Читать книгу: «Вечеринка в стиле ретро», страница 2

Я прошел к столу, хотя смотреть здесь было особенно и не на что. Отсюда, само собой, не было видно дверей ни в одну из комнат, а также двери ванной и туалета. Манчевский терпеливо ждал пока я осмотрюсь. Затем я с многозначительным видом кивнул, будто мне все известно о том, что происходило пару дней назад в этой гостиной, затем объявил:

– Ну, а где ваша студия?

Мы вышли из комнаты и двинулись по коридору к одной из закрытых дверей. Манчевский распахнул одну из них и пригласил войти. Я вместе с хозяином квартиры вошел в студию. Конечно, об этом можно говорить чисто условно, на студию это помещение мало походило, разве что стоявший у окна мольберт, несколько картин развешанных в комнате, да кресло у компьютерного столика, говорили о том, что в этой комнате работает художник.

– Вот здесь я и творю, – обвел рукой вокруг себя хозяин квартиры.

Он немного помолчал, дав мне время оглядеться, затем шагнул в угол комнаты, где накрытые куском материи стояли несколько картин. Сергей Александрович сдернул с картин материю. Первой была пустая рама, за ней какой-то пейзаж следующего полотна. Манчевский наклонился, чтобы взять эту раму, но я быстро сказал:

– Ничего не трогайте! Возможно, на раме остались отпечатки пальцев.

– Гм, – проговорил художник. – А я, честно говоря, об этом не подумал.

– Подождите меня пару минут, я схожу в машину за кое-какими препаратами.

Я развернулся, в сопровождении Манчевского дошел до входной двери и покинул квартиру. Вернулся несколько минут спустя с небольшой сумочкой, в которой лежали принадлежности для дактилоскопии. Поскольку дверь не была закрыта на замок, я открыл ее, вошел в квартиру и позвал:

– Сергей Александрович! Пройдемте еще раз в студию.

Манчевский поджидал меня в кухне. По его блестевшим глазам и чуть уменьшимся количеством коньяка в бутылке можно было сделать вывод, что он еще немного выпил. А говорил, что в одиночку пить не привык.

Хозяин квартиры кивнул, поднялся и прошествовал следом за мною в студию. Там я открыл сумочку, достал из нее порошок для дактилоскопии, кисточку, потом, присев на корточки возле рамы стал покрывать ее порошком из пузырька. На раме стали видны несколько довольно четких отпечатков. В основном это были следы больших пальцев рук. Достав лупу, я глянул на них через увеличительное стекло. Даже без специального анализа было видно, что это отпечатки больших пальцев двух человек. Оно и понятно, потому что картину можно было держать, обхватив лицевую сторону рамы большим пальцем, а другими четырьмя – обратную. Таким образом, рама была захватана со всех сторон отпечатками пальцев одного человека, и только сверху, на одной из коротких сторон нее были видны другие. На всякий случай я попросил художника, оставить на раме отпечаток большого пальца, что Манчевский с готовностью проделал. Я покрыл в том месте лакированную поверхность рамы порошком – отпечаток стал превосходно виден. Я снова с помощью лупы осмотрел его, сравнил папиллярные линии на большом пальце с другими отпечатками и понял, что не ошибся. Действительно «пальчики» принадлежали Манчевскому. Я достал из сумочки специальную прозрачную пленку, выбрал наиболее хорошо сохранившийся отпечаток, приложил к нему пленку и надавил основанием ладони. Когда я отнял ладонь и осторожно отклеил прилепившуюся к раме пленку, на ней отпечатался след от большого пальца левой руки кого-то из друзей Манчевского. Я уложил принадлежности для дактилоскопии назад в сумочку и, закрыв ее, взял подмышку.

– А почему вы не обратились в полицию, а именно к частному сыщику? – неожиданно задал я вопрос хозяину квартиры.

Он как-то стушевался и, помявшись, признался:

– Видите ли, Игорь Степанович, эта картина попала в мои руки с черного рынка, поэтому мне не хотелось бы светиться и привлекать к этому делу полицейских.

– Ясно, – кивнул я с понимающим видом. – Ну, а теперь скажите мне, где и как мне искать ваших товарищей.

– А это, пожалуйста, – изрек Манчевский и поманил меня рукой. Идемте в гостиную.

