вечернее платье, подчеркивающее стройность точеной фигуры и соблазняющее глубоким декольте. Это платье было таким же туманным, как и сама девушка. Такое же платье было у Насти. Она купила его в Милане, и стоило оно как три дорогих костюма. Жаль, конечно, что больше не получится сорвать с неё это платье и вдуть ей по самые помидоры. Но вдруг ещё не всё потеряно? Вдруг всё наладится?

Словно прочитав мысли Светлова, призрачная красавица сменила платье на другое – более длинное, не с таким глубоким декольте, но не менее красивое. Повертевшись перед Андреем, как перед зеркалом, словно демонстрируя свои полупрозрачные прелести, она вдруг произнесла на чистом русском языке:

– Ты меня вызволил из тысячелетнего плена. Отныне ты – мой господин. Загадай любое желание, и я его исполню.

Особо не раздумывая, Светлов загадал первое, что в голову пришло:

– Исчезни!

Да, это было его единственное желание. Он не знал, что за сущность перед ним, что от неё можно ожидать и тем более – можно ли ей верить. Привидение это или не привидение, с добрыми или с дурными намерениями, но всё-таки он боялся её. И будет лучше, если она исчезнет, испарится, словно её не было.

И она исчезла.

К Андрею тут же вернулась способность двигаться. Он оторвал своё тело от ствола тополя, про себя отметив, что вспотел под дубленкой, и пропитавшаяся потом рубашка неприятно липла к телу, холодя его.

Посмотрев по сторонам и поняв, что облачная дама действительно исчезла, он вышел из-за дерева и направился к толпе, суетящейся над обнаженным трупом. Светлову не хотелось смотреть на труп голого мужика, но он почему-то хотел посмотреть на дохлого кота. Однако ни самого кота, ни его следов нигде не было видно. Зато под голым мужиком лежала… мёртвая бабка. Это была та самая бабка, которая закармливала его, Андрея, пирожками, положившая глаз на его египетский кувшинчик. Эх, знала бы она, что случится с кувшинчиком, наверное, пирогами не кормила бы и денег за этот сувенир нее предлагала.

Из-под двух тел натекла большая лужа крови, которая впиталась в корку снега. Только ни кота, ни его следов нигде видно не было. А какая-то женщина в черной шубке, в очках с толстыми линзами, приговаривала:

– Этот голый упал на женщину сверху… Он упал на неё… Прям свалился… Я всё видела.

«А где же тогда кот?» – подумал Андрей, но говорить вслух ничего не стал.

Протиснувшись сквозь толпу, он на негнущихся ногах дошел до скамейки у подъезда, присел на неё и закурил. Сигариллы и зажигалка каким-то чудом оказались в карманах и не выпали из них даже при падении.

Чудо! Ключевое слово – чудо. Больше никак то, что произошло в эту новогоднюю ночь, не назвать и не объяснить. А что же всё-таки произошло с тем мужиком, с котом и с бабкой? Кот упал на мужика, мужик на бабку? Но где же кот? Выжил и убежал или сейчас лежит под бабкой? Почему его никто не видел?

На стоянке по-прежнему пританцовывала Настя, попинывая колёса перегородившей ей дорогу машины. Вот из соседнего подъезда вышел щуплый парень, направился к стоянке. Настька жестикулирует, что-то ему говорит. Не слышно, но, наверняка, кроет его матом. Она может. Едва парень отъезжает в сторонку, Настина «тойотушка» с пробуксовкой срывается с места. Она мчит через весь двор, набирая скорость.

С противоположной стороны двора приближается полицейская машина с включенными «мигалками», но Андрею нет до неё дела. Всё его внимание приковано к Настиной машине, которая летит прямо на толпу.

Она что, сошла с ума? Она сейчас их раздавит!

Светлов хочет крикнуть: «Настя, остановись!», но с губ срывается только хриплое «э».

«Тойота» на полном ходу врезалась в толпу, раскидав людей, как кегли в боулинге. Кто-то остался лежать на снегу, кто-то кричал, пытаясь подняться. Какая-то женщина причитала, сидя на снегу, держась за щиколотку.

