Читать книгу: «Без ностальгии. Сборник», страница 2

Протокол «лечения» барановируса был неэффективен, но неизменен, несмотря на абсурдность и ни один врач не должен был сомневаться в его непогрешимости, отступать или пробовать какие-либо иные методы лечения. Тем более строжайше запрещено было вскрытие трупов, дабы не установить истинные причины смерти. Хоть большинство думающих врачей и сомневались в существовании данной модификации штамма барановируса, открыто заявить об этом осмеливались лишь очень отчаянные, кому нечего было терять или кто уже не в силах был молчать из-за угрызений совести за загубленные обманным путём жизни. В период барановирусной аферы практически исчезли все остальные бактериальные и вирусные инфекции, включая широко распространённый грипп, чреватый осложнениями и высокой смертностью, сезонные простуды. Все эти и многие другие заболевания, особенно со смертельным исходом фиксировались как заражение барановирусом. Излечение с помощью лекарственных трав и других простых средств, самовыздоровление средствами массовой дезинформации и под угрозой увольнения вынужденными врать врачами (после вакцинации врачам уже не нужно было угрожать, так как их разум обычно блокировался, не в силах устоять перед искусственным интеллектом) отвергалось. Над крупными городами каждые 3 дня, а порой и каждый день продолжались распыления в мельчайших дозах боевых отравляющих веществ, вирусов, бактерий, грибков и наночастиц вредоносных веществ разной направленности. Люди из-за этого и в самом деле постоянно болели, чувствовали себя плохо, имели раздражение слизистых, на которых из-за этого размножались патогенные микроорганизмы, вызывая симптомы острой респираторной вирусной инфекции, головные боли, проблемы с легкими и прочее, что по симптомам приписывалось барановирусу. Лечение каких-то других проблем со здоровьем, которые совсем уж никак нельзя было отнести к барановирусу (например, зубы) часто было возможным лишь после принудительной обязательной вакцинации, то есть чипизации, внедрению нанитов и токсических веществ, отравляющих организм и уничтожающих иммунитет. Это был дополнительный бонус для так называемых фармкартелей – у вакцинированных сильно снижался иммунитет на всю жизнь, в следствии чего эти люди становились полностью зависимыми от поддерживающих химических таблеток и новых вакцин.

Думающие и решительные, жаждущие сохранить свою личность и хоть какую-то свободу вынуждены были уйти с работы в «свободное плавание», то есть заняться какой-то неподконтрольной индивидуальной деятельностью, до которой ещё не успели добраться представители системы. Как и они с женой, когда совсем прижали – или увольняйся или вводи в себя Это. Поразмыслив они решили выбрать первый вариант, ведь жизнь и здоровье дороже всего, а все эти социальные достижения и блага, как выяснилось, оказались лишь дымом, тем, что могут отобрать у тебя в любой момент. Сергей, в отличии от большинства думающих людей того времени был фаталистом и не верил в помощь светлых инопланетных, земных или каких-то там ещё божественных сил. Поэтому они с женой решили не оставаться в городе, так как ситуация всё более накалялась. Очевидно было то, что, если даже афера с лже-пандемией не принесёт её организаторам желаемого и часть людей останется вне тотального контроля и управления, контролёры с их возможностями придумают что-то другое. Они с грустью и сожалением бросили всё, что имели и уехали жить в одно из самых глухих мест, где, как они полагали, смогут продержаться до конца их жизни. А если повезёт, то и их сын сохранит своё здоровье и личность. Так поступили не только они одни.

