Читать книгу: «Одна Бездна на двоих. Далеко от своих. Близко друг к другу», страница 2

– Я не хотел, чтобы так получилось, – тихо сказал Роман, все еще не поворачиваясь. – Это был честный поединок.

– Честный? – в голосе Дэниела звучала плохо сдерживаемая ярость. – Ты называешь честным избиение человека, который никогда не дрался за жизнь как ты?

Дэниел подошел к лежащему Карлу и помог ему подняться. Младший из Доноров все еще держался за горло, его дыхание было прерывистым, а лицо покрыто синяками и кровью:

– Вы… вы никогда не будете вместе… – прохрипел Карл, глядя на удаляющегося Романа налитыми кровью глазами. – Слышишь меня, Крестов? Никогда! Я прослежу, чтобы ни один торговый дом в галактике не дал тебе работы! Ни одна компания не возьмет тебя пилотом!

Он попытался броситься вслед за Романом, движимый яростью и унижением, но ноги подкосились. Карл споткнулся о край ринга и тяжело упал на металлический пол рядом с боевой площадкой. Страшный хруст – звук ломающихся позвонков – эхом разнесся по внезапно замолкшему спортивному залу.

– Нет, нет, нет… – застонал Карл, его тело начало биться в судорогах. – Боже… Создатель… прости меня… я не хотел… не хотел так…

Белая пена показалась на его губах, глаза закатились, показывая только белки. Руки и ноги дергались в неконтролируемых спазмах, а из горла вырывались хрипящие звуки. При падении Карл сломал себе шейные позвонки.

Братья бросились к нему, их аристократическое хладнокровие мгновенно исчезло. Маркус опустился на колени рядом с младшим братом, его руки дрожали, когда он пытался найти пульс.

– Карл! Карл, слышишь меня? – Дэниел тряс брата за плечи, но тот уже не реагировал.

Дэниел приложил ухо к груди брата, затем медленно поднялся. Его лицо было белым как пластистальная стена:

– Он мертв, – тихо произнес он, закрывая глаза Карла. – Маркус… наш брат мертв.

Маркус медленно поднялся с колен и посмотрел на Романа взглядом, в котором не было ни капли человечности. Это был взгляд хищника, взгляд человека, который привык убирать препятствия на своем пути:

– Убийца, – произнес он тихо, но каждое слово прозвучало как приговор.

Роман стоял как громом пораженный, глядя на неподвижное тело того, кто еще минуту назад был его другом и соперником. Он не хотел смерти Карла, никогда не хотел… Поединок должен был решить спор, а не отнять жизнь.

– Я.. я не виноват… – прошептал он, его голос дрожал. – Это был несчастный случай… он сам упал…

Но толпа уже начинала роптать. Кто-то кричал «убийца», кто-то требовал вызвать службу безопасности. Атмосфера в зале накалялась с каждой секундой, а братья Донор медленно двигались к Роману с явно недобрыми намерениями.

– Крестов! – раздался знакомый голос, и из толпы выделился Джо Ракубэ, старый друг Романа по Академии космических наук.

Джо был невысоким, коренастым мужчиной с добрым лицом и умными карими глазами. Он работал инженером на станции и был одним из немногих людей, которые знали истинную историю отношений Романа и Лютеции. Сейчас его обычно спокойное лицо выражало крайнюю обеспокоенность.

– Садитесь на транспорт и уезжайте! – крикнул он, пробираясь сквозь толпу. – Быстрее! Времени нет!

Джо попытался встать между Романом и братьями Донор, расставив руки в примиряющем жесте:

– Господа, прошу вас, остановитесь! Это был несчастный случай! Роман не виноват в том, что произошло! Вы сами видели – ваш брат споткнулся!

– Отойди, инженеришка, – прорычал Маркус, шагнув к Джо и пытаясь оттолкнуть его с дороги. – Этот человек убил нашего брата. И он за это заплатит!

– Вы сами всё видели! – отчаянно возразил Джо, размахивая руками, преграждая им путь. – Карл сам споткнулся! Это была трагическая случайность, несчастный случай, а не убийство!

