Гавилан, охотник на чудищ

Глава 1. Губитель книг

– Вон там шпили видишь? Это Верселлия. Тут недалеко – около получаса пешком. Ну все, давай, удачи, – с этими словами торговец помог мне слезть с телеги, оставив меня с моими вещами, а сам повернул на перекрестке в другую сторону от города.

Верселлия – огромный город с расписными башнями и величественными зданиями, украшенными лепниной – в первую очередь знаменит своими университетами и библиотеками. Телехия целиком состояла из городов-полисов, которые, несмотря на то, что имели общий свод законов и правил, были абсолютно самостоятельны. Мелкие поселки и деревни обычно стояли в окрестностях какого-либо такого города, и потому фактически принадлежали ему и относились к его области. Лишние товары, производимые в таких областях, продавались соседним городам. В общем, жизнь для всех полисов была удобной и счастливой, войну никто никогда никому не объявлял, и в таких условиях экономика росла как грибы после дождя.

Все города имели какую-то особенную специализацию. Та же Верселлия была городом знаний, здесь продавали книги, различные изобретения, сюда все полисы присылали молодежь обучаться разным наукам. Пироград известен своими продовольственными товарами и бакалеей, а Энтерберг, Лесное Убежище, регулярно направлял в другие поселения караваны с вкусным мясом диких животных, роскошными мехами и охотничьими приспособлениями.

Я же пришел в Верселлию не за тем, чтобы учиться. Все мое обучение прошло в детстве в Пирограде. Еще ребенком меня забрал из деревни мастер следователь Двиллий из следственной службы. Тогда я помог ему с ловлей псевдособаки, и, хоть все прошло не очень удачно, этот случай определил мое будущее. В деревне я с жадностью читал книги, которые мне привозили, в особенности бестиарии, а уж в Пирограде мне открылись целые сокровищницы в виде местных библиотек. Мастер Двиллий направил меня в пироградскую школу, которую я вскоре блестяще окончил, хотя тамошние предметы меня особенно не интересовали, и сразу же поступил в следственную службу Пирограда. Понятно, что Двиллий хотел сделать из меня первоклассного следователя, но я недолго проработал в службе. Большинство моих заданий было довольно скучным: найти потерявшегося мальчика, который на самом деле просто забежал в гости к друзьям; снять котенка с дерева в парке; собрать налог со старушки, которая из-за бедности не могла купить себе нормальной еды и за которую в итоге заплатил я сам. Но не зря же я читал бестиарии! В пироградских библиотеках я прогуливал школьные занятия, читая книги знаменитых в какой-то степени охотников и ловцов чудищ. Как раз задания такого плана я брал с интересом. Похищенный ребенок, рядом с колыбелью которого нашли следы когтей и клоки шерсти – вот что было мне по душе расследовать! Вскоре начальник следственной службы, заметив мое рвение в этом направлении, стал целенаправленно давать мне эти задания.

Но мои познания о чудовищах мало бы что давали без соответствующего снаряжения. Стандартного обмундирования следователя для таких нестандартных случаев мне не хватало, поэтому приходилось придумывать хитрые механизмы и карманное оружие, чтобы всегда быть наготове в любой ситуации. Того же стрекальника – низшего вампира, питающегося кровью мертвых людей – я бы вряд ли победил, не имея при себе бомбы со святой водой и тертым боярышником.

Своих родных я почти не видел с момента, как уехал в Пироград, и мало что знаю о них с тех пор. После дела с псевдособакой Двиллий направил просьбу о компенсации в Нижнюю Валушку и туда отправили пять коров и несколько золотых монет. Староста Агрилий, наверное, был сильно рад, но, к сожалению, он недолго прожил. В ту же зиму начала бушевать эпидемия оспы, и много крестьян умерло, особенно старики и дети. Не пережил зиму и мой младший брат, Гладий. Мать тогда с помощью старшего брата писала мне весной письмо, в котором все рассказала.

