Читать книгу: «Закон против чувств», страница 4

Глава 5

Долорес Аллен

22:51

По окнам за моей спиной бешено стекали капли дождя, пытающиеся догнать друг друга в неукротимой и бессмысленной схватке. Рабочий стол усеян несколькими пустыми стаканчиками из-под кофе, содержимое которых напоминало больше обычную воду, чем средство, позволяющее моему мозгу отключиться и просто работать.

Вечерняя смена. Что может быть еще лучше?

Правда или сарказм? Конечно же это сарказм!

Прошла неделя, и я до сих пор чувствую, как мое тело подбирается к своему пределу. Я взвинчена, взбешена, и ничего не унимается, из-за того, что рядом нет никакой возможности выплеснуть на кого-то все накопившееся дерьмо, в которое меня пытаются втянуть эти кретины. Они будут очень рады, узнав, что я, наконец-то, осознала всю силу этой парочки, решившей утопить меня в бумажной работе, от которой нет никакой пользы. Запихнуть меня в вечернюю смену, наградить стопкой бумаг и игнорировать мое присутствие, потому что эти мудаки догадываются, что это бесит меня еще больше. Чертовски хорошее наказание, которое я не заслужила. Пока что.

Знаете, в этом, честно говоря, есть и своя романтика. Запах кофе и купленной в ближайшем супермаркете весьма несвежей выпечки распространялся по помещению с бешеной скоростью, но улавливал его только определенный круг лиц, с которым я, кажется, нашла общий язык. В это время в отделе лишь те сотрудники, которые необходимы для срочных вызовов.

Например, Джек Бьорк, больше похожий на Иисуса с короткой стрижкой и сединой, захватившей всю растительность на лице. На вид ему около пятидесяти, но крепкое телосложение берет свое. Я не успела узнать его лучше, но по словам Эммета, раньше он работал в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, а такие обычно не любят трепаться понапрасну. Точно, Эммет – неугомонная лошадка, которая разговаривает без остановки, не забывая добавлять особо важные детали по поводу того, как его младшая дочка получила отличные оценки в школе за поделку на тему празднования дня конституции и гражданства. Высокий, худой, с темной щетиной на лице и сощуренными глазами, словно каждый встречный чересчур подозрителен и несет угрозу то ли ему, то ли его дочери, которая может в будущем пострадать. В последние пару часов всех, кого привозили в наш отдел, принимал именно он, и после каждого возвращения его копилка историй только пополнялась, стараясь впечатлить молчаливого Грэма – парня, которого решили не вешать на доску почета. Казалось накаченная стероидами скала не может показывать никаких эмоций, но что-то все же творится у него внутри. Сосредоточенный взгляд не менялся, а вот уголок губ один раз дернулся, когда я впервые села за свой стол сразу же после того, как пришлось час ловить попутную машину из-за Брендона.

В более сложных случаях, на работу вызывают остальных полицейских, и несмотря на то, что преступность в Детройте бьет ключом, для этого хватает одного хорошего отдела и одной дневной смены, на которую стараются бросить все силы.

Только бросают их так, чтобы в любом случае не коснуться меня. И встреча с Итаном стала маленькой оплошностью, про которую все забыли. Странный осадок после нашей встречи, который нельзя назвать ни приятным, ни несносным осел в глубине и только увеличивал желание приступить к делу. Мне нужно вернуться к расследованию, потому что я знаю Итана, Алекса, их мать и дом. Поведение этих людей может быть предсказуемым, мне кажется, я даже могу прочитать их мысли, если это понадобится, но сейчас прикована к стулу, а папки, касающиеся Тени, обходят меня стороной и передаются из рук в руки другим сотрудникам под строгим контролем.

Я снова посмотрела на настольные часы, указывающие на скорое окончание мучительного вечера и начало не менее мучительной ночи.

Еще пару минут, и сотрудники ночной смены начнут заваливаться в участок, отпуская таких, как я домой. Вот только их еще меньше и за ту неделю, что я занимаюсь этой чушью, успела привыкнуть к их опозданиям, на которые не очень любят обращать внимание. Они скорее прикрытие или видимость для посторонних, что стражи закона всегда начеку и работают круглосуточно.

