Читать книгу: «Папа подарил мне оленя», страница 3

– За неё, мать её!

– Э, Карло, тут девушка!

– Ничего страшного.

– Сорри, Фиона, но тебя я считаю одной из нас.

– Мне это льстит.

– Карло, просто лучше помолчи. Выглядит так, будто ты хочешь сказать, что Фиона абсолютно непривлекательная и ты рассматриваешь её только в качестве друга.

– Ну, знаешь ли, Жозеф, это лучше, чем откровенно клеиться. Так что спасибо за честность, Карло! За дружбу!

И тут она подмигнула ему, подняла руку с бутылкой, затем сделала большой глоток.

– Ну, знаешь ли, Фиона, – начал Жозеф, – может, он ночами не спит, а всё думает о тебе?

– Это правда?

Фраза попала в точку, лёгкий троллинг зажёг щёки Карло и погасил глаза Лео – Фиону он нашёл симпатичной, но спорить ради неё со своим другом ему не хотелось.

– Ладно, я запутался во всех этих ваших схемах, аллегориях, недосказанностях, скрытых подтекстах. Почему бы людям не быть проще? В простоте вся сила! Кто проще, тот и мощнее, – попытался сменить тему Жозеф.

– Это почему ещё? – возразил ему брат.

– За своими якобы премудростями ты прячешь элементарную трусость. Тебе не хватает смелости просто сказать человеку «Я люблю тебя» или «Я тебя ненавижу», «Ты мне нравишься» или «Ты отличный друг». Нет, ты громоздишь башню из аллегорий, эвфемизмов: «Ты подобна бутылке вина, а я ведь так люблю вино, особенно сухое». А вдруг окажется, что ты – человек слабый во всём этом словесном строительстве и всё, что ты имел в виду, – лишь то, что ты хотел бы выпить с этим человеком винишка, а твой собеседник, ведомый лингвистическим флёром, уже понапридумывает себе черт знает что!

Все нашли эту фразу достаточно забавной и остроумной. Лео же подумал, что в принципе Жозеф прав! Как много раз он, Лео, старался скрыть свои эмоции, свои симпатии и антипатии за стеной громоздких фраз, и сколько раз он не находил ответа в своём собеседнике. Чем ярче была эмоция, тем сложнее и выше выстраивалась стена из фразеологизмов, эвфемизмов, синонимов, тем сложнее было разгадать эту фразу человеку, для которого она предназначалась. Лео оставался непонятым, но зато со стеной из никому не нужного словесного хлама.

– И вот подумайте, – продолжил свою мысль Жозеф, – как много времени мы тратим на эту свою неуверенность в словах и эмоциях? Если ты чего-то хочешь, так и скажи это: «Я хочу» – всего два слова. Нет, ты начинаешь тянуть время, начинаешь нервировать своих друзей этими «Я подумаю», или «Я ещё не решил», или как сейчас – «Мне надо спросить у Лолы». А сам-то ты чего хочешь? И ведь что интересно: ну поговорит он с Лолой – и что дальше? Скажет ему Лола, что гулять у нас – хорошая идея, так он начнёт строчить поэмы, что, мол, мы подумали и вообще, решение было тяжёлым, бла-бла-бла, короче, если вас не затруднит, мы были бы рады провести вечеринку у вас. И вся эта галиматья вместо короткого «да». А если Лола будет против?

– О, друг, тут ещё сложнее, – подхватил мысль Лео, – тут начнётся буквально словесный шторм, спасите наши души! Он напишет, что идея замечательная, но вечеринка, мол, долго обговаривалась и обсуждалась, и вообще, ему стоит учитывать мнение Лолы и идти на компромисс, ведь он почти что женатый человек, и они не хотели бы никого расстраивать, хотя находят идею провести всё в «Дрене» весьма и весьма привлекательной, но в «Стрекозе» было бы намного лучше, хотя и не настолько лучше, чем в «Дрене», но чуть лучше ведь там… что там? Там что-то, что безумно нравится Лоле, и вообще, делает это она наперекор нам, и прочая ахинея. Кто-то посчитал количество слов?