Сам старший брат, Януш, стал писаным красавцем и умелым работником. Он отделился от семьи и держал самое большое хозяйство в деревне. Младшую сестру Силлию отдали замуж за сына нового старосты. В общем, несмотря на то, что каждый год мне приходили письма и я сам пару раз заезжал домой, обратно в деревню мне хотелось все меньше и меньше. Меня влекли новые места, и обжиться где-то в одном точно не было в моих планах на ближайшее время.

Это влечение постоянно не давало мне покоя. За все недолгое время службы в Пирограде я познакомился с множеством людей из других полисов, которые предлагали мне хорошую работу у себя. Но я отказывался. Моей мечтой было стать охотником на чудищ, как те люди, чьи книги я читал.

Откуда взялись чудища, никто толком не знает. Будучи маленьким, я думал, что чудища существуют давно. Может, так оно и было, но только до недавнего времени они особенно себя не проявляли. Что-то побудило их вылезти из обсиженных гнезд, из обжитых пещер, вырасти и развиться, став страшнее и ужаснее. Чудища стали часто нападать на людей. Поэтому последние пару десятилетий некоторые люди, стремясь защитить своих родных, становились охотниками на чудищ – изучали их внешний вид, повадки, их оружие, способы атаки и выслеживания добычи. Они были теми, кто писал первые книги об охоте на чудищ, бестиарии, те самые книги, которыми я зачитывался в детстве и отрочестве. Благодаря этим людям я решил продолжить их дело, и втайне надеялся, что смогу разгадать тайну внезапного появления чудищ.

Во время одного из опасных заданий по поимке преступной банды Двиллия смертельно ранили, он впал в кому и спустя неделю скончался. Его комната в доме, где он жил вместе со мной, выставилась на продажу. Я мог бы ее выкупить, но вместо этого я бросил работу в службе, собрал все свои вещи – изобретенные мной механизмы и несколько бестиариев, мелкие инструменты, меч и пригоршню монет – и покинул Пироград. Многие товарищи по службе посчитали, что я не смог смириться со смертью наставника, и я не стал их разубеждать. Горечь от гибели Двиллия, конечно, оставалась в моей душе, но следователь был единственной нитью, удерживающей меня в Пирограде.

Незадолго до смерти Двиллия мне пришло письмо от товарища из Верселлии, Занзалама, ученика Университета Истории. Занзалам, как обычно, звал меня в гости; но в этот раз письмо меня заинтересовало. Занзалам писал, что в университетской библиотеке поселился какой-то неизвестный зверь, который по ночам рвет книги в труху. Занзалам просил приехать и разобраться с этим, так как знал, что я хорошо справляюсь с чудовищами, а это наверняка был какой-то монстр. Таким образом, я оказался на большом тракте, ведущему в Верселлию, с походной сумкой и весь перевязанный ремнями, по всей длине которых были закреплены инструменты.

На тракте я встретил торговца, который ехал мимо Верселлии в Ланир, большой портовый город, связывающий материк с Телехскими островами. С меня он не взял плату, взамен попросив лишь скрасить его скучную поездку. Мне это было только на руку, и я согласился.

И вот я уже добрался до Верселлии. Шпили перед глазами давно выросли выше моей головы. Башни, которым эти шпили принадлежали, так и не открылись мне полностью, так как их закрывали величественные каменные здания города, украшенные резными фигурами и оплетенные множеством труб и громоотводов. В отличие от Пирограда, в котором жители ходили размеренно и неторопливо, в Верселлии от каждого человека я чувствовал занятость, люди как муравьи сновали туда-сюда по своим делам, заполоняя узкие улицы.

– Эй, уважаемый! – окликнул я какого-то усатого мужичка с кучей бумаг под мышкой. Мужичок пробежал мимо, даже не оглянувшись. Я спросил еще какого-то паренька. Он испуганно шарахнулся от меня и скрылся в толпе. Я вздохнул. Похоже, поиск Университета Истории окажется куда более сложным, чем я себе это представлял.

