Половецкий Хан

Пытаясь смести этот небольшой отряд, Болуша направил свой правый фланг в атаку. Его воины быстро приближались к легкой коннице Кончака. Видя приближение вражеских сил, легкая кавалерия стала отступать под натиском воинов Болуши, который командовал своим отрядом с большого и пологого холма. В это время часть основной, тяжелой конницы под командованием самого Кончака двинулась в бой, оставив вторую часть войска под командованием Юрия и приказав ему держать тыл.

Всадники Болуши не успели вовремя отступить, и были вмиг сметены мощным ударом тяжелой кавалерии Кончака. Прочные копья врезались в тела людей и лошадей, и на месте стыка двух армий образовалось настоящее месиво. Десятки людей падали замертво, пронзенные копьями или дротиками. Другие валились с лошадей, получая страшные ранения кривыми саблями, способными прокалывать даже кольчугу.

Кровь брызгала в разные стороны, заливая собой уже высохшую землю, и превращая ее в кровавое месиво. Отрубленные пальцы, кисти и руки разлетались в разных направлениях. В такой сутолоке было сложно определить где свой, а где чужой. Но несмотря на всеобщую сумятицу, воины Кончака смогли отбросить всадников Болуша.

Тем временем легкая конница правого фланга под командованием Курия двинулась в лево, где продолжался обстрел из луков. Они смешались с воинами левого фланга, которым командовал Газалирук и все вместе, резко стали гнать лошадей в сторону одного из холмов, на котором был крупный отряд всадников Болуши. За считанные секунды они столкнулись с ними. Орудуя своими кривыми саблями, они вступили в рукопашный бой с крупным отрядом Болуши. Ловко взмахивая арканами, они сбрасывали вражеских воинов на землю, где топтали их копытами, пронзали копьями или обстреливали из луков.

Тем временем Кончак ударил по левому флангу вражеской армии, где находился и сам Болуша. Тот, видя, что сражение может проиграть, дал знак одному из начальников, и тот быстро поскакал в сторону леса, размахивая красным флагом. В этот момент из-за леса появилась еще одна армия всадников, быстро мчащихся в тыл Кончака. Юрий, увидев тучу вражеской конницы, быстро приближающихся к его войску, поднял вверх копье. Тяжелая кавалерия перегруппировалась и подготовилась к удару. Юрий посматривал в сторону запада, откуда подымался столб пыли. А всадники Болуши, вышедшие из засады уже ударили по отряду Юрия, который к тому времени был вдвое меньше нападавших, ведь большая часть отряда была рядом с ханом Кончаком. Завязалась жестокая сеча. Но уже скоро баланс сил вновь изменился. Со стороны запада появился большой конный отряд воинов, которые разделившись на две группы молниеносно ударили по всадникам Болуши с тыла, и по тяжеловооруженным ратникам, уже подошедшим к войску Юрия. Сам же Юрий перешел из обороны в атаку, ведя тяжелую конницу на дрогнувшего врага. Уже через короткое время все было решено. Войско Юрия и отряд Бурмуна быстро разогнали всадников Болуши, которые в панике бросились бежать. Юрий посмотрел в сторону востока. Там, на горизонте бой продолжался с не сбавляемой жестокостью. Вскинув копье к верху Юрий направил объединённую армию тяжелой и легкой кавалерии на подмогу Кончаку.

