На далёких берегах России

О книге

Книга «На далёких берегах России» написана на основе достоверных исторических событий России XVII-XIX веках. В российской истории XVII век считается «золотым веком» географических открытий. Именно тогда ватаги русских первопроходцев устремились на восток в поисках лучших земель и добычи пушнины. Они, продвигаясь по многочисленным рекам Сибири, дошли до берегов Тихого океана и основали там остроги, ставшие приморскими городами, твердынями России. Документальные свидетельства о походах русских первооткрывателей крайне скудные, и историки знают об этих экспедициях по описаниям из так называемых «скасок». Вот об этих самых ярких русских «конкистадорах », реальных покорителей Сибири, и написаны первые три миниатюры. А далее речь пойдёт о защите приморских городов России.

Западная Европа всегда завидовала обширности российской территории и злобно препятствовала торговле России с другими странами, создавая ей болезненную конкуренцию. И если в XVII-XVIII веках русские первопроходцы основывали остроги, ставшие городами на берегах морей, то в XIX-XX веках пришлось их защищать от нападения англо-французких и японских захватчиков, жаждущих уничтожить российские города-порты и сжечь флот. Таким образом изолировать Россию от внешнего мира и прервать торговые отношения с другими странами. Так вот, четыре следующие миниатюры в книге «На далёких берегах России» посвящены русским героям, защитникам морских берегов России.

В поисках новых земель

Глава 1

1623 год. Москва бурлила слухами о несметных богатствах Сибири, и стрелецкая слобода пришла в движение, когда узнала, что готовиться поход за сибирской пушниной. Все вокруг только об этом и говорили:

– Будет набор служивых в Сибирь для добычи «мягкой рухляди». Пойдём, скорей запишемся.

Молодой рослый стрелец Пётр Бекетов по указанию отца поспешил на подворье князя Сулешова, где готовился сибирский поход. В руках у него был заветный свиток, в котором отец просил князя дать доходную службу своему сыну. Пётр очень торопился и, пробираясь сквозь праздную толпу горожан, скопившуюся перед воротами княжеского подворья, хотел проскочить между двух верзил. Как вдруг один из них неожиданно, играючи, подставил своё плечо и Пётр, споткнувшись, обронил свиток на землю. Он нагнулся и стал искать рулончик и, не увидев его, поднял глаза.

«О Боже!» – и он увидел милое личико молоденькой девицы с огромными голубыми глазами и с длинными ресницами. А ещё Пётр заметил, как какой-то рослый парень на ходу запихивал свиток за пазуху. При этом он ещё и улыбался той девице, которая шла вместе с ним и хохотала, показывая пальцем на Петра:

– Какой увалень. Что это он ищет под ногами?

На мгновение Пётр забыл о свитке и остолбенел, увидев смеющуюся девицу. А про себя подумал: «Какие глазищи, утонуть можно в них», и густо покраснев, опустил свои глаза. А когда же Пётр поднял голову, чтобы вновь увидеть девицу, то парочка исчезла в людской толпе.

– Как же я без свитка явлюсь к князю? – корил он себя. – Вот недотёпа.

Но расстроенный Пётр всё же решился без челобитной отца попасть к князю на приём, и стал пробираться сквозь толпу во двор княжеского подворья. У крыльца столпились разные люди, среди них даже мелькали красные кафтаны стрельцов. Шум, гам не утихал, и было видно, что все желали идти в сибирский поход за соболиными шкурками и только ждали вызова.

– Да, пустите меня, – закричал Пётр, пробиваясь к крыльцу и, проскочив мимо двух холопов, стоящих у дверей хором, с размаху открыл дверь и хотел войти…

Как вдруг получил удар по лбу колоколом, висящим над дверью. Колокол зазвенел, послышался хохот, а Пётр выхватил саблю и заорал:

– Кто напал? Убью!

И в это мгновение он увидел властного боярина, сидевшего за столом с дьяками. Пётр сразу успокоился и подумал: «Видать этот боярин, и есть князь, обращусь к нему», и пробасил:

– Прости боярин, я защищался.