Мы с ним прошли по коридору и ступили в комнату. Хозяин квартиры приблизился к серванту, достал из него небольшую фотографию.

– Вот снимок, правда, сделанный года три назад, но на нем все узнаваемы, – сказал он, протягивая мне фотокарточку.

На ней в обнимку стояли четыре человека. Первым – сам Сергей Манчевский.

– Вот это, – указывая пальцем на второго человека на групповом снимке, произнес хозяин дома, – Саша Варламов.

С фотографии на меня смотрел невысокий, коренастый мужчина с большими руками, коротковатыми ногами и квадратным лицом с грубоватыми чертами. Его глубокопосаженные глаза смотрели со злостью и настороженно, массивная нижняя челюсть была выдвинута вперед. В центре, возвышаясь над тремя приятелями, стоял немного располневший мужчина в очках. Он был лысоват, все его округлое лицо с крупным носом, двойным подбородком, с высокими выдающимися вперед скулами излучало добродушие.

– Третий – Виктор Новиков, – пояснил Манчевский. – А следующий – Николай Львов.

Крайним справа стоял худой с усиками и куцей бородкой худой мужчина. Он широко улыбался, в его глазах светились искорки веселья. Видать, свой в доску парень любит пошутить, побалагурить. Все четверо были примерно одинакового возраста с Манчевским, все трое одеты в джинсы и рубашки.

– Саша Варламов, – мой собеседник ткнул пальцем во второго мужчину на фотографии, – живет в Лефортово, дом 35, квартира 15.

– А где работает? – спросил я.

– Работает он в школе обычным рабочим по зданию… Следующий на фотографии, – он ткнул пальцем в Виктора Новикова, – живет на улице Партизанской, дом 12, квартира 45. Работает он на фирме «Феникс» замдиректора… Николай Львов, – он указал на фотографии на крайнего справа мужчину, – живет неподалеку от станции метро «Водный стадион» на улице Аркадия Гайдара дом 18, квартира 14. Работает неподалеку от дома в издательстве «Меркурий» редактором.

– Информации очень много, – сказал я, вертя в руках фотографию. – Боюсь, я не все запомнил.

– А я для вас приготовил списочек с телефонами троих моих друзей, а также местом их работы.

– Все-то вы предусмотрели, – проворчал я, забирая у хозяина квартиры листок бумаги с адресами. – А если бы я отказался?

– Ну, – усмехнулся Манчевский. – Не вы, так кто-то другой взялся бы за это дело.

Я постучал карточкой по своей руке.

– Кстати говоря, насчет аванса. Мне нужно тысяч пятьдесят. Возможно из них, потребуется покрыть какие-либо издержки. Предположим, с объектом мне нужно будет сходить в кафе. Или подпоить его водкой у него дома, ну и транспортные расходы. За все истраченные деньги я вам потом предоставлю квитанции.

– Не вопрос, пожалуйста, – хозяин дома извлек из заднего кармана спортивных штанов портмоне, вытащил оттуда «пресс» пятитысячных, отсчитал десять купюр и протянул мне.

Я взял деньги, сунул их в карман джинсов.

– И еще: мне потребуется эта фотография.

Хозяин квартиры развел руками.

– Заберите.

Попрощавшись с Манчевским, я вышел из квартиры.

Глава третья
ТАТЬЯНА

Ближе к вечеру я позвонил Тане, и мы договорились встретиться. Бродили какое-то время по городу, потом посидели в кафе, а когда вышли, пошел дождь. Зонтика ни у меня, ни у нее не было, а потому мы, смеясь, добежали до моей машины и укрылись в ней.

– Ну, что будем делать? – спросил я Татьяну, когда она поудобнее уселась на переднем пассажирском кресле и стряхнула с волос несколько капель дождя.

– Не знаю. А что вы предлагаете?

– Поехали ко мне домой.

– М-м-м, к вам домой? А это удобно?

– А почему это может быть неудобным, если я холостяк и живу один в квартире?

– Ну, если вы больше ничего интересного предложить не можете, то поехали. Под дождем да без зонтиков все равно гулять нельзя.

– Отлично! – обрадовался я, повернул в замке зажигания ключ и тронул автомобиль с места.

