Химера

Глава 1

В эту майскую ночь, конкретно с четверга на пятницу, приснился Славке Шумилову сон, удивительный и невероятный, как фантастическое кино. Прожил Славка на свете двадцать восемь лет, соответственно на сон ушло примерно девять, так вот за эти девять иллюзорных лет он впервые оказался в космосе. Голубой шар, подёрнутый белёсыми разводами, висел перед ним, и подмаргивали в окружающей чернильной тьме колючие искорки звёзд. Безмолвное зрелище это, впрочем, продолжалось недолго, шар едва заметно приближался, но вот уже процесс ускорился, и Славка осознал, что камнем летит к земле. И как всякое падение во сне, полёт этот обязан был закончиться неминуемым пробуждением в последний момент. Но не шмякнулся он о грешную сушу, не вонзился в суровый бездонный океан, а продолжал нестись бесплотным духом над вздыбленными серыми волнами и густой зеленью джунглей, над унылой волнистой пустыней и ослепительными пиками горных хребтов, видел испещрённую торосами Арктику, угрюмые скалы скандинавского побережья и даже дымки камчатских гейзеров. В ватную тишину феерического полёта постепенно стали вплетаться глухие раскаты, они становились всё отчётливее, и Славка наконец увидел это.

Всё интересное когда-нибудь заканчивается, и даже с космической своей ипостасью приходится расставаться, приземляться и просыпаться. Колоссальный, циклопический смерч висел в пространстве, извиваясь анакондой, и хвост его уходил куда-то в непроницаемый туман. И туда, в этот рокочущий зев, тащило бедного летуна Славку Шумилова, и кажется, не было в природе сил противостоять жуткому водовороту. Даже штампы «страх» и «ужас» тут не проходили, потому как было в чудовищном торнадо нечто окончательное и непоколебимое. Вдобавок где-то невдалеке грохнуло так, что Славка, бессвязно мыча, наконец проснулся, едва не скатившись с кровати.

Какое-то время таращился на окно, за которым мерцало и сверкало чуть ли не ежесекундно, и после очередного раската окончательно вернулся к яви. За окном бесновалась гроза, кажется, первая в этом году, но какая! Славка покосился на электронный будильник: в полутьме на его табло значилось 5:40. Пожалуй, сновидения на сегодня закончились.

Он сел на кровати и поморгал: не проходило ощущение припухлости под левым глазом. Какая-то кровососущая тварь ночью наградила. Из-под кухонной двери пробивалась узкая полоска света. Видимо, дядьку Веню ночное светопреставление тоже разбудило. Или похмельем страдает. Вениамин Павлович, славкин дядя по материнской линии, жил вообще-то в соседнем подъезде, но иногда вечерами, когда никто не составлял ему компанию, забредал с бутыльком к племяннику, водружался на кухне и не спеша опорожнял ёмкость практически в одиночку, потому что Славке его брюзжание, охи и вздохи были малоинтересны, и привечал он дядьку в основном из сострадания. В прошлом году Палыч схоронил жену, тихую и неприметную женщину, с которой немного не дотянул до серебряного юбилея, и теперь брёл по накатанной многими колее, находя утешение в разнообразных спиртосодержащих жидкостях. Вёл себя, правда, тихо, в приземлениях на пол замечен не был, но и от Славки иной раз приходилось ему отправляться восвояси, в основном по причине присутствия в квартире очередной кратковременной подружки.

Славка вновь взглянул на окно, затем перевёл взгляд на будильник. Непогода непогодой, но обеспокоило совсем другое. Либо он ещё не проснулся, либо часы безбожно врали, либо… А может, густые тучи являлись тому причиной? Славка поднялся – к горлу сразу подступил какой-то мерзкий комок – добрёл до балконной двери и отдёрнул штору.

Нет, кажется, всё же светало, но как-то вяло, не по-весеннему поздно, словно мир за окном перебросило вдруг в унылую хмарь ноября.

Он приоткрыл дверь, и мгновенно, отбросив штору, в комнату разбойником ворвался сырой колючий ветер. Рваные ошмётки облаков, будто стремясь обогнать друг друга, неслись по небу, и у этого неба был цвет прокисшего молока. Невидимый могучий камнепад громыхал и перекатывался где-то у горизонта.

