Я русский солдат! Годы сражения

О. Журавлёва: – Так это были вы?

А. Проханов: – Это были мы, да. Это были мы с вами, да. Я вас пускал вперед. И, конечно, я мечтал бы, чтобы господин Путин встретился не с Быковым и с Акуниным, которые являются врагами.

О. Журавлёва: – Ну почему же они враги-то?

А. Проханов: – Они – его убийцы, они требуют его отставки. Отставка Путина – это его физическая смерть.

О. Журавлёва: – То есть вам его жаль просто как человека, пусть себе в Кремле до морковкина заговенья?

А. Проханов: Мне не жаль ни вас, ни Путина, ни себя. Я говорю о том, что Путин идет на встречу со своими лютыми врагами и тем самым демонстрирует слабость. Он не встречался за все это время ни разу с национальнопатриотическими, с лево-патриотическими кругами, которые являются….

О. Журавлёва: – А вы ходили к нему на прямую линию, вас пустили.

А. Проханов: – …которые являются потенциально его союзниками. Если бы он прислушался к тому, что гудит вот в этой среде – а в ней гудит развитие, выправление государства, создание сильной национальной России, – если он бы прислушался, это было бы ему полезно. Ему были бы обеспечены поддержки.

Но он идет к своим врагам, которые, повторяю, хохочут ему в лицо, они не приходят, они игнорируют встречи, а потом делают его просто какой-то дитошкой. Поэтому, повторяю, мне бы хотелось, чтобы Путин, а также Горбачев, а также Иван IV прислушались к рекомендации, которая живет в глубине народа. Потому что народ, насколько я его слышу (у меня может быть аберрация слуха), он, конечно, хочет хорошей жизни, ему осточертела паленая водка, ему осточертели бандиты.

О. Журавлёва: – Так им хочется империи или хорошей жизни?

А. Проханов: – Он хочет одной колбасы, большой, огромной, гигантской колбасы, на которую великий народ-победитель 1945 года набрасывается.

О. Журавлёва: – Ну, вы же прекрасно знаете, Александр Андреевич, что строительства империи не бывает при хорошей жизни.

А. Проханов: – Что вы говорите? А американский народ, народ империи?

О. Журавлёва: – Но начинали-то они тяжеловато.

А. Проханов: – Как?..

О. Журавлёва: – У них война была гражданская, вы знаете?

А. Проханов: – Ах ты, Боже ты мой! Я говорю про сегодня. Они не были империей. Я говорю, что народ хочет, чтобы его считали народом, а не жвачкой, не желудком. А русский народ – это народ, который живет категориями великой культуры. Ведь, смотрите, сегодняшняя власть абсолютно не оперирует культурой. И либералы тоже не оперируют ей. Фондовые рынки, зарплаты, перевыборы, политическая реформа… А где Серебряный век? А где непрерывный псалом?

О. Журавлёва: – Шевчук – наш Серебряный век.

А. Проханов: – А где непрерывный псалом, который поет русская культура о себе самой?

О. Журавлёва: – Но представители культуры входят в Лигу избирателей.

А. Проханов: – Да, и они говорят только о подсчете голосов.

О. Журавлёва: – А о чем они должны говорить?

А. Проханов:– О чем должна культура говорить? Культура должна говорить о валютных курсах, она должна говорить о ценах на нефть, о рынках, о валютах.

О. Журавлёва: – Но о чем Путину должен сказать ваш метафизический поэт?

А. Проханов: – О чем говорил Достоевский Александру? Он учил царя быть духовным русским лидером. Зачем Пушкин все время пытался донести свою идеологию Николаю?

О. Журавлёва: – А что, наш лидер не справится без советов? Он их будет слушать-то? Чьих советов он послушает? Ваших? Вон, смотрите, сколько раз не послушался.

А. Проханов: – А как знать? Все его послания, его и медведевские – все они основаны на философии газеты «Завтра», они выбирают эти тезисы, для того чтобы еще раз обмануть в очередной раз народ, сказать: «вот мы такие».

О. Журавлёва: – Вы знаете, есть одна проблема. Так как Путин, судя по всему, очень хочет вернуться туда, куда он собирается…

А. Проханов: – Ну, вернется, наверное, да.

