Читать книгу: «Большое изменение – Книга 2. Перед рассветом»

БОЛЬШОЕ ИЗМЕНЕНИЕ

КНИГА ВТОРАЯ «Перед рассветом»
Часть первая. После бури

Глава 1. День рождения

– Вы не представляете, как быстро двигались очереди в супермаркетах, когда даже обыкновенные кассиры в «Таргет»¹ были стопроцентными Нормами. Это была другая жизнь! – профессор Бенджамин Лаймс рассказывал Предтечам о той жизни, которая была до Большого изменения. – Я уже не говорю о том, что мы летали в космос…

Они собрались на дне рождения Оливии. Сама она его праздновать не планировала, но её и не спрашивали. Просто в семь часов вечера всех попросили собраться в конференц-зале и, оказалось, их там ждал праздничный торт, испечённый армейскими поварами по личной просьбе Лаймса. Военная база «Роза», на которой все они находились в рамках исторического, призванного спасти человечество, проекта «Адекват», во многом жила жизнью близкой к гражданской.

Оливия Флоренс смутилась, но быстро пришла в себя. Все, и профессор, и другие учёные, и Предтечи поздравляли её весьма искренне, это было приятно. Потом последовало чаепитие и долгий разговор. Отчего-то, несмотря на то что компания друг другу была уже порядком поднадоевшая, вновь расходиться по своим комнатам-боксам не хотелось. Освещение притушили до дежурного – было уютно, почти по-семейному.

– Наука, искусство, спорт – всё было на недосягаемом для нас, нынешних, уровне, – профессор продолжал рассказ о старых временах. – Представляете, спортивные рекорды обновлялись несколько раз в год! В каждом виде спорта! А какие были фильмы… Нет, кто-кто, а кинозвёзды и тогда грешили спиртным с наркотиками, но по своей воле, а не от рождения – как сейчас.

Взгляд учёного затуманился и погрустнел.

– Каждый из нас мог больше. Надеюсь, когда-нибудь мы всё это вернём.

Пользуясь скрывающим любые намерения полумраком, Оливия незаметно разглядывала людей, в чьём обществе вынужденно праздновала свой двадцать восьмой день рождения. Сестры-близняшки: Анна и Пэтти. Одна из них была Алком, другая Ником. Им было то ли немного за двадцать, то ли немного до двадцати – Предтечи редко распространялись о себе в подобных деталях и ещё реже интересовались ими у других. Кроме внешности, весьма привлекательной, сестрички были схожи ещё в некоторых вопросах: они довольно легко устанавливали отношения с мужчинами – мягко выражаясь.

Одним из этих мужчин был спортивный, без конца играющий мускулами Альфред. Алк. Накачанный в ущерб мозгам здоровяк. По возрасту он находился как раз в том цветущем периоде, когда рвущиеся наружу мужские гормоны требуют беспрестанно сообщать об этом всему миру в самых мало интеллектуальных формах – лет около двадцати семи. Оливию, и не только её, своим псевдомачизмом Альфред основательно раздражал. При этом он, правда, был довольно мягким и безобидным в общении, и, в сущности, незлым парнем. Если бы его было чуть поменьше, возможно, он считался бы даже симпатичным.

Следующим из мужчин-Предтеч, запертых на «Розе», был толстяк Артур – примерный ровесник Альфреда и Оливии. Увалень из захолустной фермерской семьи, стесняющийся всего подряд. Он тоже родился Алком. Из Артура вили верёвки сестры-нимфоманки, с чьими откровенными сигналами бедняга просто не знал, что делать – лишь обильно потел, краснел и нервничал, отвечая невпопад или вовсе отмалчиваясь.

«Серая мышь» – так про себя Оливия звала девушку-Алка, тёзку приютившей их армейской базы, тоже Розу, почти не видную за своими огромными очками закомплексованную тихоню, заметить которую не всегда получалось даже, когда она находилась прямо у тебя под носом. Роза была одной из немногих в их компании, кто не вызывал у Оливии Флоренс никакой неприязни. Будучи школьной учительницей, она вообще симпатизировала тихоням – как потенциальным жертвам разнообразных забияк, которые есть в любом коллективе: что в школе, что здесь у них, на военной базе.