Славка закрыл балкон и направился на кухню, всё ещё испытывая нехорошее подрагивание в организме.

– Привет, дядь. У нас с часами всё нормально?

Декоративные индийские ходики над дверью невозмутимо являли миру те же без двадцати шесть.

– С часами-то? А что с ними должно случиться?

– На улице темнотища какая…

Нахохленный со сна Палыч помешивал круто заваренный чай, поглядывал на племяша исподлобья.

– Стихия, потому и темень. Я все вилки из розеток повыдёргивал, от такой катавасии добра не жди.

Славка сунулся в холодильник.

– У тебя, Палыч, не осталось тут? Хряпнуть бы граммов несколько.

– А что стряслось? – дядька глянул с интересом, – не замечал за тобой, чтоб с утра…

Славка зевнул и потянулся.

– Да ладно, шучу я. Сон дурацкий приснился. Вначале в космосе болтало, потом над землёй носило, ну а в конце в какую-то дыру чуть не провалился. К чему бы это всё? Ни в космонавты, ни даже в лётчики я, пожалуй, уже не гожусь.

Он ткнул кнопку электрочайника. Срочно кофе, и покрепче.

– И вообще ночь как-то быстро прошла, у меня состояние абсолютного недосыпа. Будем, как всегда, спасаться кофием. Литр. А там разгуляемся, – вяло бубнил Славка, слоняясь по кухне из угла в угол.

– Где-то я слышал, что в грозу сны особые бывают, не то к худу, не то к добру, а может – вещие, – Палыч повозился за столом, – а лучше бабёнку заведи постоянную, тогда и сны пропадут.

– Во-во, – вяло согласился Славка, – когда она под боком, мне вообще редко чего снится.

Бросил в чашку две ложки растворимого, залил из чайника и направился к ванной. На полпути вновь почувствовал какую-то несуразность и обернулся. Что за чёрт, на миг Славке померещилось, что на кухне, кроме него и Палыча, присутствует кто-то ещё. Ведь он же ясно расслышал шарканье и бряканье у плиты, в то время как Палыч преспокойно восседал в углу за столом и жмурясь, дул свой чай.

Славка встряхнул головой и потёр виски, это наваждение ему совсем не понравилось. Надо срочно проснуться. Холодной водой из крана по голове, должно помочь.

В ванной долго разглядывал в зеркале собственную физиономию. Злобный попался комарик – вокруг глаза даже темнота расплылась.

Вернувшись на кухню, Палыча он не обнаружил, за окном было уже довольно светло, да и непогода как-то быстро сошла на нет. Странности в жизни, конечно, бывают, но всё же редко, а вот начало рабочего дня приближалось неумолимо. На фабрике по сборке офисной мебели Славка пыхтел второй год, труд был не утомительный и поначалу даже интересный, но постепенно всё приелось, и работа ни особой радости, ни приличной зарплаты уже не приносила. Одно хорошо – ходьбы от дома пятнадцать минут, а многие в посёлке каждое утро проделывают гораздо больший маршрут – пёхом до платформы, ожидание электрички, около часа до Москвы, а там кто куда на метро или маршрутками. Вечером то же самое в обратном порядке. Шли годы, десятилетия, сменились власть, деньги, цены и общественный миропорядок, а круговорот этот, казалось, будет неизменен всегда и поколеблен может быть разве что всемирным катаклизмом.

– Палыч, ты где? Мне пора. Ты надолго тут задержишься?

Славка торопливо приканчивал вторую с утра чашку кофе.

– Я, Слав, ещё часок-другой вздремну да пойду по своим делам, – откликнулся тот из спальни, – может, в деревню поеду.

– Хм, ладно, только не забудь про вилки, что повыдёргивал. Я исчез.

– Какие ещё вилки? – отозвался тот недоумённо.

– Электрические, не кухонные же, – чуть раздражённо буркнул Славка и, выходя в дверь, подумал мельком: какой-то Палыч с утра неправильный. Всегда чуть свет в ларёк за пивом бежит, а тут – чаёк с дремотой. Никак, приболел, водка рано или поздно любого скрутит.

Не успел он спуститься на один пролёт, как в кармане затренькал рингтон из Эннио Морриконе. Ого, голосовое сообщение, ни свет ни заря. Первый раз за всё время обладания мобильником. Откуда взялся такой сервис и кто же это по мою душу? Славка машинально нажал кнопку и поднёс телефон к уху. В трубке раздался женский голос, смутно знакомый.