Мимо меня вдруг пронеслась карета. Я еле успел отпрыгнуть с дороги и прижался к кирпичной стене дома. Поразительно, как эта карета вообще могла уместиться на такой улочке, не говоря уже о том, чтобы проехать здесь. Кучер грязно выругался куда-то в воздух – очевидно, я был не первый, кто чуть было не попал под колеса.

Я вздохнул второй раз. Что ж, надо хотя бы найти какой-нибудь трактир. Я устал и к тому же сильно проголодался с дороги. Тем более, если я сразу не нашел нужное мне место, то неизвестно, насколько долго затянется дело. Я поправил сумку на плече и свернул в переулок.

Внешний вид Верселлии был бесподобен. На улице, с которой я сошел, кругом стояла пыль, зато в переулке было тише и спокойнее. Из-под дорожной брусчатки пробивалась весенняя трава, стены домов окутывал мох, который недавно проснулся после долгого зимнего сна и продолжил свое победное шествие по городским постройкам. Откуда-то со стороны доносился запах сирени, распустившей свои бутоны. В воздухе кружили медоносные пчелы, ища сладкий нектар. Если бы не люди вокруг, Верселлию вполне можно было принять за брошенный город, настолько тесно сплелись здесь цивилизация и природа.

Идя по переулкам, мне приходилось вертеть головой из стороны в сторону. В Пирограде все трактиры, дома ремесленников и прочие заведения имели вывески, прибитые над дверью. Здесь же вывесок не было вообще, а на домах определенного назначения висели соответствующие таблички. Пока что я не нашел ни одной таблички с изображением еды, а шея уже начала болеть.

Неожиданный ветер со свистом пронесся рядом со мной. От внезапного холода меня даже передернуло. Наверное, зря я надел лишь легкую льняную рубашку. Лето еще не началось, и весенние заморозки могли застигнуть меня врасплох, ведь я не взял с собой никакой теплой одежды.

Под ногами пронеслись дети, игравшие в салки. Поистине этот город был идеальным местом для такой игры – прямые узкие улицы только и ждали того, что по ним будут бегать друг за другом ребятишки. Водящий, мальчик со светлыми волосами, остановился, удивленно разглядывая висящие на мне вещи. Сверху, с карниза ближайшего дома, на его голову свалилась зеленая гусеница, но мальчик, похоже, этого не заметил.

– Не знаешь, где тут Университет Истории? – спросил я, особенно не надеясь услышать ответ.

– Он тут, не очень далеко, – ответил ребенок, показывая мне в том направлении, откуда я пришел. Я вздохнул в третий раз. – Как эта улица кончится, надо повернуть направо, вниз по склону к побережью, и там будет Университет. Моя сестра там учится, – он улыбнулся. Я поблагодарил его и развернулся в ту сторону, куда мне показал паренек. В конце концов, поем уже в Университете. Главное, что я его нашел… Наверное, нашел…

Мальчик оказался прав. Я спустился по крутым ступенькам вниз. Напротив меня открывался прекрасный вид на море. Склон был весь покрыт зеленью, и от этого море представало еще более красивым, будто окруженным зеленой рамкой. Внизу, словно врезавшись в крутой склон, стояло огромнейшее здание. Подойдя к нему, я прочитал висящую железную табличку «Университет Истории. Главное здание. Часы работы – с пяти утра до полуночи». Обрадовавшись, я взялся за ручку двери с бойком и попытался открыть. Дверь была заперта. Пришлось постучать. Спустя минуту мне открыл какой-то дежурящий студент и пустил внутрь. Дежурный что-то буркнул про каникулы, но я пропустил это мимо ушей и спросил его, где находится общежитие. Получив ответ, что оно расположено на верхнем этаже Университета, я пошел к лестнице.

К счастью, Занзалам в письме написал, в какой комнате он живет, поэтому его каморку я нашел быстро. Обрадованный товарищ сперва даже не нашелся, что сказать.

– Ты пока сбрось вещи, – сказал он. – Я пойду сбегаю за вином.