Карло показал две оттопыренные пятерни:

– У меня закончились пальцы на второй фразе, и ещё закончилось пиво. Кто-то ещё будет?

– У меня есть.

– А я не откажусь.

– «А», «я», «не», «откажусь» – всего четыре вместо короткого «да». Это то, о чём я говорил, – произнёс Жозеф под одобрительный смех. – И мне захвати, Карло.

– Короче, ребята, пока план остаётся прежним: готовим всё у вас, и я очень сильно постараюсь убедить Мэта и Лолу, ну, на случай форс-мажора. Они должны согласиться. Просто обязаны. Подумайте только – если мы так редко видим Мэта на вечеринках сейчас… ну, вы все, я-то его вижу каждый день, вернее, видел, то что будет потом, после переезда? Эта вечеринка – словно похороны, только веселее.

– Да уж! За нашего друга Маттиаса! Да упокоится его душа в истории этого района! – съязвил Жозеф.

– За него!

Не успели они закончить тост, как дверь открылась и в заведение вошли двое посетителей, вваливая свои неуклюжие велосипеды.

– О, Марин и Дамиан! Рад вас видеть, как вы, ребята? – как обычно горячо поприветствовал своих клиентов Жозеф. Пить дальше пиво и обсуждать жизнь было бессмысленно, да и Фиона начала собираться.

– Мне пора, ребят, была рада познакомиться, – сказала она, обратившись к Лео. С нетерпением жду вечеринки!

– Да, было приятно познакомиться, я напишу ещё детали, – ответил он ей.

– Спасибо, пока!

– Пока.

– Пока, Фиона! – протянул ей на прощанье Карло.

Было видно по его далеко устремлённому взгляду, что эта девушка для него действительно что-то значила, в голове у него наверняка рождались какие-то планы, идеи, тактики и стратегии.

– Так между вами что-то есть? – спросил напрямую Лео

– Нет, пока ничего. Но, чувак, она мне безумно нравится, просто безумно! Она такая… такая свежая, какая-то оригинальная, необычная. Она не похожа ни на кого, что-то совершенно космическое! Да, она – девушка с Марса, я таких ещё не встречал!

Обилие эпитетов выдавало влюблённость. Лео ничего не оставалось, кроме как порадоваться за друга. Порадоваться за ещё одного друга, которого охватила любовь.

– Мм, давай, чувак, действуй! Она и вправду особенная. Желаю тебе с ней успехов!

– Спасибо, дружище, спасибо! А у тебя что? Есть уже кто-то?

– Пока никого. Полный ноль, пустота и одиночество. Может, это всё из-за этого переезда? Знаешь, мне тут нужно нового соседа искать, и я ума не приложу, кого найти, и кто этот человек вообще будет… Эта неопределённость просто сводит меня с ума!

– Представляю. А у Тома спрашивал?

– Не-а! Том, конечно же, должен быть первым в списке тех, кого нужно спросить в таком случае, но я почему-то о нём не подумал.

– Эх ты, болван! Не мучай себя – спроси у Тома, и дело с концом!

– Ахаха, точно, ты прав!

Карло пошёл помогать брату со вторым велосипедом. Лео допил своё второе пиво, вглядываясь в окно, затем оставил несколько монет в банке для общественных нужд заведения и начал прощаться.

– Ладно, чуваки, очень был рад всех вас видеть! Но нужно гнать, сегодня ещё работа, буквально через час, – объяснил он свой уход.

– Давай, Лео, тоже были рады тебя видеть!

– Пока! Не забудь спросить Тома и выкинь чушь из своей головы! Нам твоя голова ещё понадобится для организации вечеринки! – подмигнул ему Карло.

– Хорошо, обещаю, больше никаких проблем! Только вечеринка!

– Только она, мать её!

На этом они попрощались. Лео выкатил велосипед на улицу и поехал домой, счастливый приятным общением, вырученными за картину деньгами и полный идей для предстоящей вечеринки. «Только бы Лола не дала маху», – крутилось в его голове. Но что оставалось делать? Скрестить пальцы и держать кулаки. Всё должно получиться! Всё обязано пройти идеально! Лучшая вечеринка района, которая выкинет Маттиаса за его пределы.