О. Журавлёва: – Да. Не хочет оттуда уходить. Вы говорите, что это вообще угрожает его жизни. Но когда вы говорите про вот этот народ, про империю, про возврат туда и обратно, и отказ от либерализма, его же никто за порог не пустит. Весь остальной мир будет для него закрыт. Если он сейчас начнет давить на ноту национализма, православия, самодержавия и тому подобного…

А. Проханов: – Поедет прекрасно в Китай. В Пекин.

О. Журавлёва: – А деньги-то где лежат, Александр Андреевич? В Китае?

А. Проханов: – Надо срочно перегонять эти деньги.

О. Журавлёва: – Переводите деньги в Архангельск.

А. Проханов: – В Архангельск, совершенно верно. Уралвагонзавод.

О. Журавлёва: – Вот. Уралвагонзавод, кстати, лучше всего.

А. Проханов: – В космические центры. Все наворованные деньги должны быть возвращены народу и пущены на развитие.

О. Журавлёва: – Но вы же понимаете, что это невозможно?

А. Проханов: – А вы понимаете, что невозможно, чтобы Быков пришел к Путину, захватив Ефремова, и они сидели два часа, и они читали «Юрий Гагарин с маленькой буквы», написанной справа налево? Понимаете, что это невозможно?

О. Журавлёва: – Почему?

А. Проханов: – Почему? Ну, потому что тогда в Кремль будут плеваться. Просто будут харкать, потому что это будет проявление такой слабости и мерзости.

О. Журавлёва: – Хорошо. Кто должен прийти и научить Путина, как правильно? Что воровать нехорошо, дух прежде тела и империя forever? Вот, кто?

А. Проханов: – Я вижу, как в Кремль поздно вечером врывается Мерседес, в котором сидит патриарх и его охрана.

О. Журавлёва: – То есть Березовский правильное письмо написал? Прежде чем написать Путину, он сначала написал патриарху.

А. Проханов: – Ну, Березовский – умница. И я думаю, что патриарх является во многом гарантом сегодняшней русской государственности, и он должен сказать сегодняшней власти «Кончай воровать, занимайся народом, выстраивай новую Россию».

О. Журавлёва: – А почему нельзя сказать «Давайте придет кто-нибудь другой»? И патриарх под своим чутким руководством скажет: «Вот, с ним хорошо».

А. Проханов: – Можно и так. Да я ж не против. Я, например, даже готов посадить Немцова в Кремль, чтобы к Немцову приехал патриарх и сказал: «Ефимыч, слушай, давай, слушай, построим новую великую империю, великую русскую империю?»

О. Журавлёва: – А Путин на это пойдет, а Немцов нет.

А. Проханов: – А Немцов пойдет, потому что он готов. Он просто всем прошлым опытом своей сочинской деятельности…

О. Журавлёва: – А путинский прошлый опыт вас учит тому, что патриарх для него главный человек?

А. Проханов: – А путинский прошлый опыт меня не учит ничему хорошему, кроме того, что он сумел ельцинскую слизь, вот эту ельцинскую мерзоту…

О. Журавлёва: – Которая его вывела.

А. Проханов: – Ельцинскую слизь и ельцинскую мер-зоту превратить в кристалл государственности. Вот этим он хорош, понимаешь?

О. Журавлёва: – А почему народ как-то не ценит вот этого кристалла? Говорит, что «чего-то все равно воруют, чего-то все равно как-то заводы не открывают, все равно все так же».

А. Проханов: – Ну, я считаю, что народ, конечно, он за Рыжкова, Немцова, Касьянова, за Прохорова. Я даже думаю, что народ весь за Прохорова. Потому что Прохоров…

О. Журавлёва: – Да никто ни за кого, Александр Андреевич. Все просто говорят, что невозможно 12 лет сидеть в одном и том же месте, и никакого результата.

А. Проханов: – Вы спрашиваете, кто бы мог воздействовать на Путина. На Путина могут воздействовать две силы: площадь…

О. Журавлёва: – То есть одна воздействует?

А. Проханов: – …площадь, которая перепрыгнет эту трибуну с танцующими кокотками, и патриарх. Вот эти две силы, то есть церковь православная и народ, который сидит на площади, который вовсе не является народом в норках. Это патриотический угрюмый…

О. Журавлёва: – Вы призываете на митинг сейчас?

