Послание, или Зов утомлённой Земли

Глава 3

На следующее утро Перегудова разбудил телефонный звонок.

– Здравствуйте, товарищ майор! – раздался бодрый молодой голос в трубке.

– Добрый день! – отозвался Перегудов.

– Не узнали, Максим Петрович?

– Пока нет.

– Я рядовой Сергей Каратаев.

– Теперь узнал. Как поживаешь?

– Неплохо. После армии вернулся домой, восстановился в политехническом университете. Теперь уже окончил его, устроился на работу в научно-исследовательский институт. Помните, товарищ майор, я вас приглашал к себе в Санкт-Петербург?

– Помню.

– Я вам благодарен за то, что вы ко мне и другим ребятам во время службы относились по-человечески.

– Да я ж на вас кричал, а иногда и ругался.

– Так это за дело! А сколько раз вы заступались перед сержантами за нас. Так приедете ко мне в гости? Мои родители будут вам рады. Я им о вас часто рассказывал.

– Как же ты меня разыскал?

– В части мне сообщили, что вы в Москву переехали после службы. А в Москве вас с помощью телефонного справочника нашёл. У меня друзья в Москве живут. Они отыскали несколько человек с фамилией Перегудов. Дозвонился до пятерых – неудачно, а потом на вас вышел. Вы приезжайте в гости. Я вам все достопримечательности северной столицы покажу. В пригороды съездим – в Петергоф, в Царское Село, в Павловск.

– Спасибо. Знаешь, а ведь приеду я к тебе! Получу последнюю зарплату и приеду. Я ушёл в отставку, а с работы уволился. Начинаю новую жизнь.

– Тогда у меня к вам есть отличное предложение. Приглашаю посмотреть не только Петербург, но и Америку. У меня дядя живёт в пригороде Хьюстона. Он учёный. Уехал в Штаты ещё на заре перестройки.

– Предал Родину, значит? – угрюмо спросил Перегудов.

– Да никого он не предавал! Просто в те времена здесь ему было нечем кормить семью. В его исследовательском институте зарплату по восемь месяцев не выдавали.

– Так и у нас в части такое бывало, однако никто на Аляску не сбежал!

– Не надо плохо думать о людях, Максим Петрович! В общем, расходы я беру на себя. То есть мой дядя возьмёт расходы на себя. Эта «акула империализма» организует нам отдых в лучшем виде! Он сказал, что я могу с подругой или с друзьями к нему приехать. У них с женой огромный дом.

– Съездил бы тогда со своей подружкой.

– Она сейчас учится, ей некогда. Так что на пару недель слетаем с вами в Штаты. Съездим на морскую рыбалку. Между прочим, мой дядя однажды поймал огромную меч-рыбу.

– Ладно, – согласился Перегудов. – Согласен. А то когда я ещё выберусь за рубеж? Только сначала посмотрим Петербург. Всю жизнь мечтал. Я на поезде приеду.

– Вот и хорошо! Берите билет и сообщите мне номер поезда и дату. Я вас встречу.

– Спасибо, Серёжа. А то совсем тоскливо мне стало в последнее время.

Перегудов попрощался с Каратаевым и положил трубку.

На следующий день Максим Петрович приобрёл билет на поезд до Петербурга, а затем поехал в центральный офис фирмы, которой принадлежал склад. Там он оформил увольнение.

Домой он возвращался в переполненном автобусе. На остановке, на которой выходило много пассажиров, Перегудов почувствовал, как в карман его куртки проникла чья-то ловкая рука. Он резко оглянулся. Парень лет двадцати в зелёной куртке, расталкивая пассажиров, выскочил из автобуса.

– Стой! – закричал Перегудов, протискиваясь к выходу.

Парень завернул за автобус и побежал через дорогу. Перегудов бросился за ним. Завизжали тормоза, и послышался крик. Парень отлетел на несколько метров и покатился по асфальту.

– Убили! – послышался истошный женский вопль.

Из серебристой легковушки выскочил водитель и закричал:

– Откуда взялся этот придурок?!

Перегудов подбежал к парню. Тот лежал ничком и не шевелился. Возле его правой руки лежал бумажник Перегудова.