Дэниел скользнул влево, уже касаясь рукояти плазменного пистолета:

– Он довёл Карла до драки! Он избил его так, что тот не смог подняться, а потом Карл упал и сломал шею! Этот наёмник знал, что делал!

– Подумайте, что сказал бы сам Карл! – воскликнул Джо, успев схватить Дэниела за запястье, не давая тому выхватить оружие. – Даже он не хотел бы мести! Неужели вы хотите из-за одной беды развязать ещё больше крови?

– Карл мёртв! – заорал Маркус, и его выверенное аристократическое самообладание окончательно рухнуло. – Младший брат мёртв, а этот ублюдок, наёмный пес без чести, надеется просто уйти?!

Он рванулся обойти Джо справа, но инженер развернулся и снова встал перед ним:

– Остановитесь! Вы разумные люди! Не превращайте горе в расправу!

– Убирайся с дороги, Ракубэ! – Дэниел попытался оттолкнуть его, но Джо стоял насмерть. – Ты защищаешь убийцу!

– Я защищаю человека от беззакония! – выкрикнул Джо. – Роман мой друг. Но даже если бы он был мне чужим – я не дал бы устроить самосуд!

Взбешённые братья рванулись на Джо разом. Инженер стиснул зубы, пытаясь их удержать, но силы были неравны. Удар Маркуса в живот согнул его пополам, и Дэниел, вырвав руку, потянулся к оружию.

– Убийца! – сорвался крик с его губ, и разряд плазмы прошипел над головой Романа, оставив обугленный след на стене.

Роман понял: теперь нельзя стоять на месте. Он бросил взгляд на Джо – друга, стоящего насмерть ради него, – и вскрикнул:

– Спасибо, Джо! Держись!

– Беги к корпусу контрактников! – хрипло прохрипел инженер, удерживая на себе Маркуса. – Там твои! Они тебя прикроют!

– Я понял! – крикнул Роман и рванул прочь, но не к шлюзам или докам, как думали Доноры – а в противоположную сторону, в сторону восточного сектора станции, где располагался корпус контрактных сил – база его подразделения.

Коридоры мелькали перед глазами, как в полусне, залитые жёлтым тревожным светом. Его дыхание сбилось, сердце билось как ударный молот, гравитационные компенсаторы с трудом справлялись с перегрузкой бега.

Позади, эхом отдавались вопли Доноров:

– Он сбегает! Хватайте его!

– Крестов убил нашего брата!

– Блокировать выходы к стыковочным шлюзам!

Но они ошибались. Крестов не бежал к шлюзам. Он шёл туда, где его ждали свои. Где ещё осталась сила закона – или хотя бы кодекс контрактников.

Жилой сектор остался позади, сменился техническими отсеками, потом – арсеналами, складскими помещениями. Роман промчался мимо нескольких охранных патрулей – солдаты с нашивками «Союз Свободных Систем» уже получили сигнал тревоги.

– Стой! Идентификация! – раздался голос дозорного.

– Пилот Роман Крестов! Отряд «Авалон»! – выкрикнул он, показывая личный жетон. – Нападение! Братья Доноров хотят меня убить! Требую защиты согласно контракту!

Офицер-диспетчер быстро сверился с данными, нахмурился – но отступил, нажимая на коммуникатор:

– Срочно! Пост охраны три! Контрактник под угрозой! Вызвать группу перехвата! Доноры опять сорвались с катушек!

Роман рванулся дальше, к массивным бронированным воротам корпуса контрактников. Из открывающихся створок ему навстречу вышли двое из его отряда – знакомые лица, тяжёлые боевые доспехи, плазмопушки на плече.

– Роман?! – удивился старший. – Ты что, чёрт возьми, натворил?

– Длинная история, – прохрипел Крестов. – Доноры хотят меня убить. Карл Донор погиб после поединка. Они мстят.

– Сюда! – бросил второй боец. – Заходи в периметр!

Металлические створки закрылись за его спиной с тяжёлым гулом. Впервые за последние полчаса Роман позволил себе сделать глубокий вдох. Он был в зоне действия контракта – там, где наёмник защищён кодексом и законом.