Лео взял курс к своему дому. Ему нужно было собрать вещи – альбом, пастель, пару учебников – сегодня он намеревался дать урок по цвету. Зайдя домой, он бросил взгляд на незавершённую картину. Попытался напрячь мозги – но ничего не выходило, образ застрял в голове неоконченным, и ему требовалась муза для рождения шедевра. Муза ещё, видать, спала и не знала, как остро Лео нуждается в её помощи. За отсутствием музы время шло неминуемо, и Лео уже опаздывал на работу. Впопыхах накинув кардиган, он выбежал на улицу с перекрученной лямкой рюкзака, прыгнул на велосипед и с почти что бешенной скоростью устремился в художественную школу.

2

Странный этот период – конец августа. Вроде ещё тепло, даже жарко, а день уже короче: ты только задумал пройтись с друзьями по аллее, поедая мороженое или попивая холодное пиво, а золотистый цвет предзакатного солнца уже окутывает город словно лёгкой паутиной. Как будто смотришь триллер, где все герои ещё веселятся, но ты-то знаешь, что неминуемо вылезет маньяк-убийца и разрушит всю идиллию. Так же и с августом: все наслаждаются летом, весь город будто в безмятежном танце, но пройдёт каких-то несколько дней – и все будут кутаться в пальто и куртки, стараясь спрятаться от серости сентября с его холодным дыханием. Но пока – август, пусть же лето сыграет в полную силу свои финальные аккорды!

Велосипеды с невозмутимой лёгкостью обгоняют пешеходов, всё тонет в сладкой ленивой неге. Люди возвращаются из отпусков, заполняют свои профили в соцсетях миллиардами фотографий морских путешествий, видео с прогулками по лесам и горам, всюду встречаются весёлые отдохнувшие лица. Город после знойного июля оживает, бары, кафе и рестораны обновляют меню и дизайны сайтов, вывесок, клубы освежают плейлисты, витрины магазинов меняют своё содержимое. Нет, город ещё не готов к плотной работе и серьёзности, но приступает к ним постепенно, еле дотрагиваясь. Раз – и начинают свою работу какие-нибудь курсы, два – и вам приходит сообщение, что спортзалы готовы вас принять после летнего отпуска, три – утром через открытые окна вас будит крик и смех детей, спешащих в школу или детский сад. Всё оживает, одаривая друг друга бодростью и свежестью.

Вот и Лео, отдыхавший весь июль и пол-августа, теперь спешит на своём велосипеде на курсы в художественную школу, чтобы преподать урок живописи своим юным подопечным. Они же, в свою очередь, преисполнены вдохновения и впечатлений от поездок с родителями в разные концы света. Так с новой энергией после каникул они приступают к занятиям. Лео, как и любой преподаватель в этот августовский час, готов выслушать все их занимательные рассказы о летних путешествиях, необычных местах, экзотической еде и тому подобное. Можно ли сказать, что эти рассказы так уж интересны для Лео? Конечно же, нет, но, будучи человеком творческим и эмоциональным, он найдёт в них много вдохновения для своего преподавания и новые идеи для изобразительного искусства своих учеников. Пока же он особо не думает обо всём этом, изо всех сил стараясь успеть к началу занятия, обгоняя прохожих, автомобили, минуя деревья и фонарные столбы.