– Привет, Шумилов. Не могу понять, куда это ты пропал и что у тебя стряслось с телефоном – не то включён, не то выключен – но всё же надо и совесть иметь. Я пока в Москве, кое-какие дела накопились. Найди время, позвони мне по этому номеру, а тот, старый, можешь стереть. Это Алиса, твоя единственная и незабвенная, надеюсь, не забыл ещё? Звони, жду.

На дисплее мобильника торчал неизвестный номер. Та-ак, началось в колхозе утро… Что ещё за лиса-Алиса такая? В принципе, голос смахивает на маринкин, ну та, подружка ещё со школы, с которой славно покуролесили в «Элладе» на прошлой неделе. Да и дома, помнится, знатный ипподром устроили – чуть ножки у кровати не отлетели. Хотя скорее всего это одна из тех, чьё и имя-то по пьяни в голове не отложилось.

Рассуждая так, он спустился до подъезда и вышел на улицу. А тут снова нате-здрасьте. За то время, пока он продвигался вниз с четвёртого этажа, погода вновь осерчала. Грома и молний, правда, не было, но между домами метался неприятный шквалистый ветер, а сверху невидимый шутник вволю поливал посёлок хаотичными водомётными струями. И в желудке внезапно возникло неприятное ощущение пустоты, будто Славка вниз не своими ногами пришёл, а на скоростном лифте приземлился. Чертыхнувшись, он заскочил обратно в подъезд, чтобы раскрыть зонт, и тут его словно палкой по голове шарахнули.

Стоп! Она сказала «единственная и незабвенная». За ногу меня да об стену, это же Алиска! Когда-то действительно единственная и незабвенная его жена, с которой они расписались тогда глупыми восемнадцатилетними детьми и менее чем через год благополучно разбежались. Интересный фортель. Прошло почти девять лет, и чего же ей вдруг понадобилось? И, кстати, откуда у Алисы номер его телефона?

Да кто его знает, предполагать можно что угодно. К примеру, она может работать в компании мобильной связи и иметь возможность… Или через какую-нибудь из болтливых славкиных пассий вызнала. Хотя привычки раздавать свой номер кому попало за ним, в общем-то, не водилось.

Ладно, что гадать, надо, во-первых, ещё раз прослушать это послание, потому как было в нём что-то не так, ну а во-вторых, позвонить. Желание дамы – закон, следует уважить.

Он выхватил трубку из кармана: на экранчике матово переливался известный логотип, смахивающий на букву при входе в метрополитен. А больше в телефоне ничего не было – ни голосовых сообщений, ни звонков, ни смс. Похоже, ночной дурдом плавно перешёл в утренний. А может, это опция такая – самоудаление? В таком случае его бывшая шутит как-то странно. Если это шутка. Надо бы осведомиться у оператора, но Славка не помнил его номер, да и на работу немудрено опоздать, ломая мозги над загадочными непонятками.

Решив разобраться с алисиным посланием позже, Славка раскрыл зонт и перебежками двинулся через дворы знакомым маршрутом. Перепрыгивая через лужи и огибая детские песочницы, он пробирался к главной улице посёлка с незамысловатым названием «Шоссе Центральное», но из головы никак не уходило сие удивительное событие. Хотя необычного вроде ничего и не произошло, если предположить, что первая его любовь (ну, допустим, не первая, а, скажем так – официальная) просто заскучала от отсутствия мужского внимания, а может – вновь находится в статусе разведёнки, вспомнила про «единственного и незабвенного», разузнала каким-то образом его телефон и решила попробовать всё сначала. Поколебать вековую аксиому, что первая любовь никогда не возвращается. Хотя, признаться, и не забывается. А вдруг удастся пересдача экзамена на семейную профпригодность, и прежние «неуды» волшебным образом превратятся в полновесные «пятёрки»? С бабьей точки зрения, возможно, такой сценарий и имеет право на существование: пожили врозь, повзрослели, поумнели, осталась сущая мелочь – вновь сойтись под одной крышей, а в идеале ещё и киндера завести. В общем, жизнь наладится и чувства возродятся. Как в сказочной пьесе, где хэппи-энд обязателен и зрители хлопают.