Живу я неподалеку от метро Новогиреево. А потому, проехав улицу Таганская, свернул на Нижегородскую улицу, соединявшуюся с Рязанским проспектом. Вскоре подъехал к дому, припарковал автомобиль, вышел из машины и, как и полагается порядочному мужчине, открыл переднюю дверцу, предлагая девушке выйти из автомобиля. Я решил не ставить машину в гараж, хоть до него и было несколько минут ходьбы, а оставил ее возле дома на тот случай, если с Татьяной вечер не сложится, отвезти ее домой, благо автомобиль рядом с домом стоит.

В кабине лифта мы поднялись на восьмой этаж, где живу я, вошли в мою квартиру. Квартира у меня небольшая, две маленьких комнаты – спальня и гостиная, зато хорошо и современно обставлена, мне за свою квартиру перед гостями не стыдно.

Я помог девушке снять куртку, выдал ей тапочки и пригласил в гостиную. Здесь стоял диван, пара кресел, журнальный столик, встроенный шкаф-купе с зеркальными дверцами, на стене – телевизор с большущим экраном. Я усадил Татьяну на диван, включил телевизор, а сам отправился на кухню, где у меня стояла кофемашина. Приготовил два кофе, достал из холодильника початую бутылку коньяку, порезанный и разложенный на тарелочке лимон, из навесного шкафчика вытащил коробку конфет, (девушки конфеты любят, хотя я тоже сладкоежка, и конфеты у меня в доме не переводятся). Вместе с вилками составил все вышеперечисленное на поднос и вернулся в гостиную. Татьяна смотрела по телевизору, какую-то ерундовую программу, но делала вид будто происходящим на экране явно заинтересована, наверное, от смущения, что оказалась в незнакомой обстановке с малознакомым мужчиной. Хотя кто знает нынешних девиц, умеют ли они вообще смущаться?

– Может быть, включить музыкальную программу или вы предпочитаете политические дебаты? – спросил я, ставя поднос на журнальный столик и пододвигая его к дивану.

– Пожалуй, лучше музыкальную, – улыбнулась девушка.

Я включил программу, на которой крутили клипы. Сам себя я тоже чувствовал не очень уютно, хотя находился в своей квартире, потому что и дураку ясно с какими намерениями я привел девушку к себе домой. Чтобы хоть как-то снять напряжение, я, прикидываясь радушным хозяином, оживленно проговорил:

– Так-с, – и потер одну ладонь о другую, словно гурман, раздумывающий над тем, с чего начать трапезу. – Вы, Таня, что предпочитаете? Коньяк или шампанское? У меня стоит на кухне бутылка полусладкого.

Девушка махнула рукой и проговорила:

– Лучше коньяк, а то я замерзла что-то. Налейте только чуть-чуть.

Ох и дурак ты, Игорь, нашел что предлагать врачу. Шампанское! Они там у себя на работе привыкли чистый спирт хлестать без закуски. Так что и коньяк для нее как для слона дробина.

Себе я налил полную рюмку и сделал это с умыслом, если девушка вдруг начнет артачиться и захочет, чтобы я отвез ее домой, я скажу, что уже выпил, мол, поздно, мадам, придется ночевать в моей холостяцкой берлоге, несмотря на то, что машину для удобства использования оставил возле подъезда. Это все конечно, мои мысли, на деле может оказаться совсем по-другому, если гостья решит покинуть мою квартиру, то она может вызвать такси.

– Ну что же, за самую красивую девушку на планете! – предложил я банальный тост, поднял рюмку и задержал ее в воздухе, дожидаясь, когда Татьяна сделает то же самое, что и я.

Мы чокнулись и выпили. Подцепив вилкой кружочек лимона, она отправила его в рот и смешно наморщила свой хорошенький чуть курносый носик. Я редко пью, поэтому от одной рюмки мне захорошело, по телу разлилось приятное тепло, я почувствовал себя немного раскованнее.

– А вы с кем, Татьяна, живете? – чтобы не молчать заговорил я и тоже сунул в рот кружочек лимона.

– С мамой, – ответила девушка, – Отец ушел от нас, когда я была еще маленькой… А вы почему живете один?

– Так получилось. Мама умерла, – сказал я с грустью вспомнив свою маму, которая, кстати, была, как и Татьяна, врач по профессии. – А с женой я давно разошелся… Может быть еще по одной? – предложил я.

