Читать книгу: «Страницы нашей жизни том-1», страница 2

Далее не побуждал никого признать, что он и все остальные должны полностью подчиняться моему решению. Это все было бы слишком. Поэтому сразу перешёл к деловому разговору о сегодняшнем рабочем дне. Черкасову Александру и Шевелёву Валере поручил начать подготовку оформления ателье "Лола". На себя взял обязанности снабжения данного объекта.

За другими бригадирами художников закрепил работу по новым эскизам. Коллектив согласился с моим распределением. Мы разъехались по своим рабочим местам.

В ту же минуту направился к автобусной остановке для поездки в Художественный Фонд за художественными красками и другими необходимыми материалами на первый объект ателье, который был не сложным.

Новенький автобус "Икарус", был наполовину загружен, так как многие горожане уехали на работу ещё в шесть часов утра и сейчас ехали в основном студенты на учёбу. Так что мог выбрать удобное место и отдыхать на полчаса езды в пути. Сегодня мне не требовалось устраивать гонки в работе.

Можно было приглядеться к работе не спеша и обдумать до мелочей каждое своё действие. Надо также мне ещё уточнить некоторые детали оплаты работы по расценкам Художественного Фонда, чтобы у нас не было позже разногласий между художниками и горисполкомом.

Плохо, что нет единых расценков на работу всех художников. Автобус с размеренной временной скоростью, от одной остановки к другой, продолжал движение, подбирая желающих ехать в Душанбе. На подъезде к городу автобус был переполнен до придела.

Пассажиры заполнили даже площадку у гармошки между салонами. Сидел у окна и смотрел, когда будет то место, где была перестрелка между бандой в автобусе и БТР с солдатами.

Но, когда мы проехали, то место, там не оказалось автобуса, только на земле были разбитые стекла и большие пятна крови у дороги. В тот миг вопросов в моей голове стало больше, чем ответов.

Тем более что и на том месте, где лежал Курбанов Мирзо, никаких признаков его бывшего присутствия там не было, словно ничего не произошло. Ни стал утомлять свой разум тупым размышлением о прошедших событиях.

С меня было достаточно того, что было прошедшей ночью. Пусть это будет, как дурной сон для меня, а судьба сама определит место этим событиям в моей жизни. Быть может, когда-то мне станет известен ход ночных событий в дальнейшем.

Сейчас мне надо было хорошо сосредоточиться на настоящем моменте времени и действия в своей работе. Автобус сделал круг по привокзальной площади, сжавшись со своей гармошкой, остановился.

Пассажиры выплеснулись из двух салонов автобуса, как вода из опрокинутой бочки, некоторые растеклись по городским улицам, другие влились в проходящий городской транспорт. Подождал не много маршрут нужного троллейбуса и поехал в сторону Художественного Фонда, до которого от вокала ехать минут тридцать.

– Заходи, дорогой, заходи! Гостем будешь. – сказал Алиханов Али, когда открыл дверь мастерской, подстраиваясь на грузинский акцент. – Как дела? Как дома? Деньги не растерял? Никто тебя не преследует?

– Не волнуйтесь генацвали! Нанина! Нанина! – пропел, на смешанном грузинско-русском языке, когда заметил в мастерской и Кононова Владимира. – Посидим за цинандали! Вот таки дела! У меня всё прекрасно, цел и не вредим. Так что сегодня за товаром к вам в гости пожаловал. Прошу, меня любить и жаловать.

Прошёл в мастерскую и невольно, просто случайно, посмотрел на улицу через задёрнутую занавеску.

– Что, опять за собой хвост привёл? – смеясь, спросил Кононов Володя. – Только меня с собой ты не позови.

– Нет уж, спасибо тебе за медвежьи услуги. – ответил, шуткой на шутку. – Лучше с хвостом таскаться буду по Душанбе, чем убегать от хвоста в твоей консервной банке. С меня и так хватит твоей помощи, от которой до сих пор все бока боля. Не могу понять, где верх и где низ. Домой приехал, прямо, как трубочист.

