Лекарство против морщин

– Ну, спасибо…

***

Движение на каирских дорогах – по московским меркам полный беспредел, хотя по сравнению с тем, что было, когда я тут учился – изменения к лучшему очевидны. Когда я тут учился – на весь город был один или два светофора и столько же регулировщиков движения. Дорожной полиции не было вообще, но не было и серьезных ДТП потому что весь город перманентно стоял в пробке. Ехали, как Аллах на душе положит, от одной пробки к другой, лезли в любую щель. Между движущимися машинами как-то протискивались пешеходы. И все это сопровождалось какофонией сигналов и руганью из открытых окон машин…

Сейчас, по крайней мере, на основных дорогах появились знаки, указатели и разметка – и на них даже обращали внимание. Окна закрыли – потому что сейчас даже в недорогих машинах есть климат-контроль. Огромные рекламные щиты нависали над дорогой, рекламируя смартфоны, халяльную еду и исламский банкинг.

При этом – среди следов от пуль на стенах, исламские граффити, знакомый до боли знак – сжатый кулак, запястье обмотано колючей проволокой – символ исламской революции. Броневики… автоматы… черные глазницы окон с сажей от языков пламени на стенах.

Как в Сирии закончилось – так тут и началось. Никто не понял и вряд ли когда-то поймет подвиг Сирии – она дала всем передышку на несколько лет, приняла удар на себя, дала время подготовиться. Если бы не Сирия – здесь полыхнуло бы еще в двенадцатом.

Что сделал Египет, чтобы подготовиться к удару людской стихии? Ни-че-го. Просто выбрал нового отца нации – чтобы было кого ненавидеть и на кого спихивать вину.

Водитель бусика – говорил по-русски, телевизионщики дали ему диск, он с радостью вставил его в проигрыватель. Зазвучало, резануло по нервам болезненно-тревожное, совершенно неуместное здесь…

Ах, "Кресты", вы мои "Кресты",

Растянулись на полверсты,

За кирпичной, да за стеной,

Горемычный подельник мой.

Ты, мой кореш, меня прости,

Залетел ты по глупости,

По Неве тарахтят суда,

Пару месяцев до суда…

Ах, "Кресты", вы мои "Кресты",

Судеб сломанных полверсты.

Не гони, тормозни, таксист,

Пусть услышит Санёк мой свист.

Он услышит, поймёт, Санек,

Что на воле крутой денёк,

Что подруженька Тонина,

Я узнал – под ментом она.

Бьётся ранней зимы снежок,

От сумы до тюрьмы шажок,

И себе самому не лги,

Что не нужно платить долги…

Я помню эту песню по сериалу «Бандитский Петербург». А первый раз я его увидел в саддамовском Ираке – купил на развале на рынке… ввезли контрабандой, а так как иракцы в большинстве своем русский знают – такой товар пользовался спросом. Смотрели его тогда еще на видеокассетах, почти подпольно, по телевизору, запитанному от дизель-генератора…

И вот теперь эта музыка звучит здесь – в очередной стране, находящейся на грани катастрофы. Ирак от силовой демократизации мы тогда не спасли – не было у нас тогда сил остановить американцев.

Все правильно. Долги надо отдавать…

Интересно, кстати, почему Корнелюку и вообще авторам этого сериала – никакой премии не дали, никак не отметили. Все ведь поют и не только в России…

И себе самому не лги,

Что не нужно платить долги…

***

Поселился я как и журналисты – в Рамзес-Хилтон или Нильском Хилтоне, расположенном на Нильском корнише, у самого берега реки Нил, в самом живописном месте города. Его в свое время строили американцы – строили для себя, роскошно, с казино, с собственным бассейном. Сейчас отель забит китайцами и журналистами со всех стран, американцев почти не видно. Зато перед входом – колючая проволока и бронемашины. Sic transit gloria mundi.