– Нет, я думаю, хватит, – ответила категоричным отказом девушка.

– Ну, как же! – с притворным возмущением воскликнул я. – Мы же с вами еще на брудершафт не пили.

– Ну, вот! – с веселым укором ответила Таня, сделав глоток кофе. – А обещали не приставать.

– А я и не собираюсь, – соврал я, тоже отхлебывая из чашки кофе. – Только один целомудренный поцелуй и переход в общении на «ты».

Секунду подумав, девушка сказала:

– Мы можем и так перейти на «ты».

– А так неинтересно! – засмеялся я и налил Татьяне полрюмки коньяку, себе снова – полную.

Моя правая рука и правая рука Тани, державшие рюмки, переплелись, мы сделали по глотку коньяку, затем поставили рюмки на столик и съели одну на двоих конфету. Девушка была томной, от нее просто исходили сексуальные волны, дурманя мою голову, вызывая желание. Она и вправду сложила на коленях руки и целомудренно выставила губы. Ах, какой лакомый кусочек эта Татьяна! Я облапил ее, сначала коснулся своими губами ее губ, а через мгновение прижал ее к себе сильнее и поцеловал по настоящему, со всей имеющейся у меня страстью.

Некоторое время девушка сопротивлялась, пытаясь вырваться, но из железных объятий тренера по вольной борьбе Игоря Гладышева еще никто не вырывался. Татьяна прекратила сопротивление, расслабилась, и ее вытянутые трубочкой губы стали вдруг податливыми, мягкими. Я легонько языком раздвинул их и дотронулся до языка Татьяны. Ее язык вначале испуганно «отскочил», потом вновь приблизился, соединился с моим языком и наши языки начали блуждать, пробуя друг друга на вкус и изучая губы и рот друг друга.

Наконец Таня оттолкнула меня и с притворным возмущением воскликнула:

– Ну ты и нахал, Игорь!

– Есть немного! – согласился я.

В ответ Татьяна ничего не сказала, лишь усмехнулась.

За кофе, коньяком и разговорами мы провели больше часа. За это время я пару раз словно невзначай приобнимал Татьяну, она не брыкалась, сидела тихо. Когда время перевалило за полночь, я спросил:

– Ну что, Татьяна, у меня останешься ночевать?

Девушка помолчала, раздумывая, потом произнесла, глянув на часы:

– Да, время позднее, пожалуй, следует остановиться у тебя, но я вначале позвоню, предупрежу маму.

Моя гостья достала из своей сумочки мобильный телефон, набрала номер и сообщила на том конце беспроводной линии маме, что она сегодня переночует у подруги. Едва девушка положила свой мобильник на стол, я расценил это, как сигнал к действию, попытался обнять Татьяну и поцеловать, но она от меня резко отстранилась.

– Погоди, Игорь, я достаточно взрослая женщина, чтобы понимать для чего ты привез меня сюда, и что между нами должно произойти. А потому давай не будем суетиться, я не хочу чтобы ты налетел на меня, сопя и стал бы срывать с меня одежду, расстегивать на ней пуговицы. И еще: не мешало бы предохраниться от нежелательной беременности.

– А это само собой, – я поднялся, взял с книжной полки квадратик в фольге и показал его Татьяне.

– А ты запасливый, – то ли одобрительно, то ли презрительно сказала девушка и поднялась с дивана. Мягкой бесшумной походкой она дошла до коридора и скрылась в нем.

Пока Таня находилась в соседней комнате, я времени не терял, разделся, умылся и, посчитав, что времени прошло достаточно для того, чтобы девушка сделала то что задумала, двинулся в спальню. Приблизившись, заглянул в дверь. Здесь у меня тоже стоял шкаф-купе, спальный гарнитур. На большой двуспальной кровати под одеялом лежала Татьяна. Выключи, пожалуйста, свет, Игорь! – попросила она. – И иди сюда.