Перегудов подобрал свой бумажник. Неподалёку в коричневом снежно-солевом крошеве возле тротуара он увидел деревянную фигурку чёрной кошки, которая недавно лежала у него в кармане. Несчастный воришка вытащил из кармана Перегудова вместе с бумажником и его талисман. Максим Петрович поднял возвратившуюся к нему вещицу, отряхнул её от грязи и вместе с бумажником убрал в карман.

Возле тела воришки засуетился человек, назвавшийся врачом, который вскоре объявил:

– Он мёртв.

– Разойтись всем, кроме свидетелей! – выходя из подъехавшего белого патрульного автомобиля, крикнул полицейский.

Перегудов решил не давать в очередной раз свидетельские показания и незаметно скрылся за спинами толпившихся на тротуаре зевак. Подъехала машина «Скорой помощи», из которой вышла бригада врачей, которые подошли к погибшему воришке.

Максим Петрович направился к продуктовому магазину, расположенному рядом с автобусной остановкой.

Перегудов задумался. Раньше он не верил в мистику, но теперь начал подозревать, что миром правят не столько законы физики и правительства разных стран, сколько нечто иное, неподвластное человеческому разуму.

В магазине он бесцельно бродил возле полок с продуктами. Потом Максим Петрович вспомнил, что надо купить продукты и взял батон белого хлеба и две банки бычков в томате. Отстояв очередь в кассу, Перегудов вышел на улицу и бросил взгляд на проезжую часть улицы. Врачи сработали оперативно. Тело погибшего молодого человека уже увезли. Водитель, сбивший пешехода, сидел в служебной машине и давал показания инспектору.

Перегудов побрёл в полузабытьи домой. Возле двери своей квартиры он увидел облезлого серого кота. Максим Петрович отодвинул кота ногой и прошёл в квартиру. Дома он не спеша разделся и прошёл на кухню. Выложив из пакета на стол консервы и хлеб, Перегудов сел на табурет. Он снова вспомнил о фигурке чёрной кошки, лежавшей в кармане его куртки. Эта вещица стала его оберегом. Талисман карал всех, кто нёс зло Перегудову, и карал чрезвычайно жестоко…

Максим Петрович вытащил из кармана талисман и поставил его на стол. Глядя на деревянную фигурку кошки, Максим Петрович вдруг вспомнил про грязного серого кота, который остался за дверью. Он вскрыл одну консервную банку, положил несколько бычков себе на тарелку, а банку с оставшимися мелкими кусочками рыбы вынес на лестничную площадку. Кот понюхал банку, но есть не стал и равнодушно улёгся на коврик возле соседской двери.

– Не хочешь есть – значит не голодный! – сделал вывод Перегудов.

Максим Петрович вернулся на кухню и включил телевизор. Передавали новости. Диктор сообщил, что в городе отмечены случаи отравления людей рыбными консервами. Несколько человек оказались в реанимации. Услышав, что отравление произошло в результате употребления бычков в томате, Перегудов насторожился. Диктор сообщил дату изготовления и производителя некачественных консервов. Максим Петрович с изумлением обнаружил, что эти данные совпадают с надписью на крышке консервной банки, и вздрогнул.

«А ведь я рассматривал талисман, когда вспомнил про бездомного кота. Неужели именно талисман натолкнул меня на мысль сначала предложить консервы серому коту? Если бы я сразу стал есть консервы, мог бы отравиться», – рассуждал Перегудов.

Вторую банку с бычками он выбросил в мусорный бак. Затем Максим Петрович зашёл в магазин и рассказал заведующему об услышанном сообщении о консервах.

По дороге домой он размышлял, каким непостижимым образом странная находка среди брёвен, привезённых из Южной Америки, стала его талисманом. Странная поделка неведомого мастера оберегала его от серьёзных неприятностей. Теперь он решил, что ни за что не расстанется с чудесным оберегом.

Глава 4

Каратаев встретил прибывшего в Петербург Перегудова на Московском вокзале.

Перед Максимом Петровичем стоял широкоплечий высокий молодой человек с живыми карими глазами. Короткая стрижка и крутые скулы придавали Каратаеву мужественный вид. Одет Сергей был в тёплую синюю куртку.

– Тебя не узнать! – сказал Перегудов, обнимая молодого человека, который был на полголовы выше его.

– А вы почти не изменились, майор.

– Всего три года прошло.

