Читать книгу: «Когда заговорят камни», страница 2

– И пожалуйста, пусть ваш посыльный будет в костюме Санта Клауса, его старания будут достойно вознаграждены.

– Генра, ты, что клад нашел или банк ограбил? – толстяк Герберт, даже бросил терзать хлеб.

– А что? – меня немного понесло в хвастливом кураже, – разве не могу я позволить себе сделать подарок красивой девушке?

– Так, значит Эмма красавица, а мы нет? – девчонки дружно накинулись на меня.

– Стойте, стойте! – картинно поднял я руки вверх, – я же не отказываюсь сделать всем подарки! Только давайте дождемся полвосьмого!

– Ты на часы глянь! – дернула меня за руку Инга, – уже! Вон, полюбуйся – полвосьмого!

И тут раздался звонок в дверь. Все вздрогнули и уставились на меня. Я, словно собираясь подчеркнуть важность момента, не спеша направился к двери.

– Прошу, – широко распахнул её и отодвинулся в строну.

Два расторопных официанта сноровисто вносили картонные коробки, перевязанные яркими ленточками. Это были мастера своего дела. Почти в полной тишине, лишь изредка прерываемой возгласами изумления, они быстро сервировали стол. Девчонки кинулись было помогать им, но они вежливо отстранили их, поручив им убрать мою колбасу да бутылки с вином.

– Герр, Рейнгарт! Какие будут указания с вашей стороны? Нам остаться до конца ужина или вы справитесь сами?

– Спасибо, дальше, мы сами, посуду заберете утром, скажем так часов в десять – я небрежным движением вынул из нагрудного кармана стоевровую купюру и положил в карман фирменной куртки официанта.

– Данке, герр, Рейнгарт, наш ресторан всегда к вашим услугам!

– Пируем! – развернулся я к друзьям.

– Да ты прямо Ротшильд какой-то! Вот удивил, так удивил! – меня тормошили и со всех сторон и хлопали по спине. Девчонки хлопотали у стола, передвигая блюда, кто-то открывал вино, удивляясь его дороговизне. Я поймал восхищенный взгляд Эммы. Думаю это стоили тех тысяч, что так бездумно были потрачены мной.

Пирушка была в самом разгаре, и звонок в дверь заставил всех немного притихнуть.

– А вот и я! – Санта Клаус, словно сошедший с новогодней открытки появился на пороге комнаты, – кто из вас та счастливица, что заслужила подарок?

– Вот она, она! – девчонки дружно, подняли Эмму с места.

– Держи, девочка! И впредь будь такой же умницей, что бы получать такие подарки!

Санта Клауса, отпустили только через час, заставив выпить пару стаканов шнапса, и полстакана обжигающей русской водки. Всех немного развезло, а Герберт, был откровенно пьян. Полез с пылкими признаниями в любви к Эмме, но получив отпор, начал приставать к Инге. Та быстренько заставила его выпить пол стакана водки, от чего Герберт окончательно опьянел и пополз за кровать, где благополучно заснул, растянувшись на полу.

– Генрих, с чего это ты сегодня такой щедрый? Я, помню, за все годы ты только однажды угостил нас мороженным!

– А кино? Про кино ты забыла! – лениво отшучивался я, поглядывая на Эмму, в этом платье она была ослепительно хороша. Я почему-то даже не сомневался, что сегодня она будет моей.

Через три часа наша компания окончательно разбрелась и я, провожая Эмму, погрозив кулаком не отходящей от неё Инге, решительно взял девушку за руку и повел её обратно, к себе в комнату.

Свет ночника немного скрашивал стол с разбросанными на нем остатками нашего пиршества.

«До чего же хорошее платье, так легко снимается!» – только и успел подумать я, как легкий шорох, за моей спиной, заставил меня повернуть голову.

Герберт, толстячок Герберт, с бешенными от выпитого шнапса глазами, схватив нож, со всего размаха воткнул его мне в спину. Лезвие легко пронзило сердце, и, выскочив на вершок наружу, слегка поранило роскошную грудь Эммы.

