Солнечный ветер. Книга стихов

© Александр Лизунов, 2021

ISBN 978-5-0053-9696-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В НАШЕМ КРУГЕ

,,,Разомкнулись наши руки, друзья мои, и нас разбросало по белу свету. Видно, век настолько увеличил обороты, что нас всё чаще стали срывать с места его центробежные силы. На фото мы ещё рядом в чёрно-белой плоскости кадра, но он обманывает: «иных уж нет, а те далече».

Когда-то мы горели все,

всё знали друг о друге,

и дни, как спицы в колесе,

мелькали в нашем круге.

Это были не просто слова – «наш круг». Кру́гом древние обозначали Солнце и называли его Гелиос или Ра. До нас дошли легенды о нём – Верховном Божестве с огненными волосами, который никого не хотел приблизить к себе, и робкие подданные вечно кружили вокруг него на почтительном расстоянии. Но когда налетал ветер – солнечный ветер! – длинные разметавшиеся волосы Владыки касались лица Геи-Земли, и у неё от страха и страсти запекались губы, и душу принизывали невидимые бури. У древних были свои вето: «Нельзя увидеть лицо Бога, ибо осиянно оно не для глаз смертных». Но это не помешало пращурам оставить нам в наследство этот солнечный язык: «ра-свет», «свет-ило», «про-свет-ление»…

Потому и жили в светлицах, и были у них светлые лица, и обращались к любимым «Свет мой», а к мудрым старцам – «Светлейший».

А сейчас сухая наука нам говорит: этот ваш свет – только пучок фотонов, продукт термоядерных реакций, происходящих в недрах заурядной жёлтой звезды класса G2, затерянной где-то на окраине галактики. А уж солнечный ветер – вообще опасный поток заряженных частиц, вызывающий помянутые вами бури. Не какие-то, а магнитные. Вот вам соответствующие формулы…

Но всё возвращается на круги свои, и уже сами учёные стали признавать, что мир устроен глубже и тоньше, и Солнце – это тоже живое существо со своими чувствами и мыслями, как и наша Земля среди прочих планет.

Выходит, правы были наши пращуры?..

В нашем круге были лирики и физики. Когда первые начинали спорить о сингулярностях Большого Взрыва, вторые отвечали им стихами о божественности Вселенной… Такими, например:

 
Она всё расширяется, вращается,
Друзей мы провожаем и подруг,
Прощаемся мы с ними…
Не прощаются
                         они,
лишь переходят в новый круг…
 

ИЛИ ТАКИМИ:…

ФОРМУЛА ТВОРЕНИЯ

 
«В начале было Слово»?..
                                   Нет же, нет! —
Те, первые, вода и твердь
                                   молчали.
Не Слово разделяло
                                  тьму и свет,
 но Формула…
                       Она была в начале.
Движение веществ,
                       теченье дней,
всемирные истоки
                        и устои,
проникновенье
                        сложного в простое, —
всё было в ней,
                        всё строилось по ней.
Что до сих пор
                         стремились мы познать,
всё – лишь прищур
                         на формулу забыту,
попытка
               к её истинному виду
приблизиться ещё на шаг,
                                       на знак.
Там – падшая восьмёрка,
                                      тут – овал.
Нам отмечать их некогда
                                     и нечем,
и снова множим нуль
                               на бесконечность.
Но у машины в памяти —
                               провал.
Абстракции,
                  химеры, миражи
в него мы спешно валим,
                              как фашины,
и сами попадаем
                        под машины, —
всё вытерпим,
                       Ты лишь ответ скажи!
И вот вам —
                   интегралы и ряды,
плод гениальных рвений
                                   и прозрений,
когда пролёт моста
                            и куст сирени
вдруг обретают
                        общие черты.
Открыт закон.
                    Он ясен и красив.
Уж он-то, вроде,
                    не играет в прятки.
Но снова где-то
                    во втором порядке
просчёт
            неуловимо просквозит.
И даже не просчёт —
                                неясный след
того, что за чертой,
                              всего, что «недо…»
…Я знаю сам,
                  что не найду ответа,
и всё-таки всю жизнь
                                 ищу ответ.
 