Два раза повторять просьбу не пришлось. Я тут же выключил свет, приблизился к кровати и нырнул под одеяло к девушке. Она была без одежды. Я подложил руку под ее шею, отыскал в темноте ее губы своими губами и высунул язык. Вновь начался танец двух языков, они то сплетались, то метались, то разъединялись, встречаясь то в моем рту, то во рту Татьяны. На сей раз девушка не была пассивной, она обхватила меня руками, и ее ладони хаотично задвигались по моей спине. Я взял в ладонь ее упругую, словно мячик, грудь с уже успевшим затвердеть соском. Когда желание настигло такого момента, что дальше сдерживаться нам уже было нельзя, я раздвинул одной ногой в стороны ноги девушки, затем вклинился между нами и осторожно, не торопясь вошел в нее. Таня подалась вперед, обхватила мои ноги своими ногами, и мы ритмично задвигались навстречу друг другу. О-о! Наше единение было настоящим праздником для двух тел. Наши ноги то сплетались, то расплетались, то вытягивались. То я оказывался на Тане сверху, то она оказывалась на мне. Не знаю, что испытывала девушка, но я испытывал истинную страсть, желание обладать этой молодой женщиной вновь и вновь. Хотя почему не знаю! Таня, наверное, испытывала то же что и я. Наше любовное приключение длилось до половины второго утра. Наконец Таня отодвинулась от меня и сказала:

– Все не могу больше, нет сил.

– Ладно, – согласился я. – Устроим перерыв.

– Нет, – со смехом ответила она. – На сегодня хватит.

Ну, раз хватит, значит, хватит, не стал настаивать я. Не в последний раз думаю, увижу эту молодую женщину, успею еще не раз насладиться ее прекрасным телом. Мы поднялись с кровати, прошли в ванную комнату, залезли в ванну и долго стояли в ней, поливая друг друга водой из душа. Вернувшись в спальню, легли на кровать. Проболтали мы до двух часов, затем уснули беспробудным сном.

Глава четвертая
АЛЕКСАНДР ВАРЛАМОВ И НИКОЛАЙ ЛЬВОВ

С утра девушка поехала к себе в больницу, я же отправился в ДЮСШ. До обеда у меня были тренировки, после обеда я был свободен, это просто удивительно, что завуч Колесников сделал мне в этот день поблажку, не поставил после обеда занятий. Обычно, чтобы тренеры не разбегались после тренировок, а отрабатывали положенные восемь часов, плюс перерыв на обед тридцать минут, он ставил тренировки на весь день с большими «окнами».

Сев в машину, я отправился по первому адресу написанному Манчевским. Варламов жил в Лефортово как оказалось в девятиэтажке серой и довольно-таки унылой. Я поднялся на четвертый этаж и позвонил в дверь с номерком двенадцать. Мне никто не ответил. Я еще пару раз нажал на звонок, но в квартире стояла тишина. Никого нет дома, сделал я вывод и начал спускаться на первый этаж. Покинув подъезд, сел в свой автомобиль и забил в интернет адрес школы, в которой трудился рабочим по зданию Александр Варламов.

Школа располагалась на одной из улиц района Перово. Я тронул автомобиль с места и поехал по нужному мне адресу. Школа была новенькой, двухэтажной, построенной из стекла и бетона. Оставив на обочине автомобиль, я вошел в ворота и направился к входу в здание. Войди в него, оказался в огороженном никелированными трубками и двумя турникетами пространстве. Напротив в нескольких шагах от меня за окошком сидел охранник – молодой и невеселый. Я бы тоже был невеселым, если бы вместо работы тренером сидел бы целый день за столом охранника перед экранами мониторов видеонаблюдения. Грустный парень с короткой стрижкой вопросительно посмотрел на меня.

– Мне рабочий по зданию нужен Александр Варламов, – на немой вопрос ответил я.

– Минуточку, – проговорил мой визави и, сняв трубку, куда-то позвонил. Потом бросил в трубку: – Тебя здесь поджидают, Саша! – с этими словами он положил телефонную трубку на рычаг.

Пару минут спустя из коридора вышел тот самый, запечатленный на фотоснимке вторым, мужчина средних лет, одетый в синий рабочий халат, из-под которого выглядывали джинсы. Его квадратное лицо с массивной, выдающейся вперед челюстью, глубоко посаженными глазами, большим носом казалось хмурым, неприветливым. Смотрел он на меня удивленно исподлобья и как-то волком. Диковатый какой-то.

– Что вы хотели? – буркнул он, подходя ко мне.