Номер был старенький, небольшой по площади и с хриплым кондиционером – зато на самом верху, если морская пехота США будет проводить экстренную эвакуацию – далеко бежать не придется. Из окон открывался чудный вид на Нил и кварталы города. В том месте, где был каирский майдан – были видны черные столбы дыма. Это готовят еду, а так как с деревом тут туго – жгут или солярку или даже старые покрышки…

О дивный новый мир, каким мы его создали…

Я сел на кровать… кровать была по-американски большая, сильно отнимая место у номера. Почему то пришла в голову мысль – то, что мы видим сейчас лучше или хуже того, что было в девяностые? Для нас, русских – понятно, что лучше, для нас девяностые – это то, что не должно повториться никогда. А как насчет египтян, например? Девяностые для них – экономический рост, первые годы туристического бума, высокий сезон которого пришелся на нулевые, Мубарак еще такой молодой – он в восемьдесят втором заступил на пост, девяностые – его расцвет как политика и лидера. И вроде бы не на что жаловаться – но почему и здесь с такой яростью кричат: смерть Америке? Им то Америка что сделала?

Загадка человеческой души…

***

Надо было пройтись. Погрузиться с головой в новую страну… вспомнить старое… вспомнить Багдад… вспомнить Исламабад… вспомнить Пешавар…

И знаете что… я не согласен, что мы – европейцы. Мы подтянулись до Европы чудовищными усилиями – но место наше не в Европе.

Наше место – здесь…

Майдан в Каире – находился на площади Тахрир, главной площади египетской столицы, построенной на месте снесенных британских бараков. Площадь была большой, ее максимальная вместимость до трехсот тысяч – но места все равно не хватало. Тут было главное административное здание Каира, в этой бетонной громаде были собраны все службы, сюда надо было идти, чтобы получить, например прописку. Рядом с Тахриром – американское посольство, которое тоже осаждали протестующие – а улица ведет к мосту Каср, который один из главных мостов столицы и там постоянно движение. Ну и власти постарались – перекопали весь Тахрир, чтобы «установить йолку» – власти везде одинаковые, как и протестующие. Но Майдан так не остановить – ямы засыпали, техника теперь была в руках протестующих.

Мне все равно надо было идти в гавазат (местная паспортно-визовая служба) получать местную визу, вид на жительство – икаму. Если не получишь, запросто попадешь в калабуш – тюрьму, потому как сейчас военное положение, это раньше только штрафовали. А в калабуше жизнь нелегкая. Там в частности, не кормят…

Уже примерно представляя, что такое майдан и помножив собственные представления на знания об арабском менталитете – первым делом я надел куртку. В любой куртке, даже в самой легкой в Египте жарко – но куртка поможет, если будут бить. Или попытаются поджечь – тут местные уроды новый способ борьбы придумали, портативные огнеметы из газовых баллонов или перезаправленных огнетушителей. Самое оно – машина чужая только так загорается. Ну и взорваться в руках тоже может. Кысмет…

Уже от моста – сплошная пробка, в ту сторону лучше даже не пытаться ехать. Сигналы – сплошной гул, крики. На тротуаре тоже не протиснуться…

Я зашел в лавку – они тут в каждом доме – показал на фрукты, примерно на пальцах показал – сколько. Хозяин свернул кулек…

– Туда как пройти? – спросил я, отдавая деньги – мне в гавазат надо.

– Лучше на метро – хозяин явно удивился моему знанию арабского.

– Оно не перекрыто?

– Нет.

– А гавазат работает?

– Иншалла работает…

Пришлось спускаться в метро, чтобы проехать одну остановку. Метро было дешевым и не таким тесным, как румынское – но от великолепия московского метро тут не было и следа. Никакого декора, низкие потолки, мало освещения, очень короткие эскалаторы. Явно было видно, что строили «подешевле».

***

Наверху – я сразу же бочком-бочком протиснулся мимо митинга и пошел в гавазат. Здание – нечто среднее между нашей архитектурой и северокорейской, в коридорах – никакого декора, сломанные стулья, и люди, сидящие чуть ли не на полу. Зная, что к чему – я быстро нашел решалу и за двадцать долларов получил обычную для продвинутого туриста трехмесячную икаму. Решала – скорее всего, родственник одного из чиновников, тут так делают бизнес…

– Надолго тут у вас? – поинтересовался я, передавая деньги

Решала пожал плечами

– Как Аллах решит, мистер. Спасибо что пришли.