Зрелище было не для слабонервных. Но и на этом Настя не остановилась. Её машина упорно набирала скорость. Может, девушка испугалась и нажала на «газ», может, педаль акселератора заклинило. Это неважно. Важно то, что остановить её смогла только полицейская машина, встретив её лоб в лоб.

Раздалось громкое «бом».

После сильного удара обе машины замерли, слипшись искореженными передками. К месту происшествия стали сбегаться люди. Их собралось гораздо больше, чем желающих поглазеть на голого мужика, лежащего на бабке.

Когда люди окружили полицейский автомобиль и «Тойоту» Насти, полностью закрыв их от глаз Андрея, он кинул в сугроб окурок сигариллы, поднялся со скамейки и направился к подъезду. Его уже не волновала судьба Настьки, так как он замерз и очень хотел спать. Глаза слипались в прямом смысле этого выражения, а ноги несли его сами. Он был как на автопилоте. На автопилоте он зашел в лифт, поднялся на восьмой этаж, зашел в свою квартиру и рухнул в спальне на кровать, не снимая дубленки.

«Ничего себе Новый год», – успел подумать он, прежде чем сон сжал его в своих крепких объятьях.

Глава 2. История Джины

Во сне Андрей парил в облаках. Одет он был так же, как во время поездки в Египет: рубашка, шорты, на ногах – сланцы. Только сланцы почему-то с ног не сваливались, что было удивительным, ведь наяву, согласно законам подлости и физики, он летал бы с босыми ногами.

Андрей чувствовал себя полным сил и энергии суперменом, победившим гравитацию. Он трогал руками невесомые облака, вытворял в воздухе фигуры высшего пилотажа и смеялся. Смеялся так, как не смеялся никогда в жизни. А в груди его раздувался шарик. Тот самый шарик, который Светлов чувствовал, когда падал с восьмого этажа. Шарик, надуваемый невидимым компрессором. Кажется, что он так раздулся, что вот-вот лопнет, но не лопается.

А под ногами простиралась земля с коробочками домов, длинными улочками. Сеть дорог делала её похожей на старое фарфоровое блюдце.

В отличие от полёта из окна, когда Светлов чуть не обделался от страха, в этом полёте ему было хорошо. В какой-то момент он заметил среди облаков маленькую точку. Это был не самолёт, нет. Она летела беззвучно. Эта точка увеличивалась в размерах, превращаясь в знакомую женскую фигуру. По мере её приближения Андрей понял, что это была та самая призрачная девушка из кувшина. Только в его сне, – а он понимал, что спит, и всё, что с ним происходит – всего лишь сон, – она была не из дыма или пара, а из крови и плоти. Обычная девушка.

Только сейчас, глядя на неё, он понял, что она восточных кровей и очень красивая. Она подлетела к Светлову и зависла в воздухе. Он тоже остановился на одном месте, хотя до того хотел сделать «мертвую петлю».

– Привет, – прощебетала она.

– Привет, – ответил он.

– Как я полагаю, у тебя есть ко мне вопросы, да? – Её изогнутые тонкие брови, словно отчерченные фломастером, вопросительно поползли вверх.

– Угадала, – Андрей нацелил на девушку указательный палец правой руки и изобразил пистолетный выстрел. – Точнее, один только вопрос: что за хрень со мной происходит?

– Ты спишь, – Губы восточной красавицы тронула чуть заметная улыбка. – И видишь сон, в котором можешь летать и не только…

– Хрен с ним, со сном, – Светлову не хотелось сквернословить в собственном сне, к тому же, в таком необычном, где всё было таким одновременно и реалистичным, и сказочным, но, находясь под впечатлением от всего происходящего с ним, ничего не мог с собой поделать. В том сне он вёл себя так же, как в жизни. – Почему в новогоднюю ночь ко мне явилась ты в образе какого-то привидения? Почему я выпал из окна и не разбился? Куда делся кот моей мамани, который должен был валяться рядом с мертвым мужиком и с бабкой… Голый мужик, лежащий на бабке – вообще особая тема. Такого не может быть! Не может! А Настька… Как в это же время она умудрилась задавить столько народу и влепиться в машину ментов? Как всё это могло произойти одновременно?!