Среди Предтеч на эту роль в первую очередь претендовала Саманта. Темнокожая, высокая, сложенная атлетически, неприятно резкая и прямая, не выбирающая выражений. Афро, которое она выбрала в качестве постоянной причёски, добавляло её образу ощущение опасности. Саманта была Ником, чуть старше остальных Предтеч, на всё вокруг смотрела со скептическим цинизмом и редко держала свой острый, как бритва, язык за зубами. От неё доставалось многим – включая профессора, полковника и саму Оливию. Но особенно она любила изводить Фрэнка.

Фрэнк был ушлым Ником, в присутствии которого стоило следить за карманами. Хоть о своём прошлом, как и все остальные Предтечи, Фрэнк особенно не распространялся, было оно явно криминальным. Повадки в нём выдавали Ника, подсевшего на наркотики, что свидетельствовало о крайне низком уме и слабой силе воли. Всем известно: Никам наркотики почти не доставляют кайфа – для того, чтобы почувствовать хоть что-то, надо принимать их лошадиными дозами. Что соответствующим образом сказывалось на всём в их жизни: здоровье, финансах, отношениях с законом и так далее. Тем не менее такой человек в проект «Адекват» каким-то образом попал, мало того – раньше всех! Он и ещё один из Предтеч, Дух по имени Джим, были первыми, с чьей помощью профессор Лаймс пытался «спасти мир».

О Джиме мало что можно было сказать – как и все Духи, он оставался загадкой. Молчаливый, всегда сосредоточенный на чем-то своём, живший внутри собственного мира. Большую часть времени он проводил в состоянии естественной для Духов медитации – с закрытыми глазами или с безмятежно уставленным вдаль взглядом. С ним Оливия почти не пересекалась, мнения о нём не имела, да и вряд ли кто-то другой из Предтеч мог сказать что-то иное в его отношении. Дух – он Дух и есть.

Больше всего знал о Предтечах профессор Бенджамин Лаймс, научный руководитель «Адеквата» – именно он отбирал их для проекта и персонально общался с каждым. Это был убелённый сединами добродушный и доброжелательный старик, Норм, относящийся к проекту и к занятым в нём Предтечам, как к собственным детям. Особенно – к Оливии. И его, и её родители погибли в результате одних и тех же событий и вообще были тесно связаны судьбами. Это Оливия узнала из дневников своего деда, расшифровки которых ей подарил профессор – как раз в день её рождения.

Был у проекта и руководитель со стороны министерства обороны —полковник Маклиннер. Сегодня он отсутствовал – что атмосфере праздничного вечера шло только на пользу. Душный, сухой на эмоции военный педант в качестве задушевного собеседника котировался не высоко. Как правило, все с облегчением вздыхали, когда он покидал компанию.

Ну и сама виновница торжества – Оливия Флоренс, ещё один Алк в этой компании. Сегодня ей исполнилось двадцать восемь, и вообще-то она предпочла бы отметить свой день рождения дома, в своём захолустном вирджинском Стивенс-сити: получить поздравления от директора школы мистера Морпуса, от детей, которым преподавала историю. Максимум – провести праздничный вечер с Теренсом, её коллегой, с которым в последнее время у них завязались отношения, похожие на серьёзные. Но на сегодня всё это выглядело несбыточной мечтой. Предтечи, все, включая Оливию, являлись «пленниками» проекта «Адекват», подписавшими пусть и сумасшедше выгодные, но сильно ограничивающие их в выборе действий, контракты. Тем более что сейчас на базе был введён усиленный режим безопасности: скоро на «Розу» прибудет сам президент, которому Лаймс с Маклиннером покажут результаты своей работы! «Адекват» – препарат, возвращающий Алкам, Никам и Духам утраченные способности «трезвого» человечества. Конечно, в первую очередь президента интересовал военный аспект. Эффект применения «Адеквата» поражал, это признавалось всеми. Солдат, которому вкололи опытную сыворотку, был в разы эффективнее любого морпеха – неважно Алка или Ника, пускай даже самого лучшего в боевой подготовке. Конечно, военные не могли доверить проект с такими перспективами кому-то ещё – только себе, родному и знакомому Министерству обороны США!