Но Лео повезло, он практически не опоздал. Спешно припарковав велосипед, наш герой пулей вбежал в здание. Художественная школа, в которой он работает, занимает весь первый этаж четырёхэтажного жилого здания, имея вход со стороны дороги. В ней было три класса – два для живописи и один для скульптурного мастерства, небольшая приёмная и зал с кухней, где обычно проходили небольшие выставки и вернисажи творчества учеников школы. Оба класса живописи работали в три смены, класс же скульптуры ограничивался двумя занятиями в день. Помимо Лео и Тома преподавали искусство две девушки – Лу и Марго. Все они, за исключением Лео, были профессионалами своего дела, то есть учились, либо уже окончили художественную академию. Лео в эту компанию попал случайно: год назад он делал татуировку у мастера, который оказался парнем Марго. Разговорившись и поняв, что Лео срочно нуждается в работе (а Лео всегда и во всём нуждался срочно – будь то поиск работы, соседа, идеи для гулянки и всё тому подобное – уж таков его характер), он позвал его на вечеринку, где познакомил с Марго и владельцами художки. Этим владельцам – 38-летнему художнику-графику и его жене-ровеснице – принадлежали две школы в городе, и они оба предпочитали работать во второй, чем дарили необычайную вольницу Лео и его коллегам. Посмотрев на той вечеринке несколько его работ, они незамедлительно приняли решение взять Лео в штат. Подобный поворот судьбы в своё время вызвал удивление у многих друзей и знакомых – ведь кто мог подумать, что инфантильный мечтатель Лео со своими художествами смог зацепить профессионалов. Тем не менее вот уже год, как Лео преподаёт, хотя за этот год ему доверяли только десятилеток. Более младшей группы в этой школе не было – группа от шести до десяти была на полном попечении владелицы школы. В то же время взрослые группы были в руках Лу, Марго и Тома. Несмотря на то, что Лео безумно хотелось заниматься с учениками постарше, его просьбы будто никто не слышал, постоянно обещая другую группу в будущем. Тем не менее время шло, и его ученики прикипели к своему чудаковатому преподавателю, который всегда вбегал в класс, на минуту опаздывая, с перекошенными очками, рюкзаком на одном плече и развязанными шнурками. То же самое повторилось и сейчас: когда Лео оказался в здании, он слышал, как Том уже начал свой урок у старшей группы, и нос к носу столкнулся с Лу и Марго – девушки работали в основном днём и пили кофе с Томом до начала вечерних курсов, а потом шли по домам либо спешили по каким-то делам.

– Привет, Лео, и пока, хорошего урока! – обычная их фраза, которой они встречали запыхавшегося Лео.

– Привет, девчонки, и пока. Был рад вас видеть!

– Увидимся где-нибудь!

– Непременно!

Последнюю фразу он буквально прокричал, добегая до класса.

– Всем привет! Поздравляю с началом занятий. Очень рад вас всех видеть! – отбарабанил он.

– Мы тоже, Лео!

– Привет!

– Как отдохнул летом?

– Спасибо, очень хорошо, но в городе. А вы как?

– Я был у бабушки

– А меня в летний лагерь отправили.

– А мы…

– Ой-ой, всё очень интересно, но мы не успеем начать урок. Давайте после занятий каждый расскажет, где был, за чашкой чая, окей? – поспешил прервать шум и гам Лео.

– Давай! – хором прокричали дети.

– Итак, есть ли у нас в группе кто-то новенький?

Новеньких не было. «Ну и хорошо, – подумал Лео, – так будет проще, сразу перейдём к цветопереходу».

– А есть ли у нас в группе отсутствующие?

И таковых не оказалось, на радость Лео. Он не сильно любил повторяться и объяснять предмет по два раза. Это как с картиной, объяснял Лео: есть подлинник, а есть копия. Первое объяснение – всегда лучше, ведь это подлинник. Тем, кто пропустил занятие, достаются копии. Вроде то же самое, но не так круто, как оригинал. Да и копировать гораздо скучнее, чем творить, поэтому каждый раз, когда группа была в полном составе, сердце Лео охватывала радость.

– Что ж, дорогие мои, сегодня мы с вами приступим к очень сложной теме, но одновременно очень интересной – цветопереходу. Помните, как в прошлом году многие из вас, если не все, испытывали проблемы, когда нужно было в одном предмете перейти от одного цвета к другому?

Дети смущённо кивнули. Ещё бы – никому не хочется громко сознаться в своём несовершенстве, тем более детям.

– В мае вы меня забросали кучей вопросов о том, как нарисовать море на закате, когда было множество цветов и оттенков у воды. Сегодня мы постараемся решить эту проблему. Хоть море мы рисовали акварелью, но достаньте пастель, мы начнём с неё.