Увидев юношу, князь сразу подумал: «Этот без сомнения сын Бекетова, одно лицо!», и стал его успокаивать:

– Уймись юноша, это лишь входной «колокольчик» над дверью, – улыбнулся князь и спросил. – У тебя какое дело ко мне?

– Боярин, – басом отчеканил Пётр, – прошу записать меня на службу в Сибирь.

– Надеюсь, челобитная имеется? – спросил его князь с ехидцей.

– Была, – мрачно ответил Пётр. – Украли прямо перед вашими воротами.

– Ладно. Впредь будь осмотрительнее, – опять улыбнулся князь и велел дьяку. – Это Пётр Бекетов, запиши его в сибирский отряд десятником.

Вдруг Пётр обернулся и аж подскочил, увидев кого-то…

– Вот он! Подлец, вор, укравший челобитную отца, – вскричал он и исчез в проёме открытой двери.

– Горяч, весь в отца, – покачал головой князь Сулешов, – добрый будет воин.

А Пётр уже нёсся за своим обидчиком, который мелькнул в толпе казаков и стрельцов, стоявших во дворе.

– Попался с…, – растолкав казаков, закричал Пётр и сходу ударом кулака повалил его на землю. Тот опешил:

– Чо, это ты?

– Ты вор. Отдай мой свиток.

Обидчик живо вскочил:

– Чаго? – удивился он и, размахнувшись, ударил Петра в грудь.

Удар был такой силы, что у Петра потемнело в глазах, и он отлетел на казаков. Те его придержали, а затем втолкнули в круг, который сам собою образовался. Пётр под крики казаков рванулся к своему сопернику и обхватил его руками. Они крепко сцепились и стали бороться, топчась на месте, а казаки кричали и подбадривали бойцов. Казалось, Пётр был слабее своего соперника, но он не сдавался и старался повалить того, но это ему никак не удавалось. Соперник, чувствуя свою силу, не спешил с победой, и боролся, получая удовольствие. Так они ходили в обнимку, поднимая пыль, пока не появился стрелец, который зачитал список и объявил:

– Кто попал в список сибирского отряда велено идти в канцелярию за довольствием.

Услышав свои имена, борцы расцепились и удивлённо посмотрели друг на друга.

– Ты, чей будешь? – спросил Пётр и улыбнулся. – Я Пётр Бекетов

– А я Максим Урасов со стрелецкой слободы, – ответил соперник.

– Так отдай свиток, – вскричал Пётр, – это челобитная моего отца к боярину.

– Чо ко мне прицепился? – удивился Максим. – А если что и есть, то вот!

И он неторопливо достал из-за пазухи свиток и раскрутил его:

– Видишь, это листок псалтыря.

– Я-то подумал, что ты украл у меня свиток, – недоумевал Пётр.

– Ты и без челобитной попал в список, – заулыбался Максим. – Бежим в канцелярию за довольствием. Теперь мы с тобой вместе идём в сибирский поход.

Так они подружились.

Вскоре по велению царя Михаила Фёдоровича отряд стрельцов во главе с боярином, князем Юрием Яншеевичем Сулешовым, назначенным воеводой в Тобольск, отправился в далёкую Сибирь.

Глава 2

В мае 1627 года, сдав воеводство своему приемнику Дмитрию Трубецкому, князь Юрий Сулешов стал готовиться к своему возвращению в Москву, как вдруг он узнаёт о подготовленном заговоре против него. Сулешов, узнав имя главаря бунта, велел схватить и заковать в цепи, а с его казаками, отправленными в засаду, разобраться на месте.