– Разговор есть, Александр, – заявил я и протянул руку.

Он ответил крепким рукопожатием, в его широкой ладони чувствовалась большая сила.

– Разговор сугубо конфиденциальный, – улыбнулся я, пытаясь расположить к себе Варламова.

– Говорите, я слушаю, – снова буркнул мужчина.

– Но не говорить же нам через препятствие, – я указал глазами на разделявшее нас никелированное ограждение.

– Ладно, будь по-вашему, – достав из кармана карточку, Варламов приложил ее к турникету и вышел ко мне.

Я толкнул дверь, приглашая нового знакомого следовать за мной. Мы вышли на улицу.

– Давайте отойдем за школу. Разговор очень секретный – напускал я туману, стараясь заинтриговать рабочего по зданию.

Он ничего не ответил, поскольку, как я понял, Варламов от природы был малоразговорчивым и нелюдимым.

– Я слушаю, – еще раз настойчиво проговорил он.

– Давайте все же отойдем, не на дороге все же разговаривать.

Ничего более не объясняя, я пошел по отмостке за здание школы. Варламов немного поколебался, затем за мною раздались его шаги. Что все же связывало рабочего по зданию со стоящими на более высокой ступени социальной лестнице его друзьями – замдиректора фирмы, художником и редактором крупного издательства я ответить не мог.

Мы оказались на задворках школы. От здания до школьного забора было метра три, за забором сразу начинались гаражи. Довольно-таки безлюдное и удобное для серьезного разговора место. Остановившись, я резко обернулся, следующий за мной по пятам Варламов чуть не натолкнулся на меня.

– У меня к вам пара вопросов, Александр, – сказал я и поставил ногу на цоколь здания.

– Слушаю, – все также хмуро ответил Варламов.

– Вы были пару дней назад у своего друга Манчевского в гостях?

– Я вообще первый раз слышу, о каком бы то ни было Манчевским, – недоумевая, с чего это я вдруг задаю такой вопрос, ответил Варламов.

– Не стоит юлить Александр! У вашего друга пропала очень дорогая картина, – заявил я, внимательно наблюдая за лицом рабочего по зданию школы.

Ни один мускул не дрогнул на лице Варламова.

– Понятия не имею о какой бы то ни было картине… Это все вопросы? – ухмыльнулся мой собеседник. – Если да, то я пошел, меня ждут дела.

Он развернулся, но я положил ему руку на плечо.

– Погоди, погоди, приятель!

Взмахнув рукой, Варламов сбросил мою руку со своего плеча и резко обернулся ко мне.

– В чем дело?

Я решил взять Варламова на пушку.

– Мне доподлинно известно, что это именно ты украл у Манчевского картину Эдуарда Мане «Завтрак у пруда».

– Да пошел ты! – огрызнулся Варламов и собрался было повернуться, чтобы уйти от меня прочь.

– Стоять! – сказал я и схватил мужчину за руку. Я нарочно провоцировал Варламова на драку. Детей в школе уже не было, так что показывать им дурной пример, как нужно устраивать драку, я им не подам.

То чего я ожидал, случилось.

Вывернув левую руку из моих цепких пальцев, Варламов с разворота послал правый кулак в мое лицо, однако я был наготове отклонился в сторону и кулак противника просвистел у меня над ухом. Я ударил Варламова под дых, однако мужик был крепкий с накаченным прессом, и мой удар можно назвать удачным только наполовину. Резко выдохнув, он разогнулся и попытался ударить меня ногой. Отскочив от противника, я схватил его летящую ко мне в промежность ногу за стопу и резко повернул. Крутанувшись в воздухе, Варламов упал, к счастью, не на бетонную отмостку, иначе мог бы запросто проломить себе череп, чего бы я никак не хотел, и упал на траву. Однако вскочил и вновь ринулся в атаку. Но я же профессионал, мало того что я тренирую детей секции вольной борьбы, я еще и превосходно знаю основы рукопашного боя и даже преподавал некоторое время назад в воинской части эту дисциплину. Варламов бросился на меня как бык на тореадора. Но я опять сумел увернуться и от души приложился к физиономии противника. Сделав подсечку, я вновь заставил рабочего по зданию школы упасть на землю. Пока он падал я добил его еще одним ударом в лицо. Простонав Варламов на несколько мгновений отрубился. Этого мне вполне хватит совершить то, что я задумал с самого начала. Достав из кармана мобильный телефон, я потер дисплей о джинсы, уничтожая какие бы то ни было отпечатки на нем, наклонился над Варламовым, взял его большой палец правой руки и приложил к экрану. Так же поступил и с левой рукой. На дисплее мобильника остались четкие отпечатки больших пальцев Варламова. Простонав вновь, он открыл глаза. «Слава богу, жив и здоров», – проскочила в моем мозгу мысль. Я получил то, что мне было нужно и продолжать драку дальше не имело смысла.