Несмотря на утреннюю влажность, земля на поле битвы быстро обсохла, подымая всюду клубы пыли. Кончак уверенно размахивал саблей, разя попадавшихся ему воинов быстрыми и ловкими ударами. Вдруг на него бросился один всадник. Он отличался богатыми доспехами и большим, красивым породистым конем золотистого цвета. Его лицо закрывала маска, но даже сквозь нее Кончак видел лицо своего врага, наполненное ненавистью. Болуша! Он молниеносно бросился на Кончака, атакуя его своим копьем. Не успев увернуться, Кончак получил удар в туловище. Из-под доспехов потекла горячая, ярко-красная кровь. Он взмахнул саблей и полоснул удаляющегося Болуша по спине, но крепкие доспехи защитили его тело от опасного удара. Тот развернул коня и бросился на раненого хана вновь, желая теперь пронзить его. Он поднял копье, и хотел уже его бросить, как вдруг ему в руку вонзилась стрела. Взвыв от боли, он выронил копье. Вторая стрела пробила ему доспех в районе сердца. Болуша обмяк и рухнул с лошади на землю. Кончак держался за правый бок, откуда текла ярко-красная кровь, заливая собой его доспехи и коня под ним. Он посмотрел на всадника, который спас ему жизнь своими меткими выстрелами. Невдалеке на лошади сидел Юрий, пуская стрелы в начальников вражеского войска. Однако битва продолжалась не долго. Когда по войску пронесся слух о гибели хана Болуша, воины перестали сражаться и сдались.

Кончак подъехал к Юрию. Тот сразу распорядился чтобы хану сняли доспех и обвязали рану.

– Ты спас мне жизнь, – мягко и с благодарностью сказал Кончак Юрию. – Я назову твоим именем своего будущего сына.

– Для меня честь служить тебе, великий хан. – благородно ответил Юрий.

– Пока я не объединю кыпчакские орды, не быть мне великим. – с тоской казал Кончак и закрыл глаза.

Осень быстро сменилась зимой, которая пришла в этот раз куда раньше, чем обычно. По ночам становилось особенно холодно, поэтому Кончак двинул свою орду на юго-восток, к зимнему пристанищу – городу Бурхань, расположенному на реке Тора.

За последний месяц рана Кончака успела затянутся. Он ехал на своей лошади и смотрел на простирающиеся до самого горизонта степи. Теперь они были темными. Травы стало очень мало, и скоту недоставало пищи. Временами пролетал мелкий снег, норовя залететь в глаза или нос. Кончак укутался в меховую накидку и стал думать о том, что ему еще предстоит сделать, как только зима пройдет.

"Я подчинил себе небольшую орду Болуша, а также курени близ Полужи", – думал про себя Кончак, – "Также я подчинил себе один род, кочевавший близ Дона. Но этого мало. Нужно продолжить свое дело. И, возможно, у меня скоро будет уже достаточно сил для похода на север…" – Кончак думал о русских городах. Они были большие и крепкие, как и люди в тех землях. Но эти города и села были необычайно богаты. В них всегда можно было найти множество добычи… Хан мечтательно посмотрел на север, где располагались целые залежи богатств, которые нужно было всего лишь взять и привезти сюда. Он задумался о множестве драгоценностей, посуды, тканях, шкурах и мехах различных животных, рабах и рабынях… рабынях, молодых русских девушках, славящихся своей несравненной красотой, пышными формами и твердым характером. Потом взмахнув рукой, как бы прогоняя назойливую мысль он холодными глазами посмотрел прямо перед собой, наблюдая за длинной цепью всадников, телег и животных, медленно тянущихся к зимнему пристанищу. – "Нет, еще рано. Нужно вначале разведать обстановку, узнать, как обстоят дела в борьбе за престол в Киеве… кого-то нужно ослабить, а с кем-то нужно и сродниться… Без крепких политических связей я ничего не смогу достигнуть."

Хан оглянулся и посмотрел на длинный караван из всадников и повозок, растянутый на километры. До города осталось всего пол дня пути. Он повернул коня и поскакал к одной из больших и крепких повозок. Она была внушительных размеров и очень вместительная. Вся обтянута шкурами животных, она не пропускала холод, поэтому внутри было довольно тепло. Кончак на ходу прыгнул на открытую часть повозки, крикнув одному из воинов взять свою лошадь. Открыв дверь и пройдя по короткому коридорчику, он откинул большую шкуру медведя, прикрывавшую вход во внутренние покои. Там, на большом количестве подушек и мягких тканей лежала его жена, Тарталла. Рядом с ней сидела их юная дочь Свобода, а вокруг них располагались несколько служанок.

