По лагерям

– Нормально чувствую. Только вот походить хочется.

– Никуда не ходи. Стой на месте, я почти закончил.

От того, что Кухен заладил с нехождением, уйти хотелось только сильнее: носиться по миру, отправиться смотреть на все новыми глазами. Стоять было невыносимо.

Я решился идти: отвернулся от Кухена, не выдавая умысла, пошел…

Тело не чувствовалось, парило над землей. Осознание, что я все таки хожу по тверди, внушали звуки топота.

Я встал, оглянулся. Фигурка Кухена, должно быть, закончив со снадобьем, выпрямилась и молча уставилась в мою сторону, недвижимая. Я пожал плечами и направился дальше.

Палитра картины тяготела к чему-то усредненному, не броскому и пышному разноцветию, а сливанию оттенков в некий компромисс между бурным и густым великолепием лучистых тонов и приземистых, земляных и каменных мотивов, олицетворяющих постоянство и непоколебимость.

Это было сложно описать, и если кто спроси – не рискнул бы. У виска покрутят, не поймут. Но палитра благостная, спокойная, будто все так и раньше было.

Я выбрался из лагеря, и пошел вдоль опушки.

В пути часто останавливался, рассматривая природу. Пару раз казалось, будто видел силуэт вдали: синий человек стоял ко мне спиной и что-то держал в руках.

Добираясь до Родного Лагеря, заметил, что деревья вблизи походили на искусственные, рукотворные столбы, плохо обтесанные, покрытые корой; листья же сливались в навесы, аккуратно положенные на сильные ветви.

Когда я отдалялся, эффект пропадал, и деревья выглядели нормально. Издалека лес и вовсе казался привычным дремучим миром, вход туда мог позволить только смелый путник.

На опушке нередко видел гуляющих зверей. Перемещались те вычурно, наподобие обитателей лагеря – только хуже.

Создавалось впечатление, что внутри у них доски и механизмы. Конструкции в шкурах зверей двигались неслышно, не обращая на тебя и капли внимания, пока не подойдешь поближе, да не вынешь с лязгом меч. В схватку не вступал – осторожничал. Чего еще мир в таком состоянии может преподнести?

Вдалеке снова мелькнула синяя фигура. Но уже ближе.

– Парень, ты чего?

Я вздрогнул. По правое плечо стоял Финниган, видимо вышел на охоту. Земли недалекие от Лагеря полны дичи и опытному охотнику не составляло труда приносить добычу в хижину каждый раз, возвращаясь в родные стены.

– Я грибы и синий куст смешал. Мне кажется, я преследую синего человека, а живность в лесу с механизмами внутри.

– Ээ…

Финниган почесал квадратную голову и заключил:

– Возвращайся к Кухену, выпей лекарство.

– Ты видишь его?

– Кого? – фигурка растерянно посмотрела по сторонам. Не сноровисто, как это делал Финниган, а неуклюже, к земле приросшая и заторможенная. Так народ здешний делает после сна, пока не потянется и не зевнет.

– Парень, иди выпей сыворотку. Кухен ее не для развлечения придумал.

– Он уже приготовил…

– И?

– Я еще не пил.

– Тогда чего ждешь?! – брови Финнигана-изваяния поднялись, выражение деревянного лица стало комичным.

– Я выпью, обещаю, – стыдливо заверил я.

– Тогда чего встал?

– Спросить хочу.

– Только быстро.

Фигурка сложила руки и уставилась на меня.

– Это что, наш мир?

– Все относительно, но ежели дали выбор – воспринимай его достойно, а не кукольным представлением удовлетворяйся.

Вероятно, Финниган понимал, о чем идет речь. Но спрашивать его было бесполезно, из-за дурной привычки говорить и отвечать пространно.

– Ладно, – соврал я. – Пойду за лекарством.

– Спокойно иди, не трогай никого.

Краем глаза я заметил, как на нас движется врен. Его лапы резко отталкивались от земли, бежал, будто подпрыгивая.

Финниган ловко выхватил длинный охотничий лук и нахлобучил тварь стрелами. Та пала навзничь.

XP+

Фигурка охотника подбежала к врену, наклонилась, важно поводила руками над тушкой и поднялась, уставившись на меня.

Я кивнул:

– Что это было?

– Врен.

– Нет, вот это… – в растерянности я стал махать руками перед лицом.