– Ты думал все тебе! И деньги, и девушка! – только и услышал я сквозь отчаянно-звенящий крик Эммы.

Последним усилием воли я завопил: «Не – е – ет!».

Эхо этого крика вынесло меня на гладкий пол коридора.

– Это первая твоя смерть. Если ты согласишься, на богатство, то увидишь ещё три. Выбирать будешь любую! – мой друг Рудольф сочувственно смотрел на меня. Может мне лучше звать его проводником?

– Нет! – твердо сказал я и решительно направился к следующей двери.

Это была не дверь, а произведение искусства! Яркие витражи, тяжелые занавески по бокам. Даже ручки были выполнены в виде изящных статуэток обнаженных граций.

«А где табличка?» – отодвинув занавеску рукой, я попытался понять, что ждет меня за этой красотой.

– Слава! Там твоя слава, – проводник придержал второе полотнище занавески.

Словно в трансе, я нажал на ручку и очутился прямо посредине галдящей толпы.

Нет, толпа не напирала, её сдерживали две красные ленточки, да судя по роскошным нарядам окружающих меня людей, это была вежливая публика. Вежливая и богатая.

– Генрих! Генрих! – скандировала толпа мое имя.

– Герр Рейнгарт, мы из газеты «Le Mond», только одно интервью! Десять минут!

Репортера газеты оттерли операторы какого-то телевидения.

Справа меня цепко держала за руку какая-то длинноногая модель, а слева, бережно, но крепко вела актриса. Мы шли по красной дорожке, поднимаясь к колоннам высокого здания. Я любезно раскланивался с визжащими от восторга женщинами, а в душе была пустота и тихая ненависть к этим дамам готовым прыгнуть ко мне в постель ради пусть даже маленькой роли в фильме. Шагнул на первую, вторую, третью ступеньку и вдруг – тупая боль парализовала правое плечо, ноги стали ватными и кроваво-красная дорожка больно дарила меня по коленям.

– Врача, врача! – кто-то суетился вокруг меня. Сверкали вспышки фотоаппаратов – ещё бы, такие кадры! Сам великий маэстро голубого экрана великолепный Генрих Рейнгарт рухнул в обморок накануне вручения престижной премии!

– Я же говорила тебе, что четыре таблетки Виагры, это много! – причитала актриса, тормошила меня и все просила не умирать.

«Воздуху, дайте мне глоток воздуху!» – умолял я, но никто не слышал, что хотели сказать мой деревенеющие губы.

– Ты нашла его завещание?! – вторая попутчица схватила актрису за руку, – этот старый жмот, должен был отвалить нам не малую сумму.

– Пока нет, но вот он, ключ от его сейфа!

«Не – е – ет!» – казалось, от крика лопнут мои легкие.

Рудольф, слега, наклонив голову, смотрел как я, потирая грудь, шагаю к третьей двери.

– Ты не желаешь знать, сколько смертей тебя ждало за той дверью, из которой ты только что выскочил?

– Мне и одной там хватило! – я остановился перед третьей дверью. Смутная тревога, смешанная с легкой радостью, словно волна накрыла меня.

Эту простую, добротно сделанную из досок ясеня дверь, я бы узнал из тысячи! Вон там, чуть пониже ручки, до сих пор виднелись две зарубки – это я в детстве вырезал их перочинным ножичком. Влетело мне тогда от бабушки!

Я оглянулся на Руди, и толкнул двери моего детства. Она подалась с трудом.

За дверью не было пола.

За дверью, внизу, была больничная палата. На кровати, опутанный какими-то трубками и проводами, лежал я. Точнее – моё неподвижное тело. Рядом, на стуле, уронив голову на ладони, сидела женщина. И столько в её согнутой фигуре было отчаяния и усталости, что у меня перехватило дыхание!

