Оленька

Глава первая

1

Друзья мои, вы не были в Шарье?

Нет, там не жил ни Байрон, ни Фурье,

Ни Пушкин, ни Толстой, ни Свифт, ни Гейне,

Ни тысячи других известных лиц,

Перед которыми я пал бы ниц

За их умы, за их талант и гений.

2

Они не осчастливили мой град.

Нельзя сказать, что этому я рад,

Но и грустить тут повода не вижу.

Великие не могут быть везде.

Но городу Шарья, его звезде,

Я в будущем рождение предвижу.

3

Пока он лишь убогий городок

На краешке земли. Не так высок,

Не так широк, как, может быть, хотелось.

Но, в общем, все при всем. И жизнь течет

В Шарье, как и везде. И в свой черед

Идут здесь годы. Вот и мне приспелось

4

Вам рассказать историю одну.

Ведь, что топор, – всегда идет ко дну, -

То и слуга ваш искренний – писатель:

Всегда поведать хочет обо всем,

Что в сердце ни накопит он своем,

Как душ и мыслей верный испытатель.

5

Сказать по правде, жизнь в Шарье скучна.

И, может быть, без доброго вина

Она была б совсем невыносимой.

Но, слава богу, этого добра

Хватало всем. И с самого утра

Порою пил Валерка с тетей Симой.

6

Валерий Пилин – старый мой приятель.

Детей любил, отличный воспитатель.

Когда-то он преподавал труды.

Но в личной жизни, видно, дал промашку

И упустил свою подружку Сашку.

С тех пор немало утекло воды,

7

Но он никак прийти в себя не может.

Она была ему всего дороже.

Он начал пить, повеситься хотел.

Просил вернуться, Саша не вернулась.

Стал чаще пить, – вся жизнь перевернулась.

В конце концов, остался не у дел.

8

Из школы выгнали, работал, где придется.

Все думал: как-нибудь да обойдется.

Еще и молод, и не так дурен.

И тетя Сима сына поощряла:

Поила, от девиц оберегала,

И, как бычок послушный, сдался он.

9

Ах да, я не сказал, что тетя Сима

Была порою так невыносима,

Что парня до истерик довела.

Порой, во всём Валерку обвиняла,

Жила без мужа, часто выпивала.

Она его к вину и привела.

10

И мы с Валеркой тоже выпивали, -

Он старше был, а мы забот не знали, -

Все думали, что истина в вине.

Но тут случился кризис, смена власти,

Россию стали раздирать на части,

Жизнь наступила, как в кошмарном сне.

11

Такое было время – век суровый.

Готовили Россию к жизни новой:

Политики – кто в лес, кто по дрова,

Что в басне той, где лебедь, рак да щука.

Народ нищал, нищала с ним наука,

И только вор имел на все права.

12

Валерка наш остался без работы.

Вот тут и начались его заботы.

Он стал серьезен, даже бросил пить.

Да и тоска по Саше притупилась.

Нам часто срок оказывает милость,

Скрывая горе в Лете, чтобы жить.

13

Лавров Сергей Андреич, что над нами

С супругой жил и дочерьми, утрами

Любил Валерке преподать урок.

И часто, по пути до остановки

Учил его, как жить. Валерка ловко

Кивал в ответ, да шел урок не впрок.

14

Лавров ему подкидывал шабашки,

Платил за них. На хлеб да на рубашки

Хватало парню, хоть не шиковал.

Перепечатывал его стихотворенья,

Покорно слушал все нравоученья

И мыслям спорным воли не давал.

15

Что спорить с тем, кто лучше нас устроен?

Сергей Андреич был высок и строен,

Имел доход: он чем-то торговал;

Писал стихи и посылал в газету,

И даже, я скажу вам по секрету,

Он где-то что-то как-то воровал.

16

Но все же он считал себя поэтом.

Мечтал о книжке. Да еще при этом

Любил, чтоб все в нем видели Рембо.

А критику терпеть не мог ужасно,

И спорить было с ним, увы, напрасно.

Он в гневе мог вам сделать и бо-бо.

17

Таков был наш Лавров. Хотя, признаться,

Вполне с ним можно было уживаться.

И добрым быть он мог, когда хотел.

Валерка с ним не ссорился, не спорил.

И тут был повод, о котором вскоре

Я расскажу уж, если буду цел.