Да… проблема только в том, что сейчас не Аллах решает. А Вашингтон…

Вышел… и только выйдя – решил приглядеться к тому, что есть майдан по-египетски.

В чем-то он похож на все остальные майданы – лозунги, особенно популярен со стиснутым кулаком, и слово Египет составленное из названий американских интернет-компаний. Молодежь, атмосфера веселья и разнузданной непокоры. Но есть и особенности – например, палаток нет, а есть тенты, а некоторые так и спят под открытым небом – тут тепло. Костры используют только для приготовления пищи, зато большим спросом пользуются вентиляторы всех видов. От жары спасаются просто – обливают водой майку и встают под вентилятор. На полчаса помогает.

Вентиляторы – питаются от длиннющих шнуров, которые идут в квартиры, а для пропитания – приносят живых кур в клетках и живых баранов. Когда приходит пора готовить – их тут же режут. Обычное дело для Востока, здесь не хранится ни мясо, ни молоко…

Есть какая-то внутренняя полиция в лагере, но ей подчиняются не все. И далеко не все пришли, чтобы постоять за демократию. Тут рыскают шайки молодых пацанов, ища кого изнасиловать. Схватить могут прямо на улице, на глазах у всех, затащить в машину или в квартиру на первом этаже.

Полиции нет, вместо нее – военные на старых, похожих на кубики на гусеницах БТР М113. Колючая проволока, большинство офицеров разошлись по делам – многие в городе и живут. Солдаты страдают от жары и курят гашиш. Кстати, гашиша тут полно, прямо чувствуется в воздухе – а для Египта это не типично. Откуда он?

Делать мне тут особо было нечего, но перед тем как ехать на точку контакта – решил пройтись до американского посольства и посмотреть, что там. Говорят, там отдельный митинг, в основном братки – мусульмане…

Весело. Правда это такая веселуха, от которой подташнивает…

***

Американское посольство уже брали штурмом – проблему усугубляет то, что оно расположено в самой гуще старого города и не имеет ни сада, ни ограды нормальной – никакой дистанции от улицы, короче. Несколько лет назад – толпа отморозков подступила к посольству, они закрылись, закрыли стальные ставни. Так местные хоббиты по стене залезли на крышу, сбросили американский флаг, надругались, а вместо него – водрузили флаг Аль-Каиды¹³. Этого им показалось достаточно и, разрисовав стены оскорбительными лозунгами, они удалились.

Сейчас – путь к посольству перекрыт, тут тоже танки. Толпа – тысячи полторы, настроены довольно мирно – то есть не убивают пока никого. Лозунги – явно не на скорую руку транспаранты написаны: американцы – вон с Ближнего Востока, свободу узникам Гуантанамо, мы все Самед Машаль. Прекрасно…

Примета нового времени – над толпой целый рой квадрокоптеров, их почему то не глушат или глушат, но плохо. Или опасаются глушить из-за возможных сбоев работы коммуникационного оборудования посольства. Местные протестувальники придумали новую забаву – ссут в презерватив, перевязывают, потом несколько таких подвешивают на коптер, он летит к американскому посольству и сбрасывает все это. Или на военных и полицию. Каждый удачный бомбардировочный рейд вызывает бурю восторга.

А если бензина нальют?