– Эмма! Ты пришла! Ты снова со мной! – волна моего крика полетела во все стороны и этот звук, словно волшебный ковер – самолет стал плавно опускать меня вниз.

Женщина, встрепенулась, поправила подушку и чуть слышно прошептала:

– Я теперь всегда буду с тобой! Только не умирай! Только скажи мне хоть одно слово!

«Да!» – мои губы с трудом выдохнули это.

– Забудь все и не вспоминай! – мой проводник летел рядом со мной.

А я в нем больше и не нуждался! Я точно знал свой выбор. И я сделал его – моя рука слабо сжала руку Эммы, и губы ещё раз тихо повторили:

– Да!

Через неделю, Эмма принесла мне свежую газету. Крупный заголовок венчал знакомую фотографию. На ней, «папаша Блю», с чувством жал кому-то руку. Текст был лаконичен:

«Знаменитый кинопродюсер Блюмгарт, не только оплатил дорогостоящую операцию малоизвестному писателю Генриху Рейнгарту, но запустил в производство новый фильм по его произведению – «Забыть все, чтобы вспомнить!». Знатоки многосерийных кинолент, не сомневаются, что нас ждет настоящий шедевр. Вот уж истинное название. Мы все забыли о Рейнгарте который провел в тяжелейшей коме почти шесть месяцев, но нашел в себе силы вернутся к нам. А Блюмгарт с его необыкновенным чутьем, заставит нас долго помнить о талантливом сценаристе Генрихе Рейнгарте!»

Магнит для денег

Станция. За окном замелькали постройки, потянулся асфальт перрона.

– Станция Березовое, стоянка двадцать минут, – предупредил проводник.

– А не выйти ли нам, да купить всем по мороженному? – предложил Виктор, прервав очередной анекдот.

Подсел он к нам в купе плацкартного вагона, утром, часов в шесть. Сразу стало шумно, суетно и весело. Разбудил двух девчонок, наверное, студенток – первокурсниц. Уговорил меня попить вместе с ним чайку, презентовал газету с кроссвордами, крепкому мужчине с волевыми чертами лица, соседу у окна в коридоре и успел рассказать о том, что едет из деревни своих родителей, где помогал в уборке урожая местному фермеру.

Скорее всего, он был из породы тех редких людей, что зовут в народе: «душа компании», держался всегда весело и непринужденно, но не назойливо.

– Идем, идем – затормошил он меня, – вон из других вагонов народ подтягиваться к лотку мороженщика начал!

И правда, утренняя прохлада потихоньку сменилась духотой летнего полдня и у киоска с мороженным толпились покупатели.

Мы заняли очередь. Товар продавал чрезвычайно бойкий, молодой продавец. Подавал стаканчики с пломбиром, быстро набрасывал брикеты в полиэтиленовый пакет, принимал деньги, играючи отсчитывал сдачу.

– Во ловкач! Во дает! – восхитился Витек, так для краткости про себя называл я попутчика.

– Да, шустрый малый, – согласился я, – А иначе и нельзя, стоянка поезда минуты, тут поворачивайся, иначе весь покупатель уедет!

– Да не в том дело, со сдачей химичит. Сейчас мой магнит сработает!

– Что за магнит? – не понял я.

– Сейчас, сейчас увидишь! – отмахнулся Витек от моего вопроса.

Переспросить было некогда, так как подошла наша очередь.

– Мне вон то, пластмассовое ведерочко и четыре брикета «Лакомки», – зарядил Витек продавца.

– Килограммовое ведерочко, сто восемьдесят пять, четыре брикета, по двести грамм, по шестьдесят семь итого – прикинул он сумму в уме, – с вас шестьсот пятьдесят три!

Одной рукой Виктор взял полиэтиленовый пакет, а другой протянул продавцу тысячную купюру.

– Ваша тысяча, – уточнил продавец, – сдача двести сорок семь! Что-то не так? -

Виктор не торопился брать сдачу.