Держа телефон таким образом, чтобы не смазать отпечатки пальцев Варламова, я разогнулся, затем повернулся на сто восемьдесят градусов и двинулся прочь от места драки. Зайдя за угол, побежал, чтобы пришедший в себя рабочий по зданию не кинулся бы за мною в погоню. Добежав до машины, сел в нее и аккуратно положил мобильник на сиденье. Из-за угла появился Варламов. Потирая затылок, он оглянулся в поисках меня, однако на мою машину не обратил внимания. Сняв с себя халат, который был испачкан, он свернул его, сунул подмышку, затем поднялся по ступенькам крыльца и исчез за дверью здания школы. По всей вероятности, говорить о том, что дрался и был вырублен, Варламов говорить в школе не захочет, постесняется.

Я взял свою походную сумочку, открыл замок, достал из нее пленку и кисточку с порошком для дактилоскопии. Обмакнув кисточку в порошок, я провел ею несколько раз по дисплею мобильника – на стекле обозначились два больших пальца обеих рук Варламова. Приложив к ним пленку, я перевел отпечатки пальцев на нее, затем сложил все в сумочку и тронул автомобиль с места. Отъехав на расстояние, с которого не видно было школу, я достал мобильный телефон и позвонил Татьяне.

– Привет врачам! – сказал я с подъемом.

– Привет спортсменам! – в том же духе ответила мне Таня.

– Ты уже дома или еще на работе?

– Дома. А ты?

– А я по делам, по городу мотаюсь.

– Все по сыщицким? – рассмеялась девушка.

– И по ним тоже, – хохотнул отчего-то и я.

– Как сегодня день прошел? – поинтересовалась Татьяна, и я, представив ее красивое лицо с большими и темными, словно два омута глазами, невольно сглотнул.

– Как обычно. Целый день тренировки в ДЮСШ. А ты как? – в свою очередь спросил я.

– Тоже целый день с больными провозилась.

– А как ты смотришь на то, чтобы я заскочил за тобой, и мы поехали бы ко мне домой?

– М-м-м, – раздумчиво протянула девушка. – Погоди, я узнаю у мамы. – Она смутилась, в ее возрасте отпрашиваться у мамы просто смешно.

И, тем не менее, телефон на какое-то время замолчал, в отдалении послышались голоса, затем девушка сказала в трубку: – Заезжай. Я поеду к тебе.

– Отлично! – обрадовался я. – Мчусь!

Минут через двадцать я подкатил у дому Тани. Набрал ее номер телефона, и вскоре девушка вышла на улицу. На ней были джинсы в обтяжку, короткая кожаная курточка и кроссовки. Она, улыбаясь, подошла к автомобилю, я вышел к ней навстречу и открыл переднюю пассажирскую дверцу.

– Рада тебя видеть, – сказала она кокетливо и подставила щеку для поцелуя.

Я чмокнул ее в щечку и сказал:

– Ты просто не представляешь, как я рад видеть тебя!

Девушка влезла в автомобиль, я обошел машину и скользнул за руль. По дороге домой мы попали в небольшую пробку, из которой, к счастью, очень быстро выбрались. Автомобиль на сей раз, я поставил в гараж, закрыл ворота и под ручку с Татьяной пошел к дому.

Возле нашей девятиэтажки, как всегда прохаживалась зловредная седая старуха Лидия Ивановна. Некоторое время назад она была в добрососедских отношениях с моей матушкой, ныне покойной, и с тех пор как мама умерла, считала своим долгом блюсти мою нравственность. Я холостяк, ко мне иной раз приходят женщины и Лидия Ивановна время от времени отпускает в мой адрес ироничные замечания, но на сегодня она обошлась лишь осуждающим взглядом и с гордо поднятой головой прошествовала мимо.