Устроившись на простых деревянных стульях, мы с Занзаламом сидели до самого вечера. Он угощал меня вином и мясом со свежевыпеченным хлебом, и все расспрашивал про жизнь в Пирограде. Я вполне охотно отвечал ему, рассказывая, что произошло с того времени, как он последний раз был там. В свою очередь, я спросил его про Верселлию.

– Ох, ну ты и сам все знаешь, – отмахнулся Занзалам. – За те полгода, что прошли, как я написал тебе письмо, ничего не поменялось. В нашей библиотеке уже куча книг пришла в негодность. Представляешь, почти каждую ночь кто-то приходит в библиотеку, хотя все заперто, и грызет книги. Причем не просто грызет, как мыши или крысы, а в совершеннейшую труху, и от книги ничего не остается, кроме пыли. Пару раз нам удавалось заставать его врасплох. Тогда-то мы и узнали, что книги кто-то жрет, до этого думали, что их воруют. Вот только заметить мы никого не успели, потому что он быстро смотался. Я знаю, что ты любишь всякие расследования, где есть чудища, ты же собирался стать охотником…

– Как видишь, я уже, считай, им стал, – улыбнулся я. – Я теперь свободный, могу идти куда хочу.

– Ну так еще лучше! – рассмеялся Занзалам. – Ты много знаешь про чудовищ, я сам помню, как ты при мне разгадал дело с зубными феями. В общем, я посоветовал тебя нашей кафедре, и они дали добро. Все уже отчаялись, потому что никаких следов, кроме трухи от книг, нет, и никакие службы нам не могут помочь. Ох, что я все про работу, – он забеспокоился и вскочил со стула. – Тебя же обустроить надо где-нибудь. Хотя… Ты не против поселиться у меня? Правда, будешь спать на полу, но мы что-нибудь придумаем, я могу постелить одеяло…

– Да я и так не против, – ответил я. – Только учти, что мне надо будет и свои вещи разложить.

– Да нет, это меня не пугает, – возразил Занзалам. – Сейчас в Университете каникулы, и мне ничего учить не надо, поэтому места много не понадобится. В общем, решили! Ты тогда пока обживайся, а завтра пойдем к нашему кафедральному мастеру Тробнопу. Я ему уже все уши прожужжал про тебя, он сам давно ждал, когда ты к нам приедешь.

– А что охотники на чудищ? – спросил я. – Разве в области Верселлии нет ни одного? Мне кажется, любой бы уже давно мог взяться за это дело.

– Где уж там, – фыркнул товарищ. – Ты как будто чересчур начитался их книжек. Это только кажется, что охотников много, на самом деле найти даже одного – большая удача. Охотников же никто не считает, они не прикреплены официально бумагами к какому-либо определенному месту. Мы искали, конечно, но никого не нашли. Можно сказать, ты наша единственная надежда, – он улыбнулся во всю ширь своего рта, обнажив свои большие белоснежные зубы.

Занзалам был поразительной личностью. Кафедра летописи Университета Истории – это действительно было истинным призванием Занзалама. Его постоянно тянуло в разные места, он бесконечно записывал что-то в свои блокноты, тратя по несколько листов пергамента в считанные минуты. Его учеба, по сути, уже сильно пересекалась с работой – записью современной истории Телехии, хотя Занзалам умудрялся вполне самостоятельно влипать в истории, с помощью врожденного невезения и постоянной пустой болтовне. Открытый всему и каждому, Занзалам мог легко попасться на крючки аферистов или мог случайно упасть в колодец, оказавшийся на самом деле пещерой контрабандистов. Собственно, познакомился я с ним при похожих обстоятельствах – по приезду в Пироград для записи истории прошедшего года его ботинок отгрызла бездомная собака и убежала с ним в неизвестном направлении. Конечно, можно было бы просто купить новые ботинки, но в подошве именно того ботинка, который унесла собака, у Занзалама был зашит значок летописца (чтобы не украли), который давал ему разрешение на проход в любое место и скидку на услуги. Дабы Занзалам не возвращался в Верселлию ни с чем, мы перерыли весь город, прежде чем обнаружили облизанный и облеванный ботинок в одной из трущоб, в центре крысиного гнезда. После сражения с крысиным королем и возвращения значка Занзалам был бесконечно мне благодарен и, похоже, считал меня своим лучшим другом, хотя я в ответ столь же сильных чувств к нему не испытывал.