Пока что.

Глава 2: Изгнанник звёзд

Сердце Романа Крестова билось так яростно, что он чувствовал, как пульс отдаётся в висках. Коридор главного офиса Центрального Космопорта казался бесконечно длинным, а его шаги – слишком громкими на полированном металле пола. Двери из матового пластистали раздвинулись с тихим шипением, и из них вышла она – Летиция.

Её лицо было бледным, как лунная поверхность Европы, а глаза – красными от слёз. Тёмные волосы растрепались, выбившись из строгой прически. Роман тайком двинулся по коридору, прижимаясь к стенам, покрытым панелями с расписанием межпланетных рейсов.

Конечно, он знал, что она не любила его так, как он её. Она говорила ему это прямо, без обиняков. Но когда Карл вызвал его на поединок, у Романа не было выбора. Честь требовала принять вызов.

Теперь Карл был мёртв, а Роман – изгнанником.

Они ехали в тонированном аэромобиле над доками космопорта, где гигантские звездолёты покоились на стартовых платформах, словно спящие левиафаны. Антигравитационные двигатели машины мягко гудели, а за окнами проплывали огни посадочных маяков и силуэты грузовых кранов.

– Лютеция… – начал было Роман, но она его перебила.

– Ты думаешь, я считаю, что ты намеренно убил своего друга? – Её голос дрожал от сдерживаемых эмоций. – Ты принял его вызов и остался невредим. Но что ещё мог сделать мужчина в такой ситуации? Отказаться было бы равносильно признанию трусости.

Роман протянул руку и нежно коснулся её лица. Кожа была горячей от слёз.

– Его братья захотят мести, – прошептала она, прижимаясь щекой к его ладони. – Они уже объявили об этом. А ведь он… он был твоим близким другом с детства.

– Я никогда не желал Карлу такой ужасной судьбы, – глухо произнёс Роман. – Клянусь тебе – никогда. Если бы можно было повернуть время вспять…

Лютеция всхлипнула и обвила его шею руками. Их губы встретились в отчаянном, страстном поцелуе – поцелуе прощания. Её слёзы были солёными на вкус, а руки дрожали, когда она гладила его лицо, словно пыталась запомнить каждую черту.

– Если ты останешься здесь, тебе будет опасно, – прошептала она в промежутке между поцелуями. – Семья Карла не простит. У них слишком много влияния, слишком много связей.

– А где мне теперь не опасно? – горько усмехнулся Роман. – Может быть, стоило подумать об этом раньше…

Аэромобиль плавно снижался к причалам грузового сектора. Внизу сновали погрузчики, роботы-грузчики и охранники в блестящих экзоскелетах.

– Роман, – Лютеция взяла его руки в свои, – время залечит эту рану. Я поговорю с влиятельными людьми, они помогут объяснить семье Карла, что произошло. Всё уладится. А ты поезжай с этим перевозчиком – можешь ему доверять. Он довезёт тебя до Фронтира, устроит место на безопасном корабле.

– Когда мне веруться? Когда мы снова увидимся?

– Через год. Может быть, чуть больше. Когда наберусь мудрости и опыта, когда страсти утихнут. Тогда мы поженимся, как планировали.

Лютеция откинулась назад, её глаза вспыхнули болью и гневом.

– Если тебя не будет больше тринадцати месяцев, Роман, то мне придётся выходить замуж за другого. Отец не будет ждать бесконечно. У него есть планы, есть союзы, которые нужно укреплять. Планеты на пороге большой войны.

– Я люблю тебя больше жизни, – он прижал её к себе так крепко, что она едва могла дышать. – Твой образ, твой голос, твой смех – всё это всегда будет со мной, где бы я ни был.

Они целовались снова, отчаянно и страстно, как будто пытались вложить в этот поцелуй всю свою любовь, всю боль расставания. Слёзы смешивались на их лицах, а руки дрожали, касаясь друг друга в последний раз.

Аэромобиль мягко приземлился. Роман выскочил наружу, и к нему тут же подъехала другая машина – старый, потрёпанный транспортер с гербом частной транспортной компании.