При виде отца Свобода вскочила и бросилась к нему.

– Папа! Папа!

Она радостно к нему подбежала и прыгнула на руки.

– И я тебя рад видеть дочка. – ласково сказал Кончак, держа маленькую Свободу на руках.

Он подошел в Тарталле и сел возле нее, посадив дочку рядом.

– У тебя очень серьезный взгляд. – сказала она мужу.

– Есть много беспокойств… – уклончиво ответил Кончак.

– Ты думаешь об русских племенах? Или про орды на востоке и юге? – с интересом просила Тарталла.

– Обо всем. Каждое из этих дел важно.

Она внимательно посмотрела на мужа, после чего перевела взгляд на маленькую дочку.

– Ты так похож на своего отца, хотя нет, больше на деда… А Свобода сильно похожа на тебя. У нее такой же независимый характер.

– Не зря она носит такое имя, – с улыбкой сказал Кончак.

– Надеюсь, что ее жизнь будет соответствовать имени…

– Не беспокойся, мы обеспечим ей достойное и обеспеченное будущее. Она будет жить так, как подобает принцессе.

– Значит ее мужем станет русский князь? – с долей тоски спросила Тарталла.

– Это богатые и обеспеченные люди. Их держава очень сильна, и если они перестанут сориться меж собой и объединят свои силы под одним начальником, то уже никто не будет им страшен, ни кочевники вокруг, ни Византия, никто либо иной. Я уверен, что Свобода будет там жить в полном достатке и благополучии, я обещаю тебе. – Кончак поцеловал жену в губы, после чего поцеловал дочку в лоб.

– Я надеюсь, что это будет так. – с грустью в голосе сказала Тарталла.

– Не переживай, когда придет время, я ей выберу достойного мужа.

– Папа, папа, а спой мне песню! – радостным голоском попросила Свобода.

Кончак посмотрел на дочь мягким, нежным взглядом и спросил:

– И какую песню ты хочешь услышать?

– Спой песню о родине! – громко сказала Свобода ярким взглядом смотря на отца.

– Ну, хорошо, спою. – улыбнувшись ответил Кончак.

«Где-то там вдалеке, край наш родной,

Там, где мальвы на поляне растут.

Где бескрайний горизонт,

И у птиц бесконечный полет.

Там, где родились наши отцы,

Где объединились наши роды.

Вот наш край родной,

Это наша жизнь.

Окутанная свободой,

В бескрайней степи.

Это наш стан, это наш мир,

В землях что Тенгри нам подарил.

Это наш край родной,

Где мы окутаны бескрайней свободой.

Это наш дом родной,

Окруженный бесконечной свободой.»

– Спасибо папа, мне так нравится, когда ты поешь эту песню! – с восторгом сказала Свобода.

– Мне тоже очень нравится слышать ее, ты всегда поешь эту песню от души. – Тарталла наклонилась к мужу и нежно поцеловала его в щеку.

– Папа, спой еще! – попросила юная Свобода.

– Давай немного позже, мне нужно вернуться к моим людям. Их тоже нужно поддерживать во время пути. Иначе они устанут и не смогут идти. Хорошо? – Кончак с нежностью посмотрел на свою дочь.

– Да, папа, хорошо. – Она крепко обняла отца.

Кончак с любовью посмотрел на жену и дочь. Нежно обняв своих любимых женщин, он посмотрел куда-то вперед, глядя в одну точку. После нескольких минут молчания, он поцеловал жену и дочь, вышел к открытой части повозки. Подманив к себе своего коня, он на ходу вскочил в седло и отошел от повозки. Его взгляд продолжал оставаться сосредоточенным и твердым, было ясно что ему в голову пришла какая-то идея, которую ему нужно было хорошо обдумать.