А. Проханов: – Нет, я призываю вас прислушаться к голосу разума и понять, что…

О. Журавлёва: – Ну, то есть просто выйти на митинг? Вот вы сейчас говорите «Если выйти на митинг…». Бог с ними, с трибунами, половина, там не знаю, 2/3 митинга приходит не для тех, кто там на трибуне стоит, они приходят для себя самих.

А. Проханов: – Вы слышите, о чем я говорю-то, сударыня?

О. Журавлёва: – Какой лозунг вы им предлагаете на этом митинге?..

А. Проханов: – Вы слышите, о чем я говорю?

О. Журавлёва: – …Что нужно сказать Путину?

А. Проханов: – Вы слышите, о чем я говорю? Голос митинга – это голос трибуны.

О. Журавлёва: – Да неправда, Александр Андреевич.

А. Проханов: – Да?

О. Журавлёва: – Вы говорите про народ: народ должен выйти на улицу. Что он должен сказать власти? Что он должен сказать Путину, чтобы тот исправился?

А. Проханов: – Голос двух площадей – это голос Собчак, это голос Прохорова, это голос… (не делайте рожу)…голос Кудрина. Народ должен перепрыгнуть этот канкан и сказать Путину: «Кончай валять дурака. Деньги – в развитие…»

О. Журавлёва: – На бочку?

А. Проханов: – «…Деньги – в развитие». Не на бочку, а на зеленый стандартный стол.

«Деньги – в развитие. Меняй команду, создавай новую элиту из технократов, из священников, из русских патриотических художников, из учителей. Кончай ориентироваться на деструкцию, кончай бояться за свою шкуру, совершай гигантскую революцию, преображение».

О. Журавлёва: – Почему вы думаете, что это кому-то поможет, если человек за столько лет не смог изменить себя? Почему вот именно этот человек, благодаря вот этим требованиям вдруг изменится? Почему?

А. Проханов:– Если не изменится, то хана. И ему хана, и хана сегодняшнему политическому периоду. Важно не допустить в Спасские ворота всю эту колымагу с чертями 90-х годов, которые воскресли…

О. Журавлёва: – Миронов, Зюганов – вот эти люди, да?

А. Проханов: – Эти люди вне игры, они выжидают.

О. Журавлёва: – Да? Почему?

А. Проханов: – Пойдите, спросите.

О. Журавлёва: – А вот когда Миронов предложил: «Давайте, я – президент переходного периода, все наладим, и потом выбирайте, кого хотите»?

А. Проханов: – Ну, это бутафория. Эти люди вне игры. Пока что сильными атакующими Кремль людьми являются те, с кем он сейчас хочет общаться. И по существу, придя в Кремль, они уже оттуда больше не выйдут. И это была бы катастрофа, потому что, повторяю, люди 90-х годов реставрированы сейчас, они вылезли, они танцуют свой победный ритуальный танец. И власть, как и та, Кремлевская власть 1991-го и 1990-го года – она труслива, она беспомощна, она неактивна. И, по существу, те слои, которые могли бы поддержать падающую башню русской государственности, игнорируются этой трусливой властью.

О. Журавлёва: – Трусливая нехорошая власть, но другой у нас нет и не будет. Правильно?

А. Проханов: – Какая… Чего-то я ничего не расслышал. Чего-то вы пробормотали там…

О. Журавлёва: – Хорошо. Это особое мнение Александра Проханова. В следующий раз, может быть, он сформулирует как-то по-другому, но основные мысли, я думаю, сохранит и донесет до вас неизменными.

18.01.12.

«Крушение государственности в России означает катастрофу»

О. Бычкова: – Александр Андреевич, добрый вечер.

Правда ли, что вы идете на митинг тоже в субботу на Поклонную гору, как сообщается?

А. Проханов: – Ну, вот я, наконец, принял решение. Я колебался долгое время и принял это решение.

О. Бычкова: – А зачем вам туда?

А. Проханов: – Зачем туда, а не в другое место?

О. Бычкова: – Вообще. Вы когда были на митинге последний раз?