– Я понимаю, что в твоей голове всё это… – Она пристально посмотрела на Светлова, потом подлетела к нему вплотную и ткнула указательным пальцем Андрею в лоб, пронзив его пальцем. Её палец был как луч света, пронзающий оконное стекло. Светлов снова почувствовал легкое покалывание в голове и какое-то шевеление внутри черепа, словно там бегали маленькие жучки.

«Она роется в моих мозгах! – догадался Светлов. Добывает информацию или восполняет свои пробелы в каких-то знаниях… Как у неё это получается? Второй раз уже… Сука!»

Самым ужасным в тот момент для него было то, что он не мог этому сопротивляться. А копание в мозгах закончилось в тот самый момент, когда на ум пришло слово, означающее собаку женского рода. Причем, он подумал так не о призрачной красотке, а о самой ситуации, в которой ничего не мог изменить, как бы сильно ни хотелось. Таковы уж особенности нашего великого и могучего языка, в котором все явления можно объяснить и культурно, и нецензурной бранью, а главное – разными словами.

Светлов попытался шлепком ладони выкинуть её руку из своей головы, но девица оказалась проворнее его, и быстро отдернула свою руку. Но подушечками пальцев Андрей всё-таки скользнул по её запястью. Своими пальцами Андрей почувствовал не пар, не дым, а человеческую кожу, которая оказалась тёплой и приятной на ощупь, как у живой, настоящей девушки. Это Светлова немного удивило. Он ожидал, что его пальцы не наткнутся ни на что, соприкоснутся с пустотой. Иначе как тогда объяснить, что она только что этой рукой из крови и плоти рылась в его голове?

–…не укладывается, но лично для меня это вполне нормально, – как ни в чем не бывало, продолжила девушка после паузы. – Ты ещё и не такое увидишь.

В голосе её была твердая уверенность, словно она это наверняка знает. Не исключено, что эта призрачная леди может видеть будущее. И Андрей в очередной раз про себя задался вопросом: а кто же всё-таки она такая? В памяти его тут же всплыли её слова: «Ты меня вызволил из тысячелетнего плена. Отныне ты – мой господин. Загадай любое желание, и я его исполню».

– Всё понятно. Ты – джинн! – выпалил он, указав на девушку пальцем.

Хотя о джиннах у него были очень смутные представления, которые сложились у Светлова после просмотра фильма про старика Хоттабыча и мультфильма про Алладина. Ещё он смотрел фильм со Стивом Мартином в главной роли, в котором душу умершей женщины поместили в горшок. Но к джиннам этот фильм не имел никакого отношения.

А ещё в подростковом возрасте он смотрел порнофильм про Алладина, который был записан на потрепанную видеокассету. Эту кассету Светлов купил в киоске, наивно полагая, что покупает художественный фильм-сказку. Зато о том, ЧТО он покупает, знала хитро улыбающаяся продавщица, которая, протягивая Андрейке кассету, что-то сказала ему про мозоли на руках. Несмотря на это, фильм Андрюше понравился, потраченных карманных денег было не жалко. Только вот знаний о джиннах этот фильм Андрейке не добавил. Видеокассету с тем фильмом у него потом умыкнул кто-то из друзей, вставив в коробку из-под фильма кассету с советскими мультфильмами.

– Нет! – Девушка загадочно улыбнулась, отрицательно качнув головой. – Я не джинн. Я – человек, душу которого заключили в сосуд…

– Да, ладно! Рассказывай мне тут сказку… – Андрей хотел добавить: «Как дед насрал в коляску», но промолчал. Он не мог поверить в то, что с душой живого человека такое можно сделать. Это не под силу даже ученым. Пока, во всяком случае.