Только это неправда.

За одним исключением.

Неосознанно проведя кончиком карандаша по пересохшим губам, я ждала удобного случая, чтобы открыть эту долбаную дверь, ведущую в его кабинет. Он еще там. Сидит допоздна каждый день, в том числе и сегодня. Разве не удачное стечение обстоятельств?

Ты готова?

– До завтра, – Грэм натянул на плечи черный бомбер поверх футболки и наши уставшие взгляды на секунду пересеклись. Наши столы стояли в паре метров друг от друга, и, надеюсь, его вежливость не связана с простым стечением рабочих обстоятельств.

– Пока. – Искренняя улыбка слетела с моих губ на прощание, а ноги дернулись, чтобы побыстрее встать из-за стола.

Не знаю, какой именно работой он занимался, но его вечерняя смена была всего лишь продолжением дневной, как и у меня, так как я прихожу и ухожу раньше всех, желая побыстрее отвязаться от этой нудной работы и поставить точку.

Все мое внимание сразу же перешло на приглушенный свет из кабинета капитана, просачивающийся сквозь щели и падающий на пол длинной полоской. Затемненные окна не давали разглядеть, что творилось за стенами звериного логова, поэтому вызывали легкую дрожь.

Пора.

Как только фигура Грэма скрылась в проходе, и помещение со столами осталось пустым, я рванула с места, направляясь к кабинету психа. Поговорить наедине – вот что мне нужно. Так больше шансов, что нам никто не помешает, тем более что язык Стэна, видимо, одинаково развязывается вместе с моим в обстановке, лишенной чужих взглядов.

Я становилась все ближе к его кабинету, и мой настрой приобретал более уверенный вид. Руки сложились в кулаки, словно впереди меня ждет схватка, а не простой разговор, к которому я не успела подготовиться в силу того, что в голову лезли одни возмущения.

Я остановилась возле двери, всматриваясь в замыленное окно и наблюдая, как такая же мутная тень его фигуры не четко просвечивается сквозь стекло.

Десять ударов.

Вот что я получаю, чувствуя его присутствие рядом. Это человек, который может разрушить меня окончательно. Он пообещал это сделать, и в кои то веки я верю незнакомцу.

Почему я не могу менять маски также быстро, как это делает Брендон? Он оказывается не только сволочь, оставившая меня за городом, а еще и мистер-популярность. Конечно, не имеющий такого же громадного авторитета как Стэн, но и не уступающий ему в уважении других сотрудников.

Я могла бы просто зайти, извиниться, натянуть на себя добропорядочность, только давайте будем честны, вряд ли это изменит его мнение.

Моя ладонь провернула металлическую ручку в пол оборота, ощущая легкое покалывание.

Тяжелое дыхание просочилось вместе со светом, когда маленькая настороженная щель всего лишь приоткрыла мне часть картины, которую я не должна была увидеть. И услышать.

– Твою мать, – шепот вырвался изо рта, когда моя ладонь с силой сжала металл, оставляя на нем отпечатки пальцев.

Обнаженная спина капитана выпрямилась над столом и, повторюсь.

Твою мать! Твою мать! Твою мать!

Дыхание затаилось всего лишь на мгновение, стараясь переварить в голове то, что я увидела. Ладно, на прошлом месте работы я не была такой уж тихоней. Стоило мне покинуть участок, как способность совать нос не в свои дела выбивалась с заднего плана, занимая лидирующие места. Я раскрывала преступления, настаивая на своем и влезая туда, куда не следовало влезать. Все было ради дела и, может быть, меня осудят сейчас за это, но я знала, что влияние отца и его друзей выручат меня в нужный момент. Но мой нетерпеливый нос сейчас там, где не должен быть, а глаза наблюдают за тем, что вообще не должны видеть.

Каждый изгиб его мышц выделялся от света настольной лампы, стоящей перед его лицом, скрытым от меня. Запах пота просочился в ноздри и выжил собой терпкий аромат напитка из кофейного автомата, которым я успела пропитаться за день работы.