Профессор же (по крайней мере, так он говорил Оливии) ставил для себя совершенно другие цели. В его мечтах во всём мире «Адекватом» людей прививали с самого рождения – младенцами, вместе с вакцинами от полиомиелита, дифтерии и коклюша, – снимая вопрос Большого изменения как такового. До этого, впрочем, было ещё невероятно далеко. Всё, на что хватало препарата пока – это на время (и то с рядом побочных эффектов) повысить физические и ментальные характеристики солдат до уровня, близкого к доэволюционному. О постоянном или хотя бы значительно продолжительном эффекте речи, увы, не шло – сколько ни бился над результатами в своей лаборатории профессор Лаймс и его ближайшие помощники: молодой, симпатичный учёный Джулиан Фелпс, бывший Ником первой категории, и опекающая его миссис Азар, Норм.

– Но всё же, кто всё это начал, профессор? – заплетающимся языком спросил слегка осоловелый, как и положено Алку его категории, толстяк Артур. – Лично я думаю, военные. Такие, как Маклиннер – вполне могли.

Никто с фермерским сыном спорить не стал – полковник Маклиннер производил именно такое впечатление. Если бы на то была его воля, Предтечи сидели бы по клеткам, а не слонялись по базе и не обсуждали в подобном тоне его действия и вообще сам проект.

Но Бенджамин Лаймс был другого мнения.

– Сомневаюсь, – ответил учёный. – Большое изменение – это не грипп, который передаётся от одного чихнувшего другому. В чём его боевое применение?

– В ослаблении экономической мощи, например, – настаивал Артур. – В снижении качества человеческих ресурсов. По-моему, очень может быть! А уж потом это вышло из-под контроля и захватило весь мир.

– Мне как учёному такие технологии неизвестны, – рассмеялся Лаймс. – Вирусное происхождение Большого изменения наиболее вероятно, вы правы, но оно, я уверен, природное.

Споры о том, отчего, начиная с 2000 года и по сей день, люди начали рождаться Алками, Никами и Духами, и почти перестали рождаться Нормами, велись не первый десяток лет, но так и не приблизили их участников к однозначному выводу. Учёные, подобные Лаймсу, искали причину в коллективно мутировавшем человеческом геноме, в истоках эволюции – и, похоже, ничего не находили. Конспирологи выдавали версии, схожие с озвученной Артуром. Религиозные фанатики, зашедшие дальше всех, объявили рождённых с эволюционными признаками «потомками сатаны» и принялись убивать их по всему миру. Этим и объяснялся, главным образом, строгий режим секретности, к которому любой из Предтеч привык с детства. За ними, потомками первых подвергшихся Большому изменению новорождённых, велась настоящая охота – кровавая и беспощадная, множество десятилетий.

В последнее время, правда, Церковь – так называлось религиозное течение, сплотившее вокруг себя тысячи перепуганных играми природы безумцев – вроде бы не давала о себе знать. Это дарило надежду на то, что опасность наконец миновала и скоро Предтечи смогут жить спокойно, как обычные люди, под своими настоящими именами, не скрываясь за разработанными для них в ФБР легендами.

– Ретровирусы, – продолжал объяснять происхождение Большого изменения профессор, – если вы слышали о таких, Артур. Вероятно, дело в них. Наши ДНК – это не просто симпатично похожие на макаронины спиральки. Это – поля битв, усеянные трупами вирусов, побеждённых нами ранее. И многие из них, мы это точно знаем, повлияли на наши ДНК задолго до Большого изменения. Каждый человек на Земле – мутант, нравится вам это или нет. Даже самый «нормальный» из Нормов.

Качок Альфред смотрел на профессора с типичным (не только для Алков, но и для качков) глуповатым удивлением. Саманта – с откровенным скепсисом и характерной для Ников подозрительностью.

– Каждый? – тихонько выдавила из себя Роза. – Не только мы?