Наконец, усиленный отряд стрельцов и казаков отправился в далёкий путь из Тобольска в Москву. Дорога была бесконечно длинная, но вот вскоре появилась Тюмень, и на смену тобольским казакам для сопровождения царского обоза прибыл тюменский конный отряд. А утром в Москву выдвинулся соединённый отряд в том же порядке. Впереди шли конные тюменские казаки, за ними следовал возок князя Сулешова, за ним – обозные телеги с государственной казной, а сзади двигалась московская стрелецкая охрана. Среди стрельцов, предвкушавших скорое возвращение в Москву, ехали на конях десятник Пётр Бекетов и его приятель Максим Урусов. Они весело переговаривались, как вдруг обоз остановился, и стрельцы стали оглядываться по сторонам. К княжескому возку прискакал атаман казаков, и что-то сказал князю. И сразу прозвучала команда:

– Трогай!

А стрельцам:

– Готовьсь!

И отряд двинулся в путь, и как только спустился в ложбину, сразу послышались из леса крики казаков, атаковавших обоз. Стрельцы сразу окружили княжеский возок и обоз и сделали первый залп. Нападавшие заговорщики смешались и, не видя подмоги со стороны тюменских казаков, дружно побежали в лес, где их уже поджидали стрельцы десятника Петра Бекетова, которые преградили их бегство. Казаки, побросав сабли, сдались.

К возку князя Сулешова привели пленных заговорщиков и те понуро отвечали:

– Мы тюменские и посланы пограбить обоз.

Князь брезгливо посмотрел на них и велел:

– Вот, дураки! Высечь их и вести в Москву на дознание.

И посмотрев на Бекетова, он похвалил:

– А ты Пётр, молодец. Вовремя отрезал бунтарей от леса. Хвалю!

«Ну вот, вся слава досталась Петру, – подумал Урасов, стоящий со стрельцами, рядом с Бекетовым, – Везёт же ему».

Отряд продолжил свой путь, но после стычки в лесу стрельцы сразу притихли и стали чаще оглядываться по сторонам. Урасов, ехавший с Бекетовым, спросил его:

– Как это у тебя здорово получилось? Сумел пленить бунтарей.

– Я знал о заговоре. Мы же с тобой по приказу Сулешова арестовали главного заговорщика пеших тюменских казаков, атамана Рязанова. Не помнишь разве?

– И что?

– А то, что тюменские казаки взбунтовались, и грозились поквитаться с воеводой.

– Из-за чего бунт? – поинтересовался Урасов.

– От того, что тобольский воевода Сулешов был суров с разбойными казаками. Он лишил их незаконных льгот и лёгкой наживы. Вот за это атаман Рязанов решил отомстить воеводе и расправиться с ним, поэтому на пути в Москву устроил засаду из своих казаков. Но атаман тюменских конных казаков выдал Рязанова и мы с тобой его арестовали, а с засадой пришлось разбираться на лесной дороге, и как знаешь, неплохо вышло.

– Да, ловко у тебя получилось, – удивился Урасов. – Какой же ты удачливый, Петька.

В начале августа князь Юрий Сулешов с отрядом стрельцов прибыл в Москву, а 22 августа уже присутствовал у государева стола. В то же время Максим Урасов пригласил своего друга Петра Бекетова в родительский дом потрапезничать. Когда приятели уселись за стол, то в гостиную вошла с подносом красивая девица, и Пётр опешил.

– Ты что язык проглотил? – рассмеялся Максим. – Это моя сестра Даша.

– Я же её видел с тобой в толпе, когда искал свиток отца, – вспомнил Пётр.

– Конечно, помню. Ты тогда зарделся, как свёкла, – развеселился Максим, и тихо сказал другу, – и я сразу понял, что тебе приглянулась моя сестрёнка.

Пётр опять стушевался и представился:

– Десятник Пётр Бекетов, дружу с твоим братом.

– Вижу, вы дружки, – заулыбалась Дарья.

Неожиданно Максим поднялся из-за стола и обратился к отцу:

– За столом скучно, позволь нам батя искупаться.

– И я с вами! – вскричала Дарья.

– Идите уж, – рассмеялся отец Урусова. – Эх, молодость!