Я взял в руки свою сумку и открыл ее. Внутри были разложены по баночкам различные ингредиенты для снадобий, в небольших мехах находились масла, на дне гурьбой лежали кожаные заплатки и инструменты по отделке. Я осторожно вытащил содержимое сумки и стал раскладывать все на полу рядом с кроватью Занзалама. Занзалам сначала с интересом разглядывал мои вещи, потом ему надоело и он достал из шкафа учебник риторики и, со скрипом грохнувшись на кровать, стал внимательно его изучать. Тем временем я достал из другого отделения сумки пару бестиариев, блокнот для записей и письменные принадлежности.

– Знаешь, Занзалам, – сказал я, – на самом деле я не помню чудища с таким описанием, как у тебя. Нигде еще не читал, чтобы монстры сгрызали книги.

– И что делать? – испугался Занзалам.

– Возможно, я буду первым охотником, кто его опишет, – усмехнулся я. Разложив книги, я снял с себя ремни, удерживающие остальные приспособления для ремонта и ухода за своими вещами. С правой руки я снял щиток, который защищал мою кисть и запястье от внезапных нападений и рывков противника. С головы я снял защитные очки. Очки были моей гордостью. Мало того, что затемненное стекло, вставленное в толстую оправу с прорезиненной оторочкой, уберегало мои глаза от чересчур яркого света и искр огня, но я еще прикрутил сбоку настраиваемые линзы для того, чтобы заниматься мелкими механизмами, требующими ювелирной работы. Также я снял свой толстый пояс с множеством затяжек, кармашков и выдвижных клапанов для хранения мелочи, которая могла бы пригодиться в самый неожиданный момент.

– Ботинки снимать будешь? – хихикнул Занзалам.

Вместо ответа я вытащил шнурки из-за углубления в ботинках и развязал узлы. Ботинки, действительно, выглядели серьезно. Окаймление было сделано плотным, чтобы ни грязь, ни снег не могли попасть внутрь. Подошва была довольно высокая, с набойками. Цокать по камням такими набойками не получалось, зато я мог вполне свободно держаться на льду.

– Трусы я тебе не покажу, – пошутил я, и уселся на пол. Занзалам отвернулся к шкафу, порылся там и достал мне толстое шерстяное одеяло.

– На, ложись на него, – сказал он мне.

Я поблагодарил Занзалама и расстелил одеяло на полу. В ноги сразу же впилось множество иголок грубой шерсти, и я понял, что ночью замерзнуть у меня не получится.

Весь вечер мы болтали с Занзаламом на разные темы, попутно добивая вино, принесенное летописцем, а наутро мы, с немного звенящими от легкого похмелья головами, собрались и направились на кафедру летописи к мастеру Тробнопу. Пока мы шли по длинному узкому коридору, с левой стороны которого были расположены двери в учебные классы, а с правой – тонкие высокие окна с видом на море, Занзалам рассказал мне все про мастера-летописца. Когда мы, наконец, дошли до кафедры, я с облегчением вздохнул. В кабинете нас встретил высокий широкоплечий мужчина с ухоженной бородкой, в длинной темной мантии с оторочкой бронзового оттенка. Он жестом пригласил нас сесть на обитые пухом стулья, а сам уселся на массивное деревянное кресло.

– Значит, ты и есть Гавилан? – спросил он. – Занзалам рассказывал мне про тебя. Как бы для тебя это ни было странно, но ты первый охотник на чудищ, к которому мы обращаемся.

– Занзалам не был бы Занзаламом, если бы не рассказал про меня, мастер Тробноп, – ответил я. Тробноп внимательно разглядывал меня, изучая.