– Да, всё верно, – подтвердил профессор. – Возвращаясь же к ретровирусам… Их остатки, которые «болтаются» в наших генах, влияют на нас и в положительном смысле. Вы удивитесь, но, например, материнская плацента – это побеждённый некогда нашим иммунитетом вирус. Наш далёкий предок когда-то заразился им точно так же, как мы подхватываем насморк, и вот к чему это привело спустя миллионы лет.

– Идите вы! – отреагировала Саманта, а близняшки и Альфред рассмеялись.

– Да, представьте себе, – продолжил Лаймс. – Всё, против чего организмы наших предков, я говорю, конечно, о самых ранних видах, боролись и победили, сейчас у нас внутри.

– В каждом человеке? – спросил впечатлённый толстяк-фермер.

– Берите выше, Артур. В каждой клетке каждого человека – от чешуек кожи до кончиков волос и капелек слюны.

Профессор вздохнул.

– Вот только религиозным фанатикам некогда разбираться с такими сложностями. Всё, что им нравится, создал Бог, по их мнению. А всё, что нет – «дьявол и его приспешники». Конечно, так проще.

Оливия решилась спросить:

– А если проект «Адекват» не сработает, Бенджамин? Что будет с нами дальше? Я имею в виду всё человечество.

– Не знаю, – ответил учёный несколько печально. – И не знаю никого, кроме мошенников, кто бы утверждал, что знает. Возможно, ничего страшного. Возможно, эволюция просто объявила перерыв на «коктейльную вечеринку». И вернёт всё обратно, когда посчитает, что повеселилась достаточно. А может, с нашим геномом случится что-нибудь ещё…

– Ещё? О боги, нет! – фыркнула Саманта и деланно закатила глаза.

Лаймс пояснил:

– Я имею в виду, что в любом случае мы, как человечество, сейчас представляем собой некий переходный вариант. А во что превратимся дальше – можно только предполагать…

На этом моменте словоохотливого профессора прервал появившийся в столовой полковник Маклиннер.

– С днём рождения, миссис Флоренс! – без всякой искренности произнёс он. – Простите за опоздание.

– Ничего страшного, спасибо, – так же формально вежливо ответила именинница. Оливия (впрочем, как и все остальные) не слишком любила полковника.

– Ваш кусок торта ждёт вас на кухне. Настоящее объедение! —сказали близняшки Анна и Пэтти на автомате, как это у них часто случалось необъяснимым образом, поделив между собой фразы.

Пошатываясь, Маклиннер отправился к поварам-морпехам. Артур проводил его взглядом полным подозрений.

– И всё-таки я уверен, что нам рассказывают не всё.

– Возможно, – не стал спорить учёный. – Но лично я ни в каике заговоры не верю и вам не советую. Любую ситуацию надо уметь принимать такой, какой она сложилась.

Оливию слова профессора задели.

– Скажите ещё: «что ни случается – всё к лучшему», – бросила Флоренс. – Сколько жизней унесло Большое изменение! Мы все потеряли кого-то из близких, а некоторые даже всех.

– Конечно, вы правы, – Лаймс согласился и тут. – Но всё же прошу вас: не кляните то, что произошло с человечеством. Да, изменения нашей ДНК, возможно, противоречат и естественному отбору, и общему эволюционному порядку – ведь Алки и Ники проигрывают Нормам по всем показателям. Но! – профессор поднял вверх указательный палец. – Дальше по эволюционной тропе прошли именно они! Вы – то есть. Нормы же, такие, как я, наоборот – вымирают.

Эти слова привлекли общее внимание: с такой точки зрения на Большое изменение смотреть было не принято.

– Всё это напоминает защитную реакцию организма, – продолжил Лаймс, – который, разбираясь с чем-то по-настоящему серьёзным, приносит в жертву то, что считает менее значимым. В данном случае – нашу нормальность.

– То есть… – начала Роза.

– То есть не произойди эта мутация, возможно, человечество было бы уже мертво, – закончил профессор.

Предтечи замерли, потрясённые мыслью, до этих пор не приходившую в их одурманенные с рождения головы.