Твою мать, Лора, ты это видишь?

– Стэн, осторожнее…

Рука капитана уперлась в край стола, и пальцы извилисто впились в дерево, углубляя вмятины с каждым толчком, который он совершал, зверски направляя бедра вперед и прижимаясь вплотную к женским ногам.

Эмма?

Господи, за его спиной Эмма! Он трахается с девственницей, с которой я перестала здороваться, потому что один ее вид вызывает у меня рвотные позывы. Я вижу ее лицо, прикрытые глаза и пухлые губы, которые она открывает по мере того, как его член резко входит в нее. И она стонет. Тихо, но я вижу, как она старается сдерживаться.

– Стэн… ах…

Блять. Еще десять ударов. И еще десять. Дыхание участилось, пока я чувствовала, как жар распространяется по телу. Не только он, а гребанная ненависть. Серьезно, Эмма? Секс в кабинете? Пока мудак заваливает меня бумажной работой?

Вторая рука сжала ее волосы и оттянула голову назад, прерывая слова, пока до меня доносилось хлюпанье двух полуобнаженных тел. Рабочие мужские брюки всего лишь немного приспустились вниз, но это все равно заставило мои ноги неосознанно подкоситься.

Нет. Серьезно. Мой мозг отказывается воспринимать это. Не с кем-то другим, а с Эммой, которая с самого начала вызвала у меня неприязнь?

Кровь снова начала закипать от вида его резких движений. Запах пота начал охватывать больше пространства и мне стало слишком душно.

Господи, почему я продолжаю на это смотреть?

Заводит ли меня это? Возможно! Потому что я на взводе, а мои слова миссис Хейзел по поводу метода успокоиться впервые не были ложью. Тошнит ли от этого? Тоже, возможно, потому что я начинаю понимать, почему Эмма так смотрит на него. Хотя об этом можно было догадаться в самом начале.

Твою мать! Он может делать все, что хочет, в том числе и трахать тупую секретаршу в рабочее время, но не ограничивать меня!

Эмма на секунду приоткрыла глаза и наши взгляды встретились.

– Блять, – я захлопнула дверь, рассекая воздух и не дожидаясь, пока меня заметит Стэн. Он и не должен заметить, потому что капелька пота, скатившаяся по его спине, говорила о скором окончании их брачных игр, от которых мужчина не мог оторваться.

Я вернулась к столу, взяла рюкзак с вещами, валяющийся у ножек, и закинула на плечо, быстрым яростным шагом направляясь к женской раздевалке и лишний раз пробегая мимо кабинета капитана. Картина их секса снова проявилась в мозгу, и я сжала зубы, не понимая какого хрена меня это выводит из себя. Может, потому что я хотела поговорить об отчетах, которые осточертело переносить в компьютер или о том, что мне не дают приступить к поимке Тени, пока он трахается в кабинете, явно не лишая себя удовольствия, как лишил его меня.

Псих.

Я переоделась, завязав волосы в пучок и накинув на них капюшон толстовки, который все равно не в силах помешать мне промокнуть.

Наушники примкнули к ушам, и "Ocean Jet" группы Victims принялся бить по перепонкам, отвлекая память от последних событий. Захлопнув дверцу металлического ящика, я направилась к свежему уличному воздуху, чтобы охладить кожу и проветрить мозг.

Шаг за шагом двигалась по коридору, пока мой капюшон не потянул меня назад, сбивая ноги с твердого и упрямого ритма.

– Что за хрень? – выпалила я.

Спина прижалась к стенке твердой рукой, капюшон слетел с головы и волосы небрежно рассыпались по плечам, щекоча шею.

Шевеление чужих губ под музыку, пока я пыталась быстро сориентироваться в пространстве и понимала, что кубики пресса, еле прикрытые наспех черной плотной рубашкой, принадлежат моему капитану.

Так он и правда догнал меня?