«Каждый путь – знают все …»

 
Каждый путь – знают все —
                      начинается с первого шага, —
Не сейчас, не сегодня —
                       всё та ж отговорка простая.
Тешу душу напрасно
                       и смуту её утишаю:
Завтра будет возможность,
                      ещё догоню, наверстаю.
Позвоню, навещу,
                      дорифмую вчерашние строчки,
Те, что теплятся,
                        вроде ещё, угольками,
Пыль сотру с книжных полок, —
                         заставлю себя, это точно,
Хоть и явно не хочется
                         этого делать пока мне.
Ну какая там гиря
                         опять у тебя на лодыжке?
Шаг вперёд, два назад —
                   только чуть заступил, и обратно.
Где на ладан
                   благие намеренья дышат,
Там и с ладаном
                  что-то, братишка, неладно.
Это даже не лень,
                 а скорей канареечья клетка,
Некий странный
                 в себе от себя изолятор,
Где ты замкнут, как видно,
                              надёжно и крепко
В этом мороке
                    до окончанья заклятья.
Только ходики ходят —
                   им гирька как раз не помеха,
Добросовестно тикают
                  и отпускают минуты
В то пространство,
                     где нету ни тени, ни эха.
– Ну давай, догони,
               наверстай хоть одну, хоть одну ты…
 

«Такие короткие сроки…»

 
Такие короткие сроки
на всё отпускается нам,
что жизнь, как поспешная стройка,
сплошных недоделок полна.
 
 
А думал ведь, аховый мастер,
иных, мол, забот не ищи —
легко на леса поднимайся
да с песней клади кирпичи.
 
 
Но, силы истратив без меры,
невесело пишешь в актив,
что сложен пока только первый
этаж, да и тот – не ахти.
 
 
Одна штукатурка – кора дней —
сегодня напомнит о том,
что радостней, а не парадней
ты сделать хотел этот дом.
 
 
Забором не отгородиться
и лозунгом на полотне —
куда это, к чёрту, годиться,
когда столько трещин в стене!
 
 
Когда среди хлама и сора,
что вымести ты не успел,
остался сквозняк в коридорах
от песни, которую пел.
 
 
И, словно прораб, твоя Муза
всё мечется взад и вперёд
и только «Не стойте под грузом!»
в холодную полночь орёт.
 

«Передышкой так и не повеет…»

 
Передышкой так и не повеет
посреди весенней беготни,
ведь не остановится конвейер,
на котором собирают дни.
 
 
Даже если посрывало гайки
или погорели провода,
не примчится, весело ругаясь,
служба аварийная сюда.
 
 
Даже если в копоти и стружках
сам копался честно там и тут,
всё равно никто тебе по дружбе
не уступит запасных минут.
 
 
Так бери ключи свои скорее,
мчи за лентой, движущейся вдаль,
где тобой упущенное время
ждёт недостающую деталь.
 

«В этом городе я появился на свет…»

 
В этом городе я появился на свет.
Волей случая вновь занесённый сюда
после долгих, где только ни прожитых лет,
что я жду – вспышки памяти или стыда?
 
 
Ни следа, ни зацепки, ни прошлых примет —
бесполезно сличать с тем, что было тогда.
Нету нашего дома, и улицы нет,
и река уже, кажется, тоже не та.
 
 
Может мельче она? иль вода холодней?
Может, был я с другими знаком тополями?
Сердце скажет? —
                         нет, даже ему не видней,
что оставило времени жадное пламя.
 
 
Серебриста ограда. Аллея за ней.
Вижу: роют для саженцев свежие ямы.
Но везде под лопатой – обрывки корней
и такая
            сухая земля меж корнями.
 

«Ветхий домик средь панельных громад…»

 
Ветхий домик средь панельных громад
по оконницы в снегах утонул,
и теперь его снесут, говорят,
срежут начисто под корень, под нуль.
 
 
Не горюй хозяин… Разве не прав
наступающий на пятки нам век?
Ставь напиток из кореньев и трав,
от которого светлей в голове.
 
 
Что сказать? – пришла пора, выпал срок
заносить хибарку в список старья.
Расторопнее прораб, чем пророк,
в разрешении проблем жития.
 
 
Но и ЖЭК не сможет выдать душе
на отказ от этих стен ордера,
ведь она вросла, как женьшень,
глубоко и прочно в толщу Вчера.
 
 
Эх, тяжёлая землица легла!
Что ж за сила в этом корне души,
коль её ни годы лжи, ни ГУЛАГ
не сумели отравить-иссушить?
 
 
Он живёт, сходить не хочет на нет,
значит, время его не истекло,
если истины накопленный свет
продолжает превращаться в тепло.