18

Ну а пока все шло своим порядком.

Но, пребывая в настроеньи гадком,

Меня гнала настойчивая мысль,

Что все в Шарье ужасно мне приелось,

Все передумалось, сказалось, спелось,

И для меня теряло всякий смысл,

19

И претерпелось так, что надоело.

Порой казалось: все осточертело.

Хотелось вон бежать, увидеть мир,

Попутешествовать по заграничным странам…

Хоть в наше время это было странным:

Не каждый мог пройти через ОВИР.

20

Но я собрал уж, было, чемоданы,

Чтоб посетить неведомые страны,

Где рай в цвету, где все не как у нас.

Вполне возможно, так бы и случилось,

Да тут такое дело приключилось…

О нем-то я и поведу рассказ.

Глава вторая

1

В наш город как-то раз весной, в апреле,

Когда ручьи весенние запели,

А из-под снега появилась грязь,

Приехала племянница Лаврова,

Студентка "педа" Ольга Кистенева.

Сергей Андреич заходил, как князь.

2

Живот втянул, походка легкой стала…

Жена сначала мимо пропускала

Его кривлянья. Думала – пройдет.

Племянница у них и поселилась.

Еще девчонка: пела, веселилась.

С детьми играла днями напролет.

3

А наш Сергей Андреич в эти годы

Имел одну лишь слабость: от природы

Был страшно влюбчив, как любой поэт.

Ему бы, дураку, остепениться:

Женился уж, – пора была жениться, -

И жил бы всласть, детей растил. Так нет!

4

Он перед женщинами просто рассыпался,

Весь в деликатность сразу превращался,

И подольстить любил, и угодить.

Порой и сам о том не думал вроде,

А льстил уж просто по своей природе.

Всегда приятно женщине польстить.

5

А Оленька – прелестное создание.

По-Пушкину – очей очарование,

По-нашему – девчонка хоть куда.

Все подходило ей – и то, и это.

Я больше бы списал с ее портрета,

Но, дело вкуса, – вот ведь в чем беда.

6

Ему она понравилась не сразу.

Вначале даже неприятна глазу

Казалась. Вздернут нос и голос груб,

Глаза красивы, но уж очень колки,

И грудь почти не видно из футболки,

И рот большой. И эта пышность губ!

7

Не женщина – подросток недозрелый.

Хотя умна. И разговор умелый

Ведет со всяким, только повод дай.

Сергей Андреич этим и польстился.

Возможно, он в нее бы не влюбился,

Но, как назло, в Шарью ворвался май.

8

Проказник этот все вверх дном поставил.

С ума сошла листва, и против правил

На нашем дворике зацвел столетний пень,

Который старичкам служил, как столик.

Стучали в домино на нем. А Толик,

Соседский мальчик, – было же не лень! -

9

Украсил пень рельефною резьбою.

Его хвалили, он был горд собою:

"Вот молодец!" – кивали старички.

И этот-то пенек зацвел безбожно.

Пустил ростки. Петрович осторожно

Смотрел на них через свои очки,

10

Завидуя живучести природы…

Вот так и у людей: уж, вроде, годы

Не те, но по весне – цветет душа!

И бес в ребро, и в голове амуры,

И вновь готовы мы на шуры-муры.

Жизнь кажется свежа и хороша…

11

Так вот, однажды вечером, в субботу,

Закончив над своим стихом работу

По выправленью рифм и грубых слов,

Сергей Андреич к Оле обратился…

Нет, нет, еще тогда он не влюбился,

Не наломал, как говорится, дров.

12

Он просто мнение ее хотел услышать

По поводу стиха. А Оля вышить

Решила на платке цветной узор.

Но для стиха отложила иголку,

Удобней сев, поправила футболку

И стала слушать, чуть потупив взор.

13

Ей показалась странной просьба дяди

Стать критиком стихов: "Чего бы ради?"

Но Оля все же молча снизошла.

В конце концов, ведь это ей не трудно:

Послушать стих. Читал Лавров не нудно.

Забавным Ольга стих его нашла.

14

– Любовь, любовь, какое наваждение,

Обманчивое нежное видение

Наводишь ты на тех, кто увлечен…-

Читал ей дядя. Оленька молчала.

Она уже не помнила начала,

Но в целом стих был легок, словно сон.