Глава 2

«Тот, кто один – подобен листку,

Тот, кто с другом – подобен дереву»

«Степная мудрость»

Зима выдалась не очень снежной, однако непривычно холодной. Мало кто желал покидать теплые юрты или хижины, которых было множество в небольшом городе Бурхань, построенном еще Атраком. Этот город находился возле большой извилистой реки Тора. Он был окружен невысокой бревенчатой стеной, в которых были встроены дубовые башни. Этот город хотя и был основан кыпчаками, ужа давно стал прибежищем для людей разных родов. Тут были русичи, были также и беглые рабы из Византии, а также поляки, булгары и венгры. Но во время зимы город наполнялся своими хозяевами, ордой Кончака. Правда лишь часть всех его людей могли вместиться в самом городе. Это была высшая знать: кошевые, военачальники, их семьи и слуги. Простые воины и их семьи, колодники и челядь довольствовались хижинами и небольшими юртами вне города.

Кончак расположился в большой и вместительной юрте, обустроенной специально для приема важных гостей. Посреди горел очаг, а по сторонам располагались золотые светильники и канделябры, украшенные серебряными гранатами и изображениями пальм. Их привезли из очень далекой земли, расположенной за Великим Средиземным морем, из страны которую купцы назвали настоящей колыбелью человечества – Израиля. На входе в юрту, снаружи, стояла вооруженная стража, а внутри было несколько телохранителей. Персона хана по положению была столь высока, что в народе он приравнивался к божеству, но никогда не стоило пренебрегать услугами личной охраны, как говорил когда-то дядя Кончака, Сырчан.

День выдался светлый и яркий, даже теплый, поскольку мороз не сильно ощущался. Кончак сидел на своем ложе, внутри юрты, ожидая важного гостя, о котором его известили слуги.

– Великий хан! – молодой стражник, стройный и статный, как и полагалось для такого положения, громко вскричал войдя в юрту, – к тебе прибыл правитель лукоморской орды, хан Кобяк!

Кончак молча кивнул. Он с нетерпением ожидал этого визита уже несколько месяцев, поскольку надеялся найти в этом человеке необходимую поддержку и помощь. Стражник исчез, и уже через несколько мгновений внутрь вошел довольно крупный, крепко сложенный человек, высокий и широкоплечий, одетый в богатую и дорогую одежду. На его голове сидел крупный тюрбан, сшитый из белой и алой тканей. На нем была теплая накидка из шерсти, а под ней виднелось длинное платье из шелка, окрашенное в багровые тона с ромбовидным узором. Его карие глаза источали уверенность и целеустремленность, а прямое и грубое лицо не боялось ничего и было готово посмотреть в лицо даже смерти. Темные волосы были аккуратно убраны в тюрбан, и лишь небольшая их часть виднелась у его висков.

– Приветствую тебя, хан Кончак, внук великого Шарукана! Долгих дней жизни тебе и твоей семье! – громко сказал Кобяк глядя на молодого хана отеческим взглядом.

– И тебе долгих дней жизни хан Кобяк, – встав на ноги поприветствовал в ответ своего гостя Кончак.

Он провел рукой и показал на подготовленное для важного гостя ложе. Кобяк сел в предложенное ему место, напротив Кончака. За спиной гостя показалось несколько человек, по внешнему виду которых было понятно, что это важные персоны при дворе великого хана лукоморской орды. Их было 6 человек, каждый из них был представителем своего рода, главой семьи, патриархом своего племени. Свита Кончака располагалась по обе стороны от него, а вошедшая вслед за своим правителем аристократия лукоморской орды разместилась немного позади их хана, Кобяка.

Оба правителя своих орд посмотрели друг другу в глаза. Была заметна их разница в возрасте. Кобяк, немного более старший и умудренный жизнью, у которого на висках уже начинала проступать седина, отличался ясным умом и необузданным нравом. В его жилах текла горячая и агрессивная кровь, но всю свою энергию и злость он тратил на походы к границам русских княжеств.

– Я рад встретиться с тобой лицом к лицу, хан, – начал говорить Кобяк, – я уже давно хотел повидаться с тобой. Мне говорили, что ты уже смог организовать обе свои орды, это правда?