– Слушай торопыга, да если округлить цену на ведерко до двухсот, а каждый брикет пусть будет по семьдесят то на четыре умножить. Даже триста пусть будет, это выходит пятьсот! А ты мне сдачу суешь в двести рублей! Где у тебя совесть? Считать не умеешь!?

– Ой, – смутился продавец, – ваша, правда, – извините, ошибся! Вот Ваша сдача!

Он добавил ещё пятьсот рублей сдачи, и мы отошли от прилавка. Что на меня нашло, но, я как зачарованный был уверен в правильном счете.

Поезд плавно тронулся и мы всем купе дружно зашуршали обертками мороженного.

Виктор, сама галантность, успел выпросить у проводника, две чайные ложечки и преподнес цветное ведерочко с мороженым девчонкам.

Тут до меня дошло, даже по округленным расчетам, Витька, продавец передал нам двести рублей…

– Не двести, а двести сорок семь, да ты не расстраивайся, только на тех пассажирах, что стояли впереди нас, он на восемьсот двадцать наварился, а после нас сколько?

– Как ты смог узнать, насколько он обсчитал тех, что были впереди нас? – удивился я.

– А у меня чутьё на деньги, я их влёт считаю, да и всегда они ко мне липнут, вроде как к магниту. Только магнит железо притягивает, а я деньги!

– Как можно притягивать к себе бумажки, пусть и такие как деньги – удивился я.

Народ в купе и его окрестностях начал прислушиваться к нашему разговору.

– Нет, деньги не летят и не липнут ко мне, ни к рукам, ни к карманам! – Витек неспешно смаковал свое мороженное, – Просто я знаю, сколько, у кого денег и если среди них есть приобретенные нечестным путем, то эти деньги как бы чувствую особо. И если есть хоть какая-то лазейка, то они эти денежки сами притянутся ко мне…

– Так, что, получается – вор у вора дубинка украл? – не выдержал я.

Наш разговор с интересом и нескрываемым любопытством слушало все купе. Девчонки, доев мороженное, не торопились собрать и выбросить обертки, верткий сухощавый мужчина в сером пиджаке и такой же кепи, не пошел за чаем и сидел, разглядывая дно пустого стакана, сосед крепкий мужчина с волевыми чертами лица, отложил газету с кроссвордом, слушал нас, скрестив руки на груди.

– Почему сразу вор? – немого обиделся Витёк, – вот работал я у фермера. Утром как солнце немного росу сгонит с валков, на комбайн и вперёд молотить, и так до вечера. Двадцать дней, по пятнадцать часов! Настало время расчета, а он и говорит – четырнадцать тысяч я у него заработал, по штуке в день не выходит! Вот крохобор!

Рядом, на таких же полях, такой же комбайн, хозяин, платил по две тысячи в день, и это не учитывая питание! Высказал я это ему, а он говорит: «Так он часть урожая продал и деньги у него есть, вот он и рассчитывает рабочих, а я без налички, могу тебе заплатить только пятнадцать». Такого жмота я еще не видел! И тут меня понесло!

– Да у тебя в сейфе пятьдесят три тысячи лежит, и нет денег? «А ты откуда знаешь? Как ты смог сейф открыть и деньги там пересчитать?» Чего мне твой сейф открывать? Я и так знаю, сколько там денег лежит! Вон и у тебя в кошельке, какая сумма ясно вижу! Тут он приутих и сел на место: «Ну, это ты, положим, гонишь, через ткань брюк да кожу кошелька не видно»

– Меня ещё сильней это подзадорило, – Витёк кончил складывать обертку от мороженного, посмотрел куда её деть и не найдя подходящего места примостил на край стола.

– Давай – предлагаю ему, – моё слово, против твоёго. Вот ты хочешь выдать мне зарплатой четырнадцать тысяч, если я не угадаю сумму в твоем кошельке, вся моя зарплата остается у тебя. Угадаю – сорок тысяч моих! «Идет – сразу согласился он, – но только тридцать!» – Во! И тут готов нагреть меня! – Тридцать пять! Я рискую большим!