Ученики послушно полезли в свои рюкзаки и мешки и достали пастель с альбомами. У двоих пастели не оказалось, и Лео выдал им школьные запасы. Порывшись в кладовой, Лео нашёл шар, один полюс которого был зелёный, другой – жёлтый, и цвета плавно переходили друг в друга, так что экватора было не различить. Обычный резиновый мячик, на самом деле, с которым так любят играть собаки на прогулке. Этот мячик и предполагалось нарисовать детям, тренируясь в цветопереходе. На демонстрационном мольберте он изобразил то, что имел в виду, объясняя в деталях технику. Затем попросил детей повторить рисунок в своих альбомах, себе же выкроив время для интернет-серфинга.

– Лео, посмотри, я правильно делаю?

Это задавала вопрос Мария. Она была прилежной ученицей, с задатками таланта и в то же время неуверенности. Талант перерастал в технику, неуверенность – в кучу вопросов, на некоторые из которых даже Лео не был в состоянии дать ответ. Заметив, что Лео помогает Марии, о помощи попросил её сосед по парте, а затем сосед соседа, и так всему классу вдруг оказалась необходима поддержка и консультация учителя. Про интернет на некоторое время пришлось забыть.

Наконец, справившись с простым мячиком, Лео нашёл своим ученикам более сложное задание – фотографию замёрзшего на морозе окна, в которое светило солнце и где белый, синий и серый имели градиент и плавно перетекали друг в друга. Эту фотографию теперь требовалось изобразить ученикам. Лео раздал каждому из них по своей собственной копии изображения и дал понять, что те, кто не справится с рисунком на уроке, вынуждены будут закончить его в качестве домашнего задания. Таковы уж были правила школы. На следующий урок дети будут демонстрировать свои художества и решать, у кого работа получилась лучше всех, присвоив победный балл. Тот, у кого будет больше всего баллов к Рождеству, получит бесплатный билет от школы в художественный музей. Собственно, ничто так не мотивирует к труду, как возможность приза, пусть самого пустякового, но наличие приза увеличивает мотивацию до небес, если, конечно, уподобить мотивацию дереву, которое растёт, питаемое стимулами.

Дети стали рисовать, а Лео прохаживался по рядам, помогая и подсказывая тем, кто делал ошибки или нуждался в его помощи. Всего через каких-то шесть-семь лет эти повзрослевшие дети займут его квартиру и квартиру его соседей. Всего через так немного времени они будут определять течение жизни и будут нуждаться в работе, тусовках, музыке, косячках и дешёвом бухлишке с приятелями. На их нынешних лицах ещё толстым слоем лежит невинная застенчивая детскость, но скоро она сойдёт, и взгляд их наполнится серьёзностью, первым цинизмом и первой болью утрат и поражений. Очень скоро жизнь им преподнесёт первые болезненные уроки, а также и по-взрослому приятные уроки. Они станут большими, они станут такими, как Лео, Лу, Марго, Том, Маттиас, Лола, Жозеф, Карло и другие. Они их заменят. Но они – не другое поколение, они что-то среднее, поэтому и разница между ними и друзьями Лео будет не так бросаться в глаза. Сейчас они восторгаются Лео и считают его своим старшим приятелем. Приятелем, который взрослый и крутой, который поможет, подскажет, пошутит. Через шесть-семь лет он станет для них старпёром, время которого безнадёжно ушло, хотя Лео в тот момент будет всего-то чуть около тридцати. Жизнь, ты слишком скоротечна, момент, ты слишком беспощаден. Но урок уже подошёл к своему завершению, поэтому – прочь, долой томные мысли! Впереди ещё две недели августа, впереди ещё вся жизнь!

Дети стремились побыстрее покинуть класс. Лето есть лето, а дети есть дети, и даже любимое хобби, такое, как рисование, не может надолго задержать их в помещении. Даже обещанный рассказ от Лео о его, в общем-то, скучно проведённом лете остался забытым и ненужным. Через пару минут класс опустел, и Лео стал собирать свои вещи обратно в рюкзак. Вдали коридора он слышал, как прощается со своими более взрослыми и умелыми учениками Том, а значит, вскоре можно будет поговорить о том о сём за чашкой кофе. Зайдя в комнату с кухней, Лео и занялся его приготовлением, щедро насыпав ароматной смеси с кофемашину.

– Кто у нас здесь? – раздался жизнерадостный возглас Тома, – неужели сам учитель года вернулся?