Оставшихся в городах людей из тех, кто хотел сохранить своё здоровье и личность с одной стороны прессовали и гнобили уже отдавшиеся, подконтрольные привитые рабы, с другой стороны система с её многообразными возможностями эмоционального, отравляющего разум, финансового, физического и иных видов воздействия. Вводили так называемые зомби-коды, по которым могли получать те или иные блага только те, кто, сделал себе укол проклятой вакциной. Периодически вводили длительные режимы изоляции в зданиях и учреждениях, для повсеместного уничтожения малого бизнеса и частного предпринимательства. Это было очень эффективно, так как арендную плату и огромные налоги никто не отменял. Они требовали беспрекословного повиновения и подчинения – принуждали носить маски и перчатки, соблюдать дистанцию в полтора метра между людьми, не общаться, не выходить из дома без разрешения. Они насаждали всю ту же идеологию, что беззаконие – это нормально, если оно исходит сверху, а подчинение естественно для рабов, чтобы от них не потребовали. Отряды полицаев ловили тех, кто незаконно выходил из дома, не носил масок-намордников – символов безропотного подчинения надсмотрщикам. Было множество тех, кто добровольно надевал маски-намордники, слепо веря в их необходимость, нося их практически никогда не снимая. Таких рабов остряки из пробуждённых называли барано-воины, так как те и вправду напоминали одержимых воинов, самозабвенно сражающихся с грозным и ужасным барановирусом. Это был смех сквозь слёзы при взгляде на этих несчастных оболваненных контролерами людей. Они натягивали маски-намордники так тщательно и педантично, что виднелись лишь узкие щелочки глаз как в шлеме средневекового рыцаря. Порой это были даже 2 маски сразу для пущей надежности, одинаковых или разного типа. Перчатки на руках и обязательное соблюдение социальной дистанции, не позволявшей им приближаться ближе чем на 1,5 метра к другому человеку. Их грозный вид создавал уверенность в том, что они по-настоящему готовы к безжалостной и бескомпромиссной схватке с могучим и внушающим благоговейный ужас барановирусом. Даже при одном лишь взгляде на такого грозного и подготовленного к любым неожиданностям барано-воина, барановирус должен был в панике отступить, так как у него не оставалось никаких шансов проникнуть через такую совершенную систему обороны. Барано-воины пребывали в полной уверенности в правильности и обоснованности своих действий, зло посматривая на неподготовленных к военным действиям людей, небрежно носящих намордник на подбородке. А вдруг эти самые «несознательные», носящие намордник на подбородке, плюнут в них зараженной барановирусом слюной, думали те и опасливо ещё выше натягивали маску-намордник, стремясь защитить подверженные такой угрозе беззащитные глаза. К тому же не носящие намордник рабы показывали своё неуважение системе контроля, что уже само по себе было подозрительно и наводило на мысли о том, что те являются особыми агентами – распространителями барановируса, ну в лучшем случае тупыми и безответственными людьми. От них в любом случае следует держаться подальше, стоя в стороне, злобно огрызаясь и повыше натягивая намордники. В любом случае, от всех необходимо было держаться подальше, даже от своих ответственных и прилежных собратьев барано-воинов, изолироваться полностью, залезть в нору поглубже и не высовываться, не ходить в гости, не общаться даже по телефону, ведь никто же не знает истинных возможностей этого хитрого и пронырливого барановируса. Главное – искренне верить во всё, что вещают средства массовой дезинформации и уполномоченные, преданные системе контроля и манипулирования.

В какой-то момент Сергею как послушному рабу и настоящему барано-воину пришлось натягивать маску-намордник на нос, но не в магазинах, на рабочем месте, в торговых комплексах и других подобных местах, как этого требовали контролеры, а на улице. Это была вынужденная мера, так как постоянные химтрейлы – распыления отравляющих веществ и прочей заразы с самолетов и беспилотных летательных аппаратов приводило к раздражению и воспалению слизистых дыхательной системы, где как на подходящем субстрате начинали активно размножаться патогенные микроорганизмы. Вот и проявление симптомов барановируса с последующим поражением легких и центральной нервной системы. Ношение им маски-намордника или просто намордника (как окрестили его в народе) на улице (где, казалось бы, должен быть чистый воздух без барановируса!) не вызывало недоумения, так как многие истинные борцы с барановирусом не снимали боевой амуниции, нося намордник всегда и везде – в общественных местах, на работе, дома, в машине, на улице, на природе и т. д. Даже если они жили одни, то маску все равно не снимали из-за нагнетаемой пандемии страха, ведь хитрый, коварный, безжалостный и пронырливый барановирус мог незаметно прошмыгнуть вслед за ними во входную дверь, как бы быстро человек её не захлопывал за собой. Необходимо всегда быть начеку и допускалось лишь слегка приспустить маску во время быстрого приёма пищи, предварительно убедившись в отсутствии видимой угрозы поблизости, а по окончании тотчас же нахлобучить её повыше. После включить телевизор зомби – ящик, дабы убедиться в том, что всё делаешь правильно. Успокоившись после всплеска адреналина, можно смотреть любимые сериалы и пролистывать каталоги с красивыми и удобными в обиходе вещами.