– Поедем к нам. Мои родители давно вас ждут. Давайте ваши вещи и пройдёмте к стоянке. Я там оставил машину, – сказал Каратаев и взял чемодан Перегудова.

– Куда мы едем? – поинтересовался Перегудов.

– На Васильевский остров. Я живу на Наличной улице, у Гавани, – рассказывал по дороге Сергей. – С завтрашнего дня начинаем экскурсии по Петербургу. А сегодня нас ждёт обед. К отцу приехал в гости профессор-этнограф с супругой.

– Так я буду вас стеснять!

– Нисколько не стесните, Максим Петрович. Да, вспомнил! Порадую вас: билеты я уже взял на тридцать первое марта. Самолёт летит до Хьюстона. Так что, через семь дней нас ждёт увлекательное путешествие.

Автомобиль остановился возле серой многоэтажки. Перегудов с Сергеем поднялись на лифте на одиннадцатый этаж.

В квартире их встретили родители Сергея.

– Павел Петрович, – представился высокий статный хозяин квартиры, одетый в серый костюм.

– А меня зовут Алевтина Александровна, – протянула руку пятидесятилетняя крашеная полная блондинка.

– Максим Петрович Перегудов, – сказал отставной майор и пожал руку хозяину, а затем и его жене.

– Нам Сергей много рассказывал о вас. Мы вам так благодарны, так благодарны! – восклицала Алевтина Александровна.

– Мне с вашим Сергеем и со всеми остальными ребятами было легко служить, – сказал Перегудов.

– Повесьте куртки на вешалку и проходите в гостиную, – предложил хозяин.

В просторной комнате на диване сидел седовласый зеленоглазый худощавый мужчина средних лет в очках, с клиновидной бородкой. На нём был тёмно-синий костюм. Рядом с ним расположилась темноволосая женщина с красивыми карими глазами, одетая в чёрное платье.

– Супруги Затейниковы – Альберт Анатольевич – учёный-этнограф и его супруга – Татьяна Ивановна, – представил профессора и его жену хозяин. – Профессор недавно вернулся из Южной Америки, где в составе экспедиции изучал жизнь индейских племён.

– Майор в отставке Максим Петрович Перегудов, мой бывший командир, – представил Сергей вошедшего с ним гостя.

– Очень приятно. Вы где служили, Максим Петрович? – поинтересовался Затейников.

– На Камчатке.

– Там суровый климат, – отметил профессор.

– Да. Условия там были сложные. Но и после службы проще мне жить не стало. У меня небольшая пенсия и на работу не так легко устроиться, – удивляясь самому себе, впервые в жизни пожаловался Перегудов.

– Альберт Анатольевич, расскажите нам про ваше путешествие, – попросил Сергей, когда они с Перегудовым устроились в удобных креслах напротив супружеской четы.

– Так о чём же мне вам рассказать? – спросил профессор.

– О диких племенах Амазонии.

– Племена там действительно дикие. В смысле уровня их развития. Но действительно диких людей можно встретить и в цивилизованном мире, даже в нашей просвещённой северной столице. Можете представить – нашу квартиру ограбили! Точнее, украли одну вещицу, которую я привёз из путешествия.

– Какую же? – спросил Сергей.

– Это деревянная фигурка, талисман индейцев. Обычно такие предметы обладают особой силой. С ними надо уметь обращаться, чтобы не накликать на себя беду.

– А как выглядит эта фигурка? – заинтересовался Перегудов.

– Она вырезана из дерева. Это деревянная фигурка человечка, – сказал Затейников.

– Знаете, ко мне случайно попала другая маленькая вещица – фигурка чёрной кошки. Наверно, это совпадение, но и она прибыла к нам из Южной Америки, так как я её обнаружил среди брёвен, завезённых из Бразилии. Она уже несколько раз выручала меня из неприятных ситуаций. Вообще-то я раньше не верил в чудодейственную силу всяких оберегов и талисманов, но с некоторых пор изменил своё мнение. Поверьте, слишком много совпадений. Несомненно, этот чёрный деревянный котик несколько раз помогал мне и даже спасал жизнь. При этом тех, кто мог причинить мне неприятность, фигурка уничтожала. Их настигала смерть, – рассказал Перегудов.

– Какой ужас! – всплеснула руками Татьяна Ивановна.

– Вы могли бы мне показать ваш оберег? – заинтересовался Затейников.