А. Проханов: – Последний раз я был на митингах… О, я много раз был на митингах. Первый раз я был на митинге незадолго до крушения советской власти – это была огромная, холодная, туманная Манежная площадь, она была вся до краев набита сторонниками власти советской, и на этом митинге я выступал.

О. Бычкова: – Власти? Советской власти?

А. Проханов: – Я выступал в защиту. Я как сталинист выступал…

О. Бычкова: – На Манежной площади?

А. Проханов: – На Манежной площади. Это была огромная, повторяю, какая-то туманная площадь с таким голубовато-белым манежем. И, по-моему, Михаил Ножкин вышел на эту площадь, посмотрел на нее и сказал: «Здарова, мужики!». И вся площадь грохнула: «Здарова!»

О. Бычкова: – Ну, это был, например, 1989-й год, допустим, или 1988-й?

А. Проханов: – Ну, наверное, где-то в этом роде, да.

О. Бычкова: – Вот это был последний случай… Так, а сейчас-то зачем?

А. Проханов: – Нет, это был первый случай.

О. Бычкова: – Это был первый?

А. Проханов: – Потом у меня было долгое хождение по митингам, связанных с Домом Советов, с Белым домом, я выступал незадолго до расстрела, я выступал на митингах с трибуны Дома Советов. И вообще я был очень митингообразующим человеком и привел туда своих сторонников. Я ходил на коммунистические митинги в ту пору, когда был альянс коммунистов и патриотов, Народно-патриотический союз России. В общем, я знаю, что такое митинг, и умею выступать на них.

О. Бычкова: – Но в это воскресенье просто вся Москва будет в митингах, и вся Москва обещает прийти в движение. В субботу, извините.

А. Проханов: – Она уже пришла в движение, невралгия огромная, все немножко сошли с ума…

О. Бычкова: – Так вы тоже сошли с ума немножко?

А. Проханов: – Ну, как и вы тоже. Ну, вот, посмотрите на свои зрачки – они расширены, и вы уже не моргаете четыре минуты, в эфире находясь. Так что мы сегодня с вами ведём сумасшедший эфир.

О. Бычкова: – Ну так это плохо, что ли, что всё пришло в движение и все немножко сошли с ума?

А. Проханов:– Да нет, если это связано с Масленицей, например, и люди кидают снежками в крепости, целуют румяных баб.

О. Бычкова: – Нет, Александр Андреевич. Мы же прекрасно понимаем, что происходит что-то такое важное на самом деле сейчас опять.

А. Проханов: – Происходит революция. Происходит оранжевая революция. Меня все время спрашивают: «Как вы считаете, существуют ли симптомы возникновения в России оранжевой революции?» Я отвечаю: «Господа, оранжевая революция началась. Она проходит этап за этапом, она наращивает свой алгоритм, она, по существу, захватывает в себя все большие и большие объемы населения. Этот магнетизм, этот вал, эта гравитация так велика, что она уже не может стоять на месте, она движется. Эти стоячие митинги на Болотной и Проспекте Сахарова превратились в динамичный митинг. А динамика толпы, кинетика ее отличается от статики. И это тоже одна из фаз оранжевой революции. Поэтому на дворе – революция».

О. Бычкова: – Ну и вы тоже, значит, подключились к оранжевой революции.

А. Проханов: – Я подключился к контр-оранжевой революции.

О. Бычкова: – То есть вы за Путина, за Чурова и против честных выборов?

А. Проханов: Я не за Чурова, не за Путина, я против чертей и бесов 90-х, которые возглавляют весь ансамбль оранжевой революции. Я против тех, кто терзали мою страну на протяжении 80-х годов, потом 90-х годов, потом усилиями, гигантскими усилиями власти были отодвинуты на задний план, теперь вышли опять и танцуют свой чудовищный канкан. Я против них.

О. Бычкова: – То есть вы хотите, чтобы свой чудовищный канкан танцевала по-прежнему «Единая Россия»?

А. Проханов: – Этого хотите вы.

О. Бычкова: – Нет, что вы! Я вас только спрашиваю.

А. Проханов: – Я иду для того, чтобы в очередной раз броситься под этот танк. Один раз этот танк переехал мою страну в 80-х годах. И тогда огромное количество людей (в том числе и благородных)…

О. Бычкова: – Вы чего боитесь вот сейчас, скажите?