Они спустились с обрыва и оказались на берегу Москвы-реки. Если друзья сразу бросились в воду и поплыли, то Дарья, подняв подол платья, только ходила по мелководью и разглядывала рыбок. Максим вышел из реки и стал брызгаться. Дарья стала убегать, а брат кричал:

– Напросилась с нами, а сама только ноги замочила.

– Мне и так хорошо, – отвечала сестра. – Не брызгайся, я и так уже вся мокрая.

Они сидели на берегу и уплетали, взятую с собой, булку хлеба. Пётр незаметно смотрел на Дашу и любовался её веснушками, но, поймав быстрый взгляд её голубых глаз, отводил свой. Дарье эта игра понравилась, и она засмеялась:

– Посмотри на меня. Ха, ха! Максим, ты видишь, он отводит свой взгляд. Боится!

– Ну, чего ты дуришь, – упрекал сестру Максим, – он смущается, а ты за своё. Пойдёмте лучше на торг и там возьмём горячих калачей.

– Бежим! – первая крикнула Дарья, и они помчались на торговую площадь к Фроловским воротам Кремля.

На торге было шумно и не протолкнуться. Взяв по румяному калачу, «троица» прислонилась к телеге с товарами и услышала распрю между мужиками.

– Зря ты ругаешься, – корил мужик с окладистой бородой. – Тебе бы к попу, враз тебя исправит.

– Это ещё кто?

– Знаешь, Фрол, я ведь с Нижегородской волости прибыл с товаром. Так вот в храме нашей деревни Лопатищи проповедует поп. К нему идут богомольцы со всех сторон, и с ними происходят чудеса. Он их стыдит, уличает за разные пороки, а народ всё равно к нему валом валит.

– Видно зело праведный, – ответил мужик. – Я, пожалуй, с тобой поеду к этому попу. Пусть меня выправит!

– Максим, – вдруг вскричала Дарья, – я тоже хочу к праведному попу.

– Это далеко, – ответил Максим, дожёвывая свой калач, – недели две топать.

– Я бы с тобой пошёл, – сказал Пётр, – но мы на государевой службе.

– Эх, вы вояки, – вдруг вскипела Дарья. – Вам бы только грабить сибирских иноверцев. И не жаль вам сдирать с них последние соболиные шкурки на утеху царю?

– Но, но. Успокойся, мы государевы слуги, и собираем ясак, то бишь натуральный налог с подданных царя.

– А я что, служите, – пошла на попятную Дарья, – Максим пойдём домой.

Так они расстались, а Дарья с Петром стали тайно встречаться. Как-то Пётр завёл разговор о женитьбе, а она, смеясь, ответила:

– Вот будешь богат, тогда выйду за тебя!

– Тогда я пойду в Сибирь за пушниной и вернусь богатым! – вскричал Пётр. – А ты меня дождёшься?

– Возвращайся скорее, только не грабь, – ответила Дарья, – а я тебя буду ждать.

На следующий же день десятник Пётр Бекетов, написав челобитную, помчался в Приказ Казанского дворца, с целью записаться на службу в Сибирь.

Через густую толпу стрельцов, стоящих в сенях Приказа, как вихрь, ворвался десятник Пётр Бекетов и вдруг увидел среди дьяков своего благодетеля князя Сулешова.

– Что встал? Давай челобитную.

Пётр положил на стол челобитную.

Князь, щурясь, стал читать:

– Так, пишешь: «…послать в Енисейский острог десятником».

– Запишем? – посмотрел он на дьяков. – Так вот я рекомендую послать Петра Бекетова в Енисейский острог сотником, учитывая его заслуги во время моего воеводства в Тобольске.

– Рассмотрим, – заговорили дьяки. – Правда, молод ещё.

– Чо смотреть. Утверждаю. Сбирайся Пётр и пойди в канцелярию.

Князь пользовался непререкаемым авторитетом, и поэтому дьяки дружно закивали в знак согласия, но один из дьяков, пошелестев бумагами, затараторил:

– Получена челобитная от воеводы Ошанина, в которой он сообщает, что в Оби утонул атаман Поздней Фирсов, а на казачьем кругу выбрали сотником подъячего Максима Перфильева. Вот челобитная.