– Аа! Знаю такое! Не обращай внимания, выпьешь сыворотку – пройдет.

Вот тебе и ответ!

Назад к Кухену я не торопился, решил посмотреть на Лагерь. Какие там прошли изменения, как люди себя вели.

«Бревенчатый тын явно нарисован!» – первая моя мысль, когда подошел к нему вплотную и стал рассматривать. Обтесанная кора размазана, как будто рисунок подмывало дождями, но из-за плотного и вязкого слоя краски, смыть полностью не удавалось.

Я отбежал изрядно и снова поглядел на бревна – выглядело нормально.

Стражник на северных воротах не обращал никакого внимания на мои эксперименты. Я подбежал к нему и кивнул:

– Как обстановка?

– Как обычно, – невозмутимо ответил здоровяк.

– Никто посторонний не входил?

– Иди-ка ты… по своим делам.

Страж отвернулся, оборвав диалог.

Войдя в Лагерь, я сразу же направился на торг. Подходя к навесам, заметил синюю фигуру. Она стояла напротив лавки с зельями и что-то разглядывала.

Я кинулся в погоню, но та, словно почуяв, направилась за навес. Когда я глянул за плотную ткань, незнакомца и след простыл.

Вначале я старался не придавать этому особого внимания, но вскоре появления незнакомца участились и стали действовать на нервы.

Непрошенный гость носил плотную синюю рубаху, штаны того же цвета, прямые, как у соседа-истопника.

Ходил неслышно, при себе имел диковинную сумку. Гладкую, точно камень в замке. Вроде – сундук для малой клади. А где же инвентарь? Инвентаря-то, поди, не было!

Я следовал за ним, но не мог приблизиться, только взглядом в синюю рубаху врезался.

Сапоги еще смешные на нем были, в штаны упрятанные. Лишь подошва с носком виднелась. У нас так не носят, у нас поверх штанов надевают. Откуда взял моду – не разузнать.

И лица не подглядеть. Все спиной шел, будто вел куда, и пропадал немыслимым образом.

Только за взгорок, дерево зайдет, потом в разных местах появляется. И вдалеке. Но это за тыном.

А в Лагере?

На замок залезет, на хижину встанет; а то и вовсе – в чужой дом заявится. Побежишь, в жилище ворвешься… а глядь! – нет его.

Точно заклинание какое знал. А где колдовство? Не видно! Как и лица не разглядеть.

А самое удивительно, странное и невероятное, что никто не видал его, кроме меня.

Или заметить, попросту, не умел. Вроде не было его для глаз бестолковых деревянных фигур. Те медленно и точно выполняли сценарии. И ничего им не надо было!

Мне надоело мотаться за синей рубахой. Потому, возле опушки леса крикнул:

– Эй! Кто ты? Ты где находишься, скотина?

Не ответил.

А вскоре я опомнился: слов из уст моих не выходило. Только мысли разговор вели.

И как ни старался, поспеть за незнакомцем не получалось. Я рассердился. Вдруг не своим, страшным и набатным голосом прокричал:

– Get over here!

И тут он исчез.

В голове стояла хлесткая раскатистая фраза, чужая и пронзительная. Рука чесалась.

Стало не по себе.

Я потряс рукой, подумал, и решил вернуться к Кухену, как велел Финниган.

Когда я пришел в Лагерь у Болота, уже вечерело.

Я нашел Кухена, посмотрел на него, тот привычно подсветился и тут же принялся орать:

– Я тебе что сказал, болван?! Ты куда поперся? Я же не могу за тобой идти!

– Почему?

– По кочану!

– Я…

– Ты ничего не натворил??

– Да вроде нет…

– Вроде? Лагеря все на месте стоят?

Я не мог взять в толк, отчего он задает такие странные вопросы:

– Лагеря? О чем ты говоришь?

– Чем ты занимался все это время?

– Просто гулял, – честно признался я.

– Ты с кем-нибудь говорил?

– Слушай, ты действуешь мне на нервы. В чем я таком…

– На. Выпей, – оборвал меня торговец.

Кухен протянул колбу с голубоватой жидкостью на донышке.

– Выпей и дальше делай что хочешь.

Недолго поразмыслив, я осушил колбу и почувствовал привкус извести и чего-то сладко-кислого.

А потом все прекратилось. Я больше не видел нарисованную картину, шаги стали натуральными – сапоги привычно щупали под собой твердь.