– Здорово, мужик, как же я скучал! – за этими словами последовал вполне искренний брохаг.

– Как ты, старик?

– Отлично, но лето у меня, по всей видимости, выдалось гораздо скучнее твоего, – вздохнул Лео.

– Охотно верю. Ты даже себе представить не можешь, какой отменный вышел трип! Брюссель, Амстердам, Лилль, Париж, за ним Мадрид, Порто с Лиссабоном и ещё неделька в Италии. Я за всю свою жизнь столько не путешествовал, как за это лето! И везде – тусня! Самые крутые люди Старого Света, старик, кого я только не встречал! Телефон просто ломится от новых контактов, а значит, все следующие месяцы до следующего лета они будут приезжать сюда, к нам, и наши тусовки выйдут на новый уровень. Просто улёт! Тебе точно понравится!

– Вижу, ты весь вдохновился этой поездкой.

– Не то слово! Я будто другим человеком вернулся. Новый взгляд на вещи, новые идеи. Я уже выдал Джо задумку переделать клуб, а завтра я иду помогать Марго с её садом, сделаем там что-то типа опен-эйра до самой зимы, но самый прикол – мы поставим там импровизированный тату-салон! Можно будет мутить новые татухи прямо во время вечеринки. А послезавтра будем украшать внутренний дворик Лу – хозяин дома уже дал согласие на гирлянду, лежаки и пространство для огня.

– Это всё звучит абсолютно восхитительно, ты собираешься переделать весь город, а всего-то поездил по старушке Европе.

– Я не просто поездил, я соединился с нею! Теперь все эти хостелы в старых домах, студенческие клубы, маленькие пабы, арт-пространства стали частью меня. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но дороги назад нет. Том вернулся, детки, готовьте ваши штанишки к приключениям!

– Ха-ха, ну эти твои фразы остались неизменными, чему я нескончаемо рад

– Классика всегда должна быть в мужчине. Кто-то носит костюмы с галстуками, кто-то не может вылезти из дизельного авто, а Том классичен своими знаменитыми крылатыми фразами. Есть занятие для старости – написать книгу с полным перечнем всех моих афоризмов, которые уже будто нараспев повторяет весь город.

– Старость никогда не придёт, мужик! Не могу представить тебя старым.

– Хочешь сказать, я вне времени?

– Что-то типа того. Ты – как твоя неубиваемая клетка на всех твоих рубашках вместе с велосипедной шапкой: хоть в начале двадцатого века носи, хоть в конце двадцать первого – всё будет нормально. Поэтому зашли тебя сейчас в молодые годы Боуи – никто ничего необычного не заметит.

– Не в такие уж и древние времена ты хочешь меня заслать. Я бы с удовольствием слетал в двадцатые – джаз, золотые времена!

– Даже и там твои странные усы будут вполне уместны. К сожалению…

– Мне показалось или кто-то лопнул от зависти?

Растительность на лице была большой проблемой Лео. В мечтах он видел себя то с пышными хендлбарами, то с мощной ламбертовской бородой. В реальности же кожа покрывалась только еле заметной эспаньолкой и ни на что другое, увы, не соглашалась. Неоднородность растительности на его лице, наверное, выдавала неоднородность его отношения к ней у других людей, что выражалось в перепадах от жгучей зависти к обладателям густых бород и усов к постоянной насмешке над нелепостью форм, которую эти самые обладатели придавали этим самым бородам и усам. Том же перепробовал всё – за год он мог спокойно отрастить и сорокасантиметровую бороду, и сбрить её, оставив усы, завив их в самую замысловатую форму. Подобные метаморфозы вызывали дикий восторг у девушек и неоднозначную реакцию Лео, который проклинал себя за неимение подобного природного дара. Однако же природа, будучи заядлой шутницей, лишила Тома волос на голове и в то же время наградила Лео пышной шевелюрой. Поэтому Том уже несколько лет подряд носит не снимая велосипедную шапку, а Лео же отрастил себе волосы до плеч, стараясь этим привлечь к себе внимание. Однако же перемены бород и усов Тома были более эффектными.