15

Ее одно лишь мучило сомненье:

"Вдруг не напрасно это представленье

Устроил дядя? Как бы то узнать?

Ведь он давно, как будто, не повеса".

Взглянув на дядю с явным интересом,

Она ему решила подыграть.

16

Так легкомыслие, порою, нас заводит

В дремучий лес, и редко кто находит

На ровную дорогу верный путь.

– Ну, как тебе? – спросил, окончив, дядя.

– Мне кажется, – она в ответ, не глядя

Ему в глаза: – Что вот еще чуть-чуть

17

И я б заплакала. У вас прекрасный слог. -

Ах, Оленька! И наш Лавров не смог

Сдержать порыва чувств, восторга шквал.

Ему не часто лавры доставались,

Сказать вернее: вовсе не давались.

И он в пылу ее поцеловал.

18

Как странен человек в своей природе:

Живет и мыслит, и мудрее вроде,

Накапливая опыт за года.

Но в миг один к нему приходит тупость

И совершает вдруг такую глупость,

Как будто и не мыслил никогда.

19

Все кое-как они свели на шутку.

И вот уже во двор через минутку

Спустилась Ольга с нами посидеть.

И тоже в шутку все пересказала.

Мы посмеялись. Нам-то горя мало.

Гитару взяли. Оля стала петь.

20

Мне ж, случай интересным показался.

Поэтому я дома и остался,

Не предприняв экскурсии своей,

А, рассудив, немного задержаться,

Чтоб посмотреть, как будут развиваться

События в истории моей.

Глава третья

1

Ночь Ольга провела ужасно плохо.

Вина ее, конечно же: дуреха

Сомненьями измучила себя.

Сначала все как будто было славно.

Луна в окне плыла сквозь тучи плавно,

На землю глядя грустно и любя.

2

Листва шептала трепетно о лете,

В открытое окно ворвался ветер,

Обдал прохладой Ольгу и затих.

В углу сопели милые девчонки

Катюша с Танечкою, Олины сестренки:

Они делили спальню на троих.

3

Российский быт. Вот тоже мне словечко.

Что значит – быт? Вся жизнь! Горим как свечка,

Какой там быт?! Ведь знаем, что сгорим,

Но ничего вокруг не обустроим.

Российский быт. Ломаем, а не строим.

Ты помнишь, Трифонов куражился над ним,

4

Читатель мой, над этим русским словом?

А мне оно по нраву, правда, словно

Определяет наше бытие:

И емкое, и точное по сути.

Российский быт! Тут столько яда, ртути

И горечи, что мама е-мое!..

5

Девчонки спали. Оля на постели

Лежала тихо. Где-то песни пели

Невидимые добрые сверчки.

Вдруг прыгнул Васька кот на одеяло.

Его тихонько Оля приласкала.

Он замурлыкал. Яркие зрачки,

6

Как угольки, светились в темноте.

Блуждали мысли, только все не те.

Уснуть хотела Оля, не уснула,

Сна не было. Тут вспомнила она

Про случай с дядей, и развлечена

Была на время этим. Утонула

7

В волнах воспоминаний. Но опять

Над случаем тем стала размышлять:

"А может быть, все это не напрасно?

И стих его, и этот поцелуй…

И взгляд! Как он глядел! Стой, не балуй,

Подруга, с чувствами… Но он глядел так страстно…

8

Его волненье, это ведь не ложь,

Он волновался…"– Пробежала дрожь

По телу Ольги, но через мгновение

Сменилась жаром, словно кипятком

Ее облили всю, и в горле ком.

Она – к окошку. Ветра дуновение

9

Как будто бы облегчило слегка.

Рукой потерла Оля у виска:

"Ну неужели дядя мой влюбился?!

В кого? В меня? В племянницу свою?!

Уж перед ним я, верно, устою…"

Тут за окном негромко надломился

10

И треснул сук. Вглядевшись в темноту,

Она заметила, как кто-то за черту

Теней деревьев прошмыгнул и скрылся.

"Какой-то идиот не хочет спать".

Закрыв окно, она легла в кровать

И вновь свое: "Неужто он влюбился?

11

А почему бы нет? Ведь он не стар,

Хорош собой, – тут Олю снова в жар. -

И я – чем не объект для воздыхания?

И он, хоть и женат, но очень мил…

Ах, он женат!" – Тут пыл слегка остыл,

Ровнее стало Олино дыхание.