– Не больше года! – крикнул он, садясь в транспортер. – Клянусь тебе – не больше года!

Лютеция долго смотрела ему вслед, плакала и смотрела. Роман приложил ладонь к стеклу, представляя, что касается её лица в последний раз. Машины разъехались в разные стороны, проезжая мимо грузовых погрузчиков и патрулей охраны.

При помощи человека Лютеции – влиятельного торговца редкоземельными металлами – Роман смог получить место на звездолёте в качестве штатного пилота. Взятки сделали своё дело, и его записали в экипаж корабля, который уходил далеко за периферию, на фронтальные станции по добыче металлов на кометах и астероидах.

Путь этого звездолёта лежал далеко за границы влияния Доноров – правящей касты, к которой принадлежала семья покойного Карла.

«Асгард» был стандартным среди звездолётов. Его корпус длиной в полтора километра сверкал полированным титаном и композитными панелями. Четыре массивных двигателя на антиматерии располагались в корме, а носовая часть была усеяна сенсорными куполами и коммуникационными антеннами. Центральная секция корабля медленно вращалась, создавая искусственную гравитацию для жилых отсеков.

Внутри «Асгарда» царила деловитая атмосфера. Инженеры в синих комбинезонах проверяли системы, учёные в белых костюмах анализировали данные с разведывательных дронов, а военные частной охранной компании «Гидра» патрулировали коридоры в чёрных бронежилетах. Пассажиры – в основном горняки, техники и исследователи – готовились к долгому путешествию в глубины неизведанного космоса.

Роман сидел в кресле пилота на мостике, проводя расчёты курса вместе с другими пилотами. Карты звёздных систем мерцали перед ним, а компьютеры просчитывали траектории прыжков через гравитацию.

– Прости, я ушёл в космос, – шептал он сам себе, глядя на бесконечность звёзд за окном. – Это было единственное место, где я чувствовал себя в безопасности.

Хорошо, что не пришлось обманывать и подставлять кого-то. Он знал свою работу и мог делать её честно.

– Год. Не больше года, – повторял он как мантру, настраивая навигационные системы.

Главное – уйти от Доноров, от влияния их правящего дома.

Прошли долгие месяцы, и «Асгард» плавал по океанам космоса, делая остановки у таинственных планет, пахнущих озоном и неизвестными химическими соединениями. Они пристали к мирам под созвездием Южного Креста, торговали с другими Фракциями и перевозили поразительные грузы.

Как-то раз они даже перевозили рабов – клонированных людей с заблокированным сознанием, предназначенных для работы на урановых шахтах Проксимы. Роман пытался не думать об этом грузе, но сон не шёл к нему неделями.

Судьба сделала его человеком без родины. Но у него была цель. Формально он находился на службе во флоте.

Хотя смерть Карла и вынудила Романа оказаться в изгнании, мысли о Лютеции и о том, что после возвращения он получит её руку и сердце, поддерживали в нём силу духа на протяжении всего путешествия.

«Асгард» двигался по космосу, используя прыжки через гиперпространство и гравитационные маневры вокруг звёзд. Когда корабль подходил к очередному солнцу, его щиты начинали светиться радужными переливами, отражая потоки заряженных частиц. Звёздный ветер бил в носовую часть судна, а магнитное поле звезды захватывало корабль и разгоняло его до околосветовых скоростей.

Они добывали редкоземельные металлы и вещества: трансурановые элементы из ядер мёртвых звёзд. Привозили новые виды животных и растений. Чудеса и красота космических явлений окружали их повсюду. Они пролетали мимо туманностей, где рождались новые газы, видели танец двойных пульсаров, чьи лучи рисовали в пустоте гигантские спирали, наблюдали, как чёрные дыры пожирают целые солнечные системы, затягивая материю в воронки искривлённого пространства-времени.

Но их судно проходило и через бури – магнитные штормы, где заряженные частицы звёздного ветра превращались в молнии размером с континенты. Иногда такие бури не прекращались целыми неделями, и «Асгард» трясло, как щепку в океане. Энергетические разряды били в корпус, заставляя светиться защитные поля, а гравитационные аномалии рвали броню.