Кончак утвердительно кивнул и ответил:

– Да, это действительно так.

– Честно говоря, я не думал, что тебе удастся так быстро подчинить себе восставшие роды. Некоторые ханы тратят на это много лет, тебе же удалось достичь объединения своей орды всего за лето.

– Я почти ничего не сделал. Не считаю это дело таким уж сложным чтобы о нем продолжительно говорить.

Кобяк посмотрел в лицо Кончака и увидел в его глазах огонек, искру азарта, разжигание которой могло привести к всё сокрушимому и всепожирающему пожару. Легко улыбнувшись и посмотрев в глаза хана, Кобяк спросил:

– Я так понимаю, что тебя интересуют дела по серьезнее чем урегулирование внутреннего устройства орды?

Кончак внимательно посмотрел на Кобяка. Он знал, как тот относился к русским княжествам и как был настроен, и в определенной мере Кончак симпатизировал этим взглядам, но его цели и желания немного разнились с целями его гостя.

Немного поразмыслив, Кончак ответил:

– Дала внутри своего владения не менее важны чем и внешние отношения, всему свое время и место.

Кобяк удивленно поднял брови. Он не ожидал такого ответа от столь молодого хана, которому было не более 26-ти лет

– Я весьма удивлен, – сказал Кобяк почтительно, – не часто молодые ханы мыслят столь здраво, и порой даже зрелым правителям не хватает такой мудрости.

Кончак подумал в этот момент и о самом Кобяке. Хотя он был серьезной угрозой для русских князей, обладая крупной ордой и мощной армией, но Кобяк так и не смог воспользоваться всеми преимуществами своих владений. Он продолжал оставаться таким же ханом, как и все остальные, весьма посредственным в своих рассуждениях, но прямота и искренность Кобяка привлекала к себе молодого Кончака. Ему хотелось иметь рядом мощного, а также смелого соратника и союзника, готового пойти в рискованное путешествие или военный поход, на который не придется долго упрашивать.

– Я польщен, – с улыбкой ответил Кончак, – Мой отец многому меня научил, и я дорожу теми знаниями, которые получит от своих предков.

Кончак внимательно посмотрел на Кобяка и продолжил:

– Думаю, ты знаешь о том, что наши роды много натерпелись от русских князей, особенно от клятого Мономаха. Он изгнал многие кыпчакские семьи далеко на Кавказ, других же вырезал подобно животным, выпуская нашим воинам кишки из брюха на потеху публике…

– Кажется я понимаю на что ты намекаешь. – с широкой улыбкой сказал Кобяк глядя на молодого хана.

– Да, на это и намекаю, – согласно кивнул Кончак, – с тех пор русичи научились сражаться с нашими полками, они не просто научились обороняться, но и нападать на наши владения, да и поражений они смогли нанести нашим племенам непозволительно много. Но проблема даже не в этом, а в том, что теперь они стали совершать набеги на земли наши, грабить вежи наши, уводя в плен людей и скот, а мы ничего не можем им противопоставить, кроме набегов в ответ.

Кобяк сузил глаза и недоверчиво посмотрел на молодого Кончака.

– Что ты задумал, хан? – недоверчиво спросил Кобяк.

– Сделать нас равными с ними. – коротко ответил он.

Кобяк задумался. Еще никогда и никто из всех кыпчакских ханов не решался на такие мысли, какие были у Кончака. Все его предшественники были наемниками, грабителями, степняками, или просто солдатами, состоящими на военной службе у царя, но никто из них не мыслил о том, чтобы достичь уровня столь высокого, уровня равного государственности соседних земель, в которых правили русские князья. Кыпчакские орды жили за счет походов на русские княжества, и это устраивало почти всех ханов в степи, а тех кому такие небольшие походы были не по душе, нанимались на военную службу к венгерскому королю либо византийскому императору. Но Кончак хотел большего, гораздо большего…

– Ты что же, хочешь создать каганат? – немного опешив спросил Кобяк.