– Гавилан, – сказал он, перебирая каждый звук моего имени своими губами. – Имя звучит как городское, но, насколько мне известно, ты не из города?

– Нет, мастер Тробноп, я родился в деревне. Там же провел первую половину детства.

– Интересно, – пробормотал Тробноп. – А твои родители или более далекие предки не были случайно разорившимися купцами или обесчещенной знатью?

– Насколько мне известно, нет, – ответил я. – Весь мой род – это крестьяне.

– Значит, твои родители хотели для тебя лучшей жизни, чем в деревне, – заключил ученый. – Крестьяне имеют простые имена, чтобы было легко и быстро звать друг друга. К тому же, деревни обычно не достигают больших размеров, поэтому простые имена имеют не так уж и много людей, но между деревнями пересечение имен просто колоссальное. В городах такого нет, здесь слишком много людей, слишком много знакомых у каждого человека, поэтому имена детям придумывают вычурные, длинные. Может, такие имена труднее выговорить, но в городской жизни это не так уж и важно. Видишь, Гавилан, одно лишь имя способно рассказать мне судьбу человека, – продолжил Тробноп, улыбнувшись. – В этом и заключается суть летописи – не только записывать известные факты, но также логически выводить те моменты, которые уже утеряны. К сожалению, мы не всегда располагаем полным набором документов, что-то неизбежно теряется, поэтому приходится прибегать к таким методам. Надеюсь, – он вздохнул, – что мы не ошибаемся, или ошибаемся редко. И все-таки, Гавилан, наверняка у тебя в роду были городские жители…

– Мастер, расскажите лучше про чудище, – вмешался Занзалам, нервно топая ногой.

Тробноп вдрогнул, словно очнулся.

– Да-да, Занзалам, всему свое время, – ответил он и снова повернулся ко мне. – Ты уже наслышан о библиотечном чудище? Это проблема не покидает нас уже полгода. Мы бы не так сильно переживали, случись это в каком другом месте, но библиотека – важная часть нашего университета как святилища истории. Столько книг пропало в эти месяцы! Я даже не знаю, что делать. Книги пропадают из разных разделов, из разных шкафов. Исчезают книги не только с нижних полок – чудище достает их и с более высоких мест. Лишь книги под самым потолком остались нетронуты… Ох, ты не видел потолок!..

– Потолки в библиотеке очень высокие, – опять вставил свое слово Занзалам. – Представляешь, какой прыгучий этот монстр?

Тробноп продолжил свой монолог, одернув рукава своей мантии:

– Следственная служба Верселлии не помогает нам. Однажды мне удалось их привлечь, но они лишь осмотрели выходы, посмотрели на опилки, оставшиеся после утерянного альманаха, и сказали, что все это чушь, никаких таких чудищ не существует и мы сами рвем книги. Ты представляешь, Гавилан? После такой неслыханной дерзости я не могу заставить себя просить от них помощи еще раз. Итак, – мастер полностью повернулся ко мне, сложив пальцы рук друг с другом, и посмотрел исподлобья, – поможешь ли ты нам, юный охотник? Естественно, по окончании ты получишь награду.

– Конечно, помогу, – ответил я. – Мне даже очень интересно это дело, оно явно необычно. Но, если можно, сначала я хотел бы осмотреть библиотеку.

– Конечно, – согласился, кивнув, Тробноп, – мы можем отправиться прямо сейчас.

С этими словами он встал с кресла и проводил нас с Занзаламом к выходу из кабинета. К счастью, я заранее взял с собой свои инструменты, посчитав, что они мне сразу же пригодятся. Мы вышли из главного здания Университета и направились вверх по склону.

– Скажи, Гавилан, тебе действительно семнадцать лет? – спросил меня по дороге Тробноп.

– Да, – ответил я.

– Поразительно, – сказал летописец. – В таком молодом возрасте ты уже охотник. Обычно в это время городские подростки только заканчивают учебу в школе, а у тебя уже, насколько я помню из рассказов Занзалама, есть двухгодовой опыт работы в следственной службе Пирограда. Занзалам на пару лет тебя старше, но он не выглядит взрослее.