Мы сразу трое, разом, стали смеяться над побегом от преследователей из Фрунзенского райкома партии.

– Вот интересно, чем все это закончилось? – сказал, сквозь смех. – В каких дураках оказались эти горе гангстеры. Хотел бы посмеяться над их глупыми рожами, если бы ещё где-то встретил их хотя бы один раз.

– Ты особо не волнуйся. – стал подкалывать Алиханов Али. – Тебе придётся часто с ними встречаться и смеяться. Вот только не известно над чьими глупыми рожами. После того, как ты уехал, парни поднялись в Художественный Фонд и поинтересовались твоей задержкой у меня.

Естественно, поинтересовался кто они такие. Парни сказали, что Насыров Сухроб поручил им охранять тебя с деньгами до самого дома. Им не поверил и позвонил в райком партии, оттуда мне подтвердили, что действительно за тобой закрепили охрану Фрунзенского райкома партии.

Конечно, рассказал этим парням о твоей конспирации и тайном побеге от преследователей. Нам было над чем смеяться. Так что при встрече с ними также сможешь посмеяться над этим. Думаю, что они будут рады встречи с тобой. Чего от тебя им ожидать не придётся.

Кононов Володя еле сдерживался от смеха, во время рассказа Алиханова. Когда Али сказал свои последние слова, то Кононов буквально свалился на пол мастерской от своего смеха. Сам был настолько удивлён рассказом Алиханова, что сразу не мог никак отреагировать на эти шуточки.

– Ой! Ой! Боже мой! – хватаясь за живот, смеялся Кононов Володя. – Посмотри на его дикую рожу. Алик, если бы ты его видел вчера после поездки в моей машине, то сам вообще умер бы от смеха за его поступок.

Алиханов Али посмотрел на меня, как на придурка и тоже стал смеяться над моей глупой мордой. Мне так смешно было видеть корчащиеся рожи своих товарищей, что также не выдержал и стал сильнее их смеяться над их рожами. Мы так смеялись несколько минут.

Когда насладились своим смехом, то перешёл к серьёзному разговору с Алихановым о работе, которую предстояло делать нам по объектам Душанбе.

– Думаю, что мы с тобой всё-таки находимся под надзором Насырова Сухроба. – сказал, Али, когда Кононов ушёл из мастерской. – Смотри, как бы мы с тобой ему на крючок не попали. Тогда уже будет поздно принимать какие-то меры. Надо нам все решать сейчас, как работать в контакте с Насыровым.

– Тоже так думаю, – согласился со мной, Алиханов. – В первичных документах он нас хотел подцепить. Хорошо, что мы с тобой это сразу обнаружили. Поэтому нам надо быть начеку в работе с Насыровым.

Дальше мы обсудили вопросы взаимоотношения моей группы с Художественным Фондом.

Алиханов Али согласился ходатайствовать перед директором Художественного Фонда и художественным советом о праве нашей группы пользованием расценками Художественного Фонда, на время работы по установке Душанбе.

Кроме того, мы решили совместно курировать восстановленные работы на всех объектах Душанбе.

Также вести контроль над использованием различных материалов на восстановлении объектов.

Едва мы обменялись своими речами, пришли к единому мнению о работе, как дверь мастерской открылась и вошли трое парней из Фрунзенского райкома партии, которые обязались меня всюду охранять.

Мы, с Алихановым, тут же повернули разговор в другом не определённом направлении. Мы стали говорить о формах изобразительного искусства в теории философии Эпохи Возрождения, как о классике в искусстве.

– Итак, – спросил, Алиханова Али, – тебе известно, что философы Эпохи Возрождения смотрели на обнажённую фигуру, как на символ познания духа, а художники видели в обнажённой линии фигуры нечто превосходное в изобразительном искусстве идущее от Бога, ещё со времени Адама и Евы? Ты видишь, что и современная философия кажется чем-то прекрасным в изобразительном искусстве. Тебе не кажется возможным знать, с точки зрения искусства, что философия также прекрасна духовно, как картины написанные в Эпоху Возрождения и дошедшие до нас. Мы словно присутствуем в те времена Эпохи Возрождения.