– Скорее я хочу укрепить наши позиции и сплотить многочисленные орды, это позволит нам не опасаться нападений врагов, и мы сможем урегулировать нашу внутреннюю политику, в частности торговлю. Не мало скота уводится на север русскими князьями и их прихвостнями, это мешает нашему развитию. Если мы сможем объединить наши усилия, то никто нам не будет страшен. Тогда мы сможем наладить наши внешние отношения и с другими государствами, может быть даже со временем мы сможем жить не за счет набегов, а за счет торговли с Византией, Венецией, Грузией и той же Русью.

Кобяк почесал подбородок, заросший густой растительностью. Он задумался. Его приближенные, состоящие из близких родственников и друзей удивленно переглядывались, кивая в сторону молодого и энергичного хана, сидящего напротив их господина. Было видно, что никто из них никогда не задумывался о таком развитии событий. После нескольких минут размышлений, Кобяк сказал:

– Твои планы столь серьезны, что их выполнение мало возможно. Никто и никогда из всех кыпчакских ханов не предпринимал ничего подобного… Но с другой стороны, наши силы позволяют нам начать это дело… Но для этого нужно укрепить свои позиции и…

Таких слов и ожидал услышать Кончак. Он знал о военном азарте Кобяка, и теперь стало понятно, что его можно без особых усилий уговорить на совместный поход, который может дать начало укреплению межплеменных отношений и послабление главного врага ихнего – Руси.

– Ты совершенно прав, хан, – сказал Кончак, – мы в силах начать это дело. Возможно не всё у нас получиться в начале, но зато мы сможем получить опыт и понять, в каком направлении нам стоит двигаться дальше.

Кончак встал, вслед за ним поднялся Кобяк и все остальные.

– Я хочу кое-что обговорить с тобой хан, с глазу на глаз. – сказал Кончак внимательно смотря в лицо Кобяка.

Тот повернулся к своим людям и кивнул, они неторопливо вышли из юрты. То же самое сделали и придворные Кончака, даже его телохранители. Когда два хана остались одни, Кончак подошел к Кобяку и сказал:

– Я не питаю иллюзий в отношении того чтобы создать каганат, но уверен, что в наших силах создать крепкое политическое объединение, с которым будут считаться все, и люди в наших землях и соседние державы. Одному мне не справиться, и я надеюсь на твою помощь в этом деле.

Кобяк посмотрел на Кончака глазами полными восхищения. Еще никогда он не видел такого запала и мудрости в столь юных глазах. Он достал левой рукой из-за пояса кинжал и протянул свою правою руку. Коснувшись острым лезвием пальца на ладони правой руки, он провел по нему острием. Из раны появилась яркая кровь. Кочак почувствовал резкий, металлический запах крови. Кобяк протянул правую руку к Кончаку, протянув одновременно и кинжал. Молодой хан взял в руку острое оружие и сделал порез на пальце своей правой ладони. Он протянул свою ладонь Кобяку. Каждый их них коснулся губами окровавленного пореза на пальце своего товарища, стоящего, напротив. Попробовав крови друг друга, они заключили меж собою соглашение о дружбе и верности, пообещав прийти на помощь если один из них будет в беде.

Похлопав один другого по плечу, они кивнули друг другу, дав клятву вечной дружбы и верности. Им обоим был выгоден такой союз, ведь два хана мудрее одного, две орды сильнее одной. И теперь они могут готовит совместные походы и предприятия, пользуясь силой и влиянием своего соседа.

– Ты очень храбрый и уверенный в себе человек Кончак, с такими талантами ты сможешь многого добиться.

– Спасибо, я тоже в этом уверен. – едва заметно улыбнувшись ответил Кончак.

Глава 3

«Предшественником большого пожара бывает малая искра»

«Степная мудрость»

Объединённые войска кыпчакских племен грозно ступали по степи, которая неспешно просыпалась от зимнего сна. Серая и коричневая трава выглядывала из-под небольших снежных покровов, готовясь уступить место новой, яркой, сочной и молодой траве, которая будет пышно окутывать огромные просторы земли в великой степи.