Я вытащила из ушей наушники, прерывая единственное, что хоть как-то могло помочь мне отпустить свои эмоции и сразу же услышала:

– Решила настолько отдаться делу, что задерживаешься на работе больше положенного? – Рука Стэна разместилась над моей головой, и рубашка еще больше распахнулась, показывая косые мышцы живота.

Да, с передней стороны зрелище не хуже.

Рассерженный взгляд прошелся по мне, заставляя прижаться к стене сильнее. Почему он зол? Потому что я увидела, чем он занимается по вечерам, или потому что не дала ему кончить?

– Не так отдаться делу, как ты, – смешок впервые сорвался с моих губ и получил ответное раздражение. – Да и до этой скромницы мне далеко. Мне говорили, что ты профессионал, но теперь я в этом убедилась лично. Восхищена…

Его скулы заострились, а грудь напряглась.

– Ты думаешь, это смешно? Могла присоединиться, новенькая, если так хотелось.

Что?

В груди резко что-то защемило. Я скрестила руки на поясе и подняла голову, встречаясь с таким же недовольным взглядом, какой был у меня. Последнее предложение быстро визуализировалось в голове, и кожа ощутила на себе его самодовольную улыбку. Я допустила ошибку, замедлилась с ответом и показала, что такой вариант мог бы меня устроить. Только не с больным ублюдком и не с психически нестабильной секретаршей.

К несчастью, именно он завалил меня работой. Идиотской работой! Так что до этого бы все равно не дошло.

Моя пятка прижалась к стене и оттолкнулась, придвигаясь ближе к нему и замечая, как с подозрением сужаются глаза мужчины.

– Уже поздно, разве нет? Да и мне кажется, на второй раз нашего капитана не хватит…

Господи. Нашего? Неужели я вздумала делить его с Эммой? Но почему мне это начинает так нравится? Почему моему сердцебиению это так нравится? Рука Стэна над моей головой напряглась, и вены выступили вперед.

– Я говорил тебе держать язык за зубами. Или тебе мало той работы, которую тебе поручили? Только скажи, Аллен, я быстро изменю это.

– С меня хватит твоей бумажной работы! – не выдержала я.

– А-ааа, – он запрокинул голову кверху. – Я думал ты решила помериться здесь, кого на сколько хватит. Хочешь увидеть, на сколько хватит меня?

На секунду я готова была приоткрыть рот, но его тон, голос только вызывал двойную порцию недовольства и, возможно, частичку разумной идеи.

– Давай сделаем вид, будто ничего не было? Я ничего не видела… ничего не буду докладывать начальству… а ты в свою очередь застегнешь ширинку. – Я бросила глаза в зону паха, с расстегнутым ремнем и с разъезжающейся молнией, и улыбнулась. – И задействуешь меня в деле. Согласен? Выговор не то, что нужно капитану в его досье.

Странно, но теперь Стэн не кажется мне таким страшным. Теперь, когда я увидела его полуобнаженным, жаждущим утолить свою животную потребность, между нами появилось что-то общее, дающее шанс наладить рабочие отношения.

Быстрый и легкий звериный оскал после начала моих слов сменился высокомерной усмешкой в конце.

– Брендон не дал понять тебе, что с нами шантаж не работает? Хитрые глазки, которыми тебя наградила природа тоже не помогут. С тебя хватит бумажной работы? – передразнил он, когда его рука медленно сползла по стене и задела мое плечо. – Хватит, когда я скажу.

Еще пятнадцать ударов.

Да что он возомнил о себе?

– Тогда скажи это, капитан. – Я уперлась в его взгляд, лицом ощущая, как тяжелое дыхание опаляет мою кожу и доводит до грани. Я люблю холод, а он действует иначе. Еще одна пытка.

– Стэн… – дотошно-ласковый голосок в стороне не дал ему ответить. Наши головы развернулись к звуку, но тела остались на своих местах, и выглядело это для Эммы точно не весело.

Сегодня на ней не было скромного платья. Короткая юбка и блузка, открывающая в ней больше женского начала, чем во мне. Каштановые кудри были собраны в пучок, но после посещения кабинета капитана превратились в распущенные локоны с выбивающимися из строя волосками.