После развода он и видел-то её раза два-три мельком, и неизменно с каким-то представительным мордатым субъектом, лет эдак под сорок. Чуть позже кто-то из знакомых сообщил Славке, что его бывшая выскочила за делягу-москвича и окончательно перебралась в столицу, вроде бы даже в одно из престижных западных предместий. После этого он ни разу Алису не видел и даже голоса её в телефонной трубке не слыхал. И вот вам сюрприз с утра пораньше – из дальних задворок памяти выплывает полузабытая супруга, фантом, мираж, объект почти виртуальный.

Ну да бог с ней, позвонила и позвонила, всякое в жизни бывает, но всё-же не это грызло сейчас Славку. Разговор какой-то… После девяти лет разлуки женщина так говорить не может. Не должна она с бывшим мужем общаться как с мимолётным донжуаном, который с утреца выскочил в магазин за пивом и исчез бесследно.

Пытаясь заново припомнить всё услышанное, Славка, уже выбравшись на центральную улицу, притормозил под ближайшим деревом, заодно пережидая очередной порыв ветра. «То ли включён, то ли выключен телефон…» Чушь собачья, не отключал он его, по крайней мере последние несколько дней. «Сотри старый номер…» Это какой, интересно? Если речь о мобильном, то во времена их развода такие аппаратики ещё являлись для многих непосильной роскошью. Ага, и самое главное – «куда ты пропал?» Вот это уже полный шандец. Несомненно, всем гадам гад – получил вольный штамп в паспорт, растворился в неизвестном направлении и скоро девять лет как не звонит и не появляется.

В общем, либо это дурацкий розыгрыш, не вполне ещё понятно чей, либо отголоски ночной фантасмагории не дают покоя, не иначе. Ветер в ухо дунул, дождь на башку плюнул, ну и померещилось.

Занятый такими забавными мыслями, Славка не сразу сообразил, что смотрит на странную девицу, приютившуюся под соседним тополем. Мокрые рыжеватые волосы, тёмные брючки, тёмная кофточка с длинными рукавами… Блин, да она же насквозь мокрая! Зябко нахохлившись, девчонка смотрела, не отрываясь, куда-то вдоль дороги. Сновали туда-сюда по этой дороге авто, оставляя за собой водяные буруны, суматошно спешащим прохожим ни до кого не было дела, лишь некоторые бросали на неё косые взгляды и предполагали, видимо, то же, что и Славка. А предполагал он наиболее вероятное: с клиентом не повезло. Свинтус неблагодарный – денег не дал, выкинул бедняжку из тачки посреди улицы и по газам. Но сыпать соль на раны девице такими комментами, конечно, не решился, а лишь участливо посоветовал незнакомке:

– Что же вы мокнете, уважаемая? Хоть бы в подъезд зашли. Давайте провожу.

Он, в общем-то, не ожидал в ответ ничего, кроме какой-нибудь бяки типа «скачи лесом, козёл», но девчонка, обернувшись, лишь молча смотрела на приближающегося благодетеля пустыми глазами.

– У-у, барышня, я, конечно, извиняюсь, но на сегодня нам только наркоты не хватало.

Пробормотав это и сделав изящный полуповорот, Славка проследовал было мимо, но её тихая бессвязная речь заставила его остановиться как вкопанного.

– Помогите мне… Почему никто не хочет выслушать? Я… потерялась.

Славка внимательно посмотрел на неё. По щекам незнакомки текли то ли слёзы, то ли капли дождя. А глаза её уже не казались ему безумными, в них застыл обычный испуг. И сам вид её, потерянный и дрожащий, заставил его решительно шагнуть вперёд.

– Так, гражданочка, давай-ка под зонт и айда для начала в укрытие, – начал он бодро.

– Простите за идиотский вопрос. Где я сейчас нахожусь? – она слабо улыбнулась.

– Ну а что, нормальный такой вопрос. Городок этот носит легендарно-историческое название Комсомольск, а вот жэдэ платформа тут несерьёзная – просто Зяблики, – продолжал он свою дешёвую бодрятину, увлекая меж тем бедолажку к ближайшему подъезду. Мельком глянул на часы – оставалось десять минут. Чёрт, суждено ему сегодня добраться до своих рулеток и шуруповёртов или нет? Последний рабочий день – и такая веселуха с утра.