Я посмотрел по сторонам… потом еще… Незнакомца нигде не было.

Привычный Кухен смотрел на меня холодными серыми глазами, потом спросил:

– Ну что, богом решил себя возомнить?

Я уже начал привыкать к миру картины, поэтому голос Кухена показался внезапным. Я немного растерялся, только и мог переспросить:

– Я, чего?

– Вижу, Финниган тебе много не рассказывает. В принципе – верно делает. Будем это считать непредвиденными обстоятельствами. Впредь не мешай синие кусты с темными грибами. Они, как видишь, усиливают эффект. Можешь натворить чего лишнего.

Кухен перестал говорить, но не сводил с меня глаз. Наверное, ждал какой-то реакции.

– Знаешь, когда я покурил, твое лицо было точно деревянное, с нарисованным ртом…

– Ты меня слышишь? Ты все понял?

– Не беспокойся, Кухен. Я, пожалуй, прогуляюсь или…

– Что «или»? – сдерживаясь, чтобы опять не заорать, надавил Кухен.

– Пойду спать, – робко ответил я.

– Бывай, – он махнул рукой.

Я направился к гостевому дому на дереве, потом повернулся, и было пошел к торговцу назад, – ведь хотелось много чего расспросить – но сразу понял, что спрашивать, в общем-то, нечего.

Я зашагал к дереву, на котором располагался гостевой домик. Долго всматривался в ствол, прежде чем взобраться по нехитрой лесенке – толстым прутикам, ведущим вверх до самой хижины. Не найдя ничего необычно, поднялся.

Когда я отыскал в инвентаре колбасу и бутылку пива, на лагерь опустилась ночь.

«Что, богом решил себя возомнить?» – пронеслось в голове, прежде чем я уснул.

Под Куполом

– Почему ты в Родном Лагере, отчего не в другом? – спрашивал я устало.

– В Лагере не худо. Поесть не за плату дадут, если повару продуктов отсыпешь, занятие себе найти не трудно. Крышу над головой легко обретешь, если проворен.

Я отстраненно продолжал допрос бездушного болванчика:

– Я хочу знать больше о Родном Лагере.

– Безопасно тут. Не оттого, что высоченными стенами лагерь обнесен и стражников полным-полно, а что законы есть. И кое-как законы соблюдаем. Вот подрался с кем – гони-ка руду, голубчик, штрафуем. Украл – вороти украденное, да гони-ка руду, вор-голубчик, штрафуем.

Не хочешь – заставят. Поколотят, дурь выбьют, руду до последнего наггета вытрясут. Справедливо. Только не всегда законы чтят, надобливо исполняют. Где выслужиться хотят, где злоупотребят, а бывает…

– Зафакапят все до полного фьуда, подумал я, уже не слушая собеседника.

– Усвой вот что: вокруг спокойно, и тебе не тужится. Суматохи устраивать повода не ищи. Раз усвоил я, остальные – не с деревянными котелками заместо головы – тоже усвоили, – заканчивал бездушный.

– Мне пора идти.

– Возвращайся, если нужен совет.

Как говаривал Бард:

«Советов полон мир, да не видать ответов.

Зажжется лампочка над кем –

Иди ищи, приветы!»

Да, в нашем Лагере не плохо, и мир остальной сносен. Все бы ничего, да уйти нельзя. И как не пробуй, к одному придет – головешки останутся. Так что дальше положенного не подумывают ходить-лазать.

О куполе не говорят. Голубчики лагерей настолько свыклись с положением дел, что ни в какой разговор о нем не втравишь.

Скажу вот как – бóльшая часть обитателей нашего и других лагерей купола не замечают. Прижился купол и стал частью мира. А что там..? за пределами..? Никто и не упомнит. Купол – значит купол. Так положено. Про облака с дождем не спрашивают.

Я лениво, по-хозяйски расхаживал по Родному Лагерю. Иногда с интересом высматривая странности, и редко, краем глаза, ловя силуэт. Беспокойство мое прошло, при появлении я не сторонился, не догонял, – и бесполезно – вскоре даже перестал обращать внимания, хотя бывало, душу холодил пристальный взгляд незнакомца, и потому игнорировать полностью не удавалось.