– Хорошо, – лицо девушки вдруг стало серьёзным. Одна её рука в тот момент была уперта в бок, а второй рукой девушка накручивала на палец локон тёмных волос. Этот жест притягивал к себе внимание и завораживал. Глядя на девушку, Андрей вдруг вспомнил свою бывшую одноклассницу Юлю, которая после школы не поступила ни в один ВУЗ и стала проституткой. Она «работала» в сауне с красивым названием «Русалка». В ожидании «клиентов» Юля всегда стояла у входа в сауну в такой же позе и накручивала локон на палец. Лак на ногте того пальца обычно полностью или частично отсутствовал. При этом Юля всегда жевала жвачку, размеренно двигая челюстями. Заоблачная дева напоминала Андрею Юлю не только своей позой, она была похожа на проститутку внешне, была такой же красивой. Можно сказать, порочно красивой. Только леди в облаках ничего не жевала. И Андрей сомневался в том, что она это делать умеет. – Я расскажу тебе свою историю… Это нужно было сразу сделать, но я-то думала, что ты, как сумасшедший, начнешь загадывать желания, а потом тебе будет… пофиг: джинн я или нет. Ну, раз тебе не всё равно…

– Не всё равно! – Светлов тряхнул головой. – Мне действительно интересно, кто ты. С дамочками, подобными тебе, я в жизни ещё не сталкивался.

– Ладно. Попробую тебе рассказать о себе. Не уверена, что ты мне поверишь…

– Поверю, – Андрей кивнул головой. – Теперь уже во всё поверю.

– Меня зовут АмизиБанафрит Джезерит Камамат…

– Можно я тебя буду называть просто Джиной? – перебил девушку Светлов. Встретив на себе её удивленный взгляд, он пояснил: – Имя у тебя уж больно длинное. Я никогда его не запомню и не смогу произнести без бумажки. А постоянно коверкать его не хочется. А Джина…

– Почему именно Джина?

– Ну, уж больно твоё появление похоже на выход джинна из бутылки. Я такое в кино видел.

– Если хочешь, называй меня Джиной, – она пожала плечами. – Имя-то, в общем, неплохое и звучит.

– Спасибо, Джина. – Андрей улыбнулся. Это имя ему нравилось не только потому, что его легко запомнить, но ещё и потому, что где-то в глубине души мечтал оттрахать Джину из «Санта-Барбары». Этакая мечта идиота. – Джи-ина! Джии-и-на! Действительно, звучит!

– Я родилась и выросла в Тарингийском царстве, а городе Солерния… – Девушка сделала взмах рукой. За её спиной тут же появилось то, что Светлов поначалу принял за ковер или за лоскутное одеяло, но, присмотревшись, понял, что это – карта мира. Она ткнула пальцем куда-то в район пустыни Сахары. – Тарингийское царство было где-то здесь. Сейчас там пустыня, но когда-то там были зеленые сады. Впрочем, чего я тебе это рассказываю? Могу показать…

Джина взяла Андрея за руку. Земля под ногами тут же начала вращаться с бешеной скоростью. Яркая вспышка ослепила мужчину. От неожиданности он вскрикнул, но его крик потонул в шуме ветра. Когда глаза немного стали видеть, Андрей увидел, что они с Джиной летят над каким-то очень старым городом с богато украшенными домами, дворцами. Возле каждого дома или дворца были бассейны и зеленые сады с буйной растительностью, которой Светлов не видел даже на картинках в книжках. Но не это его удивило. Его удивило и поразило то, что рядом с людьми жили доисторические ящеры. Уж их-то Светлов видел и на картинках, и в кино. Их-то он узнал бы всегда. На них люди ездили верхом, запрягали в тележки. Некоторые из динозавров паслись в садах. И они не казались такими уж огромными по сравнению с людьми. Когда они с Джиной опустились на землю посредине одной из широких улиц, Андрей понял, почему ящеры не показались ему такими уж большими. Это потому, что большими были люди. Ростом не ниже трех метров, они казались Андрею великанами. И так как по улице их ходило много, Светлов испугался, что они его затопчут и прижался к стене.

– Не бойся, – успокоила его Джина. – Они нас не видят. А чтобы ты чувствовал себя комфортнее, давай-ка подрастём.