Чтобы все понимали, кто такой Самед Машаль – это парень из Каира, он оказался в Ираке (как – история умалчивает, говорят, поехал работать поваром) и погиб от случайной американской пули. Американцы – снова зашли в Ирак, создали на территории страны две базы по пятнадцать тысяч человек каждая. Теперь пожинают плоды – гибель Самеда Машаля удивительно подоспела к назначенным в Египте выборам…

В Египте должны состояться выборы в Национальное собрание, и именно это и привело к резкому обострению внутриполитической ситуации. Вдобавок – американцы и европейцы озаботились проблемами демократии в Египте именно тогда, когда маршал подписал с Россией договор о строительстве огромной, на четыре энергоблока АЭС, о комплексной модернизации металлургической и топливной индустрии страны и о закупке для железных дорог Египта нового подвижного состава из России. Заговорили о создании в Египте постоянной российской военной базы и о перепродаже нам двух вертолетоносцев типа Мистраль, которые для нас и строились и которые для Египта были слишком дороги в содержании. После этого – ведущие мировые политики, которых до этого вполне устраивал Аль-Сиси – наперебой заговорили о демократии для Египта.

Вот только проблема в том, что для демократии, соревнующиеся на выборах партии должны знать край и не хотеть друг друга убить. А тут это правило не соблюдается. Исламские экстремисты и не скрывают, что в случае их победы эти выборы станут последними, поскольку, как сказал один шейх – Аллаха не выбирают, Аллаху подчиняются. Их проблема в том, что они ради того чтобы быть допущенными на выборы, создали новую партию (партия Свободы) и написали программу, в которой слишком далеко отошли от исламской догматики. И за это от них многие радикалы отвернулись и призывают вовсе бойкотировать выборы. Но они все равно рассчитывают на первое место, а чтобы его у них не украли, не объявили выборы нелегитимными как прошлый раз – заранее собрали майдан.

На втором месте – блок «За Египет» во главе с партией Вафд, которая еще до 1952 года клеймилась за соглашательство с американцами и проамериканскую позицию. А вот на третьем месте – с небольшим отставанием от второго идет блок «Наша Родина Египет», который придерживается в основном правой идеологии, но резко критикует правительство. Эти, похоже, наши – пользуются нашими политтехнологическими наработками. Их внешняя политика – равноудаленность от основных мировых центров силы, ориентация на тех, кто готов вкладывать в Египет (Россия, Китай), суверенная демократия с резким осуждением американских силовых акций в странах Ближнего Востока – явно написана в Москве…

Так, а вон эти кто? Ё…

А эти что тут делают?

Бандеровцы!

Я их сразу просек – хотя столько лет прошло после Киева. Одеты как местные, но у всех – по бокам выбрита голова, а у одного и вовсе – голова выбрита полностью, только длинный пук волос торчит. Стоят около Гранд-Чероки белого с местными номерами и о чем-то разговаривают с тем, кто сидит в машине. Или с теми.

Точно, украинцы. А если украинцы находятся там, где происходит майдан – жди большой беды…

Я достал телефон. Шагнул ближе к лавке, скрывшись за широким, обтрепанным тентом. Начал щелкать все подряд… может в толпе еще есть. Потом разберемся. Сфотографировал машину, номера, бандер этих…

Черт… кажется…

Заметили!

Сунув телефон в карман, я рванул в переулок… черт как же тут грязно. Каир от вспышки эпидемий спасает только то что тут не только грязно, но и сухо. Здесь мусор не гниет, а высыхает. Воздух такой сухой, как будто пустыню глотаешь – только здесь, рядом с Нилом он нормальный…

Топот за спиной. Я проскочил, вышел на соседнюю улицу.

Твою мать, и тут…

Как они меня нашли?

Путин!

Твою же мать, я в этой футболке с портретом Путина.

Штирлиц никогда так не был близок к провалу…

Я начал пробираться в сторону набережной – там можно в такси сесть или на речной трамвайчик. Или на худой конец в Нил прыгнуть…

И тут я заметил, что с Набережной бегут навстречу мне еще двое, один держит трубку у уха. Сволота…

Я развернулся назад… там уже меня поджидали. Никто этого не видел – но улица была блокирована со всех сторон и кольцо сжималось.

И тут я понял, что надо делать.

Пользуйся своими преимуществами. Побеждай за счет того что есть у тебя и чего нет у врага.

Я знал арабский, а они не знали.