Большая армия шла неспешно, стараясь избегать населенных земель или сел. Местами попадались небольшие селения, состоящие из нескольких домов. Чтобы избежать ненужной огласки, войска Кончака и Кобяка полностью сметали все живое в этих маленьких селениях. Так они избавлялись от ненужных свидетелей их похода.

Трех тысячная кыпчакская армия уже несколько дней находилась в глубине Переяславского княжества. Обогнув Воинь, армия двинулась на север, а потом свернули на запад, приближаясь к намеченной цели – городу Переяславль.

Кончак и Кобяк регулярно отправляли вперед разведывательные корпуса, но, когда до города остался всего день пути, один из корпусов так и не вернулся. Все восемьдесят человек просто пропали без вести, и никто не знал, что с ними случилось.

– Ох, не знаю, может мы разгневали великого Тенгри?

– Кобяк, с чего ты это взял? – с улыбкой спросил Кончак у хана лукоморских кыпчаков.

– Сам подумай, целый корпус пропал, и ни одного человека не вернулось… Думаю, что тут замешаны высшие силы.

– Видимо они попали в засаду и были полностью разбиты. – Кончак не был так суеверен как союзный хан.

Армия остановилась на ночлег в лесу, близ города Переяславль. Стараясь не выдавать свое присутствие, в эту ночь никто не зажигал огней или костров. Воины перекусили кусками мяса, заготовленными заранее, запили все кумысом и расположились на отдых, ибо следующий день обещал быть тяжелым. Ночь прошла спокойно и безмятежно, хотя временами в лесу слышались шуршания ветвей и хруст гнилых веток. Караульные всматривались в чернеющую пустоту густого леса, но практически ничего не видели, за исключением неясных мелькающих теней, появляющихся и исчезающих во мгновение ока где-то далеко в глуши.

Ранним утром кыпчакская армия обогнула лес и подступила к крепким бревенчатым стенам города, на которых было видно множество людей с зажжёнными факелами, копьями, мечами и палками. Русичи были прекрасно осведомлены о присутствии кыпчакской армии, а также о ее численности. А также где она расположена и когда двинется в путь.

– Они нас ждали… – с суеверным страхом проговорил Кобяк.

– Видимо развязали языки нескольких наших воинов из разведывательного передового отряда. – Кончак был уверен в том, о чем говорил.

– Да пребудет с тобой сила великого Тенгри! – воскликнул Кончак союзному хану и двинулся к своим воинам.

– И с тобой… – не громко ответил Кобяк, смотря на быстро удаляющуюся фигуру смелого хана.

Скомандовав наступление, Кобяк задвинул на лицо металлическую маску и стал двигаться вперед, к стенам города. Его воины, быстро обгоняя своего хана, стремительно приближались к крепости, доставая стрелы из колчанов, висящих на поясах, и готовясь стрелять по неприятелям

Кыпчакские воины в плотную приблизились к крепким стенам Переяславля, обстреливая город тучами зажжённых стрел, пытаясь вызвать пожар в городе, полностью выстроенном из дубового сруба. Однако защитники города не подпускали кыпчакских лучников слишком близко, отвечая и своими градами стрел. Русичи поливали слишком приблизившихся к стенам всадников кипящей смолой, бросали в них дротики и камни.

Несколько раз подступали конные воины к стенам, пытаясь обстрелять из луков защитников стен, однако раз за разом им так и не удавалось нанести какой-то серьезный ущерб русичам. Осада продолжалась весь день и всю ночь, но кыпчакским ордам не удалось добиться сколько-то важного успеха. Временами в городе вспыхивали яркие костры, было понятно, что некоторым из воинов все же удалось поджечь избы, находящиеся в городе, но эти пожары так и не перешли на другие строения, и вскоре храбрым защитникам города удавалось их затушить.