– Несомненно, – ответил Алиханов Али. – Так поражён видом картины написанной в Эпоху Возрождения, что не могу не согласиться с философами того времени, что изображённая натура, это наша, душа выполненная в сочных тонах, идущих к нам от Бога, а потому она, обнажённая натура, также воздушна и телесно.

При этом Алиханов указал на обнажённую фигуру женщины, что висела репродукцией на его стене и жестом руки указал в сторону неба, как бы отправляя это женское тело в небеса к Богу.

Али продемонстрировал эти движения так прекрасно, что вошедшие парни, разинув рот, внимательно проводили глазами эту "улетевшую" женщину с репродукции на его стене. Затем наступили короткая пауза и тишина.

– Ну, а считаешь ли ты философию только прекрасным делом к размышлению о творчестве изобразительного искусства? – нарушив тишину, спросил, Али. – Быть может это тебе бесполезное времяпрепровождение? Ты предпочитаешь заменить духовную пищу телесной, отдаться прелестям земным? Но разве в изобразительном искусстве мы не находим того прекрасного, что в земной любви к женщине?

– Любовь! Самые прекрасные чувства, которые нас выбирают сами, – ответил Алиханов, – а не мы выбираем их. На вкус и цвет – советчиков нет, а на любовь тем более. Каждому своя любовь, какой бы она не была. Любовь к женщине. Любовь к изобразительному искусству. Любовь к животным и так далее. Мне кажется, мой друг, ты очень прекрасно понял, что такое любовь, её нельзя сравнить с другими чувствами. Любовь то, к чему стремимся мы всю свою короткую жизнь. Познать чистую любовь к ближнему человеку.

После такого ответа Алиханова Али, подумал, что мы достаточно заморочили мозги этим парням нам теперь с ними можно вести любую беседу, на необходимую только нам с Алихановым Али тему.

Посмотрел в сторону парней. У них был такой вид, словно им тут сейчас предстояло увидеть мир в перевёрнутом виде. На лицах этих парней можно было разглядеть признаки чувств любви и сострадания к совершенно не понятным им высоким темам морали, губительным для состояния восприятия, непонятного для них такого движения души.

Так сильно были они заморочены нашим философским размышлением, что окончательно зашли в тупик обычного понятия. Парни только глупо смотрели на нас, словно мы какие-то иноземцы.

– В шутку спросил: – Молодые люди, не хотите ли вы окунуться в мир философии и познания изобразительного искусства, которые позволят открыть ограниченные возможности развития затуманенного разума?

Поскольку мне показалось, что парни растерялись, то попытался обратиться к ним иначе: – Так какие всё-таки чувства испытывают те, кто занимается философией и те, кто занимается творением искусства? Парни промычали что-то невнятное и разом, трое, рванули к двери, едва дверь не сорвали с петель. Наша дверь быстро с амортизировала о дверную коробку и дала сильного пинка парню, который не успел проскочить в дверной проем.

Дверь сразу так плотно заклинила, что сам подумал о том, как нам с Али придётся выламывать дверь, чтобы выбраться от случайного заключения. Долго придётся нам ковырять дверь отвёрткой или звать людей на помощь, чтобы выбили дверь снаружи, так как она заклинила изнутри.

Может быть, кто-то просто придёт и откроет дверь? Но, главное то, что и Алиханов, наказали парней за моё глупое положение во вчерашней истории.

Кроме того, возможно, что избавился от опеки со стороны этих телохранителей. Если не считать моих проявлений мышления, то вряд ли смог бы удержаться от смеха, а этого мне уже совершенно не нужно. Посмеялись и хватит, а сейчас нам надо работать.

– Мне надо закончить фор-эскиз, – Али прервал мои размышления, – а тебе выбираться из моей мастерской. Вот интересно, как ты это сделаешь? Выломать дверь отсюда никак нельзя. Коробка мешает.