Князь Сулешов сверкнул глазами и повелел:

– Перфильев получит чин опосля, а сотником пошлём Бекетова, и пусть спешно отправляется в Енисейский острог.

Глава 3

Весна 1628 года была ранней. Приказчик Енисейского острога вышел из избы на шум, неожиданно поднявшийся во дворе, и увидел, бегущих к нему промысловиков.

– Тунгусы нас побили на Ангаре, – кричал на ходу охотник Тимоха. – Мы то, как только вскрылась река, утекли, а робята Перфильева остались тама отбиваться.

– И много тунгусов? – спросил приказчик промысловиков.

– Множество, – наперебой говорили охотники.

– Обложили со всех сторон, а меня вот ранили, – показал на свою руку Тимоха.

Приказчик велел казакам готовить дощаники¹ и собираться в поход, а недавно прибывшему в Енисейский острог сотнику Бекетову объяснил:

– Знаешь, подъячий Перфильев знатный воитель. Он участвовал в походах Хрипунова, бывал в устьях Илима и Лены, и был мною послан в прошлом году с «енисейскими служивыми людьми» по Ангаре за ясаком в Братскую землицу, и тама попал в засаду. Так что бери казаков, и вперёд. Надо унять бунт, но только усмири дикарей «уговорами и лаской». Понял?

Так ранней весной из острога на дощаниках вышел отряд из 30 служилых и 60 промысловиков во главе с сотником Бекетовым. Поход завершился успешно, и Бекетов снял осаду, а в низовьях Ангары срубил острожёк, назвав его Рыбинским. Промысловики долго обсуждали дипломатические качества сотника, сумевшего без кровопролития замириться с тунгусами, новыми подданными государя, и взять с них неплохой ясак.

Вернувшись в острог, Перфирьев сидел с казаками, и рассказывал о своих приключениях:

– На нас ночью напали эвенки, ну, по-нашему тунгусы. Мы спали в шалашах, и хорошо, что спрятали дощаники в прибрежных кустах, а то бы не вернулись.

– Охрану выставили?

– Нет, мы так вымотались, что все заснули мертвецким сном. И вдруг в темноте засвистели стрелы, и одного охотника легко ранило.

– Да, да, это меня ранили, – показывая на свою руку, вскочил Тимоха.

– Стало светать, – продолжил Перфильев, – и мы увидели, что нас обложили тунгусы, и мы стали стрелять из пищалей, благо порох был в достатке. Тунгусы попрятались в лесу и не давали нам выйти из шалаша. Тогда я послал Тимоху и его друга за подмогой. Они незаметно пробрались к реке и, на дощанике достигнув Енисейского острога, известили о нашей осаде. Когда прибыла подмога, мы с облегчением вздохнули. А новый сотник меня удивил. Он заранее выслал казаков в тыл тунгусам и те выбежали из леса прямо на наши выставленные пищали. Конечно, тунгусы побросали копья, луки и сдались мне, а Бекетов уговаривал их, чтобы на следующий день пришли вожди племени. И они пришли с ясаком и просили принять их в подданство нашему государю. Зауважали русский гром. Я поближе познакомился со своим спасителем и благодарил его за спасение. Да вот и он.

Подошедший Бекетов заулыбался и подтвердил:

– Да, мне велено было не воевать с тунгусами, а ласково уговаривать их, вот я и расстарался. Даже шапками поменялся с вождём, и привёз аманатов². Среди них мне приглянулась совсем юная тунгуска Аина, которая оказалась сиротой, и мне стало жаль её. Так приказчик отдал мне эту тунгуску.

Глава 4

Осенью 1628 года в ворота Енисейского острога ввалились измученные казаки, и доложили воеводе Аргамакову:

– Мы из отряда Хрипунова и идём к Братскому порогу Ангары на разведку, а воевода Хрипунов скоро сам прибудет. Принимай!