– Гравитационная аномалия прямо по курсу! – крикнул штурман. – Сила притяжения возрастает экспоненциально! Нас затягивает!

– Родника, Харли! – скомандовал капитан. – Немедленно отключить основные двигатели! Перейти на аварийное торможение! Если не успеем, нас разорвёт на части!

– Понял, капитан! Переключаю на резервные системы!

– Роман, ко мне! – Капитан обернулся к штурману. – Нужен безопасный курс через эту чёртову воронку, и нужен он немедленно!

Роман быстро настраивал системы навигации, пытаясь найти безопасный путь через аномалию.

Корабль содрогался и скрипел, его корпус трещал под давлением искривлённого пространства. За иллюминаторами пространство изгибалось и волновалось, как поверхность воды, а звёзды растягивались в длинные полосы света. Это были мгновения, когда смерть ходила совсем рядом, заглядывая через плечо каждому члену экипажа.

Но это только делало Романа более уверенным в мастерстве капитана и его команды. И с каждым днём всё сильнее становилась его тоска по дому, по Лютеции, по той жизни, которую он оставил позади в изгнании среди бесконечных звёзд.

Звёздный крейсер «Асгард» умирал в космической бездне, словно пронзённый копьём богов титан, чья мощь некогда сотрясала галактики. Его исполинский корпус – корчился в предсмертной агонии среди холодного безмолвия звёзд. Каждая секунда приближала неотвратимый конец, и металл стонал протяжно, гулко, словно похоронный колокол, отсчитывающий последние мгновения жизни тысячи душ, заточённых в его чреве.

Трёхметровые листы брони отслаивались с жутким хрустом, обнажая внутренности корабля – переплетения кабелей, трубопроводов и силовых узлов, которые теперь искрили и дымились, источая в космос радужные всполохи плазмы. Из зияющих пробоин вырывались огненные струи атмосферы, унося с собой не только кислород, но и крики, молитвы, последние слова умирающих людей.

– Всем постам боевой готовности! Всем постам! – надрывался в переговорной сети старший лейтенант, но его голос терялся в симфонии разрушения: в воющих сиренах, треске горящих контуров, рёве разгерметизации и стонах изгибающейся под нечеловеческими перегрузками стали. – Система стабилизации полностью отказала! Гравитационные генераторы не отвечают! Инерционные демпферы вышли из строя!

Роман вцепился в поручень аварийной переборки так отчаянно, что металл прогнулся под его пальцами. Костяшки побелели, сухожилия натянулись струнами, а кровь отхлынула от лица, оставив его мертвенно-бледным. Мир вокруг кувыркался в безумном, головокружительном танце смерти – «Асгард» входил в неконтролируемое вращение, и чудовищная центробежная сила швыряла людей о переборки, словно детские игрушки в руках разгневанного великана.

Гравитационные генераторы, эти сердца корабля, один за другим умолкали с глухими ударами, каждый из которых отзывался вибрацией в костях. Без них экипаж превратился в беспомощные тела, летающие по коридорам и отсекам в хаотичной невесомости, ударяясь о стены, потолки, друг о друга, оставляя кровавые отметины на белых панелях.

– Марина! МАРИНА! – заорал Крестов в коммуникатор, пытаясь перекричать адский хор разрушения, который поднимался из недр умирающего корабля. Его голос сорвался, стал хриплым от отчаяния. – Марина, ты меня слышишь?! Отвечай, прошу тебя!

Статические помехи шипели в наушниках, словно злобные змеи. Потом, сквозь белый шум, пробился слабый, дрожащий голос:

– Роман… я.. я заперта в медицинском блоке седьмой палубы… переборка заблокирована… помоги мне… пожалуйста, помоги… мне больно…

Её голос оборвался на полуслове, и динамик зашипел пустотой. Крестов рванулся к выходу, его сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвёт грудную клетку. Но в этот момент «Асгард» содрогнулся так неистово, словно гигантская рука схватила его за корму и встряхнула, как погремушку. Роман ударился спиной о стену с такой силой, что в позвоночнике что-то хрустнуло, а перед глазами вспыхнули белые искры боли.