«Лады! – говорит он, – только давай при свидетелях, а то ты мне потом прокурора пришлешь…»

Позвали мы трёх рабочих, они на току зерно подрабатывали, объяснили им что почем.

– Дядя Петя так тот прямо мне сказал: «Не дури парень, задаром, что ли пыль глотал?»

– Ещё посмотрим, задаром или нет, – успокоил я его. «Ну что ты готов? Экстрасенс наш доморощенный?» – смеётся шеф. Передайте кошелёк дяде Феде, прошу я его. Вон хотя бы под столом, да я ещё и отвернусь. «Годится, – согласился он, – только не дяде Феде, а Николаю!» Передал, держит тот кошелек с деньгами под столом.

– Восемь тысяч, четыреста пять рублей сорок две копейки, сразу назвал я. Выложили на стол, сосчитали – точно! Видели бы вы лицо шефа! Деваться некуда, расписался я в ведомости, получил причитающуюся мне сумму и пошел домой. На полпути догоняет шеф: «Слушай Виктор, у меня к тебе серьёзное предложение, приезжает сегодня ко мне перекупщик, зерно на муку брать, давай побудь со мной мне очень нужно знать, какую сумму он взял с собой»

– Да вам-то это зачем? – удивился я. «Видишь, в нашем деле не обманешь, не проживешь! Вот я сдал зерно на анализ, влажность, клейковина и прочее там. Мне по телефону сообщили результат, а акт на руки ещё не пришел. А у него там тоже свои люди, он результат вперёд меня знает. Но будет торговать как не сортовое, вроде рискует он и цену настоящую не даёт. А если я буду знать, сколько денег он взял, то и торговаться мне с ним не составит проблемы. Давай, соглашайся, десять процентов от вырученной сверх его цены будет твоей» – Пятнадцать, – говорю я ему. Сошлись на двенадцати.

Ещё восемнадцать тысяч зашуршали у меня в кармане.

– И что, ты вот так запросто сказал, сколько этот купец денег с собой взял? – дядька в сером пиджаке и кепочке, сверлил Витька пристальным взглядом.

– Да чего там хитрого, тот, как только зашел в двери, так я сразу и увидел все его деньги….

– Погоди, – прервал я Витька, – это надо не просто увидеть, а знать какие купюры как лежат, сколько в пачке, да и число пачек тоже знать надо…

– Это точно, вот только разные купюры, они как бы разным цветом светятся, и считает их кто-то, а не я. Мне остается только копейки рассмотреть, а если не надо это мне, так сумму почти сразу узнаю!

– Быть такого не может! – запротестовал я.

Да и как не возмутится, через ткань брюк, материю кошелька, наконец – через сталь сейфа, угадать нереально, это или случайность и ли фокус какой-то.

– Давай проверим, – даже лениво как-то предложил Виктор, – я отвернусь, ты зажми любую купюру в ладонях под столом, я угадаю.

Выдернуть купюру из кошелька, прикрыть её ладонями, было дело секунд.

– Ну, – в нетерпении выдохнул я.

– Ничего не «ну», а пятисотка, она слабо зелененьким светом светится, – ответил Витек, даже не повернувшись ко мне лицом.

Мне только и осталось, что продемонстрировать слегка смятую купюру в пятьсот рублей.

– А у меня, сколько денег с собой есть? – полюбопытствовала худенькая студентка.

Виктор, усмехнулся, придвинулся к ней и тихонько шепнул какую-то цифру, у студенточки округлились глаза.

– И ещё там, – снова шепоток на ушко.

– Ой, вы прям, – засмущалась студентка…

– А что, разве я ошибся? – хохотнул Виктор.

– Нет, нет, все точно! Но как это можно? Вы, наверное, экстрасенс, иди ясновидящий?

– Не, ничего больше я не могу, ни предсказывать, ни искать там, кто что припрятал. А вот деньги – вижу…

– А вот у меня, сможешь увидеть, – вкрадчиво спросил дядька в сером пиджаке.