Воевода забеспокоился и стал соображать: «Знамо дело, Хрипунов Яков Игнатьевич из ржевских дворян, воевода знатный, он основатель Енисейска, как не принять. Да и отряд его в 150 человек, с которым непросто сладить. Ведь он не только ищет серебро, но и разоряет поселения тунгусов, нещадно беря с них пушнину, и они недавно прибыли с жалобой. Надо что-то8 предпринять».

Воевода Аргамаков призвал сотника Бекетова и, объяснив ему ситуацию, объявил:

– Хрипунов собрался на Ангарские пороги, и надо опередить его. Сбирайся в поход на пороги и поставь тама острог.

Бекетов пробыл на Ангарских порогах семь недель. Он воевал с местными племенами, мирился и всё же приводил их в повиновение русскому царю. В январе 1629 года воевода Аргамаков в помощь Бекетову отправил небольшой отряд во главе с Сумароковым, который привёз предписание о совместной постройке нового острога. Но измождённый Бекетов с уставшими казаками вернулся в Енисейск, и сдал в казну 689 соболиных шкурок и свою отписку:

«Ходили ис Братского порогу по Тунгуске вверх и по Оне реке, и по Ангаре реке, и до устья Уды реки … братских людей под твою высокую государеву руку привели и, ходя в Братской земле, терпели голод – ели траву и коренья».

Воевода разгневался, когда узнал от вернувшихся людей Бекетова, что острог не построен, но увидев огромную привезённую гору пушнины, оттаял:

– Прощаю твоё неповиновение. Острог пусть строит Сумароков, а тебя хвалю за прибыль соболиную в царскую казну.

А сам отписал в приказ Казанского дворца:

«Сотник Бекетов не срубил острог на Братской земле, что было ему предписано, ссылаясь на голод».

Воевода Аргамаков стоял у окна и смотрел, как во дворе казаки Бекетова обливались водой, и думал: «А что, ответ из Москвы придёт нескоро, а покамест, через недельку, пошлю ка я Бекетова на Ангару. Пусть проведает – все ли остроги целы».

Глава 5

Пришёл 1631 год. Побывав на Ангаре, Бекетов уже готовился к новому походу. По велению воеводы из Енисейска Пётр Бекетов с 30-ю казаками пошёл в дальний поход. На сей раз ему предстояло пройти до великой реки Лены, и там не только собрать ясак с местных племён, но в серединной части бассейна реки построить острог и сменить Ивана Галкина. Не знал тогда Бекетов, что ему предстоит пробыть в этих краях два года и три месяца. Когда же Иван Галкин покидал зимовье, то предупредил своего приемника:

– Ты с бурятами не заигрывай, иначе лишишься жизни. Они могут затаиться и неожиданно напасть. Это у них в крови. Я не раз с казаками отбивался от них саблями, но это в открытом бою. А если нападут ночью?

– Не боись, – ответил Бекетов, – мы, где лаской, где силой покорим непокорных.

– Ну, ну бывай, – крикнул Иван Галкин и велел своим казакам. – Отчаливай.

– Конечно, покорим бурят, – живо обсуждали казаки Бекетова. – Наш Бекет не только здорово владеет саблей, но умеет уговаривать дикарей и не уступит в храбрости Ивану Галкину.

В сентябре 1631 года Пётр Бекетов, взяв с собой 20 казаков, отправился от Иллимского волока вверх по Лене. Пройдя несколько вёрст, дощаники пристали к берегу реки. Бекетову понравилось это место, и он велел здесь ставить «крепь» – острог. Сразу в лесу застучали топоры, и казаки уже тащили срубленные брёвна для нового острога. Несколько промысловиков, первыми высадились на берег, и сразу углубились в лес, а за ними побежали другие охотники, а Бекетов вдруг забеспокоился и вдогонку предупредил охотников:

– Не ходите, други, так далеко от реки. Бурята могут напасть.

Но где там. Все промысловики, а за ними и казаки уже были в лесу. Через некоторое время казаки поймали бурята, от которого узнали, что недалеко находятся улусы³ бурят-эхэритов.