Сквозь треснутое стекло иллюминатора диаметром в два метра он увидел их – своих товарищей, братьев по оружию, дрейфующих в космической пустоте как безмолвные призраки. Капитан, ветеран трёх звёздных войн, медленно вращался в чёрной бездне. Его седые волосы, некогда аккуратно зачёсанные, теперь развевались в вакууме, как морские водоросли в подводном течении. Глаза – те самые голубые глаза, теперь были широко открыты, смотрели в бесконечность, но уже ничего не видели. Его губы были приоткрыты, словно он пытался сказать последнее слово, но космос украл у него и голос, и жизнь.

Младший техник, двадцатидвухлетний парень из орбитальных колоний, дрейфовал неподалёку. Его руки были безвольно раскинуты, пальцы сжаты в кулаки – последний жест борьбы со смертью. Из пробоины в скафандре на груди тянулась алая струйка крови, которая мгновенно замерзла в космическом холоде, превратившись в кристаллическую нить рубинового цвета. Его молодое лицо, всегда улыбающееся, теперь было искажено последней гримасой ужаса.

Механик, который мог починить любой механизм одним прикосновением, теперь медленно кувыркался вокруг своей оси. Его рабочий комбинезон порвался при разгерметизации, и инструменты – его верные спутники – разлетелись вокруг, образуя траурную процессию из гаечных ключей, отвёрток и микросхем.

– Нет… нет, нет, НЕТ! – Крестов ударил кулаком по стеклу иллюминатора, оставив паутину трещин и кровавый отпечаток костяшек. Слёзы жгли глаза, но он не мог отвести взгляд от этого кошмарного балета смерти, который разворачивался в космической пустоте. – Не вы… только не вы… не все сразу…

Гравитационное поле близлежащей планеты, красного карлика в системе Кайпер-471, захватывало «Асгард» в свои невидимые, но неумолимые объятия. Тела экипажа следовали за кораблём, подчиняясь той же безжалостной физике, что и их погибший дом. Они кружили вокруг обломков в медленном, торжественном танце – прощальная процессия из трёхсот семидесяти восьми душ, каждая из которых когда-то имела имя, семью, мечты.

В машинном отделении что-то взорвалось с оглушительным рёвом, который прокатился по всему кораблю, заставив переборки звенеть, как колокола. Термоядерный реактор класса «Прометей», сердце корабля, бился в предсмертных конвульсиях. Температура в его камере превысила критические семь миллионов градусов, а системы охлаждения одна за другой отказывали, не выдерживая перегрузки. Плазма вырывалась наружу фонтанами ослепительного света, прожигая броню и превращая металл в газ.

Искры каскадом посыпались из вентиляционных решёток, как звёздный дождь внутри корабля. Запах озона, расплавленного металла и горящей изоляции ударил в ноздри удушающей волной. Воздух стал густым, тяжёлым, пропитанным смертью.

– Система охлаждения основного реактора полностью отказала! – донёсся из глубин корабля отчаянный, надрывный крик главного инженера. В его голосе слышались не только профессиональный долг, но и животный ужас человека, который понимает: конец неотвратим. – Температура в камере синтеза достигла восьми миллионов! Магнитные катушки не держат плазму! Нам нужна немедленная эвакуация! Мы все сгорим!

– Спасательные капсулы не отвечают на команды! – ответил другой голос, надломленный от ужаса. Это был лейтенант, ответственный за системы спасения. – Пусковые механизмы заблокированы! Электроника мертва! Капсулы… капсулы просто не запускаются!

Крестов пробирался по коридорам девятнадцатой палубы, которые теперь больше напоминали преддверие ада, чем борт звёздного крейсера. Аварийное освещение мигало красными всполохами, отбрасывая зловещие тени на стены, покрытые конденсатом. Системы жизнеобеспечения работали на последнем дыхании, пытаясь поддержать атмосферу в умирающем корабле. Воздух был разреженным, каждый вдох давался с трудом.