– Можно конечно, – согласился Витек, – Только грязи много…. Условие, спор идет на тысячу, угадаю, моя, нет ваша, – выложил он на стол тысячную купюру.

– Нет, не пойдет, давай по пять! – прихлопнул ладонью розовую купюру «серый пиджак».

– По пять, так по пять, – согласился Виктор.

– Давай, отворачивайся, – скомандовал спорящий.

Наш настырный попутчик вынул из кошелька купюры, добавил к ним несколько монет и подал команду Виктору.

– Три тысячи пятьсот рублей, семьдесят копеек, – откликнулся наш ясновидящий по деньгам.

– А вот и нет! – торжественно перебил его серый, – бумажки ты сосчитал верно, а монеты – нет!

Он протянул раскрытую ладонь девчонкам.

– Сами сосчитайте!

Девчонки быстро перебрали купюры, все точно – три тысячи пятьсот рублей, но монет было меньше, всего пятьдесят копеек, как сейчас помню, две по двадцать, одна десять.

Дядька в сером наряде, торжественно демонстрировал всем пустую ладонь.

– А вот и ещё двадцатник! – Виктор быстрым движением схватил за запястье «серого» и другой ладонью хлопнул снизу его руки. Монета достоинством в двадцать копеек выскочила на ладонь.

– Ой, – удивилась худенькая студенточка, – она у вас между пальцами закатилась!

Дядька в сером пиджачке, что-то прошипел как рассерженный гусак, бросил свои пять тысяч на стол перед Виктором и, вскинув рюкзак на плечо, ушел из нашего купе.

– И вы возьмете эти деньги? – полюбопытствовали девчата.

– А чего не взять? – хмыкнул Витек, – вон он, сколько в карты выиграл и все только благодаря своим фокусам, – Деньги, те, что человек не заработал, а приобрел нечестным путем, они всегда имеют грязный свет.

– Как это? – не выдержал я.

– А так – заработанные деньги или вот такие как девчонкам родители дали, они мне видятся в ровном, чистом свете, а те, что украдут или вот как у этого, – Витек небрежно махнул рукой в сторону прохода куда ушёл «серый», – Его деньги, все словно в кляксах или пятнах…

– Интересно, – подал голос крепкий мужчина с волевыми чертами лица, – и всегда это у вас так, можете отличить чистые деньги от грязных – нечестно приобретенных?

– Да пустяки все это, – отмахнулся Витек от его вопроса, – видно сразу…. И перевел разговор на другую тему.

Часа два мы все беседовали на разные темы и больше не возвращались ни деньгам, ни к необычным способностям нашего попутчика.

После какой-то станции, когда улеглась суета от посадки-высадки пассажиров, на проходе нашего купе, появились двое полицейских.

– Вот где настоящие магниты, – не удержавшись, съязвила одна студентка.

Но стражи порядка не среагировали на её выпад. Из-за их спин высунулся наш «серый» попутчик и махнул рукой в сторону Витька:

– Вон тот, справа…

– Гражданин, ваши документы! – тоном, не терпящим возражения, подал голос полицейский с погонами сержанта.

– А в чем дело? Что я нарушил? – Виктор не спешил показывать свой паспорт.

– Так надо, проверка, – протянул руку сержант.

– Да, пожалуйста, – достал паспорт Витек.

Сержант раскрыл розовую книжечку, сравнил изображение на фотографии с оригиналом и спрятал паспорт у себя в нагрудном кармане.

– Вам придется пройти с нами…– скомандовал он нашему попутчику.

– А что я нарушил? Почему я должен сходить с поезда? – осведомился Виктор.

– Все объясним в отделении полиции!

Сержант, не терпеливо потянул Виктора, взяв его за локоть.

– Это из-за этого дядечки. Так он сам предложил спорить, мы свидетели! – начали защищать Виктора девчонки.