– Сейчас буду орать, как резаный. – ответил ему. – На мой крик сбегутся люди из Фонда и откроют нам дверь.

– Можешь орать сколько угодно. – с иронией в голосе, сказал Алиханов Али. – Сегодня все поехали с утра смотреть открытие нового вернисажа наших художников в киноконцертном комплексе и приедут обратно лишь к обеду. Туда уехал и Кононов Володя. уговорил директора Художественного Фонда меня оставить.

– Всё равно буду сильно орать. – настойчиво, заявил. – Пока твои коллеги приедут обратно. По-мо-гите!!

Заорал, что было мочи. Алиханов Али сидел ко мне спиной и несмотря на то, что предупредил его о своём крике, он все же вздрогнул и тут же заткнул себе уши шариками из ваты.

В этот самый момент, когда истерически закричал с новой силой, в дверь кто-то ткнулся. Но дверь ему не поддалась.

Али сидел ко мне и к двери спиной, а уши у него были все также заткнуты, и он не слышал толчка в дверь.

Опять закричал с ещё большей силой. В дверь резко ударили и в мастерскую ввалился Кононов. Володя не удержался на ногах и шлёпнулся со всего маха на пол. Да так сильно, что разорвал свои парадные брюки, которые он одел специально на вернисаж художников. Теперь ему не в чём было туда ехать.

– Ты, что, совсем сошёл с ума? – заорал на меня Кононов Володя, когда увидел, что мы оба целые. – То телохранители вылетают из Художественного Фонда, как ошпаренные. То ты орёшь, как чокнутый. Посмотри, как из-за тебя себе брюки порвал. В чём сейчас поеду на вернисаж? Ведь там меня наши гости ждут.

– Володя, ты извини. Мы этого не хотели. – сдерживая смех, стал оправдываться Алиханов Али. – Мы, что-нибудь придумаем. Александр посидит здесь в твоих рванных штанах, а ты съездишь на вернисаж в его парадном костюме. У вас с ним одинаковые весовые категории и фигуры похожие друг на друга. Раздевайся.

– Вот даёт! Сам спровоцировал меня на крик, а теперь и раздевает. – сказал, снимая брюки. – Ты запомни, Володя, в получку от него требуй, чтобы он тебе, ещё лучше, новые штаны купил. На новый вернисаж.

– От вас дождёшься, голодранцы. – огрызнулся Кононов Володя, напяливая на себя мои брюки и пиджак.

Кононов Володя ушёл, а взял из тумбочки у Али иголку с нитками под цвет рванных брюк и стал с изнанки зашивать брюки Володи. Алиханов хихикнул себе под нос и занялся работой, которую ему нужно было приготовить на просмотр фор-эскизов по конкурсу в ближайшую субботу. У меня было много свободного времени до прихода администрации с вернисажа.

Старательно ремонтировал брюки, как делала моя мама, когда приходил рванный домой. В армии тоже сам перешивал брюки. Этот день в Душанбе действительно был прекрасен, как и тихое, безоблачное утро.

Из Художественного Фонда мне выдали машину для перевозки на объект закупленных художественных красок и разных материалов, которые отвёз в ателье "Лола" и передал все Черкасову Александру, лично ему в руки.

– Саша! Валера Шевелёв к вам приезжал? – спросил, Черкасова Сашу, как только закончил передачу привезённых красок и материалов. – Шевелёв должен был привезти сегодня фанеру и шпаклёвку.

– Да, он был. – ответил Черкасов. – Привёз фанеру, шпаклёвку и белую эмалевую краску. Все находится в нашей кладовой ателье. Акты приёма передачи материалов у Валеры в красной папке.

Ни стал проверять наличие завезённых материалов Шевелёвым Валерой, сказал Черкасову, что доверяю ему, но если, однажды, за кем-то замечу недостачу или утечку материалов, то тут же уволю с работы любого без содержания, невзирая на личность.

Саша совершенно не обиделся на моё столь резкое предупреждение о цели доверия и с большим пониманием выслушал меня. Мне, конечно, это все понравилось. С такими людьми всегда можно найти общий язык.