– Стойте… Но раз так… – поднял руку Артур. – Не получится ли, что благодаря «Адеквату», над которым мы все так старательно работаем, мы своими руками уничтожим то, что нас защищает? А? Профессор?

Все уставились на Лаймса.

– Хороший вопрос. Не глупый, – вымолвил он наконец. – Но ответить мне нечего. Мы слишком мало знаем. Почти у любой версии «Адеквата» есть побочные эффекты. Чтобы понять, не снимет ли это защиту с нас от чего-то куда более страшного, чем утрата трезвости… надо время. И много-много экспериментов.

Он на мгновение замолчал.

– Перейти к массовому возвращению нормальности – путём вакцинации – мне всегда казалось достижимой целью… До того, конечно, как погибла вся наша лаборатория.

«Лаборатория погибла… Точно…» – вспомнила Оливия.

Но как же тогда?..

– Профессор… – спросила она растерянно. – Но что же тогда мы делаем здесь?

– Как что? – рассмеялся Бенджамин Лаймс. – Ждём, когда твой Теренс наконец уже разрежет торт!

Все, включая никогда не улыбавшегося Маклиннера, засмеялись, поддерживая учёного.

Торт? Но они же его уже съели? И Теренс. Откуда ему тут быть? На военной базе, соблюдающей режим строжайшей секретности. В телефонных разговорах с ним, совершаемых строго под присмотром полковника Маклиннера, Оливия ни разу не упомянула ни «Розу», ни проект «Адекват» – это было категорически запрещено подписанным всеми Предтечами контрактом.

Но тем не менее – вот он, собственной персоной! Теренс Фаулз! Идёт прямо к ней, улыбаясь, с тарелочкой с тортом в руках.

Теренс протянул Оливии торт, она послушно приняла его. Теренс нежно взял её за плечи и наклонился – словно собирался поцеловать… Но вдруг, всё так же улыбаясь, стал её трясти, приговаривая:

– Оливия! Очнись! Приди в себя! Ты в порядке?

Глава 2. Пробуждение

– Оливия, очнись! Приди в себя! Ты в порядке? Оливия!

Наваждение прошло. Над Оливией Флоренс склонился вовсе не Теренс Фаулз. Её тряс за плечи и легонько бил по щекам толстяк-фермер – тоже только что ей приснившийся.

– Артур? Что ты делаешь?

Оливия села и на всякий случай отодвинулась.

– Я… Прости… – толстяк мгновенно смутился. – Я немного запаниковал. Пробую привести хоть кого-нибудь в чувство. Ты бормотала что-то вслух, я решил начать с тебя.

Оливия огляделась. Они находились в тёмном, вытянутом помещении размером со среднюю гостиную, с еле светящимся, тусклым электрическим освещением. Свет давали продолговатые лампы дневного света, упрятанные в защитные пластиковые короба на потолке. Могли ли они светить ярче – или это был их максимум – оставалось непонятным. Хорошо бы могли: других источников света, типа окон, тут не было.

Но даже такая яркость оказалась чрезмерной. Острая боль, вызванная светом, пронзила нервные узлы мозга, ударив через зрачки по чувствительным височным долям и затылочной области. Флоренс прикрыла глаза, чтобы унять пульсирующий приступ боли, и попыталась отвлечься мыслями. В первую очередь следовало осознать, что с ней вообще произошло – пока она этого совершенно не понимала.

Сон о дне рождения, который Оливия и в самом деле некоторое время назад встретила на военной базе «Роза», мало в чём соответствовал действительности. Не было на нём никаких гостей, подарков и торта, не было поздравлений и уж тем более не было там её друга и коллеги – учителя школы Стивенс-сити, штат Вирджиния, Теренса Фаулза. Единственный подарок, который она получила – и то уже после дня рождения, – были расшифровки дневников её несчастного деда. Профессор Лаймс передал их Оливии, и она успела с интересом их изучить².