12

Но мысли не давали ей уснуть.

Хотелось все узнать хоть как-нибудь

О чувствах дяди. Оля повернулась

На бок другой, как будто задремала,

Надвинула повыше одеяло,

Сквозь дремоту чему-то улыбнулась,

13

Потом поежилась слегка, зевнула,

А вскоре, наконец, совсем уснула.

И ей в ту ночь приснился странный сон:

Как будто где-то высоко на небе

Зажглась свеча, а рядом с ней на хлебе

Сидела муха, а на мухе слон.

14

И этот слон вдруг в дядю превратился,

А муха – в Ольгу. Рядом снег кружился.

И дядя будто был в нее влюблен.

А снег был словно сахарная вата.

А Оля, будто в чем-то виновата,

Все плакала. А бедный дядя, он

15

Кормил ее то сахаром, то хлебом,

Размахивая хоботом под небом,

Пытаясь успокоить, разогнать

Собравшиеся снеговые тучи,

И этим лишь сильнее Ольгу мучил.

Но все никак не мог себя унять.

16

Свеча погасла, сладкий снег растаял,

Остался хлеб. Тут где-то пес залаял

И появился вдруг из темноты -

Лохматый, весь взъерошенный и дикий,

Глаза красны, как ягодки брусники,

Он хлеб схватил и убежал в кусты.

17

Там все сожрав, злой пес опять явился,

Подпрыгнул и… в Валерку превратился.

И говорит: "Отдайте мне мое!"

Лавров в ответ: "Чужого не имеем.

Но за свое подраться мы сумеем!

А будут раны – купим мумие".

18

Валерка с криком бросился вперед,

Вцепился псом, рычит, кусает, рвет.

Устали оба. Драка прекратилась.

Стоят, со злобой смотрят друг на друга

И спорят: чья же Оленька подруга.

А Оленька со страхом удалилась

19

И издали глядит, как слон и пес

Решают полюбовно свой вопрос.

Вдруг все исчезло, все покрылось паром…

Ужасный сон. Но, смею утверждать,

Что я о нем обязан рассказать,

Ведь эта ночь не пролетела даром:

20

К утру была уж Ольга влюблена.

В Лаврове больше видела она,

Чем просто дядю. Видела мужчину.

Ну а по мне, так я признаюсь всем,

Что лучше до утра не спать совсем,

Чем видеть вот такую чертовщину.

Глава четвертая

1

Наутро, возбужденный похвалой,

Что стих его не то, что неплохой,

А даже превосходен и прекрасен,

Лавров подборку сделал второпях,

Скорей в "Девятку" и на скоростях

В редакцию. Был путь его опасен:

2

На переезде чуть "Пежо" не зацепил,

У рынка чуть в кювет не угодил.

От спешки, от восторга и волнения.

Увы, непризнанных так просто вдохновить

И взволновать: лишь стоит похвалить,

И человек уже не сдержит возбуждения.

3

Весь мир вокруг Лаврова ликовал, -

Как это раньше он не замечал? -

Проблемы все вдруг стали так малы.

В душе Лаврова пел блаженный хор:

"Стихи должны произвести фурор!.."

И все от легкой женской похвалы.

4

Ах, Оленька! Мы в юности своей,

Благодаря неопытности дней,

Вершим не думая, не ведая последствий.

Но наши действия имеют свой резон.

И трижды счастлив тот, кто увлечен…

Лавров, однако, подкатил без бедствий.

5

С редактором знаком накоротке,

Держа подборку трепетно в руке,

Он сразу – в кабинет и тут же – к делу:

– "Издать бы книжку. Тонкую совсем.

Страничек сто". – Да хоть пятьсот, хоть семь,

Объем не важен… Ладно, ближе к телу,

6

Как говорить любил француз Ги Де.

Оплатит кто? Где средства? Спонсор где?

Плати, тогда издам я что угодно.

Но книга не продастся, не пойдет

И не окупится, чтоб знал ты наперед.

Стихи писать сейчас уже не модно,

7

Да и не выгодно. – Редактор полистал

Подборку, что-то наспех прочитал,

Задумчиво прошел по кабинету:

– Поверь, что с этим славы не сосватать.

Но, если хочешь что-то напечатать,

Могу штук восемь отобрать в газету.