Только надо быть готовым к ещё не определённым будущим событиям, то есть проявлять предусмотрительность, а для этого мне нужно заранее подготовить себе людей, на которых можно будет надеяться, как на себя самого. Пожалуй, такие люди смогут постоять за правое дело. Не знаю, как, но мне надо быть особо внимательным человеком к людям, с которыми сам начинаю работать. Особенно внимательным с теми, кто будет входить со мной в контакт. В отношении денег и ценных материалов. На добро всегда липнут "грязные" люди с ангельским поведением. В присутствии тех, кого пасут, чтобы обокрасть простаков, которые не следят за "делами" этих мошенников.

Поэтому мне, сначала надо определить тип поведения человека, с которым вхожу в деловой контакт, а затем вести с ним диалог, после того, как он первый выскажется о работе.

От интонации разговора, можно определить какой это тип человека. Везде важно то, что надо обращать внимание на лексику, а также на жесты во время разговора.

Древние греки определяли тип человека по разговорной речи и гримасам физиономии. Более поздние философы выдвинули теорию познания человека через его почерк письма.

Когда пришло время настоящего электронного письма, то, по моему мнению, можно определить тип человека по содержанию текста или, в принудительно-добровольной форме, по тестам подготовленным психологом.

Так или иначе, но есть масса примеров в общении с человеком, чтобы определить тип и характер человека, с которым вы общаетесь. Нам нужно научиться жить среди людей, научиться понимать и терпеть друг друга, так нам можно определить своё место, среди себе подобных с общим генофондом. Именно это основа всего мировоззрения в понятии отдельного человека и окружающих его людей.

Лишь так человек может добиться чего-то, стать чем угодно в поведении предельно открытом своим разумом и речью с людьми. Заметим, что именно в диалоге с человеком открывается наша истина. В моем понятии, такая теория диалога обладает всеми свойствами первоначального успеха.

В диалоге совершенно нет риска утраты своего достоинства перед лицом говорящим, так как можно изменить направление диалога в нужное русло беседы, так как было между мной и Алихановым Али в отношении парней из райкома партии.

Однако, если мы обращаемся к такого рода более или менее сомнительным диалогам, мы вовсе не используем их в нужном нам направлении, а лишь делаем переход к другому более серьёзному разговору в намеченной цели. Вот только с моими детьми у меня никак не получается диалог. Как поступать мне со своими детьми?

Все время они отмалчиваются, особенно младший сын Эдик, а после делают все на свой манер. Может быть, это они хотят таким образом утвердиться среди взрослых и жить среди нас своим собственным миром познания окружающего их мира, без постороннего вмешательства со стороны своих родителей и взрослых людей? Значит, мне нужно научиться понимать мышление своих детей. Но только как мне проникнуть в их сознание, чтобы не поранить их детскую психику, которая не окрепла, чтобы бороться на равных с взрослыми людьми. Очевидно, мне нужно войти в доверие к своим детям, стать равным в их рассуждениях.

5. Блудный художник.

Не успел, как следует войти в полосу повседневной жизни, как из Киева явился блудный художник. В окно из стройбанка увидел, как по тротуару идёт Шевелёв под руку вдвоём с женщиной.

– Здравствуй, Александр! – как ни в чём не бывало, поздоровался Валера. – Говорят, что ты сам в горах нашёлся, а думал, что это большие заслуги Насырова. Очень рад за тебя, что ты вернулся!

– За то, не рад твоему бегству. – не подавая руки, ответил. – Почему ты вернулся? Деньги кончились? Как видишь, без тебя обхожусь и не струсил, что один остался. Только ты же, сбежал, как подлый предатель.

– Не собираюсь перед тобой отчитываться. – со злобой, процедил сквозь зубы Шевелёв Валера. – Без тебя работал и жил ничуть не хуже, чем ты сейчас без меня. Вот только деньги от друзей никогда не прятал. Как это сделал ты. Вначале десять тысяч получил от Насырова Сухроба, а позже пять тысяч. Все эти деньги утаил от меня. Так что ещё неизвестно, кто из нас большую гадость сделал для себя и своего коллектива.