Я смело направился навстречу тем, кто гнался за мной от посольства. Попытался прорваться силой… не получилось, один схватил меня, второй врезал по почкам.

– Ирадат шоуб!¹⁴ – выкрикнул я лозунг националистов – Ирадат шоуб!

– Заткнись! Бей москаля!

Я упал им под ноги, мне прилетело по ребрам, а дальше – проблемы начались уже у них.

Каир – жутко перенаселенный город, и в отличие от того же Киева – здесь людей не учили не вмешиваться не в свои дела. Мои выкрики услышали, увидели – несколько схватили одного, бьют. Моментально начала собираться толпа, уже через двадцать секунд бандеровцев окружили со всех сторон, люди прибывали и прибывали. Один из египтян задал вопрос – и не получил на него ответа, потому что схватившие меня не знали языка. Это вызвало еще больше подозрений и раздражения толпы…

– Ты кто такой? – один парень, в рубашке с принтом флага Египта схватил одного из бандеровцев за грудки – откуда ты? Ты провокатор?

Бандеровец был выше его на голову, и при других обстоятельствах уделал бы его как Бог черепаху – но ему оставалось только беспомощно оглядеться… везде были чужие лица, все – эти лица, дома – сливалось в одно, чужое и враждебное. Им и так было не по себе, это была чужая страна, совсем не такая как их – а теперь их окружила толпа недобро настроенных людей, и они чувствовали, что чуть что – и их голыми руками рвать будут.

И он не знал, что ответить, потому что не знал арабского.

– Sorry. I don’t understand…

Дурак. Он, видать, много времени провел в Европе, где все чуть что переходят на английский. Но в Египте так делать чревато крупными неприятностями.

Толпа недобро взревела

– Амрикаи! Американцы!

Чувствуя, что ситуация изменилась, я попытался встать, мне помогли, сразу две руки протянулись…

– Все нормально, брат? Откуда ты?

– Я из Александрии – я говорил на арабском, и именно на египетском его диалекте, так как учил арабский я здесь – приехал сюда… я давно тут живу.

– Что они хотели от тебя, брат?

– Не знаю… пристали… отобрали телефон….

– Провокаторы! Грабители!

– Который у тебя отнял телефон, брат?

– Этот…

В несколько рук обыскали – мой телефон найти было не проблема…

– Этот телефон, брат?

– Да…

Толпа нехорошо заволновалась.

– Они воры! Надо их в полицию вести!

Среди тех, кто пришел мне на помощь, было много работников и владельцев лавок, к ворам они испытывали понятные чувства.

– Воры!

Кто-то с размаху ударил бандеровца в лицо.

– Тут разберемся…

– Мне надо… сесть.

– Пошли, – сказал парень, который подал мне руку – у моего отца в лавке кондиционер. Там прохладно, отдохнешь, брат…

25 сентября 2020 года. Каир, Египет

Воспользовавшись гостеприимством местных, выпив несколько небольших чашек чая, я подарил небольшой сувенир из Индии – и ушел. Мне тут тоже не пристало оставаться – во избежание. Да и времени уже не было…

Мой контакт из посольства и старший из группы, которая уже должна была прилететь – должны были ждать меня на пристани, от которой отходят теплоходы на Асуан и дальше – в верховья Нила короче. Там пустыня, там почти ничего не растет и можно делать все что угодно. Вообще, сам Египет – это чудовищно перенаселенная дельта Нила (людей здесь столько, что привыкший к определенному простору русский человек просто поверить в это не сможет), Александрия и побережья Красного и Средиземного морей. И Суэцкий канал. И всё. Процентов восемьдесят от и так не слишком большой территории страны – пустыня, где ничего не растет и жить там нельзя. Потому Египет по большей части пустынен, а плотность населения в городской черте Каира – достигает пяти – семи тысяч человек на квадратный километр…

До пристани я шел пешком. Связываться с таксистами не хотелось – дерут безбожно, то и дело норовят провезти кружным путем, могут и ограбить. Да и … пробки, пробки, пробки. Город стоит. Так что пешком вряд ли намного медленнее…