Стэн только бросил на нее холодный взгляд, после чего сразу же вернулся ко мне. Его глаза внимательно изучали, решаясь на что-то.

– Ну так что? – Я вскинула бровь и вернула свою спину к стене, приняв более расслабленную позу. – Могу приступить к реальной работе?

Не знаю почему, но мурашки проступали наружу в ожидании его ответа, реакции. Добавить к этому дергающийся глаз Эммы, и, в целом, я довольна сегодняшним днем.

– Глупая и самоуверенная. Ты только лишний раз показала мне, что тебя не стоит допускать к расследованию. До завтра. Тебя ждет кипа важных бумаг, которые нужно будет перенести в компьютер.

Он мимолетно оттолкнулся от стены, разрывая контакт между нами и не замечая того, как я до боли сжимала пальцы в кулак.

Глупая и самоуверенная?

Еще посмотрим.

Я заткнула уши наушниками, чтобы перестать слышать психа, если он вдруг решит продолжить разговор. Но капитан не собирался, направился к Эмме, пока я бросилась к выходу, наслаждаясь дрожащим и подпрыгивающим сердцем.

Твою мать. Почему оно бьется о ребра из-за кого-то кретина, с которым мне предстоит соперничать? Он думает, я буду послушной? Ни черта!

Я выбежала на улицу и остановилась на пороге участка, ловя светло-синий свет прожекторов глазами. По лицу скатывались холодные остужающие капли, и я на какое-то время зависла, поднимая глаза к ночному небу и дожидаясь момента, когда промокшая одежда снизит температуру тела.

Противоречие внутри меня росло. Любовь к своему сердцу, которое требует биться чаще, соперничала с горящими от злости эмоциями.

Соберись…

Подумай о том, зачем ты сюда пришла.

Поймать Тень. Почувствовать адреналин в крови. Стэн дает дозу, но она слишком мала, Лора. Нам нужно больше. Он мешает нам.

– Он мешает мне, – проговорила я, ловя ртом кислые капли дождя.

И что ты будешь делать?

Избавлюсь от него.

Глава 6

Долорес Аллен

6:10

– Как дела на работе? – Папа раскрыл газету перед лицом. Краем глаза он оценил мою готовность к разговору и скрылся за новостными колонками.

Тарелка опустела слишком быстро. Каждое его предложение и вопрос заканчивались лишь тем, что я насильно запихивала в себя яичницу, создавая видимость занятости моего рта более полезным делом.

– Лора?

– Да, да, – пережевывая, сказала я. – Нормально.

Нормально, если не учитывать вчерашнего разговора с капитаном.

– Ты рано уходишь на работу и поздно приходишь, не говоря при этом ни слова. Ты избегаешь меня? – Его газета, наконец-то, легла на стол.

Глоток обжигающего кофе прокатился по горлу и на секунду оттянул время разговора.

– Тебе просто показалось. – Я отодвинула тарелку на середину стола и облокотила руки на образовавшееся пустое место. – Думаю, что с первой зарплаты смогу позволить себе снять квартиру ближе к центру.

Это было не так тяжело произнести, как ему услышать.

– Это лишнее.

Я долгие годы не могла оставить его одного после смерти матери, а позже из-за депрессии, с которой он справился, перенеся все свои эмоции на меня.

– Ты ведь понимаешь, что когда-нибудь это должно будет случиться? Или я не кажусь тебе самостоятельной?

Он опустил грустный взгляд в пол.

Иногда я задумывалась о нашем с ним будущем. Не то, чтобы я хотела, чтобы он нашел себе новую любовь в жизни, но не была бы против, если бы вместо меня была какая-нибудь женщина, которая будет поддерживать его на ногах и контролировать уровень алкоголя в крови. От сиделки он точно откажется, да и это не разумно. Папа ведь не требует особого ухода. А вот особа женского пола, готовящая ему еду, убирающая дом и желающая пожить за счет весьма внушительной полицейской пенсии, возможно, сгодится.