– Никого не обокрал и оправдываться не собираюсь. – заорал, на Шевелёва. – Вот, ты, лично, украл с Рашидом белую эмаль и этой краской у прокурора нашего города ремонт дома сделал.

– За такие слова, ты под суд пойдёшь. – заикаясь от злости, прошипел он. – Ты мне ответишь!

– Можешь подавать на меня в суд. Прямо сейчас! – опять, заорал, на блудного художника. – Только о твоих проделках давно все знают. У темноты глаза имеются, а голос из темноты мне всё подробно рассказал о тебе.

Шевелёв ушёл вниз. Продолжил заниматься своей работой. Мне перед служащими стройбанка было как-то неудобно. Устроили балаган, как в собственной мастерской.

Можно было выйти из кабинета на улицу и там разобраться в своих делах по-мужски. Однако, что было, то было. Но откуда Шевелёв Валера знает про деньги Насырова Сухроба?

Мы только вдвоём с Сухробом знали об этих деньгах. Может быть, это Насыров сам проболтался? Тогда бы он мог Шевелёву и про тысячу рублей, сказать, которые дал мне после Гиссарской торговой базы. Надо мне как-то осторожно все это узнать. Возможно, что Насыров Сухроб и Шевелёв Валера, общаются уже давно. Собственно говоря, если Шевелёв сейчас выйдет на Насырова, то все будет ясно. Они сообщники. Будет совершенно понятно, что Шевелёв Валера блудный художник, который блудит давно и не только в своём коллективе.

Очень заманчиво проследить его "деятельность" за пределами изобразительного искусства. Пишет маслом портреты Шевелёв лучше, чем говорит. Но как он мыслит, мне это, пока, совсем неизвестно. Плохо, что сам не могу читать мысли людей.

Иначе бы знал, как с ними поступать в различных ситуациях. Откровенно, способность понимать мысли других, могли бы людям мешать развиваться. Ведь каждый бы старался отталкиваться от готового размышления других и мир бы стал скучным.

Люди перестали бы пытаться мыслить, так как сразу все становилось бы известно окружающим от размышления других. Были попытки вживления электродов в мозг человека, чтобы научиться читать мысли человека со стороны. Но сразу стало ясно, что этого делать нельзя.

Подопытные переменили в себе самочувствие, мироощущение, мышление, отношение к людям и тип своего психологического состояния. Подопытные люди как бы перешли в мир другого измерения жизни, которое, вероятно, незримо существует рядом с нами.

Но мы его не научились воспринимать. Возможно, что человек не достиг совершенства своего развития. Поэтому делится на типичных людей, которые совершенно по-разному воспринимают окружающий мир природы и развитие ближних.

Типичные люди – флегматики, меланхолики, холерики, сангвиники. О них нам известно из старой школьной истории, в которой – бежали от опасности четыре типа людей – холерик, флегматик, меланхолик и сангвиник.

В самом начале бега холерик стал выяснять отношения между сторонами и так увлёкся своей паранойей (около умеем), что побежал совершенно в другую сторону.

Флегматик сильно расстроился в том, что он все же побежал от неизвестной ему опасности, которую не стоило избегать, так как она, опасность, к нам неизбежно придёт. Флегматик всю дорогу ругал себя за необдуманно принятое решение. В конце концов, он сошёл со своей дистанции.

Тем временем, меланхолик, молча, бежал, в сознании винил свою судьбу за те неудачи, которые его постигли в жизни. Он в чём-то оказался прав, когда подбежал к обрыву, то сорвался с обрыва и разбился. Сангвиник ни о чём не думал. Он бежал вперёд, к своей намеченной цели, которую он непременно должен был достигнуть и там найти своё спасение от преследуемой опасности. Сангвиник даже не подумал о грозящей опасности перед обрывом.