– Надеюсь, я не состарюсь так же быстро, как вырос, – пошутил я. Тробноп улыбнулся и показал рукой на огромнейшее каменное сооружение, украшенное большими резными статуями, подпирающими массивные стены. Честно говоря, внешний вид здания напомнил мне гигантский гроб с окошками.

– Вот библиотека Университета, – сказал он. – Сейчас она закрыта. Видишь ли, раньше библиотека была открыта круглосуточно, но после появления чудища мы стали закрывать ее на ночь. Ночных дежурных мы пока освободили от обязанностей.

– Чудище появляется только по ночам? – спросил я.

– Да, – ответил Тробноп. – Студенты, конечно, воспротивились, ибо им часто и любое время нужны учебники и фолианты старых времен, но, к моей глубокой печали, в данный момент я не могу им позволить встретиться с монстром. Кто знает, на что он способен… Сейчас, во время каникул, пока большинство студентов в разъездах, мы вообще держим библиотеку запертой.

Мы подошли к библиотеке. Морской бриз доходил до вершины утеса и окутывал нас ароматом свежей соленой воды. Тробноп достал из кармана мантии ключи и открыл дверь в библиотеку. Из недр библиотеки сразу же потянуло запахом пыли и старых книг. Примерно такой же запах, только во много раз слабее, царил в пироградских библиотеках. Конечно, никакая тамошняя библиотека не могла сравниться с огромными царствами библиотек верселльских.

Я зашел в библиотеку и огляделся. Несмотря на большие окна, в помещении было немного сумрачно. Практически сразу за столом учета, где должен был сидеть дежурный, начинались длинные линии книжных шкафов, иногда прерывающиеся столиками для читателей. Ко многим шкафам были приставлены лестницы, позволяющие достать книги с самых высоких полок. Занзалам с Тробнопом меня не обманули, потолки действительно были высокими, примерно в три-четыре человеческих роста. Я обошел весь этаж, особенно приглядываясь к углам между полом и стеной, но ничего не обнаружил.

– Не знаю, есть ли что-нибудь на этом этаже, но почему-то все преступления происходили наверху, – заметил Тробноп.

Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Других этажей не было, но мне бы хватило и этого. Второй этаж был еще выше первого, окна здесь были намного шире, все читательские столы стояли по периметру этажа, а огромные шкафы лабиринтом закрывали центр просторного зала.

– В библиотеке устроена довольно сложная система лампового освещения, – рассказал кафедральный мастер. – Все сделано для удобства студентов, которые могли без проблем пользоваться нашими книгами в любое время суток. Сейчас мы все равно включаем на ночь свет, но делаем это все реже и реже.

Я обошел и этот этаж, но около стен ничего не заметил. Зато у одного из шкафов я нашел нечто интересное. Это был кусок корешка от книги «История др… ира во времен… гии», ну или по крайней мере так мне говорил этот корешок. Рядом была разбросана белый порошок. Взяв немного порошка в руку, я понял, что это были страницы книги. Вернее, когда то были. Вряд ли я смог бы об этом догадаться, будь я не в библиотеке.

– Поразительно, – прошептал я. – Ни одно чудище так не перемалывает свою пищу. Обычно они сразу глотают. Но зачем чудищу понадобились именно книги? В чем польза от бумаги его организму? Старая бумага сухая и не содержит никаких питательных веществ.

Я посидел еще немного и поразмышлял. В этот момент ко мне подошли Занзалам с Тробнопом. Тробноп сильно расстроился, увидев груду мусора рядом со мной.

– О боги! – воскликнул он и в отчаянии прижал руки ко лбу. – Эра Драстагии утеряна для нас! Это была такая замечательная книга с полезными фактами.

– Мастер, – ответил Занзалам, пытаясь успокоить наставника, – возможно, кто-нибудь из наших студентов хорошо помнит эту книгу и сможет ее восстановить, пусть и не до конца, но хоть как-то…

Тробнопа это не сильно обрадовало. Было видно, как он горюет о потере, причем она была для него не первой, а возможно, и не последней.