Теренс…

Оливия вспомнила. Она говорила с ним совсем недавно – по телефону. И даже успела признаться в любви – несмотря на кошмар, творившийся вокруг. На базу «Роза», где Оливия вместе с другими Предтечами участвовала в научном проекте «Адекват», напали. Снаружи её обстреляли десятками ракет, а изнутри, взорвав лабораторию и убив нескольких солдат и учёных (бедные миссис Азар и Джулиан!) на них напала одна из своих – Предтеч. Та самая, маленькая, щуплая, невыразительная, носившая мгновенно прилипшую к ней кличку «серая мышь» – Роза. Судя по свидетельству Фрэнка, фанатка и шпионка Церкви. Но хуже всего было то, что Роза действовала не одна: к засланным на базу «кротам» Церкви принадлежал также правительственный агент Майкл, приставленный к профессору Лаймсу в качестве личной охраны.

Оливия вспомнила, как они бежали с базы. Нападение произошло в день, когда Лаймс и Маклиннер демонстрировали возможности «Адеквата» президенту. Полковник разбился в лепёшку, организуя этот визит. Вместе с главой страны на «Розу» прибыли и начальники всех силовых ведомств – каждому хотелось убедиться лично, что проект, на который потрачены ресурсы, сравнимые с бюджетом космической программы (ныне, конечно, давно свёрнутой), того стоит.

Согласно официальному протоколу безопасности, в случае нападения президент и его команда, Предтечи, научные и военные руководители проекта должны были проследовать в самое защищенное место базы – подземное убежище, бункер, способный выдержать любую внешнюю угрозу. Однако к тому моменту бункер был доверху начинён взрывчаткой – по всей видимости, её заложил, пользуясь статусом правительственного агента с неограниченным допуском к любым объектам, шпион Церкви – Майкл. Он же собственноручно пытался произвести взрыв – безжалостно убив при этом попробовавшего ему помешать майора Джеймса Дилана, одного из военных начальников «Розы». Этому были свидетели, видевшие всё собственными глазами. Если бы не фермер Артур, с детства знакомый с охотничьим оружием и с одного выстрела уложивший держащего в руках взрыватель Майкла, страна бы уже выбирала себе нового президента. А ещё вернее – если бы не Дух Джим. Именно он вовремя понял, что происходит, и не позволил Предтечам и профессору искать убежища в бункере, что, впоследствии спасло не только их собственные жизни, но и жизни всей верхушки государства.

Но что же произошло потом? И где они находятся сейчас?

– Оливия, ты в порядке? – с искренней заботой повторил недавний вопрос Артур.

– Да… Сейчас… – она открыла глаза и несколько раз моргнула, привыкая к свету.

Боль прошла. Оливия вспомнила, как они все вместе – оставшиеся в живых Предтечи и профессор Лаймс – покинули «Розу» на армейском грузовике. Как перед этим она позвонила Теренсу и сказала ему слова, которые сам он никак не решался произнести. В грузовике, как она помнила, она сидела, погружённая в собственные мысли. Потом это состояние, очевидно, переросло в сон – для Алков, к которым Оливия принадлежала, это было более чем характерно.

Или нет?

В памяти замелькали какие-то обрывки. Визг близняшек, крики Артура и Альфреда. Какое-то шипение… И туман.

Что за шипение? Какой ещё туман? Где все остальные? И почему они кричали?

Глаза наконец привыкли к освещению. Сомнительное сходство с гостиной исчерпывалось размерами. Никакой мебели в помещении не было – Оливию и Артура окружали голые стены крашенной двумя цветами кирпичной кладки: тёмной – снизу, примерно до высоты человеческого роста, и светлой – сверху, до самого потолка.

– Артур, что с нами произошло? И где все?

Артур посторонился, и Оливия увидела то, что прежде скрывалось за его тучной фигурой. Всех остальных. Тела лежали, как попало. Будто их приволокли и бросили на пол, не беспокоясь о какой-либо деликатности.

Флоренс прижала ладонь ко рту, перехватывая рвущийся наружу крик, но Артур поспешил её успокоить:

– Не надо. Всё в порядке. Они живы. Я проверил.