– Не волнуйтесь гражданки, мы во всем разберемся, – успокоили полицейские студенток.

Виктор встал и пошел следом за полицейскими.

Мы стали хором возмущаться и шуметь, только наш попутчик крепкого телосложения, проводив взглядом, полицейских, спокойно достал телефон, набрал номер и попросил сообщить ему фамилию и звание начальника линейного отделения полиции по маршруту нашего поезда..

Затем, так же, спокойно позвонил по номеру, что указал ему собеседник и голосом, не терпящим возражения, приказал какому-то майору дать команду своим сотрудникам прийти в наш вагон и привести задержанного гражданина.

Минут через десять, появились наши «полицаи» как их сразу же назвали студентки.

Между ними немного согнувшись, стоял Виктор.

– Кому мы тут потребовались? – в тоне сержанта сквозило раздражение с плохо скрываемой угрозой.

– Мне понадобились, – спокойно сообщил наш неугомонный защитник.

– Ваши документы – сразу же наехал на него сержант.

– Предъявите сначала ваше удостоверение, а перед этим, представьтесь, как положено по полной форме! – отчеканил крепкий мужик.

– Слышь, Николай, еще один знаток законов выискался! – ухмыльнулся сержант, – а не много ли ты папаша хочешь? Документы! – повысил он голос.

– Сержант, согласно пункта три должностной инструкции сотрудника полиции, вы обязаны предъявить личное удостоверение, кроме того, назвать свое имя, фамилию и отделение полиции! Я жду! – уверенный и ровный голос нашего попутчика произвел какое-то действие на сержанта. Он вынул книжечку удостоверения, развернул её и показал.

– Ну, все понятно? Документы! – приказной тон его голоса, стал ещё жёстче.

Наш мускулистый попутчик не спеша достал удостоверение такого же цвета и, развернув его некоторое время, подержал у глаз сержанта.

– Это…, Как же это, извините, товарищ полковник, ошибка вышла… – замямлил сержант.

– Виктор, сядьте на место, – скомандовал полковник, заметив слабую гримасу на лице Виктора, спросил, – Тебя они били?

Тот замялся, неопределённо пожав плечами:

– Ясно, – нахмурился полковник, – сколько денег они у тебя взяли?-

– Да почти все, оставили только три тысячи: – «Хватит с тебя, говорят!»

– Товарищ полковник, разрешите доложить, – зачастил старшина, – к нам обратился гражданин с заявлением, что у него вот этот молодой человек похитил у него деньги, мы приняли меры и задержали его…

– Так, предъявите заявление гражданина, протокол осмотра и изъятия денежных средств, протоколы опроса свидетелей, – полковник протянул руку к черной папке, которую держал сержант.

– Так мы это, ещё не все оформили…, – полицейский старался убрать папку подальше.

– Так, рядовой, – обратился полковник к младшему по званию, – возьмите папку у старшины. Второй полицейский повиновался. Полковник расстегнул молнию на папке, быстро просмотрел бумаги и одну подал рядовому.

– Ну и где заявление, протокол изъятия? – Сядьте за стол и пишите протокол, а вы гражданки будите понятыми, рядовой внесите их данные в протокол!

– Может, обойдемся без протокола, товарищ полковник, – заюлил старшина, – мы принесем извинения гражданину, – он кивнул в сторону Виктора, – вернем ему его деньги и компенсируем моральный ущерб, так сказать за причиненные неудобства…

– Помолчите, старшина, вот из-за таких как вы, у простых граждан складывается мнение, что в полиции служат только вымогатели, и те люди, что бандитскими методами вершат свой правопорядок…

– Сколько они у вас отобрали денег? – обратился полковник к Виктору. Тот назвал сумму.

– Все у старшего по званию или часть он передал рядовому?

– Все вот у него, – кивнул Виктор на старшину.

– Старшина, все из карманов на стол! – приказал полковник в штатском.

Полицейский, с красным от смущения лицом, вынул из кармана слегка измятые ассигнации.