– Нет, я не завидую. Просто пытаюсь намекнуть, что раз у нас в городе начались перемены в тусовочной жизни, то пора уже и отказаться от этого жуткого хендлбара, – пожал плечами он.

– Это заявление звучит справедливо, не скрою. Однако если на наших новых вечеринках бочка с пуншем вдруг превратится в машину времени, мне нечем будет щеголять в середине двадцатых.

– Ох, уверен, ты как-нибудь выкрутишься. Смог же ты как-то найти популярность в нашем нелепом времени.

– А ты продолжаешь считать наше время нелепым?

– Конечно же! Не будешь же ты спорить с тем, что мы превратились в поколение копировальных машин. У нас всё копии и миксы копий – музыка девяностых вперемешку с одеждой шестидесятых. Вот, очки, зацени, – Лео дал Тому свои новые солнцезащитные очки. – Как думаешь, какой год?

– Год этак 86-87-й, – протяжным голосом завсегдатая блошиных рынков ответил Том.

– Год сегодняшний.

– Та ну! Слишком удачная копия.

– Это М. Б. делает в своей мастерской.

– Выглядит супер.

– Ещё бы! Ведь это ж копия под восьмидесятых, а раз копия, то, значит, круто.

– Не соглашусь. Мы не копируем, мы вдохновляемся. Не помню, кто сказал, но история не повторяется – она рифмуется. Мы берём лучшее из старого и даруем дух нового. Только так может существовать культура, понимаешь? Ренессанс, неоклассицизм, неоготика. Ты можешь себе представить ар-деко, не вдохновляйся его создатели Реймсским или Кёльнским собором?

– Это немного другое. Вдохновляться – не значит копировать. Вот если бы в тридцатые всё застроили копиями Реймсского собора, было бы жутко. А так, взяли пару линий и форм, но это всего лишь десять процентов. Остальное – новые идеи. А мы что делаем? Девяносто процентов копии и десять – новой идеи. Так быть не может, – возмутился Лео.

– И где же выход, друг мой? – спросил его озадаченный Том.

– В революции.

– Когда начинаем свержение власти?

– Хоть сегодня! Не могу больше терпеть власть копии и подделки. Долой примитивизм, да здравствует новая культура!

– Ты слишком долго смотришь на «Ютьюбе» политические баталии, – вздохнул Том.

– Они меня вдохновляют. Для меня преступно бездействовать. Разве ты не чувствуешь в себе энергию битников и хиппи? Разве тебе не хочется смести со стола весь этот сервиз ширпотреба и неоригинальности? Мне вот кажется, что современная культура кормит нас одним и тем же блюдом уже много-много лет. Музыка не меняется кардинально, литература эволюционирует, а должна революционировать. Про архитектуру я вообще молчу.

– В твоих словах есть истина, но кто твои товарищи по революции? Не будешь же ты сметать массовую культуру в одиночку? У Гинзберга с Берроузом и то друзья были, – продолжал ехидничать Том.

– А ты разве не со мной?

– Дружище, я лишь Том, великий тусовщик, но не более.

– И ты думаешь, этого недостаточно?

– Сделать революцию в клубах, барах и опен-эйр вечеринках? Хороша будет такая революция.

– Она должна быть везде! Полная перемена сознаний. Новая музыка, новые слова, новые движения. Меняйся, мужик, меняй других. У тебя есть влияние! Просто тусить уже недостаточно, нужно переворачивать этот мир!

– Повешу лампочки во дворе у Лу – вот моя революция. На всё остальное у меня очень простой ответ – лень. Не могу и не хочу с ней прощаться, так что извини. А от тебя слишком веет максимализмом.

– А ты знаешь, я хочу пронести максимализм сквозь годы. Да, я хочу быть таким инфантильным, легкомысленным романтиком-революционером, который пишет странные картины, как меня обычно называют. А разве не такими были те же самые Гинзберг с Берроузом? А Керуак? Чувак колесил по стране, бухал и тусил, а его короновали королём поколения. И не будь он безбашенным максималистом, разве знали бы мы какого-то Керуака? Сколько таких было в их время? Тысячи, сотни тысяч, даже миллионы. А пятерка человек сменила весь ход времени.