– Я, конечно, извиняюсь, мэм, но вы хоть имя своё помните?

– Лилия, – ответила она после некоторой паузы.

– Лилия-фиалка-незабудка… – пробормотал он себе под нос, – что ж, для начала уже неплохо. Если ты ещё и адрес свой назовёшь, будет совсем отлично. Видишь-ли, Лилия, у меня до начала рабочего дня остались считанные минуты, а начальник у нас мужик вреднючий, и надо с тобой что-то решать.

– Адрес? Если бы я помнила свой адрес, то не просила бы помощи.

Она напряжённо выдавливала слова, похожая на нерадивую школьницу, вспоминающую у доски какой-то мудрёный текст. Ситуация начинала смахивать на мизансцену из дешёвого спектакля. Или на подставу, и тоже дешёвую. Славка покосился по сторонам – не подгребают ли в пределах видимости хмурые абстинентные организмы, отягощённые желанием навязать блиц-общение: – мужик, дай мобилу, звякнуть треба – а чегой-то ты к нашей бабе пристал? – куртяк у тебя ничо, да и ходунцы тоже – и вообще, хорош шнифтами лупать, давай делись моральным ущербом…

– Сумку я потеряла. Это совсем плохо, – сокрушённо сообщила она, – слушай, парень, у тебя здесь есть где… Мне надо обсушиться, придти в себя, успокоиться, да просто поспать в конце концов. Я должна вспомнить, как это всё случилось.

– Парня зовут Вячеслав, – поразмышляв, буркнул Славка, – и место у него есть. Но для начала я должен кое-что посмотреть. Засучи рукава, девушка Лилия, и без обид, пожалуйста.

Она недоумённо смотрела на него, не делая никаких движений, и пришлось довольно бесцеремонно задирать ей рукава и в темпе проводить нехитрую проверку. Несомненно, в другой ситуации она бы обязательно вспылила, а сейчас просто тихо расплакалась.

– За кого ты меня принимаешь?

Он наклонился к ней – даже спиртного не ощущается – и успокаивающе проговорил на ушко: – Ну всё, не реви, Лиля-незабудка. Сейчас я позвоню кое-куда и отведу тебя домой.

Он схватил телефон, пролистал контакты и набрал Вовку Чигиря, напарника по цеху.

– Вован, привет! Проблемка у меня возникла – дурней не бывает, – начал он врать, даже не задумываясь о правдоподобии, – тут дядька вчера замок у меня по пьяни ставил, ну и вот… В дверь теперь не выйти, а из окна на улицу с четвёртого этажа тоже некомфортно. Ремонтёру этому позвонил, он скоро подойдёт и с той стороны откроет. В-общем, где-то через час буду, ты там Бычку объясни, чтоб не рычал.

– Слав, да ты расслабься! – радостно закричал в трубку Чигирь, – сегодня выходной у нас образовался.

– Что так?

– Так ночью же гроза была, утром электрики пришли, а на фабрике тихо и глухо. Работы у них тут до вечера, говорят – трансформаторы поплавились. Я ещё здесь, не ушёл. Бычку, конечно, скажу, но ты отметиться всё равно подойди.

– Лады, Вовик, спасибо за благие вести. Бывай.

Они стояли близко друг к другу, Лилия безучастно-отчуждённо смотрела по сторонам, а Славка, почти освоившись в общении с незнакомкой, оглядывал её уже не таясь. Зеленовато-серые глаза, золотая цепочка с сердечком, кофточка с наивной розой на левой груди. А это что за интересная отметина в районе ключицы? Ай-яй-яй, похоже, у нашего цветочка имеется страстный кавалер.

Нет, деваха вполне даже ничего, и если она не ведёт с ним какую-то хитрую игру… Он набрался храбрости, взял её холодные руки в свои и слегка сжал, согревая. На безымянном пальце её левой руки поблескивал перстенёк с изящным вензелем «Л».

– Совсем замёрзла, незабудка?

Наверное, впервые за всё время она посмотрела на него… нет, не заинтересованно, а так, с некоторым удивлением. А ещё показалось, что во взгляде её промелькнуло нечто, свойственное не молодой девице, а тёртой сорокалетней бабе. Единым разом взвесила, обмерила и ценник прилепила.

– Кажется, мы больше не дуемся? Ну, тогда вперёд.