– Это все? – осведомился полковник.

– Так точно, все, – принял смирное положение старшина.

– Какую сумму вы взяли с собой, выходя из дома? – спросил полковник.

– Две тысячи пятьсот рублей, – даже как-то радостно откликнулся полицейский.

– А ну-ка, Виктор, включите ваше воображение, есть ли ещё деньги у этого человека? – попросил наш полковник.

– Есть, – с охотой откликнулся тот, – в нагрудном кармане, семнадцать тысяч восемьсот, в правом кармане, девять тысяч двести и в кобуре пистолета две пятьсот…

– Значит они, домашние деньги, в кобуре пистолета, – подвел итог попутчик в звании полковника.

– Давайте, Виктор, давайте дальше, какие купюры в крапинках грязи в вашем видении…

– Да чего смотреть, все кроме тех, что в кобуре, в грязно-зелёных разводах, да пятнах…– тихо откликнулся Виктор.

– Значить, незаконными методами вы, старшина, присвоили двадцать семь тысяч, вот так же как у него, – полковник кивнул в сторону Виктора, – кому под дых, кому по шее, у торговок мзду собрали,… а ведь прошло всего воловина дня! И это я думаю, не самый плохой день! – Так, снова обратился он к Виктору, – а у рядового, сколько денег и есть ли грязные?

– Нет, грязных денег у него нет, да и немного их у него, всего-то полторы тысячи, копейки смотреть?

– Да, нет… Копейки, нам не интересны, что не успел поделиться с компаньоном? – обратился полковник к сержанту.

– Это мои деньги. Жена дала, посмотри, говорит, стиральную машинку, мы три месяца откладывали, – начал азартно оправдываться полицейский.

– Стоп! Хватит! – резко оборвал его полковник, – Помолчи и посмотри…– Виктор, отвернись, – попросил он.

Молча, достал из кармана тысячную купюру, пометил её и показал всем, записал на газете номер и серию.

– А теперь Вы, – он обратился ко мне, – Возьмите и присвойте эту купюру, пусть Виктор продемонстрирует нам свои способности.

Я, догадался, что хочет показать всем полковник. Вынул из кошелька с пяток ассигнаций, демонстративно перемешал их на столе, вложил в середину меченую «денежку» и зажал все в ладонях.

– Виктор, какую сумму я держу в руках? – задал вопрос нашему ясновидцу.

– Восемь тысяч, семьсот рублей – тотчас откликнулся тот, – Но одна бумажка не ваша, она не так «светит»

– Да чего там, Вы сами сказали, взять эту меченую купюру – запротестовал старшина.

– Весь следственный эксперимент не в этом! – остановил его полковник, – Сейчас Вы сами назначите человека, который будет брать по одной купюре и Виктор нам укажет на ту купюру, что по нашей просьбе присвоил Александр, – он указал на меня.

– Хорошо! – согласился старшина, – Пусть будет – она, – и он указал пальцем на одну из студенток.

Признаться, эта затея полковника меня немного смутила. А вдруг Виктор не сможет указать на нужную купюру?

Но тот, спокойно называл достоинство каждого денежного знака и четвертой назвал нашу меченую деньгу.

– Вот так, все деньги, что ты прибрал сегодня к грязным рукам этот человек, самый лучший экстрасенс, по денежным знакам, легко укажет. Из-за таких как ты, наши люди о полиции думают хуже, чем о бандитах!

Полковник набрал по телефону номер и сказал:

– Это полковник ФСБ Ляхов, машину с нарядом на вокзал к поезду 234,– и тоном, не терпящим возражения, добавил: – А вы, Виктор, пройдете с нами!

Заметив настороженность на наших лицах, добавил:

– Не волнуйтесь, товарищи попутчики, я хочу предложить Виктору интересную работу, мы его не обидим. А то, с таким талантом, он может легко заблудится в жизни!

Жаль, больше я ничего не знаю о судьбе случайного попутчика, но верю, что в его жизни все хорошо.