– Вот где пожива! – сразу закричали казаки.

Бекетов с несколькими казаками пошёл на разведку и взял с собой четверых тунгусов, знавших бурятские наречия. Вскоре они набрели на бурятские улусы. После недолгих переговоров к ним вышли князьки и с гордостью сказали:

– Мы бурятские вожди Бокой и Борочей не желаем платить ясак далёкому царю. Мы сами собираем дань с диких племён налягиров.

– Тогда ясак возьмём силой! – так велел перевести Бекетов.

Когда тунгусы перевели ответ Бекетова, то князьки возмутились и вооружённые бурята дружно выставили свои копья. Бекетов велел отступить, и казаки дружно побежали к реке, предупреждая криками своих товарищей. На берегу реки уже была поставлена длинная изба, а вот крышу только начали ставить. Эта «крепь» помогла Бекетову держать оборону. Три дня казаки отстреливались от наседавших бурят, которых собралось не много не мало, около 60-ти человек. Князьки пошли на хитрость и предложили Бекетову:

– Пусти нас в «крепь», туда мы принесём свой ясак.

Бекетов велел казакам зарядить свои пищали и быть наготове, и тогда через тунгусов прокричал:

– Несите ясак в дом, посмотрим.

Вожди Бокой и Борочей, с тайно пронесёнными саблями, вошли в «крепь» и бросили к ногам чужаков пять «недособоляшек».

– Вас к себе в холопы разберём, ис своей земли вас не выпустим, – высокомерно заявили они.

И тут же из-за спин князьков выскочили вооружённые бурята и с криками бросились в бой. Казаки успели сделать только один залп из пищалей, а когда пороховой дым рассеялся, взялись за сабли. Бурята вначале опешили, только самые храбрые из них бились отчаянно, но стремительный натиск казаков решил исход боя. Отличился Бекетов, превосходно владевший саблей. Он посёк нескольких дикарей и Бокоя, а князька Борочея велел не трогать, и дал ему возможность с оставшимися воинами бежать. В этом бою было много раненных. Бурята потеряли десяток человек, а казаки не досчитали одного казака и двух тунгусов, которых как предателей зарубил Бокой. Казаки преследовали бурят до их улусов, и захватили лошадей.

Передохнув, отряд Бекетова на лошадях за сутки добрался до устья реки Тутуры. Здесь Бекетов велел поставить острожёк, и стал ждать дальнейших действий бурят. Через несколько дней пришли тунгусы-налягиры, платившие дань бурятам и встали «под высокую государеву руку». Они принесли пышный соболиный ясак, а обрадованный Бекетов спросил у них:

– Где Борочей?

Они ответили:

– Откочевал к Байкалу. А мы теперь под вашей защитой.

В апреле 1632 года от Енисейского воеводы Кондырева Бекетов получил подкрепление из 14 казаков и указ идти вниз по реке Лене. Спустившись по реке, казаки привели в подданство царю якутских нойонов всей средней части Лены. Конечно, были бои, но удача постоянно сопутствовала казакам.

В сентябре Бекетов облюбовал место на высоком берегу Лены и велел построить первый в Якутии государственный острог, назвав его Ленским. Вот тогда больше тридцати якутских нойонов признали в приказчике Бекетове русскую власть. В Ленском остроге, помимо сбора ясака, Бекетов занимался взиманием пошлины, десятой части с соболиных промыслов с частных промышленников и со своих казаков. Он разбирал возникшие споры и брал пошлину «с судных дел». Наконец, в Ленский острог прибыл Иван Галкин на смену Бекетову, а тот в очередной раз повёз в Енисейск богатый ясак. А в 1639 году Бекетов стал готовиться к поездке в Москву с собранной им за несколько лет пушниной, аж на 11 тысяч рублей. Если забежать вперёд, то в 1643 году приказчиком Иваном Галкиным Ленский острог был перенесён на 70 вёрст выше по течению реки Лены и был назван Якутским.

Так появился русский форпост в Сибири – Якутск.