Славка вёл её проходными дворами к своей берлоге, чувствуя обращённые на них удивлённо-насмешливые взгляды редких прохожих, держа за руку, словно заблудившегося ребёнка, и размышлял одновременно о двух вещах. Да, она вполне может оказаться обычной привлекательной аферисткой, работающей «на доверии» или как там это называется. Подловить простягу-работягу наподобие холостяка Славки Шумилова даже не проблема, а так, разминка, азартное удовольствие. И потащит сексуально-озабоченный баран эту кралю до хаты, гордый собой до невозможности. И будет с утра, содрогаясь от клофелинового отходняка, взирать на свою опустевшую фатеру, и проклинать ту минуту, когда… Если жив останется.

Но, как не крути, вероятность такого мрачного развития событий всё-же мала. В дальних подмосковных посёлках прохиндейкам подобного сорта делать нечего. У них в первопрестольной – море жизнедеятельности, океан возможностей. Устроила человеку «динаму с экспроприацией» и исчезла в людском безбрежье. А у Славки что взять? У него мятая сотня в кармане да несколько тысяч дома, запрятанных в укромный уголок от случайных сопостельниц и ненадёжного Палыча. И, кстати, о дядьке. Придётся уговорить того присмотреть часок за нежданной гостьей. Пока она греется в ванне, пока чистит пёрышки и приводит себя в порядок, Славка в любом случае успеет обернуться. Лишь бы зловредный Бычок не загрузил в отместку за опоздание какой-нибудь хренью типа навести порядок в цеху или покрасить входную дверь. А Палыча, так и быть, отблагодарю пивом.

Они были уже на подходе к славкиной пятиэтажке, когда родственник собственной персоной показался из подъезда. Глянул на небо, нахлобучил капюшон и целеустремлённо потопал наискосок через двор. К магазину, больше некуда. Пришлось свистеть и догонять.

– Вениамин Палыч, дражайший, – с фальшивой ноткой воскликнул Славка, – ну и куда ж это мы навострились? Вздремнуть, помнится, собирался?

Палыч стоял, поджидая племяша, смотрел недоверчиво.

– Куда мне дремать, только что глаза продрал. Мне, бесхозному, путь один – до магазина и назад.

Ну, Веня свет Палыч, пора урезать твои визиты, с раздражением подумал Славка. Стоит, дураком прикидывается… Усыпил бдительность, я – за порог, а он – за пузырём. Да чёрт с ним, с пузырём, он же наверняка сейчас бы парочку корешей своих дворовых, собратьев по разуму, приволок на квартиру, сабантуйчик бы устроили. У самого-то дома мыши сдохли, а тут какой-никакой закусон имеется.

Но озвучивать сии нотации пока не решился, потому как нужен был ему сейчас дядька.

– В общем, Палыч, объясняю наспех, подробности потом. В магазин ты, конечно, сгоняй, но потом возвращайся ко мне. У нас на фабрике авария, работы сегодня нет, но появиться для отметки надо. Видишь ляльку?

– Ты где таких с утра подбираешь? – усмехнулся тот.

– Да заблудилась она, не на той остановке сошла… Потом, потом объясню. Сейчас я её временно пристрою, пусть хоть согреется да обсушится, а ты приди и присмотри за ней, пока я бегаю. Идёт?

Палыч, недолго подумав, пожал плечами.

– Да подойду, конечно. Присмотрю.

Затем добавил, поглядывая на девчонку:

– Только знаешь, Слав. Я, конечно, тебе не указ, но ты бы поосторожней с этими… случайными. Твоя доброта тебе-же когда-нибудь боком выйдет. Время сейчас дурное, люди ненадёжные.

Повернулся и поспешил своей дорогой. Что ж, и так бывает: только что Славка готов был обрушить гнев на коварного родственника, а тот сам его взялся жизни учить.

Дома он сразу отправил Лилию в ванную, а сам на кухне принялся сочинять немудрёную трапезу. Шумела за стенкой вода, Славка занят был кулинарными манипуляциями с сардельками, майонезом и пресными магазинными помидорами, и мысли его вертелись вокруг извечного. Набраться наглости и зайти к ней в гости? Где-то в журнальном столике презерватив завалялся… У неё же вся одежда мокрая, может, девка комплексами не страдает и выйдет оттуда прямо голышом?