Просто прыгнул и отделавшись ушибами – побежал дальше. Таким образом, нам можно определить различные характеры типичных людей, живущих вокруг нас. Такой тип людей находится у власти.

Каждый из них приспособился к своим обстоятельствам. Не хочет менять свой образ жизни и мышления. Но в жизни все изменчиво. Возможно, что останется кто-то из тех, у кого мозги, как электроды, иного мышления.

Мир будет думать совершенно иначе. Однажды, проснувшись, весь мир переменится. Но вопрос, в какую сторону? Мы должны заранее научиться думать по-другому.

– Александр! Это тебя зовут к телефону. – позвала меня через стол, бухгалтер-инспектор Исакова Светлана.

– Вас, внимательно, слушаю. – сказал, в телефонную трубку, когда дотянулся через стол до телефона.

– Александр! Приезжай! У меня к тебе сейчас есть срочный разговор. – услышал, голос Насырова Сухроба.

– Хорошо! – согласился, не раздумывая. – Вот только замкну свои документы в сейф и сейчас же приеду.

Что там произошло, это мне сразу стало понятно. Шевелёв к нему со слезами явился. Получается, что мои предположения оказались точными. Шевелёв Валера и Насыров Сухроб, давно знакомы. Насырову удобнее меня держать руководителем предприятия с художниками-оформителями, а не Шевелёва Валеру.

С деньгами никуда не сбегу. Повязан семьёй и местной пропиской. Что касается Шевелёва, то его удобно держать моим заместителем. Если что-то ни так, то ему легко улизнуть с деньгами Насырова Сухроба с его окружением, будет крыша где-то под Киевом или в Одессе "маме".

Бьюсь об заклад, что у них там и счёт общий имеется в банке. Как у русских воров в "законе", имеют общаг-малину на всякий случай. Конечно, не мог не заметить, что у них есть какая-то связь в темных делах. Вот тогда с белой эмалью.

Наверняка сам Насыров сказал Шевелёву, что возьми белую эмаль, устрой у себя в мастерской кражу. После спишу белую эмаль на кражу. Так они все и устроили. Ведь прокурор города не будет никогда на свои деньги покупать материалы на ремонт собственного дома.

Так уже давно заведено в Таджикистане. Гиззатулин Рашид и Шевелёв Валера, такие жмоты, что свои деньги никогда тратить на материалы не будут. Вполне возможно, что и ремонт им оплатил не прокурор, а Насыров Сухроб или те люди, которых прокурор вытащил из-за тюремной решётки. Нельзя исключить и взаимную зависимость прокурора от городских властей Душанбе.

Возможно, что наш городской прокурор метит к верховной власти. Вот, собственная гвардия поддержки собирается в столице. Почему не использовать в своих целях такую группу, в предвыборной компании за высокий пост у власти? Таким образом, если сделать отсюда вывод, то можно считать, что все блудные люди в одну компанию собрались.

Ведь страх перед собственной душевной слабостью объединяет таких людей в группы, чтобы им противостоять более сильным духом. Меня беспокоит состояние блага жизни собственной семьи. Моё сознание блуждает в поисках выхода из лабиринтов жизни, которые строят передо мной блудные люди со слабым духом.

Вместо того, чтобы совместно создавать общее благо, своим разумом и своими способностями, эти блудные люди строят лабиринты жизни, в которых сами блуждают.

Затем сами пытаются войти в контакт с обратной стороной, чтобы выбраться из собственной западни. Призираю таких людей, но волею судьбы должен общаться с ними. Находиться бок обок в одном пространстве, той повседневной жизни.

Быть может, это правильно сделала природа, что перемешала нас, столь разных по типу характеров и нравов людей. Иначе бы наша жизнь была либо слишком приторной и сладкой от всяческих благ. Либо слишком трагической. От постоянной борьбы между собой, за собственное существование.

Вполне возможно, что именно поэтому сейчас направляюсь к Насырову Сухробу, чтобы найти компромисс между совершенно разными людьми. Так что, как ни поверни, но надо нам жить рядом и приспосабливаться к правилам жизни.