8

– "А книжицу?.." – Стихи сейчас не в моде.

Сам Пушкин не в чести. Читают вроде,

Но больше изучают, как слона.

И Лермонтов, и Соловьев, и Тютчев -

Отживший век. Пиши-ка прозу лучше.

Тогда уж удовлетворим сполна.

9

Все напечатаем, о чем ты ни напишешь.

Чего молчишь? Сергей! Меня ты слышишь?

– "Да слышу". – Ну? – "Я в прозе не мастак".

– А кто мастак?! Читал ты "Улисс" Джойса?

Он, говорят, был тот еще пропойца.

Писал лишь скуки ради, просто так.

10

Я взял читать – едва прочел на треть,

И то не смог понять, хоть умереть.

А все кругом кричат: "шедевр, шедевр!".

Таких "шедевров" я могу наботать

Хоть сотню штук, когда б мне не работать.

Вот у Высоцкого все ясно в книжке "Нерв".

11

Но ты же не Высоцкий? – "Вроде нет".

– Возьмись за прозу, мой тебе совет.

"Любовь – морковь" оставь для малолетних.

Попробуй детективы, боевик…

– Я к этим жанрам как-то не привык.

– Тогда любовный, о романах летних.

12

А это не пойдет. – И он вернул

Стихи Лаврову. Тот слегка кивнул:

Не то согласье дал, не то простился

И молча вышел. Вытер пот с лица.

"Девятка" ждет послушно у крыльца.

В глазах Лаврова мир переменился

13

И свет мгновенно превратился в тень,

Стал серым днем весенний ясный день,

И люди злы, и эта жизнь никчемна.

Он снова рисковал попасть в ГАИ,

Теперь уж с горя. Да, друзья мои,

Пусть то, что я скажу, не очень скромно,

14

Но, думаю, Лавров имел талант.

Не знаю, гений ли? Возможно, не гигант,

Но все же в нем горел таланта свет.

Я здесь ни за кого не заступаюсь,

Хотя и есть симпатии, признаюсь,

К своим героям. У кого их нет?..

15

Сергей Андреич мчится на работу.

Да толку что? Отбили всю охоту.

Не клеилась работа в этот день.

Лавров скучал, рассеянно блуждая

Глазами по столу, не отвечая

На нужные звонки. Все было лень.

16

Казалось все ненужным. Он свалил

Помощнику дела и укатил

За город, в лес. Остановился в поле

Изюменском. Закапал мелкий дождь.

"В литературе тот король и вождь,

Кто в творчестве своем с фортуной в доле. -

17

Так думал он, гуляя под дождем. -

Мы ж, неудачники, всю жизнь чего-то ждем,

Да так и погибаем без признания".

Дождь стал сильней. Лавров в машину сел

И сквозь стекло на струи все глядел,

Найти пытаясь бедам оправдания.

18

Что ж, даже гениев при жизни не ценили.

Тот спился, этот сник, того убили.

Бороться с мнением толпы – напрасный труд.

Но стоит гению прожить и кануть в Лету,

Как много нового прибавится к портрету:

Читатели – прочтут и перечтут,

19

Приверженцы – украсят, обелят,

Противники – обгадят, очернят.

Завистники – в друзья себя запишут,

Мыслители – чего-то напророчат,

Ругатели – зачем-то опорочат.

Историки – истории напишут,

20

Которых не бывало никогда.

Таков путь гения. Он был таким всегда.

Ни времена его, ни нравы не изменят.

Поэтому, мой друг, пока живой,

Трудись себе с надеждою одной,

Что, может быть, когда-нибудь оценят.

Глава пятая

1

Теперь хочу прервать событий ход,

Чтоб рассказать о Пилине. Идет?

А нет, так авторским воспользуюсь я правом.

Валерка Пилин был одним из тех,

Кто с ранних лет учился без помех,

Предпочитая играм и забавам

2

Умерших классиков забытые тома,

Был восхищен дуэлями Дюма,

Дворянской честью смелых декабристов,

Их революционностью идей.

Любил читать в порыве юных дней

О тайных подвигах идейных террористов,

3

О революциях, о новом поколении.

И он нередко пребывал в волнении

От только что прочитанных страниц.

То мнил себя Лазо, то д’Артаньяном,

Или Котовским, от сражений пьяным,

С отрядом меж пылающих станиц.