Грязь… пыль… первые этажи все в лавках. Хорошо то что в отличие от например Пешавара или Карачи – этот город намного более живой. Здесь не встретишь типичных для Карачи сцен, когда на улице, на принесенных стульях, сидят десять, пятнадцать, двадцать, может и больше мужчин и неторопливо с чувством собственного достоинства общаются. На какие темы они разговаривают? На любые – крикет, погода, курс доллара, выборы, смерть Америке. Чай они не пьют, потому что у многих нет денег даже на чай. Сидят с утра и до вечера, изредка отлучаясь, вставая на намаз, и так день за днем. Ни у кого нет работы – но виновато в этом не общество. Работать они не работали, не работают, и работать не собираются. Безработица это удобный предлог, не более того. Вокруг них – грязь, срач, горы мусора – но никто это не уберет, не почистит улицу. Они считают, что придя в этот мир, они уже исполнили свое предназначение, а про то, что надо трудиться, в Коране ничего не написано (на самом деле написано). Глядя на все это – можно вспомнить только русских генералов конца девятнадцатого века, которые создавали на Кавказе специальные команды для приучения таких же вот горцев к регулярному труду. Этих же содержат их жены, которые крутятся как могут и вкалывают до пота лица. Вообще, если кто-то хочет изменить что-то к лучшему на Востоке – возможности и деньги надо давать именно женщинам.

В Каире такого нет, здесь все крутятся, как могут – проблема в том, что денег и в городе и в государстве очень немного. Население страны растет со скоростью более одного процента в год, все свободные ресурсы уходят на то чтобы как то обустроить и прокормить стремительно растущее население. Раньше были туристы – но теперь и их немного. Вот и бытует среди египтян горькая поговорка – будущее Египта находится в Канаде. Те, кто хоть немного конкурентоспособен на мировом рынке труда сразу же уезжают…

Причал, с которого отправлялись теплоходы – был рядом с отельной зоной, но вот само нильское побережье Каира – сильно отличалось от босфорского, откуда я только что прибыл. В Стамбуле все побережье застраивается, используется, идет мощная стройка. Сам по себе Босфор – нить жизни, люди по нему ездят в разные районы города, рыбачат, прогуливаются, торгуют, тут же полно туристов. Берег Нила прихватизирован оставшимися еще с британских колониальных времен элитными клубами с полями для гольфа, во многих местах к Нилу просто не подойти. Сам же Нил до невозможности грязен. Из него нельзя пить, в нем нельзя купаться. Вся грязь двадцатимиллионного города попадает в Нил, стоки никто не очищает. Вся эта грязюка плавает у причалов, вид соответствующий, запах просто не описать. Потому, когда на теплоход объявили посадку, я просто испытал облегчение. Если прогулка по Босфору может принести удовольствие, то Нил – это большая свалка, по крайней мере, в черте города.

Теплоход тоже был старым. Лавки наверху – грубо отремонтированные, дерево, кажется, взяли из каких-то обрезков и кое-как обстругали. Впрочем, в Египте нет леса, и каждый кусок древесины – на вес золота.

Пришли двое. Один – невысокий, полноватый, рыжий – если бы дело было сто лет назад, то он отлично сошел бы за недоросля – дворянина, закончившего школу и перед поступлением в Оксфорд отгуливающего академический год в британской колонии по протекции, возможно, своего папы из МИД или министерства по делам колоний. Второй – высокий, крепкий, лет тридцати. Типично европейское лицо, квадратная челюсть – хоть на плакат. В толпе египтян будет выделяться как прыщ на пятой точке, простите.