Я достал из бокового кармана сумки пустой флакончик, откупорил крышку и ссыпал горсть перемолотой бумаги в него. Несколько бумажных пылинок достаточно заметно впились мне в руку, словно занозы, и это навело меня на мысль.

– Скажите, у вас в библиотеке все каменное? – спросил я.

– А что ты хочешь? – спросил Занзалам.

– Есть какие-нибудь деревянные части?

– Да, – ответил, шмыгнув носом, Тробноп. – Вентиляционные выходы делали из дерева, так как металл стоил слишком дорого во времена строительства, на этом решили сэкономить. Некоторые архитектурные украшения, к слову, так же сделаны из дерева.

– Вроде я не видел ни одно испорченное украшение, – сказал я. – Наверное, их чем-то обрабатывали.

– Все украшения обильно облиты лаком, – ответил мастер. – Поэтому они такие темные и гладкие. Вентиляцию не видно, поэтому, я так думаю, никто особенно не утруждался ее отделкой.

– Хорошо, – кивнул я. – Где на этом этаже находится вентиляция?

Когда мы подошли к вентиляционному люку, я понял, что мои догадки подтвердились. Люк был наполовину изрезан и выглядел так, будто из него выпилили круг, а потом края получившейся дырки хорошо отшлифовали. Все вокруг было покрыто тончайшем слоем крошечных опилок.

– Отлично, – сказал я. – Похоже, наше чудище обожает древесину.

– И что это дает? – спросил Тробноп.

– Пока не знаю, – ответил я. – Я читал про древней, дриад и других лесных чудищ, но чудищ, жрущих дерево, я не встречал нигде. Но, похоже, все-таки придется встретиться. Надо подготовиться к этому.

Я еще раз оглядел этаж библиотеки. Подняв глаза к потолку, я заметил рельсы, проходившие между огромными люстрами.

– А что это? – спросил я, показав на рельсы.

– Система транспортировки книг, – ответил Занзалам. – Тут где-то должен находиться подъемник. Новые книги кладутся в подъемник, все это тянется за трос и поднимается на нужную высоту, к той полке, на которой ты эти книги хочешь расположить. Это намного проще и быстрее, чем ставить книги на полки поодиночке с помощью лестницы.

– А подъемник выдержит меня? – спросил я.

Занзалам хитро прищурился.

– Подъемник выдерживает гору книг, – ответил он, ухмыляясь. – Как думаешь, выдержит ли он мелкого парня?

Мы нашли подъемник. Это была довольно большая клетка с узкими решетками, к верхушке которой был привязан трос, перевешенный через колесо, закрепленное на рельсе. Другой конец троса был привязан к крюку на стене.

Мы развязали трос и опустили подъемник. По размерам я вполне подходил, но сидеть там можно было, только согнувшись.

– Отлично, – сказал я, хлопнув Занзалама по плечу. – Я сяду сюда и посижу здесь ночью. Надеюсь, мне повезет, и я увижу монстра.

– Ты действительно хочешь просидеть всю ночь внутри? – удивился Тробноп. – Не слишком ли это опасно?

– Вряд ли, – ответил я. – К тому же, моя работа все равно предполагает наличие опасности.

Было решено в эту ночь оставить меня в подъемнике. Мы сходили в город пообедать, и ближе к вечеру снова пришли в библиотеку. Я сел в клетку, Тробноп и Занзалам потянули трос и подняли меня под потолок, выше шкафов, после чего привязали трос к еще одному крюку в стене библиотеки. Меня разместили примерно в центре этажа, напротив вентиляционного выхода, чтобы я мог заметить появление чудища и следить за ним, куда бы оно ни пошло. Тробноп пообещал оставить освещение в библиотеке и придти к утру. Когда они спустились, я услышал внизу щелчок, и вдруг все люстры разом вспыхнули ярким светом масляных ламп. Я достал блокнот и графитную палочку и стал ждать захода солнца.