А. Проханов: – Я боюсь крушения государства. Я боюсь крушения государства, потому что моя философия, моя религия – это государство. Государственная идея для меня, как и для очень большого количества людей, является феноменологической сущностью мышления, переживания. И человек, который знает, что такое русская история, он видит: опять начинается крушение этого хрупкого, робкого, во многом прогнившего, не способного, не дееспособного государства. Но с крушением этого государства наступит нечто чудовищное, не менее чудовищное, а, может, более чудовищное, чем в феврале 1917 года.

О. Бычкова: – А почему, собственно, речь идет о том, чтобы сокрушить государство? Разве кто-то это предлагает сейчас? Где вообще? Вот откуда это известно?

А. Проханов: – А кто предлагал в феврале 1917-го сокрушить государство?

О. Бычкова: – Смотрите, какая у нас классная картинка.

А. Проханов: – А что там?

О. Бычкова: – У нас какой-то технический сбой произошел с кардиограммой (смеется).

А. Проханов: – Это оранжевый цвет. А вы знаете, какой это цвет? Оранжевый цвет ведь…

О. Бычкова: – Наши зрители могут это видеть, зрители RTVi и «Эха Москвы». Я не знаю, что на сайте, но прямо в тот момент, когда Александр Проханов заговорил на эту тему, у него на фоне появился большой оранжевый флаг. Это неспроста.

А. Проханов: – Нет, чтобы там на фоне засверкал, зазвенел, запылал имперский флаг трехцветный. Нет, оранжевый.

О. Бычкова: – А вот и нет, а вот и нет. Ну? Может быть, это ваши тайные мысли просто там просочились так.

А. Проханов: – Может быть, да. Это новый какой-то Сетевизор…

О. Бычкова: – Так какие признаки того, что кто-то хочет сокрушить государство? Вот, я не слышала ни разу, например, об этом никакой речи.

А. Проханов: – Я тоже ни разу не слышал. Например, «вынесем Путина из Кремля, сметем Путина из Кремля». Это, конечно, не признаки сокрушения государства. Это просто легкий флирт. А когда толпа в 30 тысяч начинает это скандировать…

О. Бычкова: – Это, извините, Геннадий Андреевич Зюганов у нас говорит, который выступает против Путина на президентских выборах? А если не говорит, то подразумевает, да?

А. Проханов:– Я знаю этот лозунг. Оль, вы хотите меня убедить, что все мирно. Вы мое мировоззрение, мироощущение не измените. Я делюсь своим мироощущением, и мое мироощущение есть сущность моей судьбы.

О. Бычкова: – И вам страшно, я понимаю… А вот Кощей вас спрашивает: «А что, Путин эквивалентен государству? Неужели оно у нас такое мелкое?» Продолжите ваши рассуждения, пожалуйста.

А. Проханов: – Вот смотрите, я принадлежу к такому обильному многолюдному и в прошлом богатому роду. В моем роду были промышленники, предприниматели, мои бабки оканчивали бестужевские курсы, занимались раскопками в Помпее.

О. Бычкова: – И мои.

А. Проханов: – И ваши тоже. И я знаю, что большая часть моих предков с восторгом восприняла февральскую революцию. Может быть, даже с красными бантами ходили на демонстрации, и один из моих дальних предков, дедов, он пробился все-таки к трибуне, вышел на нее и так разволновался, что даже не мог ничего сказать, сказал лишь: «Наш путь, господа, усеян, господа, розами, господа», после чего его стащили с трибуны. И после этой февральской революции случилось такое, что от моего рода ничего не осталось. Весь мой род канул на войнах, на Гражданской и на Отечественной, погиб на пересылках, ушел в эмиграцию, люди сходили с ума. И оставшийся в живых мой дед двоюродный говорил мне: «Ты знаешь, я был знаком с Гучковым. И если бы я знал, что этот мерзавец поедет просить отречения у царя, я бы застрелил его из пистолета. У меня лежал пистолет в ящике стола». Значит, они кусали локти после того, как свершилось это чудовищное дело после февральской революции.