Это плохо…

Я специально сидел среди египтян и смотрел на них. Они сели на теплоход и начали искать контакт… сначала внизу… там хоть и половины окон нет, но духота и вонь от старого дизеля. Не нашли, поднялись наверх. Теплоход шел полным, народа было много. Стали осматривать пассажиров… ну, да, меня сложно заметить – я сколько лет на Востоке, в Индии, от загара кожа постоянный оттенок приобрела, как у местных. Этот, из Альфы – искал ответный взгляд и не находил…

Никогда не смотри людям в глаза, если не хочешь чтобы тебя запомнили. И никогда так явно никого не ищи. Здесь полно людей, которые захотят тебе помочь, а так как тут общаются все и всегда – по акценту, по выражениям – они сразу поймут, что ты чужой.

Не нашли. Посовещались у лестницы. Рыжий пошел вниз, второй остался наверху. Мне это надоело, да и пялились на странных иностранцев уже многие. Потому я встал и подошел к высокому

– Ас саламу алейкум

– Ва алейкум салам – настороженно отозвался я

– Ты я думаю, турист. Ищешь кого то?

– Странника, – он произнес это как «дервиша»

– Я и есть Странник. А теперь перестань привлекать к себе внимание и смотри на берег.

***

Теплоходик шел вверх по великому Нилу. Туристическим он не был, на нем возвращались домой крестьяне, ездившие в Каир по делам. Это небыстро, но удобно, если едешь с большой поклажей, которую не затолкать в микроавтобус. Многие везли купленные в городе крупногабаритные предметы обихода…

Город остался позади – и теперь мы смотрели на унылый как кратер Луны пейзаж, который не изменился и за сто лет, и за двести, и за триста. Прибрежный тростник, невысокие, соломенного цвета холмы, болотная зелень прибрежных полей, деревеньки, в которых живут такие же, как и сто лет назад феллахи. Какие трактора, о Аллах…

– Как тебя зовут? – спросил я спутника

– Александр

– Искандер значит – переиначил его имя я – арабский знаешь?

– Волоку немного. Побольше, чем в разговорнике.

– Это хорошо. Откуда?

– Год в охране посольства в Дамаске.

– Ясно. Значит, в Сирии служил?

– У нас говорят – в Саратове.

– Сколько?

– Два с половиной года.

Это хреново, кстати. Акцент сирийский – а сейчас многие, его услышав, начинают нервничать. Полиция в том числе.

– Давно в отряде?

– Десять лет.

– А до этого?

– Сорок пятый полк.

Разведка ВДВ значит. Это неплохо, значит, хоть какие-то общевойсковые навыки есть.

– Награды есть?

– Мужик¹⁵. Ну и так, по мелочи.

– За что мужика дали?

– За Алеппо.

– Здесь это Халеб. Сколько человек в отряде?

– Девять¹⁶. Они нас там, в пустыне ждут.

Я молчал, смотря на медленно проплывающие мимо нас заросли тростника

– Я что-то не так сказал? – понял Александр

– Никогда не отвечай на незаданный вопрос. Вообще, болтай поменьше, через длинный язык можно головы лишиться. Арабский все знают?

– В пределах разговорника – все. Кто-то и больше.

– Хорошо

Появился рыжий

– Вот вы где…

Но он мне был пока не интересен…

***

Мы вышли в Кунатире, там начинаются дамбы и выходят все, в то время как речной трамвай проходит дамбы порожним. Но вместо того чтобы ждать трамвай на той стороне дамб – мы пошли и взяли маршрутку. Маршрутка была знакомая до боли – Мерседес производил модель Т1 до Спринтера, потом передал производственную линию в Индию, где эту машину выпускают и поныне. Вдруг оказалось, что она подходит и для других стран – и по цене и по ремонтопригодности – их стали покупать для Египта. Вообще, из Индии для нищих стран много чего производится. Взять хотя бы тук-туки. Трехколесные закрытые машинки с ходовой от мотороллера, которые придумали в Индии – сейчас их и в Латинской Америке полно, и здесь встречаются.

В маршрутку набилось двадцать семь человек – я посчитал. Еще трое забрались на крышу. У нашего гаишника случилось бы несварение, увидев он такое. Еще и дверь нормально не закрывалась, хозяин машины сделал для нее крючок из проволоки. Вспомнил – машина скоро сломается, но иншалла доедем. Весь Восток на этом держится – иншалла. Это тоже самое, что у нас авось.