– Это можно, – согласился Перегудов.

Он вышел в коридор и вскоре вернулся, держа в руке странную вещицу.

– Любопытно. Эта фигурка изготовлена в том же стиле, что и та, которую я привёз из Южной Америки, – сказал профессор.

– И которую у нас потом украли, – добавила Татьяна Ивановна.

– Эти талисманы довольно необычны. Они могут таить в себе угрозу, а могут и защищать владельца. Видимо, многое зависит от того, кому они принадлежат, – рассуждал Альберт Анатольевич.

– Так что же говорят следователи по поводу поимки преступников и возвращения вам талисмана? – поинтересовался Перегудов.

– Да иных полицейских, занимавшихся расследованием кражи, теперь самих нужно искать, – махнул рукой Затейников.

– Неужели полиция не занимается расследованием? – удивился Сергей.

– Наоборот, они рьяно взялись за такое пустяковое, как поначалу казалось, дело. А теперь один из сотрудников полиции, активно участвовавший в расследовании, пропал. Есть сведения, что он отправился в путешествие не по своей воле, и, вероятнее всего, в Южную Америку. То есть, в те края, в которых мне вождь одного индейского племени и подарил фигурку.

– Его ищут? – спросил Перегудов.

– Ищут. Сообщили в Интерпол. Но лучше товарищей его никто не будет искать. Его коллеги-друзья собираются лететь в Америку. Я тоже полечу с ними.

– Ты не полетишь! – твёрдо сказал Татьяна Ивановна.

– Полечу. Ты меня не остановишь, Таня! – твёрдо сказал профессор.

– Татьяна Ивановна, не уговаривайте его, – сказал Павел Петрович. – Если Альберт что-то задумал – он не отступится.

Супруга профессора безнадёжно махнула рукой.

– Всё-таки, я дам вам совет: будьте предельно осторожны с талисманом, – предупредил Затейников Перегудова. – С ним надо обращаться бережно. Сегодня он вас защищает, а завтра всё может измениться.

– Я бережно к нему отношусь, – уверил профессора Перегудов.

– Попрошу сообщить мне ваш телефон и адрес, – попросил профессор. – Возможно, нам с вами ещё предстоит встретиться.

Перегудов вырвал из блокнота листок, записал на нём свои данные и передал Затейникову.

– Прошу всех за стол! – прерывая беседу, пригласила гостей пришедшая с кухни Алевтина Александровна.

Перегудов вышел в коридор, убрал талисман в карман куртки и вернулся за стол…

После обеда Каратаев предложил Перегудову осмотреть центр Петербурга. В течение дня им удалось посетить Исаакиевский собор, Летний сад и Русский музей.

– Как вам Северная столица, Максим Петрович? – спросил Сергей, когда они возвращались домой.

– Прекрасный город! Только ветер, как я понял, зимой и в межсезонье промозглый.

– Зимой и ранней весной здесь действительно прохладно и сыро. И, судя по интонации, вам сегодняшние экскурсии не понравились? – разочарованно спросил Сергей.

– Почему же? Понравились. Просто я устал. Я не привык долго бродить по музеям. К тому же у меня в последнее время плохое настроение. Мне сейчас везде будет скучно. Меня мало что может удивить. Нет уже былого юношеского задора и жажды жизни.

– Думаю, Максим Петрович, вы развеетесь, когда полетим в Америку.

– Конечно. Всё же, это другой континент, – вяло произнёс Перегудов.

– Ваше настроение мне не нравится! Вас надо растормошить. Мы обязательно посетим не только моего дядю в Хьюстоне, но и съездим в в Лос-Анджелес, в Лас-Вегас! В Голливуд!

– Какой ещё Голливуд?! У меня средств для сносного существования даже здесь нет! – махнул рукой Перегудов.

– Здесь нет, а там средства найдутся! И не только для существования, но и для полноценного отдыха. У меня щедрый дядя.

– Нехорошо, Серёжа. Разве можно так рассуждать? – укоризненно сказал Перегудов.

– Максим Петрович, перестаньте хандрить! Я вас не узнаю. Вы такой бравый офицер, можно сказать, были отец солдатам, и вдруг теперь ведёте такие печальные речи! – воскликнул Сергей.

Перегудов нахмурился.