Я прошлась по нему глазами. Футболка из плотной синей ткани сидела идеально. Она постирана, поглажена без недочетов, короткие волосы расчесаны и аккуратно уложены, как раньше, когда ему приходилось вставать рано на работу. Он не утратил привлекательности, даже если обратить внимание на некоторое количество морщин на лице. И что самое интересное, несмотря на то, что папа позволяет себе употреблять алкоголь, он способен не доводить себя до крайней меры, перенося вид зависимого алкоголика на внешность. Нет, ну правда. Никто и не подумает, что отец любит злоупотреблять спиртным. Мне же от переизбытка иногда сносит голову.

– Ты намного самостоятельнее меня, но давай не будем отпускать правду, что помощь нужна вовсе не мне. – Серьезный тон просочился под вуалью его заботы. – Я хочу знать, где и с кем ты находишься, что собираешься делать. Господи, Лора. Посмотри на нас. Все хреново, но мы можем это исправить, если ты посвятишь своего отца в то, что происходит с тобой. Не отталкивай меня.

– Не отталкивать так, как это сделал ты?

– Я не мог ничего с этим сделать! Да, я закрылся в себе, когда мы потеряли ее. Но мне хочется все исправить. Сейчас.

– Боже, папа, – выдохнула я. – Это все равно не отменит мой переезд.

– Не сейчас! Когда ты только вернулась на работу. Я хочу убедиться, что ты не навредишь…

Слова повисли в воздухе.

– Не наврежу себе? Или другим? – Я вскинула бровь, но радовалась тому, что привыкла спокойно реагировать на его разговоры. В целом, папа был прав.

– Не будь такой, – предупреждающе сказал он.

Томас Аллен. Бывший коп, входящий в легендарную десятку и отличающийся своим зверством, хладнокровием, жаждой не просто засадить преступников за решетку, а найти доказательство, чтобы дать им максимальный срок. И что с ним стало сейчас?

– Давай просто перестанем жалеть друг друга. Начнем сегодня с этого. Путь по исправлению наших отношений. – Я посмотрела на вымышленное небо, прикидывая возможность допустить столь теплые моменты в нашу жизнь.

Жаль только, что мне больше это не нужно.

– С тобой просто невозможно разговаривать, – папа психанул, срываясь со стула и направляясь вглубь нашего дома.

Он вернется. Или нет. Неважно.

Я схватила рюкзак и быстро пошла к выходу.

Во время реабилитации у меня были серьезные проблемы со сном. Недосып, бессонница, и да здравствуют черные круги под глазами, которые не скроет ни один консилер. Теперь же в привычку вошло быстро засыпать и так же быстро просыпаться. А еще каждый раз, как только я погружаюсь в сон, мое тело колошматит, мозг проверяет, жива я или нет, и то, что он получает, ему не нравится. Но утром, сейчас, ранний подъем действует по-новому. Я готова добиваться своего. Снова, снова и снова. По мне как будто движется скрытая энергия, которая ждет своего часа, чтобы вырваться наружу. Она готова и ждет от меня действий, даже если это будут грязные методы. И в данном случае речь идет о Брендоне.

Да, он, может быть, и правда хуже Стэна. Только если сделать вид провинившейся девочки, которую нужно утешить, он не устоит. А прикидываться у меня получается на высшем уровне.

Натянув на себя пальто и кроссовки, я вышла на улицу, вместо разминки добираясь до остановки ускоренным шагом. Не могу дождаться момента, когда привыкну к тридцати минутам ежедневных мучений, состоящих из толпы прижимающихся к моей заднице незнакомцев и легонько потряхивающегося от просевшего асфальта автобуса.

Чак всегда говорил мне, что новый день – это новая жизнь. И только ты решаешь какой эта жизнь будет. Чушь собачья. Обстоятельства, люди, прошлое – все это давит на тебя, как тонны бетона. Но ты можешь выбирать, как реагировать на это. Сдаться или бороться. Вот и вся свобода выбора.

Выбравшись одной из первых и преодолев дистанцию в сорок шагов, я пересекла порог участка почти под окончание ночной смены.