Люди вокруг вдруг стали уменьшаться на глазах, и Светлов понял, что Джина каким-то образом сделала его и себя такими же великанами. Теперь уже Андрей обратил внимание на дорогие наряды людей, на образцовый порядок на улицах, гигантские статуи, расставленные через каждые сто шагов, отсутствие нищих. Периодически то тут, то там вальяжно прохаживались группы людей в доспехах и с оружием. Воины в таких же причудливых доспехах и с таким же замысловатым оружием, как под копирку срисованные, были в многочисленных компьютерных играх, в которые в юном возрасте любил играть Андрей, пока зрение не стало ухудшаться. Но откуда создатели этих игр знали, что всё это уже было. Таким оружием действительно пользовались, такую броню носили. Также Светлов догадался, что люди с оружием по улицам ходят неспроста. Они обеспечивают порядок в Солернии. И он нисколько не сомневался, что справляются они с этим гораздо лучше ленивых, зажравшихся ментов, которым лишь бы дослужиться до пенсии, а на закон и порядок им просто насрать. Главное – чтобы их не напрягли и не сковырнули с должности. Так знакомые менты говорили Светлову, после чего он их перестал уважать. Поэтому на людей в доспехах Андрей смотрел с восторгом и уважением. Уж они-то точно понятия не имели, что такое пенсия. Но знали, на что способны враги. Поэтому, наверняка, относились к службе ответственно, не спустя рукава

Джина, похоже, ничему не удивлялась. Солерния для неё была, как вода для рыбы. С невозмутимым видом она вела Андрея за собой, как маленького ребенка, держа за руку. Они шли по идеально ровным улицам, сворачивая то налево, то направо, пока не оказались в тени красивой беседки, увитой растением с широкими листьями и алыми цветками, источающими неповторимый аромат.

– Это моё любимое место, – пояснила Джина, усаживаясь на оббитую бархатом скамейку. – Здесь хорошо, не правда ли?

– Да, – согласился Светлов, присаживаясь рядом. В тот момент он засомневался в том, что всё это ему снится. Уж больно всё было как наяву. Во всяком случае, он знал, что в любом нормальном сне все чувства притупляются. Тут же они, наоборот, обострились.

– Видишь хоромы? – Джина указала пальцем на комплекс зданий с куполами, обнесенных высоким узорчатым забором. Здания были украшены лепниной и мозаикой. Некоторые из них имели массивные колонны. Не дождавшись ответа, она продолжила: – Это дворец царя Ахома Третьего. У него я служила придворной чародейкой и жила в одной из комнат. Иногда он отпускал меня домой…Я – потомственная колдунья. С детства изучала Книгу Знаний. Придворный чародей – довольно-таки высокий пост. У чародеев на службе царя и жалование самое большое, бесплатная еда, бесплатное питьё и…

– Униформа! – подсказал Светлов и, видя непонимание в глазах девушки, уточнил: – Одежда.

– Да, – Джина благодарственно склонила голову, полуприкрыв веки и приложив изящную руку к груди. Перстни на её тонких пальчиках, которые только сейчас заметил Андрей, искрились на солнце. – И униформа выдается бесплатно. Но, чтобы этот пост занять, нужно быть лучшим чародеем в царстве. За звание придворного чародея всегда боролись два магических клана, две разные школы магии. Это клан Камаматов, выходцем из которого являюсь я, и клан Сабритов – враждебный нам клан. В тот год, когда я стала чародейкой, предыдущий чародей перешел на сторону злейшего врага Ахома Третьего – Кэнти Лучезарного. И царю Ахому ничего не оставалось, кроме объявления…

– Конкурса? – Андрей не знал, что в подобных случаях делали цари, но предположил, что по логике вещей должны быть конкурсы, состязания или какие-нибудь экзамены.

– Да, – чародейка улыбнулась, глядя на летящего в небе птеродактиля, потом перевела взгляд на Светлова. – Я иногда, как ты любишь говорить в подобных случаях, подвисаю, глючу. Но это не от того, что я тупая, а потому, что ещё недостаточно хорошо умею пользоваться русским языком. Всегда приходится подолгу в голове копаться, чтобы нужное слово подобрать.

Андрей понимающе кивнул, улыбнулся.

– Точно так же ты копалась в моей голове, да?

– Обещаю, больше так не буду, – может, в её голосе и сквозило лукавство, но глаза говорили о том, что она действительно не хочет вторгаться в голову Светлова без его согласия. – Я уже всё, что можно из твоего мозга качнула, поэтому больше там ничего нет такого, что было бы мне полезным. Без этого было нельзя, я ведь хочу адаптироваться в твоём времени, в твоём мире как можно быстрее и не тупить. Ты мне веришь? Не сердишься?