– Значит, так: мы с вами больше не ездим на экскурсии, а отправляемся за город! У моего отца есть друг – Анатолий Степанович, который работает егерем в Карелии. Там мы и проведём на природе время до конца месяца. Там прекрасная охота и рыбалка! – восторженно рассказывал Сергей.

– Так ведь вроде сейчас не сезон охоты.

– А мы охотиться не будем. В баньке попаримся, шашлыки на морозном воздухе поедим. На карельских озёрах лёд ещё прочный лежит. А там места заповедные, отличная рыбалка! Уж мелких окуньков мы всегда наловим.

– Ладно, поедем, – согласился Перегудов. – Развеемся на природе. А то город, каким бы он ни был красивым, угнетает меня. Слишком много людей на улицах.

– Решено. Завтра же мы едем! Купим соответствующую одежду – и в путь! Сейчас же позвоню Степанычу и договорюсь с ним, – весело сказал Сергей.

Глава 5

Избушка Степаныча стояла на красивой поляне, которую окружали вековые сосны. Двускатная крыша, покрытая толстым слоем белоснежного снега, почти касалась наваленных вокруг дома сугробов. Маленькие окошки подслеповато смотрели на завораживающую красоту снега, искрящегося под солнцем миллионами слюдяных чешуек. Тёмно-синие тени, отбрасываемые соснами на поляну, дотягивались до покосившегося грязно-серого забора. Чуть поодаль от избушки стоял невысокий серый дощатый сарай, на крыше которого также была нахлобучена шапка из белоснежного снега.

Сергей Каратаев и Максим Перегудов, одетые в тёплые синевато-серые камуфляжные куртки, шли к избушке по узкой тропе. Сергей нёс на плече красную спортивную сумку.

Возле избушки они распугали стайки звонкоголосых синичек и взбалмошных воробьёв, которые кормились золотистым просом, рассыпанным на крыльце.

С сосулек, свисавших с крыши, с весёлым размеренным стуком падала гулкая капель, разбуженная горячими лучами ослепительного солнца, сиявшего в синем небе.

Перегудов вздохнул полной грудью и произнёс:

– Хорошо-то как! Воздух пить хочется.

Сергей поднялся на крыльцо и постучал.

Спустя несколько минут дверь со скрипом отворилась, и на пороге перед гостями предстал заспанный бородатый мужик лет шестидесяти в мятой кроличьей шапке, тулупе, ватных штанах и в валенках.

– Здравствуй, Анатолий Степаныч! – протянул ему руку Сергей.

– Здорово, Серёжа! Это и есть твой майор? – придирчиво осматривая внимательными синими глазами гостя, спросил хозяин.

– Он самый. Звать его Максим Петрович.

– Заходите в дом, – пригласил хозяин гостей и посторонился, пропуская их в избу.

– Мы машину на дороге оставили. Как думаешь, Степаныч, её не угонят? – спросил Сергей.

– Вряд ли… В наших краях малолюдно. Дорогу чистит мой приятель – бульдозерист Тимофеевич из соседнего села Михайловки. Только, несмотря на это, здесь зимой никого, кроме зверей, не встретишь. Даже браконьеры не заходят в эту глухомань. Вот-вот снег сойдёт, и развезёт даже эту дорогу. К концу месяца обещали потепление до плюс десяти градусов, – рассказывал хозяин.

– Почему в доме студёно? – поинтересовался Перегудов.

– Да печь пора переложить. Тепло не держит до утра. Летом займусь. А печь-то нужна! Часто перебои бывают с электричеством, а без обогревателя под утро становится холодно. Кстати, электричества второй день нет. Два дня назад сильный ветер оборвал провода возле Михайловки. Кому надо ради одной избушки восстанавливать линию? Я звонил в район, да что толку… Да вы скидывайте одёжку и вешайте её вот сюда, – Степаныч указал на лосиные рога, прибитые к стене. – Всё же в доме не так холодно, чтобы в такой тёплой одежде сидеть.

– Сам, Степаныч, завалил лося? – спросил Сергей, кивнув на рога.

– Да. Давно это было. До сих пор жалко животину. Такими умными глазами он на меня смотрел! Я его сначала ранил, а добить долго не мог. Так мы оба с ним и мучились, пока Тимофеич не подоспел. Он и стрельнул лосю в голову.

– Так зачем же ты, Степаныч, рога того лося на стену повесил, если такой жалостливый? – спросил Перегудов.