У меня есть ровно час.

Личное время на работе можно проводить только с пользой для человечества. Оставив все вещи в шкафчике и закрыв его на замок, я натянула на себя лосины и спортивный топ, прикрывающий большую часть живота. В прошлом году государственная программа включала в себя несколько этапов для повышения эффективности раскрываемости. Поддержание сотрудников полиции в форме – залог успеха, так наверно думало руководство и разрешило переоборудовать незадействованные помещения в тренажерные залы.

Встав напротив зеркала, я выполнила несколько разогревающих упражнений на мышцы головы, шеи, рук и туловища. Зал не был маленьким, но все равно тесным, учитывая количество тренажеров на разные группы мышц, боксерских груш и беговых дорожек, работающих на кардио. В центре ничем не огражденный квадрат, на котором, пожалуй, можно сделать двойное сальто и сломать себе шею. Запах свежей краски все еще чувствовался в помещении и смешивался со смесью стекловолокна и резины противоскользящего напольного покрытия.

Неужели это единственное место, в котором можно уединиться? Дома наседает папа, в любой момент поднимающий вопросы о моей службе. На работе капитан, не воспринимающий меня как обычного полицейского, остальные сотрудники, искоса наблюдающие за каждым моим действием и, похоже, решающие, стоит ли принимать меня в команду.

Включив музыкальный центр в начале спортивного зала на минимальную громкость, чтобы сохранять уединение, я подхватила с небольшого стеллажа боксерские перчатки, закрепив зубами липучки на запястье. Песня "Split" группы Shaka Ponk заполнила пространство.

Не знаю в какой именно момент все пошло не так. Расставив ноги дальше, чем на ширину плеч, я наклонилась левой стороной туловища к груше и приподняла пятку правой ноги. После вызова? Слегка согнула ноги в коленя, и подтянула руки к лицу. Или после маминой смерти? Первый удар кроссом пошатнул грушу, когда я вспомнила, как папа учил меня не думать о лишнем во время тренировки. Второй удар, как во времена, когда я тренировалась под его присмотром, чтобы успешно сдать экзамен в полицейской академии.

Разве это удар?

Ты можешь лучше.

Конечно могу. Но мне всегда требовался стимул, чтобы выложиться по полной.

Джеб, кросс.

Вспомни этих ублюдков. Что они делали с тобой год назад.

Правый хук и я вспомнила, как ноют мышцы после тренировки. Но также вспомнила и другое… Воздух вокруг меня стал тяжелее.

Я встала на расстоянии ста сантиметров от груши и, сделав выпад вперед, начала отрабатывать удары джебом до тех пор, пока не ощутила тяжесть в руках. Главное – думать о дыхании, которое сейчас ни к черту.

Раньше для мотивации мне требовалось совсем другое. Мир во всем мире. А сейчас достаточно лишь представить всех идиотов, с которыми приходилось иметь дело.

Мое тело всегда было готово для тренировок. Даже в тот день, но перевес сил оказался чересчур несправедливым. Хотя о какой справедливости можно говорить в Детройте? Я не выгляжу как мускулистая гора, сшибающая все на своем пути, скорее просто спортивное тело с четким рельефом и изгибами в нужных местах. Но это все равно не отменяет того факта, что я могу за себя постоять. И я докажу это.

Удар джебом со всей силы.

– Скажи мне, что на месте груши ты не представляешь меня или капитана?

Черт.

Я сделала глубокий вдох и посмотрела сквозь зеркало, окружающее эту комнату с двух сторон. Из-за груши дверь в тренажерный зал скрывалась, и стоит ли начинать жалеть о том, что следовало избивать соседний мешок? Или нет? Все складывается так, как нужно?

– Можешь встать вместо нее, чтобы мой мозг перестал переключаться с тебя на Стэна и обратно? Это очень отвлекает.

Это у меня так получается флиртовать? Отстойно, Лора.