Мои друзья, генералы оборонной промышленности (а я был связан очень тесно с советской оборонкой), они изнывали от тупости управления экономикой той поры. И они пошли в Перестройку. Я знаю благородных людей – они поставили крест на этой управленческой девятке оборонной, они хотели хозрасчета, они пошли за горбачевской трубой. Вот сейчас я с ними встречаюсь, когда у них нет оборонки, когда кончилась промышленность, когда больше не летают серьезные ракеты в космос, когда их выкинули, когда разрушены школы. Они кусают себе локти.

Вот сейчас та же ситуация. Многие люди относятся с отвращением к Кремлю. И к нашей власти кремлевской я сам испытываю презрение за многие вещи, потому что она, эта власть, воровата, она, эта власть, не запустила развитие долгожданное, она, эта власть… У нее нет интеллекта, она живет спинным мозгом. Я к ней испытываю презрение. Но к этим чертям 90-х я испытываю отвращение, потому из этих двух зол я выбираю хрупкое, робкое, продажное, но государство.

Потому что я убежден, что оранжевая революция идет своими этапами, она наращивает свои требования, она наращивает свою мощь, у нее блестящие технологии.

Посмотрите, каждый там день вбрасываются новые технологи. Чего стоит последняя технология автопробега по Садовому кольцу! Там все время крутятся интереснейшие мозги и идеи. А власть молчит.

О. Бычкова: – А почему так получается, что там крутятся мозги и идеи, то есть они там есть, там есть чему крутиться, а власть, вы сами сказали, она безыдейная и безмозглая?

А. Проханов: – Вот в этом трагедия русского централизма. Это трагедия и царского централизма, и, может быть, великокняжеского централизма, после чего кончилось царство и началось Смутное время. Это трагедия. Но это данность русской истории. Но я всегда и в древние времена, когда я был или если бы я там был, я был на стороне власти, потому что лишение власти, разрушение власти – это гигантская трагедия. Она и геополитическая, и личностная. И поэтому я представляю… Я боюсь, что Путина сметут. Я боюсь, потому что эти лозунги – «Вынесем Путина из Кремля!» – находят поддержку американцев. Путина люто ненавидит Америка. Посмотрите, что там на него льется, какой кошмар. То есть даже за одну ненависть Америки к Путину я бы его полюбил, если бы я был любвеобильным человеком.

О. Бычкова: – Какое нам дело, как его ненавидит Америка, если мы имеем у себя дома вот то, что мы имеем, и нам есть, за что не любить это все?

А. Проханов: – Ну, я понимаю. Никакого дела нам нет, но мы все равно при первой возможности бежим к американскому послу и просим у него защиты. Как какое дело? Америка участвует во всех мировых процессах, в Египте и в России, как правило, исходя из своих собственных интересов.

Но я просто чувствую, что когда вот эта хрупкая и никчемная власть будет разрушена, когда или если, не дай Бог (лучше все-таки «если»), то какой хаос начнется в сегодняшней России.

О. Бычкова:– Александр Андреевич, а почему ее нужно разрушать? Ведь предлагаются честные выборы. Ну, вы проведите выборы нормально, вы посчитайте голоса как люди.

А. Проханов: – Честные выборы – это всегда спусковой крючок всех оранжевых революций. В технологиях оранжевых революций заложен момент выборов. Почему?

О. Бычкова: – А ложь вот эта? И вот это напер-сточничество – это лучше, что ли? Вот это жульничество?

А. Проханов: – Ну, я же вообще диктатор, я – тоталитарный человек. Для меня государство должно быть сохранено любыми средствами – я же сторонник мобилизационного проекта.

О. Бычкова: – А почему нельзя сохранить государство, но чтобы при этом наконец произошла какая-то смена – там, вместо одного лидера пришел другой, который более соответствует реальности?

А. Проханов: – Ну да. Вот Касьянов пришел, более реально соответствует. Или кто? Ну кто?

О. Бычкова: – Да ну, господи. Да я не знаю, кто.

А. Проханов:– Ну, вот я же вижу этот комитет. Ну, приходит уважаемый Пархоменко, становится президентом России. Или я вижу Шендеровича, который…

О. Бычкова:– Подождите. В стране 130 или 140 миллионов людей. Неужели там, кроме Путина и Шендеровича, больше никого нет?