– Так ведь рога жалко выбрасывать, – захлопал белёсыми ресницами синеглазый егерь. – В последнее время я на охоту перестал ходить. Продукты закупаю в Михайловке. Мясные и рыбные консервы беру, хлеб. А картошку и овощи сам выращиваю на делянке. Да вы за стол садитесь. В ногах правды нет.

– Значит, наваристой ухи мы сегодня не отведаем? Той самой вкусной ухи, которой ты всегда угощал, когда я пацаном ещё был? – спросил Сергей, усаживаясь за стол.

– Почему же? Рыбу я ловлю. Она молчаливая, не стонет, когда её вытаскиваешь. А звери, знаете, как смотрят перед смертью? А кричат как! Слышали, как заяц плачет, когда по его следу охотничья собака идёт? Причитает он, верещит, словно ребёнок… Так вот, ушицы я как раз вчера наварил. Вот только разогреть не на чем. Печь к вечеру натоплю, а сейчас давайте консервы поедим, – предложил хозяин.

– Это хорошо. Вот только, Степаныч, насчёт рыб ты не совсем прав. Не молчаливые они. Общаются между собой рыбы, только на других частотах. Научный факт, – сказал Сергей, доставая из сумки три бутылки водки, трёхлитровую банку маринованного перца, копчёную колбасу и хлеб.

– Ну и пусть на своих частотах рыбы говорят, а главное: я их не слышу. Без ухи совсем мне тяжко будет. Люблю я её во всех видах, – признался Анатолий Степаныч. – Так значит, не пойдём никуда сегодня? Я надеялся с вами на озеро сходить. Окуньков половить. То озеро не случайно Окунёвым зовётся – окуней там тьма! Я там несколько лунок пробил, Думаю, их снегом ещё не замело.

– Отчего же не пойдём? Пойдём, – усмехнулся Перегудов. – Из-за трёх выпитых бутылок дома, что ли, оставаться?

– А меня обычно в сон клонит после пары стаканов, – признался Степаныч.

– Так мы сами сходим на озеро после того, как поедим и выпьем. Правда, Сергей? – спросил Перегудов.

– Конечно. Я помню, в какую сторону идти, – сказал Сергей.

– Так ведь ты, Сергей, на Окунёвом озере летом часто бывал, когда мальчишкой ко мне приезжал. А зимой можешь заплутать. Но если пойдёте по узкой тропке, что за избой сразу начинается, тогда не заблудитесь. Однако тропу местами снегом замело. Внимательными надо быть. И ружьишко с собой прихватите, – посоветовал егерь.

– Я с собой ружьё не привёз. Ведь мы не собирались охотиться, – признался Сергей. – А, всё-таки, опасно тут, без оружия ходить, дядя Толя?

– Да как сказать? Например, машину, которую вы в полукилометре отсюда оставили, у вас вряд ли кто угонит, а вот вас самих звери загрызть могут, – предупредил егерь.

– Так уж и загрызть! – ещё раз усмехнулся Перегудов.

– Шатун в округе объявился. Матёрый медведь. Уже месяц раз пять по ночам лесной хозяин подходил к избе и сараю. Вчера возле Окунёвого озера я его следы заметил на противоположном берегу. Он даже на лёд вышел, но ко мне не приближался. Сообразительный зверь – увидел, что я снимаю с плеча ружьё, и сразу ретировался в лес, – рассказал Степаныч и добавил:

– Так что, я майору своё ружьё дам.

– А ещё одного ружья у тебя нет, Степаныч? – спросил Сергей.

– Тебе-то оно зачем?

– Для большей уверенности.

– Ладно, берите оба ружья. Тебе, Сергей, я своё старое ружьишко вручу. Я, правда, уже давно из него не стрелял. А пока я закуску достану.

Хозяин открыл подпол, скрылся в нём на пару минут, а затем выбрался оттуда с банками с квашеной капустой и солёными грибами.

– Угощайтесь! Сейчас ещё отварную картошку из печи достану, – сказал Степаныч.

За столом мужики разговорились. Потом оказалось, что еды и водки мало. Егерь достал из буфета литровую бутыль белёсого самогона и выставил её на стол. Потом он снова забрался в подпол и вытащил оттуда огромный таз, наполненный солёными огурцами…

– Степаныч, остановись! – взмолился Сергей. – Или мы никуда не пойдём.