Брендон сидел на краю скамьи, раздвинув ноги в стороны и оперев о них руки. Синяя спортивная сумка небрежно валялась рядом и задевала край кроссовок. Волосы слегка взъерошены от ветра, но не настолько, чтобы представить, как он проделывает путь на автобусе до работы. В целом, вид не очень бодрого человека, но готового это исправить, пробежав километр на беговой дорожке.

– Груша не может дать ответ, а я да. – Уголки его губ заманчиво расплылись, словно он уже представил в голове дальнейшее развитие событий.

Встав со скамьи, Брендон захватил ремень рукой и, выпрямившись во весь рост, ободренно крикнул мне:

– Пять минут! Плохой коп против хорошего…

Но кто из нас хороший, а кто плохой, мы еще не определились.

Я сделала еще пару упражнений, полная готовности надрать ему зад и проиграть в конце, чтобы он почувствовал себя еще более важным, чем это вообще возможно. А дальше выступает скромница. Мама была сильной женщиной, но в некоторые моменты любила давить на отца таким же методом, чтобы он соглашался на любую ее авантюру. Господи, я надеюсь, что меня не стошнит от такой себя. В любом случае, главное, чтобы парень помог мне преодолеть преграду в виде Стэнли Нолана.

– Готова? – Брендон ходил из стороны в сторону, разминая плечи за существенно короткий срок.

Бой уже считается нечестным, учитывая мои планы, но я хотя бы в начале покажу ему, что игры со мной плохи. Он еще поплатится за то, что оставил меня на трассе. Не оставил, а бросил.

Затянув перчатки, Брендон невинно посмотрел на меня.

– Я буду нежен.

Мой кулак, словно пружина, отлетел от его щеки в доли секунд после окончания его слов. Было ли это больно? Надеюсь, очень.

– Упс.

В ушах как будто прозвенел гонг, который Брендон не услышал. Или не понял, что его услышала я.

Сделав шаг назад, он несколько раз разомкнул и сжал челюсть. Клянусь, я слышала, как она скрипнула, и была этим довольна.

– Значит, по-честному ты не будешь драться? – Голос сжался и сквозь хриплый вздох вернул прежнее ласковое звучание. – В досье не писали, про твой феноменальный правый хук.

– Что еще не писали в моем досье?

– Что ты помешанная и больная. – Брендон рванул в мою сторону, нанося очередь ударов по туловищу, от которых я уклонялась как слегка неуравновешенная балерина, защищая корпус и компенсируя силу его ударов своим весом. Я была быстрее.

– Помешанная и больная? – Один из джебов Брендона скользнул по моей щеке, оставляя жгучую полосу на моем лице. – Твою мать.

Что все это значит?

– Эмма все утро распинается перед ребятами. Говорит, что у тебя проблемы с головой.

И в это кто-то верит?

Его слова только что прибавили мне пару очков агрессии, и я налетела на соперника как бешеный рой пчел, желающий стереть его в порошок, и игнорируя тот факт, что слова принадлежали не ему.

Это из-за вчерашнего? Может, это мне стоило рассказывать всем, как ее ножки раскрываются для обожаемого капитана, который, кажется, воспринимает девушку за пластиковую куклу для секса? Ему ведь было плевать расскажу ли я об этом остальным, а значит, плевать и на Эмму.

Запах пота все больше оседал на наши тела и металлические тренажеры. Футболка Брендона становилась влажной, а мои выпады – бешенными. Двойка джебов в голову, уклон от встречного удара, хук слева в корпус, и Брендон делает очередной шаг назад.

Пульс становился таким же неукротимым, как и я.

Спасибо папочке за уроки. Когда-то мы были полезны друг другу.

Брендон впервые нахмурился, переводя тяжелое дыхание, а у меня получилось выдавить из себя довольную улыбку несмотря на то, что с каждым разом удар давался все тяжелее.

На время лечения мне запрещали силовые нагрузки, но запрет эффективен только под контролем.

– Здесь у всех проблемы с головой. В том числе и у капитана. Разве нет? – Я ходила по кругу, давая нам небольшую передышку и желая получить от него немного новой информации. Брендон повторял мои действия, концентрируясь теперь больше на разговоре, чем на спарринге.