После обеда отпустил на час водителя, Гиззатулина Нигмата. Поэтому не удивился, когда вышел из автобуса и увидел "Жигули" Гиззатулина Нигмата на площадке возле здания Фрунзенского райкома партии. Выходит, что Гиззатулин Рашид и Шевелёв Валера оба тут. Блудная компания собралась у Насырова.

– Заходи! Заходи, Александр! – приветливо, пригласил меня, Сухроб, как только открыл дверь.

За длинным столом Насырова Сухроба сидели – Толбоев Аджин, Шевелёв Валера и Гиззатулин Рашид. Ни стал здороваться с каждым из них за руку. Просто приветствовал от порога всех и сел у окна. Сослался на то, что в кабинете уже слишком душно и раскрыл окно наполовину.

На пороге стояло жаркое лето и градусник на здании Фрунзенского райкома партии постоянно взбрыкивал, поднимая температуру выше нормы на плюсовой отметке, пугая созерцателей с улицы своим багровым цветом.

Чтобы население республики не разбежалось от жары в прохладные места Советского Союза, дикторы радио и телевидения, робко сообщали температуру Таджикистане в тени.

Не подозревая о последствиях. Своими объявлениями дикторы беспокоили граждан загадочностью температуры. У всех поднимался вопрос вместе с температурой. Все представляли, какая разница между температурой в тени и не объявленной температурой на солнце.

Неопределённая никем температура пугала слабонервных и люди в панике разбегались на лето по всему свету. Одни поднимались семьями в горы. Другие уезжали к морю.

Третьи скрывались от жары там, где позволял их кошелёк. Конечно, в республике оставались самые стойкие к жаре и те, кто был привязан к своим делам пустым кошельком.

Работа объединяла между собой противоположные типы людей. В республике остались эксплуататоры со своим деньгами и трудящиеся, как товар на рынке рабочей силы. Так Таджикистан возвращалась на круги своя, из социализма в капитализм.

Точнее сказать, из недостроенного социализма в недостроенный капитализм, который сильно смахивал на феодализм со своими клановыми разборками в республике. Такая политическая обстановка была сильным тормозом развития экономики в Таджикистане. Здесь нужны были новые экономические программы.

– Александр! Что ты, вдруг, не поладил со своими людьми? – осторожно, спросил меня, Насыров.

– Со своими людьми у меня нормально. – ответил ему. – В работе другие люди меня вообще не интересуют.

Насыров встал со своего места, обошёл вокруг стола, подошёл к окну, посмотрел вниз на улицу.

– Александр! Тебе придётся взять, этих других, обратно к себе на работу. – нервно, сказал Насыров Сухроб.

– Мы с тобой, так не договаривались. – не поднимая головы, процедил. – Эти блудные люди постоянно обкрадываю моих парней. не могу им доверять. К тому же, ты сам выгнал с работы Гиззатулина Рашида.

– Рашид только что, сейчас, возместил все убытки. – уточнил Насыров Сухроб. – Шевелёв также вернул деньги за краденную им белую эмаль. Они во всем покаялись и просили меня взять их обратно на работу.

– Так вот, ты и бери их обратно. – прервал, запланированную речь Насырова Сухроба. – Мне они не нужны. Все это время, когда их не было рядом со мной, мои парни прекрасно справлялись с делами на объектах.

– Мне кажется, что это ты слишком на себя берёшь! – повысив на меня голос, заявил Насыров.

– На себя ничего не беру. – поднявшись с места, закричал, на Насырова Сухроба. – Это ни к тебе, а ты ко мне пришёл. Тебе было выгодно меня поставить во главе работы. Потому, что Шевелёв Валера тебе удобен, как посредник между нами. Гиззатулин Рашид тебе удобен, как шестёрка Шевелёва Валеры. Тебе удобен, как независимый человек, который может самостоятельно разрабатывать планы выполнения работы и независимо ни от кого, отвечать за все перед законом. Именно этого не хочу.