Под ногами хрустели осколки пластика, металла и керамики. Из потолка время от времени сыпались искры, а иногда – целые куски обшивки. В одном месте коридор был завален обломками, и ему пришлось ползти на четвереньках, царапая колени о острые края металла.

– Помогите! – услышал он слабый, отчаянный крик из-за заблокированной двери отсека 19-Г. – Кто-нибудь! Пожалуйста! Я не могу выбраться! Здесь пожар! Я задыхаюсь!

Крестов приложил ухо к раскалённому металлу двери. За переборкой кто-то скрёб ногтями по стали, словно пытаясь прокопать себе путь наружу голыми руками. Он услышал кашель, хрипы, слабые удары кулаками о металл.

Роман схватил аварийную кувалду весом в пять килограммов и начал бить по замочному механизму. Каждый удар отзывался болью в плечах, но он продолжал – раз, два, три, десять, двадцать ударов. Пот заливал глаза, руки дрожали от усталости, но он не останавливался. Наконец металл поддался с протяжным скрипом, и дверь распахнулась, выпустив клубы едкого дыма.

Из тёмного, задымлённого отсека выползла девушка – техник третьего класса, двадцатичетырёхлетняя специалист по квантовым вычислениям. Её серый комбинезон был в крови и копоти, а на лице – длинная рваная рана от левого виска до подбородка. Кровь текла по щеке, капала на пол. Её светлые волосы обгорели, с одной стороны, а в зелёных глазах застыл ужас.

– Роман! – всхлипнула она, цепляясь за его руку дрожащими пальцами. – Я думала… думала, что умру здесь… там был пожар… вся электроника взорвалась… … не успел выбраться… он сгорел заживо… я слышала, как он кричал…

– Всё нормально, – солгал он, помогая ей подняться на дрожащие ноги. Её вес казался невесомым – она была худенькой, хрупкой, как фарфоровая кукла. – Мы выберемся. Обязательно выберемся. Я обещаю тебе.

Но он знал, что лжёт. «Асгард» падал в гравитационный колодец планеты, и ничто во вселенной не могло остановить его падение.

Последний, решающий рывок гравитационного поля, и корабль начал входить в плотные слои атмосферы неизвестной планеты. Носовая секция раскалилась до белого каления, потом до ослепительного голубого свечения – титановая броня плавилась и отслаивалась пластами, оставляя за собой огненный хвост длиной в сотни километров. Атмосфера планеты окрасилась в багровые и оранжевые тона – «Асгард» превратился в падающую звезду, в предвестника апокалипсиса.

Воздух наполнился рёвом трущегося о плотные газы титана – звуком, который был похож на предсмертный вопль гигантского космического зверя. Вибрация прошла по всему кораблю, заставляя людей кричать от боли в ушах. Стекло иллюминаторов лопалось со звоном, металлические панели сгибались и трескались.

– Все в аварийные отсеки! – кричал Крестов, подталкивая девушку к ближайшему укрытию – специальному отсеку с усиленными стенами и амортизаторами. – Готовьтесь к столкновению! Держитесь за поручни!

Планета приближалась с ужасающей, гипнотической скоростью. Сквозь пламя и дым Роман различал её поверхность – с растительностью, изрезанную глубокими каньонами и ущельями, под светом чужого солнца. Горные хребты поднимались, как клыки доисторического хищника, готового сожрать их корабль. Кратеры зияли тёмными провалами, а между ними простирались бесконечные джунгли.

В последние секунды перед столкновением время словно замедлилось. Крестов видел каждую деталь приближающейся поверхности: каменистые гряды, высохшие русла древних рек, странные геологические образования, похожие на застывшие волны. Он думал о Марине, которая осталась где-то, о капитане, дрейфующем в космосе, о своей любви на Земле, которая никогда не узнает, что с ним случилось.

Последнее, что помнил Роман перед тем, как провалиться в беспамятство – это странную тишину. Мёртвую, космическую тишину, которая накрыла обломки «Асгарда», словно погребальный саван. Не было больше криков, не было взрывов – только шипение остывающего металла и свист ветра сквозь пробоины в корпусе.