Наивный. Едва он предположил такое шикарное развитие событий, как её растрёпанная голова показалась из-за двери.

– Слав, не найдёшь какой-нибудь халат?

Он сорвался с места.

– Извини, не сообразил. Сейчас организую.

Порывшись в платяном шкафу, он обнаружил на крайней левой вешалке шёлковый голубой халат, оставшийся в память о матери. Пожалуй, для Лилии будет великоват, но другого всё равно нет. Деликатно поскрёбся в дверь.

– Повесь на ручку.

Без вариантов, остаётся ретироваться на кухню к собственной стряпне.

Искоса Славка наблюдал, как она выходит, смотрит на себя в зеркало, шарит по столику в поисках расчёски, начинает приводить в порядок мокрые непослушные кудряшки. Не выдержал, приблизился к ней, осторожно обнял за плечи и тут-же ощутил, как она напряглась. О кей, повременим ручонки распускать, девчонка и впрямь не в себе, не отошла ещё.

– Я там что-то съестное сварганил, пойдём перекусим.

– Пойдём, – отозвалась она послушно, – только мне шмотки надо куда-нибудь развесить, они же все мокрые.

– Да повесь вон хотя бы на дверь.

За столом они наконец вновь оказались лицом к лицу и какое-то время молчали, ковыряясь каждый в своей тарелке.

– Ну рассказывай, прекрасная незнакомка, – прервал молчание Славка, – как это так интересно у тебя получилось – заблудиться в посёлке площадью два гектара и дюжиной улиц? Может, на тебя отморозки какие напали? Ну там – по голове дали, сумку отобрали…

Его вопрос перебила соловьиная трель звонка, Славка выскочил к входной двери, открыл Палычу, спровадил того в дальнюю комнату и вернулся к гостье.

– Пойдём, Лиль, в залу, там пока расположишься.

Они продолжали обмениваться ничего не значащими фразами, Лилия бродила по комнате, оглядывала обстановку, задержалась у фотографии родителей, но вопросов пока не задавала. Вышли на балкон, он вновь попытался её расшевелить, и наконец незнакомка заговорила.

– Бить не били, но кто-то гнался. Я почему-то помню только то, что было перед грозой, да и то смутно, обрывки какие-то. Железнодорожная платформа. Кажется, я электричку ждала. Сумочка у меня была, чёрная, дорогая, жалко до ужаса… Женщина со мной, незнакомая, и какой-то парень. Туча висела, темно было. Нет, вру, парень тот не с нами был, он в стороне стоял и кричал что-то. А может, бежал за нами. Потом гроза. Страшная гроза началась, молнии…

Она взглянула на него.

– Я думаю, нас молнией ударило. Не помню, куда те двое подевались, и вообще… Вроде как ветром меня подняло и понесло куда-то. И в себя я пришла уже там, под деревьями. Такая пустота в голове, словно из неё мозги вытащили. Долго стояла, ревела от страха. И ведь хоть бы кто подошёл – все мимо бегут, никому дела нет. Словно ослепли. Ну а потом ты появился, причём как-то неожиданно появился. Я даже не заметила, с какой стороны…

– Да очень просто появился, от станции я шёл, от Мелиоративной. А по поводу окружающих – вон дядька мой правильно сказал – и время дурное, и люди ненадёжные. Всем на всех чихать, и заинтересовать ты могла разве что скучающих сержантов-пэпээсников, – пробурчал Славка и продолжил полушутливо, – а ты знаешь, я сегодня тоже летал. Во сне. Красиво было, ярко, весь земной шар видел, как с космической станции. Прямо кино какое-то. Хэппи энда, правда, не вышло. Засосало меня в чёрную дыру, и пришлось срочно просыпаться.

Он заметил её пристальный взгляд и ободряюще улыбнулся.

– Ну, что-нибудь ещё вспомнила?

– Вспомнить не вспомнила, просто кажется мне, что я тебя где-то встречала. Во всяком случае, голос точно знаком.

Она обернулась.

– И ту фотографию тоже видела. Это твои родители?

Последняя фраза являлась скорее утверждением, нежели вопросом.

– Да. Только это не отец, а отчим. Усыновил меня когда-то. Ну, так получилось… Они оба были геологами и пропали без вести где-то на Северном Урале.