Было видно, что пламенная речь Лео о максимализме битников зажгла что-то в Томе. Он задумчиво вглядывался в окно, но глаза его горели, будто речь шла о настоящей революции, и Том чувствовал себя соратником Кастро, когда тот так же вдохновенно обещает ему новый мир, лишь только они доплывут до Кубы на ветхом судёнышке с такими же студентами-романтиками.

– Решено! – громко сказал Том, резко повернувшись в Лео, – я буду участвовать в твоей революции!

– Ура! Новый мир! Ты уже не за горами, – воскликнул Лео.

– Итак, каков план?

– Для начала нужно сделать супервечеринку для Мэта и Лолы.

– Ах да, я забыл совсем. Он писал мне, что хочет нечто подобное устроить, ещё когда я был в отпуске. Но в чём революционность, мой друг? Вечеринка не предвещает никакого большого действа. Стандартная «прости-прощай» для старых друзей.

– Всё так, за исключением того, что за дело взялась Лола. Мне кажется, она наконец-то решилась на большую муть.

– О-го-го! А не разыгрываешь ли ты меня? – воскликнул Том.

– Вовсе нет, мужик! Будут Дрены, будут Марго, Лу, будет много кто ещё. Весь движ – у Дренов!

– Звучит как что-то нереальное.

– Мэт ещё, конечно, в раздумьях, типа нужно посоветоваться с Лолой и всё такое, но то, что произошёл тектонический сдвиг, – бесспорно. Так что, дорогой Том, эта вечеринка будет самым подходящим местом для начала революции!

– Это точно, это точно. Сколько ж они собираются пригласить человек, раз гулянка у Дренов?

– Изначально они вообще хотели в «Стрекозе» закрытую тусовку на двадцать пять человек, но теперь, думаю, сможем взять и все пятьдесят.

– Если вечеринка закрытая, то будет немного не то. Нужен масштаб, нужны свежие лица, – задумчиво ответил он Лео.

– Я уже пригласил тут одну Фиону… – начал было Лео.

– Одну? – оборвал его Том. – Ещё раз услышу что-то подобное – оставлю тебя делать революцию самому. Ладно, я позабочусь о народе. Будет то что надо!

– Спасибо, мужик!

– Революция так революция! Кстати, а неплохое названьице для вечеринки?

– О да! Но думаю, что это сильно революционно для Лолы, прости за тавтологию.

– Извинения приняты, – наигранно высокомерным голосом ответил Том. – Окей, за название и теги я тоже берусь. Что ещё, что ещё… Оформление! Чтоб я лопнул, если позволю Дренам, или тебе, или ещё не дай бог Мэту оформлять заведение! Всё на мне, короче!

– Ахах, это круто, чувак.

За разговорами о предстоящей революционной вечеринке Лео чуть не забыл о главном, что необходимо было обсудить с Томом.

– Да, Том, – начал он, но остановился, так как лицо Тома опять излучало озабоченность и задумчивость. Какие только вихри мыслей не носились сейчас в его голове! Поездка, которая так впечатлила Тома, уже в прошлом, а лучшая вечеринка города ещё пока в будущем, и Тому стоит больших усилий построить мост в своём сознании между двумя этими событиями.

– Говори, – оторвался от своих мыслей Том.

– Тут такое дело: раз Мэт сваливает, мне нужен новый сосед, ты не знаешь никого, кому бы срочно нужна была хата? Срочно – потому что я максимум смогу дотянуть до середины сентября.

– Дай подумать, дай подумать… – ответил Том, добавив к своим глубоким измышлениям ещё одну нагрузку. – Хм… ты ж понимаешь, я отсутствовал и мало кого знаю с такой проблемой. Но вроде Алиса искала жильё.

С этими словами Том полез в телефон, чтобы найти в нём сообщения от Алисы. Как бы ни старался при этом вспомнить какую-нибудь Алису Лео, но припомнить он не мог.

– Да, точно! Ей нужна квартира, но на полгода, пока она не разберётся со всеми делами. Она типа сваливает из города вскоре, какие-то семейные проблемы. Ты же помнишь её?

– Честно говоря, ума не приложу, кто такая…