В лифте мы поднялись на восьмой этаж, где я живу, и вошли в мою квартиру. Дежурство по кухне сегодня взяла на себя моя гостья. Пока она стряпала (готовила омлет и салат), я сел за стол, открыл сумочку с принадлежностями для дактилоскопии и с помощью лупы стал сличать отпечатки пальцев с рамы картины Манчевского и взятые мною у рабочего по зданию Александра Варламова. Собственно говоря, и смотреть-то было нечего – отпечатки пальцев Варламова, увы, идентифицировать с отпечатками пальцев вора мне не удалось. А жаль, как было бы здорово сходу определить воришку. И еще было жаль, что напрасно мужику физиономию разбил.

После ужина и бокала шампанского я поинтересовался у девушки.

– А каким врачом ты работаешь в больнице?

– Психиатром, – коротко ответила Таня.

– Ого! – удивился я. – Первый раз беседую с врачом-психиатром. А ты имеешь дело с теми пациентами, что в смирительных рубашках ходят?

– Да нет, – усмехнулась девушка. – У меня публика попроще.

– Это как? – я подлил из бутылки, стоявшей на журнальном столике, Татьяне шампанское. Она пригубила и ответила:

– А вот так, по мелочам. Приходит, например, ко мне старушка и говорит, что соседи купили собаку и теперь, когда они дома, пес не лает, а когда на работе, пес от одиночества выть начинает. Женщина пенсионерка все время дома торчит. Соседи с собакой замучили ее, довели до нервного срыва.

– А что соседей приструнить нельзя?

– Да пробовала бабуля, – Таня снова сделала глоток шампанского, – но никакой управы на соседей нет. Еще бывает с тошнотой приходят.

– А какое отношение тошнота имеет к психиатру? – изумился я.

– Непосредственное! – Таня поставила бокал на журнальный столик и села поудобнее на диване. – Как это не банально, а все болезни действительно от головы идут. Рвотный центр в мозгу находится.

– Гм, ерунда какая.

– Ну почему же ерунда? – с нотками обиды за всех психиатров страны ответила девушка. – У одного вон пациента зубы болели. Он ходил к врачу стоматологу и просил выдернуть зуб, который болел. Стоматолог выдергивал абсолютно здоровый зуб, а через несколько дней к нему снова приходил тот же пациент и требовал вырвать другой зуб и тоже здоровый. Пациент ходил из больницы в больницу и, наконец, попал к нам. Тут мы его таблетками пролечили, и он перестал ощущать зубную боль. Тоже вроде бы зубная боль к мозгу отношения не имеет, а вот, поди ж ты, нашим пациентом оказался.

– Да странно как-то это все. Ну, да ладно, давай оставим в покое психов и займемся более интересным делом.

Я пододвинулся к девушке и обнял ее. Татьяна таяла в моих руках, я прямо физически ощущал, как по ее телу разливается истома, потому что точно такая же истома разлилась по моему телу. Когда я прикоснулся своими губами к губам Татьяны, она закрыла глаза и как-то обмякла. Не прекращая поцелуя, я начал расстегивать надетую на ней блузку, а затем, сняв ее, стал расстегивать пуговицу и замок на джинсах девушки. Оставшаяся в одном нижнем белье Таня затрепетала в моих объятьях. В американских фильмах в порыве страсти женщины раздевают мужчин, в то время как они раздевают подругу. Возможно, и в жизни американки так поступают. Наши же никогда ни одну пуговицу на одежде мужчины не расстегивают. Хотя возможно мне в жизни именно такие женщины и попадались. Вот и Таня не стала мне помогать. Я быстро, так и не отрывая своих губ от губ девушки, сбросил с себя одежду, потом стянул с девушки трусики и лифчик, она медленно развела ноги, и я лег на нее сверху. Оу, я никогда и ни с кем в своей жизни не испытывал подобных ощущений как с Татьяной. Она была горячей штучкой, и мы задвигались в такт, стараясь доставить себе и друг другу удовольствие. Далеко за полночь мы уставшие и разомлевшие легли спать в моей спальне.