Оливия, закусив губу, кивнула. Закрыла глаза, сделала несколько вдохов-выдохов, чтобы успокоиться.

– Где мы? Это подвал?

Артур пожал плечами:

– Не знаю. Похоже.

Оливия оперлась на руку, чтобы подняться, и почувствовала под собой мягкую тряпичную поверхность. Матрас? Точно – матрас. Огромный, устилавший весь пол, видимо, составленный из обычных матрасов поменьше. В конце помещения Оливия увидела дверь: к ней от пола вели три широкие крутые ступени. Почему-то в том, что дверь заперта, у Флоренс не было ни малейших сомнений.

Раздался стон. Одно из тел пошевелилось – по качнувшейся копне волос сразу было понятно чьё. Оливия и Артур мигом оказались рядом, оставив осмотр двери на потом.

– Саманта!.. – на всякий случай шёпотом сказала Флоренс. – Это я, Оливия. Со мной Артур. Как ты?

– Что, вашу мать, случилось… – Саманта сжала виски, приложив к ним мягкие подушечки ладоней. – Почему я на полу?

– Пока не знаем, – ответил Артур. – Сами только что очнулись.

Неожиданно, напугав всех до полусмерти, резко сел, приняв вертикальное положение, качок Альфред.

– Оу! – выкрикнул он одновременно с действием.

– Привет, Альфред! – помахал ему Артур. – Как ты? В порядке?

– Я? Наверное, – качок удивлённо потряс головой и попробовал проморгаться. – А что такое?

Даже на такой общий вопрос ответить было нечего. Следом пришёл в себя Дух Джим. Он тоже сжал на несколько секунд ладонями виски, после чего, не сказав ни слова, уселся медитировать – с закрытыми глазами.

– Джим! – с облегчением поприветствовал его пробуждение Артур. – С ним тоже всё в порядке.

– Профессор! – Оливия увидела на матрасном полу седую голову Лаймса.

Вместе с Самантой они перевернули учёного на спину и попробовали придать ему сидячее положение. Это помогло. Несколько раз кашлянув, Бенджамин Лаймс задышал глубже и, наконец, открыл глаза.

– Слава богу… – с облегчением произнесла Оливия, а Саманта даже чмокнула профессора в щеку.

– Оливия? Саманта? – профессор выглядел потрясённым, что, впрочем, учитывая обстоятельства, нельзя было назвать удивительным.

– Мы в каком-то подвале, док, – сказал Саманта. – Были в отключке, но вот, все потихоньку просыпаемся.

– Не все, – с тревогой сказал Артур, и указал на угол комнаты, в котором лежали близняшки. Над их телами, всё ещё бесчувственными, не щадя сил, трудился Альфред, пытаясь растормошить сестёр любыми способами. На данный момент он принялся делать им искусственное дыхание – ту его часть, что называется «рот в рот».

– Эй, мачо! Они что, не дышат? – окликнула его Саманта.

– Дышат. Но во сне, – ответил Альфред. – Я подумал, их надо разбудить.

– Ну, так покричи: «Кукареку!». Зачем ты засовываешь в них язык?

Альфред смутился.

– У бедняжек самая лёгкая масса тела, – заметил профессор. – В относительных единицах они надышались больше нас.

– Надышались? Что вы имеете в виду? Чем? – спросила Саманта и тут что-то вспомнила сама: – Чёрт, точно…

Она закрыла глаза и наморщила лоб, приводя воспоминания в порядок.

– Какой-то баллон… Из него бил газ… – глаза её вспыхнули, Саманта повернулась к Лаймсу. – Что это было, док? Зачем вы с Фрэнком закинули нам эту дрянь в кузов?

Вот что это было за шипение – поняла Оливия. Точно! В крытый кузов грузовика, в котором они ехали, через перегородку с водительской кабиной кто-то просунул открытый газовый баллон. Оливия даже помнила его цвет – голубовато-серый. Такие она не раз видела раньше в лаборатории «Розы» – их применяли для полной анестезии мышей, крыс и кроликов при опытах с очередными версиями «Адеквата».