Маршрутка ехала по улицам – грязным, пыльным. Движение было намного меньше, чем в Каире потому ехали быстро. Архитектура здесь убогая, тем, кто хочет чего-то этакого, вам точно не в Египет. Пыльные, кое-как построенные прямоугольники домов одинакового цвета, жухлая от жары зелень – а скоро ее совсем не будет, солнце сожжет. Встречные машины, многим по тридцать, а то и пятьдесят лет от роду. Нищая, нищая, нищая страна…

Потом – дома закончились, и пошла дорога, ведущая в пустыню…

***

– Равняясь! Смирно. Товарищ полковник, сводная группа войсковой части девяносто два сто пятьдесят четыре по вашему приказанию построена.

Ну, да. Вижу что построена.

– Все поняли куда приехали?

…

– А я б… вижу, что ни хрена не поняли. Какого хрена вырядились?! Снять жилеты, нахрен! Здесь не Саратов!

***

Как говорили в одном фильме, иногда удар по морде вызывает личностный рост. В случае с армией это верно почти всегда.

Коротко и не без мата дал вводные, потом начали думать, что делать. Из того что привезли с собой бойцы – а это Сенеж, созданная Сердюковым часть специального назначения для действий за рубежом – мало что годилось. Например – на кой черт разгрузки, если их видно?

Начали думать. Хорошо, что были малозаметные плитоносцы – плиты можно было взять из разгрузок и поставить. Решили по бокам – нашить карманы, под один магазин АК, два магаза всегда с собой. Проблемнее было с остальным.

За основу решили взять сумку grab-n-go. Если бы мы были в другой стране – можно было бы по интернету заказать, в китайском магазине – но мы в Египте. Решили шить сами. Берем большую теннисную сумку и внутрь нашиваем держатели под магазины. Болгарский Калаш – а в группе штатными были болгарские Калаши по типу АК-104 – со сложенным прикладом тоже укладывается в сумку – как раз. МР5 – тоже.

Еще решили наскоро сшить чеченские бандольеры. Такие на Кавказе были – что-то вроде перевязи под магазины. Кавказ вообще много ума дал. Пластилиновая страна – тому, кто там выжил уже ничего не страшно.

Я примерно прикинул, и понял, что если освобождение заложника у нас еще получится, то общевойсковой бой – мы не факт что потянем. РПГ нет ни одного, ПК – нету. Если вляпаемся по-крупному – трындец нам, скажем так.

Заодно немного познакомились. Мужики из Сенежа меня не знали, и знать не должны были. Но они в принципе понимали, откуда я, а у командира группы – было представление о паре людей, которых я назвал. Тех, кто начинали в Чечне, а сейчас служили в генштабе, занимались… скажем так, боевым применением частей специального назначения.

Пустыня – она большая, выезжай и делай что хочешь. Поставили камни, бутылки, постреляли. Стреляли ожидаемо хорошо – спецназ он и есть спецназ.

– Попробуете? – мне протянули автомат

Проверяют, сукины дети. Впрочем, все правильно. Нельзя никому доверять. Ничего нельзя проверять на веру. Я для них чужак – и какие бы имена я не назвал, они могли верить только тому, что видели собственными глазами.

Я покачал головой

– Зачем мне это? Это вам с автоматом бегать. Пистолет найдется? Три мишени поставьте. И стул.

Все поняли, о чем идет речь. Переглянулись…

Упражнение номер девять – внезапное нападение сзади. Обычно используются две мишени, в спецназе до пяти. Я запросил три – все-таки, не сайгак, к пятидесяти уже дело идет. Исходное – на стуле, спиной к целям.

Я проверил пистолет. СИГ-226, производства Ирана. После Сирии – наверное, иранского оружия полны закрома. Как и китайского.

Кстати и то и другое не такое и плохое. Все-таки военными предприятиями производится, для армии. Их может быть не так приятно брать в руки, как германский или американский варианты. Но свое дело они сделают…