4

Какой мальчишка не мечтал, что он

То Робин Гуд, а то вдруг Робинзон,

Разведчик, сыщик, командир отряда,

Не важно кто, но главное, чтоб был

В герое ум, чтоб честь была и пыл,

И благородство. Большего не надо.

5

Но и на меньшее не шли мы никогда.

Взрослел Валерка. Это ли беда?

Он был все тот же: чувственный, ранимый.

Он был как сотни маминых сынков.

Ну что поделать, да, он был таков,

Послушный сын ворчливой тети Симы.

6

Поздней он стал за жизнью наблюдать.

Он жизнь любил, любил безмерно мать

И восхищался разумом вселенским,

Создавшим этот мир таким, как есть.

Он верил в доброту, в любовь и честь.

По сути, он был тем же самым Ленским,

7

С такою же ранимою душой.

От матери, затейницы большой,

Он приобрел всю женственность натуры

И легкий пыл, и возбудимый нрав.

Но девушки, неверно восприняв

Валеркин нрав, его стеснялись, дуры.

8

Он им казался просто чудаком.

Так думать мог лишь тот, кто не знаком

Был с ним поближе. Мы воспринимали

Его как есть. Ведь он не виноват,

Что был воспитан не совсем как хват,

Что на него изрядно повлияли

9

Нежизненные идеалы книг, -

Все то, что он у классиков постиг, -

Что редко был в компаниях веселых,

Что одевался просто, не по моде,

Что помогал мамаше в огороде,

Не собирал картинки женщин голых;

10

Не дрался, не стрелял по воробьям,

Был рад хоть чем-нибудь помочь друзьям.

А главное, – что рос он без отца.

Но он стремился все же стать героем,

И брал свое нередко, чуть не с боем.

Ах, наши юноши! Горячие сердца!

11

Они влюблялись и порой жалели,

Что уж давно отменены дуэли.

И честь теперь – не честь, и стыд – не стыд.

И все теперь не то, – другое время.

Другие нравы и другое племя.

И только память душу бередит

12

Былым великолепием веков,

Звучанием отчаянных подков

И звоном шпаг, и веры чистотой.

Все скрыло время. Лишь страницы книг

Имеют власть сдержать его на миг.

Чтоб напоить нас призрачной мечтой.

13

Но годы шли, и тетя Сима стала

Заглядывать тайком на дно бокала.

От одиночества: так говорит молва.

Валерка вырос в срок и в срок влюбился.

Да от любви не многого добился,

Как повествует первая глава.

14

И одиночество, и неудачи сына,

И скудный быт, и бедности рутина,

Все тетю Симу двигало к вину.

Она уже открыто выпивала

И, не скупясь, Валерку угощала.

Не будем это ставить ей в вину.

15

Как говорится, помогло несчастье:

Инфляция. Валерка в одночасье

Тут протрезвел. Потом уж появилась

И наша Оленька. Ее наивный пыл

В Валерке снова чувства оживил,

И в сердце вдруг надежды дрожь забилась.

16

Ах, чувства, чувства! С детства, с малых лет

Они на все пророчат свой ответ.

Наш царь не ум, а буйных чувств набеги.

И так всю жизнь: что б там ни суждено,

Мы чувства обуздать стремимся, но,

Увы, нас всех воспитывал "Онегин".

17

И мы уже со школы брали в толк,

Как на дорогу вдруг выходит волк

В содружестве с волчихою голодной,

Как удивленный гусь скользит по льду,

И как пастух уже не дул в дуду,

И мальчик прятал пальчик свой холодный.

18

Затем, взрослея, были мы пьяны

Тем духом долгожданной новизны

От чувств, рожденных в нас письмом Татьяны.

Сочувствовали ей, страдали с ней

На трепетной вершине юных дней,

Где так трагичны кажутся обманы.

19

Поздней читая, – мы удивлены

Столь точным описаньем старины

И на роман смотрели по-другому.

Потом, уже в годах, читали вновь,

Все видя в нем: и мудрость, и любовь,

И тонкий смех, и наставленье дому…

20

Вы спросите: но почему "увы"?!

Я объясню. Хотя, надеюсь, вы

Давно уже об этом догадались.

Для объяснений нужно нам опять

К героям нашим поскорее мчать.

Они уже, конечно, нас заждались.