– Это Фрэнк, – ответил Лаймс, и глаза его заблестели от слёз. – Он приставил пистолет к моей голове, заставил сделать вдох и отключиться. Наверное, потом он разобрался с вами.

– Сучий потрох! Мерзотная тварь! – Саманта по привычке не выбирала выражений. – А где он сам? Я оторву ему башку!

Лишь в этот момент все поняли, что Фрэнк действительно был единственным из покинувших с ними базу, кого сейчас с ними в подвале не было.

Артур всё-таки попробовал открыть двери, подёргав за ручку.

– Заперто, – сообщил он результат.

– Фрэнк нас предал, – сказал профессор. – Простите меня. Я не мог себе представить, что он на это способен…

– Роза, Майкл, Фрэнк… – качая афро, Саманта загибала пальцы. – Что у вас с Маклиннером было с безопасностью, профессор? Церковь засылала к вам своих агентов пачками!

– В случае с Фрэнком Церковь ни при чём, – раздался голос Джима.

Все обернулись. Дух сидел всё так же, с закрытыми глазами. Все ждали продолжения, но больше Джим не сказал ни слова.

До Саманты дошло первой.

– Мы у мафии… – сказала она. – Ну, конечно… Вот с кем был связан этот сукин сын! Как с самого начала и говорил про него Маклиннер.

Фрэнка действительно подозревали в связях с мафией и даже арестовали, обвинив в краже готового «Адеквата» – как раз перед визитом президента. Оливия вспомнила, что Маклиннер даже называл какую-то фамилию или уголовную кличку, на кого Фрэнк скорей всего работал. Что-то, от чего веяло Диким Западом двухсотлетней давности. Типа Джесси Джеймса или Билли Кида³.

– Ну вот! А вы говорите «кукареку»! – воскликнул Альфред, трудившийся над «воскрешением» близняшек. Та, которой он делал искусственное дыхание, наконец, ответила на него – типичным для себя способом: обвила шею качка рукой и закинула на его поясницу ногу.

– Привет! – сказал он ей радостно. – Ты Анна или Пэтти? Сейчас и твою сестричку разбудим…

Неожиданно лампы под потолком, загудев, замерцали и погасли, погрузив подвал в полнейшую темноту. Но через мгновение вспыхнули – таким ярким светом, что все были вынуждены зажмуриться.

В дверях загрохотали ключи.

Оливия Флоренс легко различала категории Алков и Ников. Как учительница, работающая со всеми детьми без разбора, она научилась видеть их отличия по поведению и даже простому внешнему виду. Начиная с трёхлетнего возраста, каждый Алк и Ник оценивались по шкале Большого изменения, имевшей четыре категории (у Духов она была единственная). Первая – «лёгкое опьянение». Её представители были нарасхват среди профессий, требующих повышенной концентрации внимания: операторы сложной техники, пилоты самолётов, руководители на ответственных постах. Конечно, они не шли ни в какое сравнение с Нормами, но ограниченное количество времени могли проработать почти на их уровне.

Вторая категория, самая многочисленная, соответствовала опьянению «средней тяжести». Значительную и опасную для здоровья работу её представителям старались не поручать. У самой Оливии, например, была вторая категория, но недалеко от третьей – на должность педагога она попала по крайнему пределу. Теренс был Ником второй категории, но в самом её начале, и его карьерные перспективы, благодаря этому, были гораздо лучшие.

В третью категорию попадали Алки и Ники с опьянением «выше среднего» – и тут уже были проблемы. В основном их использовали в малоквалифицированных профессиях, не требующих участия в сложных мыслительных и физических процессах – наподобие курьеров, клерков низшего звена и разнорабочих.

Представителям же четвёртой категории (и тем более четвёртой с пометкой «плюс») время от времени нужно было напоминать, как их зовут и что они вообще тут делают.

Двое появившихся на пороге подвала пошатывающихся мужчин – высокого роста, с бычьими шеями и квадратными подбородками, по которым легко читалась их принадлежность к криминалу, – явно представляли собой Алков четвёртой, самой тяжёлой из категорий. Один из них был с бородой, второй – без, и эта деталь была самой очевидной в их различии.