– На Северном Урале… – эхом повторила Лилия, запнулась и ничего больше не сказала. Они одновременно посмотрели друг на друга, в её глазах стоял мучительный вопрос. Она вообще то и дело принималась смотреть на него с необычным и странным выражением. Словно просверлить пыталась.

А может, всё гораздо прозаичнее? Может, красуля всего-навсего из психиатрической клиники слиняла? Разыскивать ведь начнут, тогда точно проблем не избежать. Шизофреников – их, говорят, сразу и не распознаешь. Неуютный расклад вырисовывается, малоприятный. В памяти всплыли вычитанные где-то термины: шизотипическое расстройство личности, ригидность, бодерлиновый тип… Несколько лет подряд зажигала одна такая в Комсомольске, по кличке Люся-Мойдодыр. В обычные дни – как мешком из-за угла пришибленная, но раза три в год, в периоды обострений – неизменно являлась со шваброй наперевес к зданию администрации и истово, ожесточённо тёрла ступени и входное пространство перед дверями – микробы выводила. С пламенным обличением продажной власти и прочим звуковым сопровождением. Потом исчезла в одночасье. Говорят, в водохранилище утопла.

Лилия судорожно вздохнула.

– Такая каша в голове… Провал, дурной сон. Никак не избавлюсь от ощущения, что целый кусок жизни мимо пролетел. А проснуться сил нет.

У неё вырвался непроизвольный всхлип, и Славка успокаивающе погладил её по плечу. Они помолчали, глядя вниз, на накрытый непогодой посёлок.

– Что за чертовщина, мне даже балкон этот знаком, – пробормотала Лилия, нервически усмехнувшись. Славка пожал плечами, глянул на часы и спохватился.

– Ладно, незабудка моя, ты ложись отдыхай, а я всё-же сгоняю на фабрику, а то влетит. Вот диван, вот пульт от телевизора, дядю звать Вениамин Павлович, он в соседней комнате, обращайся к нему, если что. Ну а я постараюсь побыстрее…

– Дачная, – вдруг произнесла Лилия.

– Что Дачная?

– Сама не знаю. Почему-то пришло в голову. Может, платформа такая. Или улица.

Она лежала на диване, свернувшись калачиком, и смотрела уже без прежнего смятения. Он не сдержался, уже от дверей вернулся к ней, сел на диван и чмокнул таки в щёчку. Лилия не отстранилась, только чуть удивлённо приподняла брови.

– Славик, а ты случайно не женат? А то заявится, пока тебя нет, и выкинет меня на улицу прямо в этом халатике.

Он отрицательно помотал головой и спросил в свою очередь:

– Кстати, ты своего-то помнишь?

– Кого, мужа? – она даже засмеялась, – не-ет, я не замужем. А с чего ты взял?

Подколоть её, что ли, на предмет интимных пятнышек, или рановато пока?

– Ну не обязательно мужа. Друга там, например…

– Насчёт друга не знаю, но мужа точно нет.

– Вот видишь, дело на поправку пошло – имя есть, не замужем, Дачную вон какую-то вспомнила. Так, глядишь, к вечеру вернёшься… с небес на землю.

Проходя мимо соседней комнаты, стукнул в дверь.

– Палыч, я ушёл.

Уже открыв дверь, услышал её тихое «возвращайся скорее».

Выскочил на пропахшую кошками лестницу и понёсся вниз. Что сказать? Чудеса-не чудеса, но события складываются в интересном ключе и, можно так выразиться, попахивают скрытой тайной…

Мастер сборочного производства Павел Сергеевич Бычков Славке даже рта не дал раскрыть. В обычные дни с утра и примерно до трёх этот лысеющий габаритный мужик представлял собой язвительного и желчного типа, бродил шатуном по помещениям, подолгу торчал в дверях цеха, обозревая рабочий процесс, а дымокуров из беседки выгонял просто: подходил и вставал над душой, заложив руки за спину и не говоря ни слова. Стоять приходилось недолго – секунд через десять курилка пустела, а народ, матерясь под нос, расползался по своим углам. А отловив в дальнем закутке любителя пофилонить, голоса не повышал, но говорил ровно и назидательно: – Даже не пытайся. Я неизбежен, как победа коммунизма. Но коммунизм был уже позавчера, а увольнение твоё – вот оно, на носу повисло.