А. Проханов: – Ну, вы знаете, политика не оперирует такими массами. Кухарки, конечно, могут править государством.

О. Бычкова: – Кухарки не могут. Но среди такого количества народу найдется, наверное, кто-нибудь достойный, если кислород ему не перекрывать.

А. Проханов: – Вы знаете, этих людей не выбирают из огромных масс, людей из сибирской глубинки или из деревни уральской. Не придет отсюда президент. Президент будет там, в ядре этой кометы, которая сейчас раскаленно несется по Москве, по её проспектам. Но, повторяю, надо понимать и чувствовать сегодняшнюю Россию с ее дифференциацией, с ее бандитскими регионами, с готовыми полевыми командирами, с региональными элитами бандитскими, которые смотрят на центр с ненавистью. Как только шатнется вот этот централизм остаточный, которым мы сейчас обладаем, все разлетится к чертовой матери вдребезги – это будет огромный взрыв галактический. И уже страну не соберешь. Понимаете, я представляю, что будет с Кубанью, например, где в каждом крупном районе бандформирование управляет регионом. Понимаете? Или что будет с Кавказом, который уже сейчас дымится, который взорвется? А что будет с Дальним Востоком?

О. Бычкова: – Но подождите. Кавказ дымится уже давно. И Кавказ дымится всё то время, что дорогая, любимая вами власть находится, собственно, у власти.

А. Проханов: – Кавказ дымится с момента, когда ваша дорогая, любимая вами ельцинская власть пришла сюда. Он задымился после горбачевских реформ. Не будем считаться нашим с вами вкладом в дым Кавказа.

О. Бычкова: – Нет, только вы меня не рассматривайте, как… Я же не политическая фигура в отличие от вас, я задаю вам вопрос.

А. Проханов: – Ну, конечно. А я-то что? А я вообще не политический, я – мечтатель.

О. Бычкова: – А вы идете на митинг выступать.

А. Проханов: – И Вассерман туда идет. Вот уж политическая фигура.

О. Бычкова: – Ну, если Вассерман идет, тогда да, конечно.

А. Проханов: – Да-да-да. Повторяю. Моя мотивация именно такова. Я вижу, как вот эта комета летит в Кремль.

И Кремль беспомощен, он ничего не делает для того, чтобы остановить это движение.

О. Бычкова: – А почему он беспомощен?

А. Проханов:– А я не знаю. У него паралич. У него есть все: у него есть спецслужбы, армия, у них огромное количество денег. Я думаю, что у него нет… мозгов. У Кремля нет интеллекта.

О. Бычкова: – Ну, вот Путин, например, сказал, буквально сегодня, что есть некоторые здравые идеи, которые предлагают Жириновский, Зюганов, Прохоров. И Явлинский тоже, он сказал, как бы приличный человек. И наблюдатели у него хорошие. Это он вот что сейчас попытался продемонстрировать?

А. Проханов: – Это слабые рефлексы. Власть постоянно демонстрирует слабые рефлексы на реальность. Один из очень слабых и, конечно, унизительных для власти рефлексов, по-моему, очень сильно ее ослабивших в ходе этой оранжевой революции, это приглашение на собеседование лютых своих врагов, когда они все пришли к Путину.

О. Бычкова: – На какое собеседование?

А. Проханов: – Ну как кто? Пришло «Эхо Москвы»…

О. Бычкова: – Главные редактора пришли.

А. Проханов: – Нет, не главные редактора. Кто же там пришел? Это не главные редактора.

О. Бычкова: – Нет, это были главные редактора, которые регулярно…

А. Проханов: – Это был Муратов, по-моему.

О. Бычкова: – Совершенно верно.

А. Проханов: – Это был Муратов.

О. Бычкова: – Но там было очень много людей.

А. Проханов: – Это были лютые антипутинисты.

О. Бычкова: – Я не помню, был ли там именно Дмитрий Муратов, но там было много главных редакторов разных СМИ. Не первый раз они там были.

А. Проханов: – Вы знаете, я тоже главный редактор. И мой друг Поляков, который управляет «Литературной газетой», он главный редактор. Есть Чикин, главный редактор «Советской России», есть другие патриотические редакторы. Там не было ни одного редактора, который потенциально мог бы поддержать эту власть. Там были редактора, люто ненавидящие кремлевскую власть и лично Путина.