– А и то, лучше оставайтесь. Что по морозному лесу бродить? – предложил хозяин.

– Нет, – решительно сказал, вставая из-за стола Перегудов. – Давайте ваши ружья и рыболовные снасти, Анатолий Степанович!

– Снасти у меня в сенях. Выбирайте, какие понравятся. И ловите лучше на мормышку подальше от берега, а то на мелководье ротан лезет на крючок. В последнее время ротаны в озере завелись – так крючки и заглатывают. Думал, что щука и окунь их повыведут со временем, да не тут-то было! Разводится эта сорная рыбёшка в озере, и всё тут, – пожаловался Степаныч.

– Так ведь у ротанов мясо сладкое и нежное, – сказал Перегудов. – Мировая закуска.

– Особенно в томатном соусе, – икнув, произнёс Каратаев слегка заплетающимся языком.

– Ты не путай! В томатном соусе – это черноморские бычки и их в магазине продают, – сказал Перегудов.

– Ребята, а ведь вы уже хороши! – присмотревшись к своим гостям, заметил егерь. – Лучше оставайтесь дома. Я вас уложу на лавках, на которые старые тулупы положу. И печь сейчас же топить начну. В пьяном виде не следует с заряженным ружьём по лесу ходить. Ещё мой дед говаривал: пьяным напился – дома сиди! – сказал егерь.

– Так мы разве напились? – засмеялся Перегудов. – Вот помню, как мы с лётчиками пили! Вот это да! Один Игумнов сколько принимал на грудь! Правда, тот пил редко, но со вкусом. Классный вертолётчик! Какие потом виражи на своей винтокрылой машине закладывал! Так что ничего в этом страшного нет.

– Так это как сказать. Выпивка многих людей до добра не доводила. Вот из Михайловки мужик один – Сидор Оглоблин, сосед Тимофеича, выпил, как обычно, попрощался с женой и пошёл на трассу к автобусу. В райцентр собирался по делам. Так утонул ведь в ручье! Поскользнулся на брёвнышках и – бульк в воду!

– Так это тот ручей, который воробей перепрыгнет, что ли? – спросил Сергей.

– Тот самый. Когда его нашли, то обалдели – лежит мужик, руками на камушки опёрся, ноги вытянул, а лицо в ручей опустил, словно воду пьёт. В общем, вдохнул он водицу полной грудью и не выдохнул, – поведал Степаныч.

– А ещё люди говорят, пьяному – море по колено! – вспомнил Сергей.

– Много что люди говорят. Вы лучше не ходите на озеро. Неровен час утоните или заблудитесь в лесу. Да и из ружей, чего доброго, можете друг в дружку пальнуть.

– Ничего, Степаныч! – сказал Перегудов, похлопав хозяина по плечу. – Всё путём будет. Мы на часок сходим. Давно я подлёдным ловом не занимался.

Перегудов встал и, слегка покачиваясь, направился к двери.

– Максим Петрович! Может не стоит ходить? – спросил Сергей.

– Не дрейфь, Каратаев! Пошли!

– Мужики, вы всё же, остались бы, – предложил Степаныч.

– Не переживай, Степаныч! – сказал Перегудов. – Мы быстро. Мы проветримся немного – и назад. Проведём рекогносцировку местности, так сказать. Каратаев, за мной!

– Ты, Серёга, следи за своим командиром, а то он уже хорош. Давно видать не пил человек. Отвык, – сказал егерь, укоризненно качая головой.

– Хорошо, Степаныч, послежу. Так, говоришь, на озере лунки есть? – спросил Каратаев.

– Прихватите с собой пешню, Лунки, наверняка, за ночь льдом затянуло. И помните – не расслабляйтесь! Помощи ждать неоткуда. Здесь не город, никого, кроме меня в округе нет, – напомнил егерь. – А я печь и баньку натоплю. Баня у меня к сараю пристроена. Кстати, неделю назад медведь к бане подходил, когда я парился. Ружьё я в доме оставил. Лесной Хозяин долго дышал рядом. Так я до утра ждал, когда он уйдёт. Как только свет забрезжил в маленьком прорезанном в стене окошке, так медведь в лес ушёл, а я пулей к избе рванул! Голодный медведь – опасный зверь. Хорошо, что в бане окошко узкое, он пролезть не может.