Шаттл погибал в молчании космической бездны.

Он больше не взрывался огненными всполохами реактивного топлива – он умирал медленно и мучительно, как старый рабочий зверь, отслуживший свой срок на далёких рубежах освоения космоса. Титановая обшивка отслаивалась широкими полосами, словно кожа с измученного, изношенного механизма, обнажая искорёженный дюралевый каркас. Система динамической стабилизации давно отказала, её гироскопы замерли в мёртвом бездействии, и двадцатитонная машина беспомощно кувыркалась в плотных слоях атмосферы неизвестной планеты. За кормой тянулся дымный шлейф – чёрный, маслянистый, пропитанный запахом горящей электроники и расплавленного пластика. Это был последний вздох умирающего корабля, его агония, растянувшаяся на долгие минуты падения сквозь багровые облака.

Планета встретила его жестоко. Красная поверхность неслась навстречу с ужасающей скоростью, каменистые хребты и песчаные дюны сливались в размытое пятно приближающейся смерти. Автоматическая система торможения отчаянно пыталась включить аварийные двигатели, но половина сопел была разрушена ещё на орбите – тогда, когда «Икар-12» маневрировал, стараясь уклониться от непредсказуемого осколочного потока.

А потом пришла тьма – густая, бесконечная, поглотившая сознание и время.

Когда Роман Крестов очнулся, мир вернулся к нему по частям, медленно, словно собираясь из осколков разбитого зеркала. Сначала был только звук – глухой, тягучий, как далёкое эхо погребального марша, играемого в память о павших пилотах дальнего космоса. Этот гул, как понял его затуманенный разум, издавал ветер – пронзительный, злой ветер чужой планеты, проникающий сквозь пробоины корпуса шаттла и выводящий наружу жуткую симфонию разрушения.

Затем пришла боль. Волна резкая, всепоглощающая, как электрический разряд, пронизала каждую клетку тела. Он выгнулся дугой, застонал – громко, отчаянно, с хриплым эхом, что отразилось от измятых стен кабины.

– Чёрт… побери… – прохрипел он, сквозь стиснутые зубы, ощущая во рту мерзкий металлический привкус – кровь, перемешанную с дымом горелых плат и расплавленного пластика. В носу жгло от озона и горячей пыли.

Он лежал на спине, придавленный к полу тяжёлым блоком – навигационной консолью инженерного узла. Этот массивный агрегат – сердце рабочей станции – весом в несколько сот килограммов, сорвался со штатных креплений в момент удара и теперь давил на грудную клетку, не давая свободно дышать. Рёбра болели предательской тупой болью – трещины или, быть может, переломы. Под спиной скрипела и дрожала живая, ещё теплая сталь – остатки инженерного шаттла «Икар-12», служебного аппарата флагмана «Асгард», покорителя далёких орбит.

«Икар-12» не был боевой машиной. Он не нёс пушек, броневых плит и ракетных систем – только инструменты, манипуляторы, ремонтные блоки и сложные сенсорные комплексы. Он служил для инспекции спутников, замены устаревших модулей, сварки и резки корпусов – тяжёлая, скучная, но жизненно необходимая работа в космосе. Его корпус цвета выгоревшего металла редко сиял в свете звёзд – под слоем следов сварки, царапин от мелких обломков и пятен замёрзшего техногенного конденсата. Среди экипажа «Асгарда» его в шутку называли «рабочей клячей» – медлительный, тяжёлый, неповоротливый, но надёжный до последнего винта. Теперь и эта кляча умерла, сложив свои механические кости на незнакомом грунте чужой планеты.

Крестов не знал, сколько времени пробыл без сознания. Хронометр на запястье скафандра мерцал тревожным красным – «ОШИБКА ВРЕМЕННОЙ СИНХРОНИЗАЦИИ». Связь с «Асгардом» молчала – только мёртвые помехи шипели в динамиках. Взор его медленно сфокусировался на треснувшем визоре – поликарбонат испещрён тонкой паутиной трещин, но пока держался. Ещё одно сильное движение – и барьер между его лицом и атмосферой рухнет окончательно.