О. Бычкова: – И что это значит?

А. Проханов: – Это значит, что власть слаба, она заигрывает с ними. Она пригласила их к себе. Более того, потом им выдавали какие-то премии.

О. Бычкова: – По-моему, там были как раз сторонники Путина, там были всякие официальные СМИ, телеканалы там разные поддерживающие.

А. Проханов: – Там сидели противники его, я даже скажу – враги Путина. Они смотрели на него с хохотом, они хохотали. Они высматривали у него на шее эту синюю жилу, которую можно было бы перекусить.

О. Бычкова: – Откуда вы знаете, что они высматривали, если вас там не было?

А. Проханов:– Ну, я же видел. Картинка-то была. Поэтому, повторяю, людей, которые потенциально могли бы поддержать власть, не приглашают и на них не делают ставку. А власть бы могла их поддержать. Действительно, есть реальная оборонка, которая сейчас, слава богу, получает от государства деньги на развитие средств вооружения. И эта оборонка будет сметена во время революционного хаоса.

О. Бычкова: – А до этого она цвела просто? Вот все предыдущие 10 лет она расцветала?

А. Проханов: – Она сейчас получает деньги на развитие. И она этими деньгами очень дорожит.

О. Бычкова: – Ну, конечно, дорожит. Понимаю. Но почему-то ракеты падают, спутники уходят.

А. Проханов: – А море выходит из берегов, а Луна – бывают затмения. Я вам говорю, что есть слои, на которые Путин мог бы опереться.

О. Бычкова: – А почему он не опирается-то на них?

А. Проханов: – Вот и я не понимаю, почему власть парализована, почему она замкнулась. Причем она проигрывает информационные войны. Потому что оранжевые революции, в основном, – это не революции танков, это революции информационных технологий.

О. Бычкова: – А можно я скажу, почему она проигрывает?

А. Проханов: – Ну, догадайтесь.

О. Бычкова: – А вы скажете, права я или нет, со свойственной вам мудростью. Может быть, просто потому, что власть должна меняться время от времени? А эта власть уже сидит очень долго, она устала, она потеряла потенциал, у нее батарейки уже иссякли, и просто нужно, чтобы пришли другие, как это нормально бывает. Выборы происходят, приходят новые, у них больше сил, у них больше энергии, у них больше идей, у них мозги кипят, они хотят искать сторонников и так далее. Вот поэтому надо, чтобы они менялись.

А. Проханов: – Да нет, я думаю, что есть властители, властелины, которые готовы жить и царствовать в течение целой своей жизни.

О. Бычкова: – А есть такие, которые не готовы.

А. Проханов: – А есть такие, которые почему-то… Видимо, вот этот процесс распада системы – он достиг очень высоких степеней.

О. Бычкова: – Но ее надо сохранить все равно.

А. Проханов: – Нет, ну если система нарушена, то… Вас убьют в подворотне, Оля, вас убьют, вам отрежут голову.

О. Бычкова: – Не надо такого мне говорить.

А. Проханов: Я не хочу, чтобы ваша прекрасная голова…

О. Бычкова: – Вас тоже тогда, значит.

А. Проханов: – Так меня в первую очередь убьют. Но я-то уже привык, что меня убивают все эти годы. Повторяю, власть… Я имею в виду не власть, а президента и премьера – мне-то кажется, что они чувствуют коллапс системы. Я все время думал, как система будет разрушаться без бомбовых ударов, без группы Центр? Как она может взорваться без войны или без спецопераций? Она разрушается так же, как медленно вянет дерево, в которое не поступают соки из земли, которое палит солнце и которое едят червяки.

О. Бычкова: – Она гниет, пухнет.

А. Проханов: – И мне кажется, что система парализована своей вот этой внутренней стагнацией. И из системы начинают убегать люди в сторону оранжистов. Вот как прошел Давос? Что такое давосская наша встреча? Туда пришел весь бомонд кремлевский. Господин Шувалов. Что они делали? Они костерили и в хвост, и в гриву эту систему. Они, по существу, костерили и своего президента, и Путина.