– А где твоя собака, Степаныч? – спросил Сергей.

– Сдохла она у меня с полгода назад, – вздохнул егерь. – Всё вот щенка собираюсь завести. Только где хорошего щенка найдёшь? Разве это собаки нынче в ближних деревнях? Мелкие, глупые и брехливые. Ни сук, ни кобелей достойных нет. Так, дворняги обыкновенные. Какие из них охотничьи или сторожевые собаки? А в городе слишком дорого хорошие щенки стоят.

– В следующий раз я тебе, Степаныч, щенка овчарки привезу, – пообещал Каратаев.

– Мне бы волкодава, – попросил Степаныч. – Уж больно страшный медведь рядом бродит.

– Ты, Степаныч, хватит нас запугивать. Если медведь этот такой страшный, что же ты тогда нас заранее не предупредил, а то ведь мы полкилометра шли к тебе от машины, – сказал Сергей.

– Это я промашку дал. Забыл, что вы, горожане, можете сюда без ружья приехать. Пойдёмте-ка, я вам ружья выдам.

Егерь вышел в сени и снял со стены два ружья, которые вручил гостям.

Хозяин грустно посмотрел на покачивающегося Перегудова, который с трудом надевал куртку, а потом перевёл взгляд на юношу. Вид глупо улыбавшегося Сергея ещё больше расстроил егеря.

– Возвращайтесь быстрее! И за мыс не заходите, там ручей впадает в озеро, и лёд в том месте может тонким быть, – предупредил Степаныч.

– Не волнуйся, Анатолий Степаныч! – сказал Перегудов.

Он повесил на плечо ружьё, прихватил рыболовную снасть, сделал шумный горячий выдох и распахнул дверь.

В сени ворвался морозный воздух – дурманящий, пахнущий ранней весной, набухшими почками и подтаявшим на солнце снегом.

– Как хорошо! – воскликнул Максим Петрович, спустившись с крыльца.

Следом за Перегудовым, на улицу вышел Каратаев, взявший с собой пешню.

– Ого-го! Сейчас мы медведя завалим! Ура! – закричал Сергей, потрясая ружьём.

– Осторожнее с ружьишком играй, богатырь! Не дури! – крикнул егерь. – Лес смирение и тишину любит.

Протрезвевший на морозе Перегудов и успокоившийся Каратаев обошли избу и направились по еле заметной тропке, утопавшей в глубоком снегу, в сторону леса. Перегудов, тяжело дыша, шёл первым. Морозный воздух освежил его, а по телу разлилась приятная истома, вызванная, как посчитал Максим Петрович, умеренным употреблением спиртного. Они вступили в лес.

– Далеко до озера? – спросил Перегудов.

– Не очень. Хотя по такой узкой и неровной тропке топать мало удовольствия. У меня уже ноги болят, – вздохнул Сергей.

– Зато, какая нас ждёт рыбалка! Я ведь так давно на природе не был! – признался Перегудов. – Москва ведь меня совсем растворила в себе, так же как соль, которой посыпают улицы, растворяет корни живой травы на газонах.

– Максим Петрович, не говорите громко, – попросил Сергей.

– Ты что? Боишься, медведь услышит? – усмехнулся Перегудов.

– Не боюсь, но не люблю с крупными хищниками связываться. Мне часто снятся сны, в которых я сражаюсь с невиданными чудищами.

– Ну и как успехи? Много чудищ завалил?

– Ага, – немного смущённо произнёс Сергей. – И животные небывалые такие… Кстати, майор, вы в моих снах тоже появляетесь.

– Давно это с тобой?

– Да как со службы вернулся, так и снятся такие сны.

– Тебе после службы должны сниться твой сержант и начальник части! По крайней мере, они на роль чудищ, как нельзя лучше, подходят. Вот мне полковник Головастый до сих пор снится, – неожиданно признался Перегудов. – Командую я им во сне, словно рядовым: «Встать – лечь, встать – лечь»! И ведь над солдатами я никогда не позволял себе глумиться, а вот над этим типом хоть во сне хочется поиздеваться.

– Ну, это обычный сон.

– Я тоже признаюсь тебе, что и мне снятся порой странные сны про невиданный мир. Между прочим, тебя я тоже часто вижу в тех снах.