Трижды воины Кобяка смогли поджечь крепкую стену неподалеку от главных ворот города, но защитники стен быстро засыпали пожары землей и песком. Меткие кыпчакские лучники разили одного русича за другим, пытаясь помешать затушить пожары, но в защите города участвовало все население, мужчины, женщины, дети, старики и старухи.

Атака кыпчакской орды была страшной, множество людей падали со стен, пронзенных меткой стелой или дротиком, пущенным храбрым воином, подошедшим к стене ближе остальных. В этой сумятице даже не было понятно, мужчина стоит на стене или женщина. Несколько густых залпов, выпущенных постоянно наступающей и отступающей легкой конницей, сразили еще с десяток человек, некоторые из которых были детьми. Однако ни у нападавших, ни у защищавшихся не было времени на то, чтобы оплакивать своих умерших. Однако несмотря на непрекращающийся огонь, русские продолжали успешно обороняться. Было понятно, что кыпчакская армия сможет захватить город, но только если к переяславцам никто не придет на помощь, в что верилось очень и очень слабо, учитывая широко распространённое родство между русскими князьями.

Видя хорошую подготовку к осаде и опасаясь удара союзников с тыла, Кончак отправил Кобяку гонца, предлагая отступить от неприступного города. Но Кобяк, вошедший в азарт, предложил продолжать осаду.

До самого утра орда не бросала попыток создать в стенах брешь или вызвать сильный пожар, который не смогут затушить горожане, но судя по быстро затушенным огням внутри города, русичи без проблем справлялись с кыпчакскими поджогами.

Когда на земле стала появляться заря, создаваемая подымающимся солнцем, Кончак и Кобяк отступили, опасаясь вылазки храбрых русичей или что еще хуже, удара с тыла, которого можно было серьезно опасаться, тем более что жители Переяславля знали о приближении степной орды и судя по всему успели отправить гонца с просьбой о помощи.

Кыпчакская орда отошла от города и двинулась на многочисленные поселения, находящиеся на пути к степи. Оставляя за собой выжженные селения близ Переяславля, объединённая кыпчакская армия двинулась в обратный путь. Среди воинов стало появляться возмущение и недовольство, поскольку они возвращались домой практически с пустыми руками, а это считалось позором. Ведь они нашли не так много ценного в уничтоженных селах. Всего несколько сотен крупного и мелкого скота, да сотня другая бедных жителей. По всей видимости большая часть людей укрылась за стенами Переяславля, оставив в своих домах лишь то, что не смогла забрать. Слыша неодобрительные разговоры своих воинов, хан Кончак и хан Кобяк решили разорить близлежащие земли, в которых не было таких укреплённых городов как Переяславль, но были небольшие города и села, в которых тоже оставалось довольно много богатой добычи.

Трехтысячная армия степных воинов, разозленных неудачей у стен Переяславля, смела всякое упоминание от нескольких десятков селений, после чего разграбили и полностью сожгли несколько небольших городов, лежащих на их пути. Двое суток продолжалась безжалостная сеча, при которой кыпчаки лишили жизни несколько тысяч человек, а тысячи женщин, детей и ремесленников взяли в плен. Тысячи голов скота, десятки, а то и сотни килограмм всевозможной посуды, оружие, инструменты для земледелия и скотоводства, а также множество всякой другой утвари взваливались на большие телеги.

Довольные богатствами, добытыми в окрестностях Баруча, орды Кончака и Кобяка двинулись в дорогу, направляясь обратно к степи. Движение было медленным, поскольку все повозки были забиты золотом, серебром, медью, железом, шкурами животных и различными вещами. Также движение сильно замедлялось множеством рабов, которые не могли двигаться быстро. На округу быстро наступала ночь. Холодный воздух пронизывал собой всех живых существ в округе. Все, как воины, так и пленные устали и хотели отдохнуть, однако сигнала от ханов об остановке все никак не поступало, потому приходилось продолжать движение в полумраке наступающей холодной ночи.

– А не плохо мы вышли в поход, – с довольной улыбкой сказал Кобяк мирно двигаясь верхом на своей кобыле.