Его внезапные, странные возникновения, а после – исчезновения без следа, в целом соответствовали обстановке мира под грибами. Я привык воспринимать синий силуэт как очередного болванчика, так было проще, хотя маршрутами он походил на возникшего.

На торге никто не играл, и здешние разговоры меня больше не занимали. Даже обходов Словоплета больше не было. Скука брала изрядная, до глубины сердца.

Я кивнул торговцу:

– Какие новости?

– Все как обычно. Магнаты жируют и устраивают очередной пир, рудокопы с утра до ночи в шахте, я торгую. Не видно тебе?

Можно было сказать, что торговец умело обращается со словами. Но все же он долго сменял эмоцию, а кроме того, похожую информацию в Лагере я уже слышал.

Любые ответы болванчиков оставались деревянными, ровно как и лица.

– Расскажи мне про магнатов.

– Главный из них…

Я прервал диалог и пошел дальше.

Действовали Темные Грибы и днем и ночью. Видимо, поэтому сны мне начали сниться. До того ведь не снились, а тут котелок стал выдавать как по плану. Заснешь и смотришь, сил уже нет!

Великаны, каменные драконы, корабли на быстрых парусах и много-много колдовства разного: безудержная, нескончаемая магия, пугающая грозной силой, совсем не той, что в нашем мире. Огромные арены с тваринами и орудиями для уничтожения оных мелькали предо мною, забывались в туже секунду, и возникали вновь. А еще – поединки стражников в тяжелых доспехах, которые яростно сражались, и было не понять, отчего такая вражда; и диковинные машины, испускающие пар, работали для неведомых целей. Являлись во снах лабиринты с тварями да стреляющими трубками такой силы, что ни один арбалет не сравнится, и еще много чего вырисовывалось.

А спросить-пожаловаться некому – кругом болваны бездушные.

К Финнигану подошел, а он мне:

– Заканчивал бы ты с этими грибами, парень.

Вот тебе и помощник! А как я закончу-то, как?! Ведь столько вещей познал от грибов и синей болотной травы!

Вот разведу грибочков в склянке, закурю самокруточку, и… иду по лагерям, шарю, от одного до другого бегаю неторопливо, усталости не чуя. Хорошо! Хорошо?

Петляния под грибами открывали занимательные подробности о мире. Оказалось, замки разбросаны throughout the world, но заселены немногие. Большинство стояли призраками, в окружении леса или скрытые в горах.

Некоторые и вовсе представляли груды камней, непонятно как скрепленных – держались на честном слове. Странные сооружения, с крохотными окнами и темной пустотой внутри. Предместья таких развалин чаще всего усыпаны обломками не пойми чего, но рассматривать унылое запустение никто не желал; так и стояли они, сваленные на обочине мира.

И никто не зарился. Понятно дело: замок обустроить – мир перекроить надо, привычный ход изменить. Сам собой замок не заживет, дел полно для того нужно.

Замок моего лагеря был не самым большим, но шибко приспособленный для голубчиков. В нем помещалось достаточно людей, – это не считая внешнего кольца, обнесенного высоким деревянным тыном, в котором, собственно, я и обитал, как и основная часть Лагеря – башни замка давали отличный обзор, а местоположение выбрано удачное. Только кем?

От нашего лагеря сравнительно недалеко до Лагеря у Болота, а сориентироваться нетрудно – по воротам: северные есть, и южные. Так и объясняли: "выходи через северные, иди прямо до развилки, потом налево…"

Замок скроен отлично, чего говорить, уютный и не скучный внутри. Бывал я там не раз, далеко не захаживал, но в целом – слово держать умею, когда разговор о нем заходит.

Главная крепость, где Великий Магнат и свита – величественное здание с множеством узких коридоров и подвалами. Не говоря о пустующих комнатах в сторожевых башнях, которые некому занять. Тюрьма есть, для несносных голубчиков, тоже пустая. Хватает законов, и стражей!

Капелла магов, кузницы две, – хотели уж и третью ставить, да передумали… – столовая, оружейная палата для стражей и прочее. А если считать частные хижины – ведь почти каждый из голубчиков чем-то да занимается – то перечислять рот устанет.

Под грибами прояснилось: в каждом уголке мира было скрыто некое дело, а может – находка какая, вроде нычки или тайника, редкое растение, эликсир запрятанный, а то и целый сундук. Что-то занятное везде происходило, и непременно требовало участия, словно выжидало моего сапога.