Как образованный человек, Сергей хорошо понимал, что происходящее принуждение к вакцинации, введение зомби-кодов и допуск к благам только после введения жижи является нарушением многих статей Конституции его страны. Понимали это и остальные образованные люди. Раз контролёры пошли на такой откровенный беспредел и явное, видимое всеми беззаконие, становилось очевидным, что они имели на руках некие козыри и отчаянно блефовали, бросив все свои силы и возможности в этот последний проект, который должен был стать заключительным в случае успеха – тогда уже не нужно будет маскировать и скрывать свои планы – тотальный контроль и управление, единое фашистское государство на всей планете станет долгожданным призом и наградой – абсолютной не ограниченной ничем властью, к обретению которой Они двигались тысячи лет спокойно, медленно, неустанно через лицемерие, ложь, искажение и извращение, стравливание людей, народов, стран и религий между собой, убийства, насилие, жестокость, бесчеловечные эксперименты и проекты (войны, революции, казни, геноцид и т.п.)…

Тотальное принуждение к обараниванию всё усиливалось и вот уже продовольственные магазины стали доступны лишь рабам, имеющим зомби-коды (QR-коды). Афера с барановирусом и вакцинированием набирала обороты, бараны добровольно или безропотно под принуждением шли под нож, делая вид, что нечего не замечают. О вопиющем нарушении Конституции и законов говорить было бессмысленно и опасно. Долго, очень долго людей приучали к тому, что обладающие властью имеют право делать то, что захотят со всеми остальными, прикрываясь какими-то нелепыми и абсурдными предлогами. Они в очередной раз показали и дали понять, что Им всё нипочём, что Конституция такая же бумажка, как и использованная туалетная. Конституция, позиционируемая как правовой акт, имеющий наивысшую юридическую силу, гарантирующий права и свободы граждан, оказался пустой фикцией, также, как и Конституционный суд, следящий за её соблюдением. Было ли это апогеем беззакония и беспредела? Нет. Они так поступали всегда и во все времена, нарушая любые законы, когда им это было нужно – человеческие, юридические, божественные. Это всё значило для них не больше чем пустая болтовня, когда речь заходила об их интересах. И Они вспоминали обо всех этих законах лишь тогда, когда нужно было воздействовать на умы и настроения людей, манипулировать их сознанием. Любые законы имели силу, когда Их это устраивало и любые законы они всегда могли развернуть так, как им необходимо, игнорировать любые законы если те не соответствовали Их планам, и Они всегда были над любыми законами. Любые суды исполняли то, что скажут им сверху те, кто обладает властью, не важно соответствует ли это законам. Имело ли смысл вспоминать о Нюрнбергском кодексе, запрещающем в том числе насильственные и принудительные медицинские эксперименты над людьми, если нарушались все Конституционные права и свободы граждан…

Как обычно, по традиции старые друзья собрались в уютной обстановке расписать пульку – поиграть в преферанс. Алкоголь они при этом не употребляли, так как преферанс требовал максимальной сосредоточенности и здравого рассудка, чему спиртное совершенно не способствовало. Ставки были символическими, только для того, чтобы присутствовала некая интрига азарта и можно было посмеяться в конце игры. Соперниками Сергея в игре были Рустем Альбертович и Нияз Махмутович, бывшие одноклассники.

Рустем Альбертович отработал какое-то время в структуре внутренних органов и в настоящее время являлся одним из лучших и уважаемых адвокатов в городе. Нияз Махмутович занимал высокий пост в министерстве финансов республики.

Сергей затронул тему с несоблюдением Конституции, нарушением прав человека, сделал предположение, что её вовсе отменили, так как в противном случае всё должно было бы быть иначе. Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, в ней явно прописаны равные права всех граждан. Все равны перед законом и судом. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.

Рустем Альбертович: – Сергей, ты рассуждаешь как человек, который не сталкивался с работой системы в действии. Под системой, сам знаешь, я понимаю большее, чем судебную или какую-то иную систему.

Сергей: – Видимо то, что теперь уже в открытую называют глубинным государством, единым мировым правительством и прочими достаточно точными терминами, включающими в себя всю эту разветвленную иерархию тайных обществ, кланов, клубов и иных объединений, управляющих правителями, правительствами и странами со всеми их законами.

Рустем Альбертович недовольно поморщился, предпочитая называть то, что называть не следовало более абстрактными или общими понятиями без конкретики. Нияз Махмутович был с ним совершенно солидарен и несмотря на полное отсутствие в помещении любых электронных устройств и смартфонов на всякий случай подсознательно оглядел комнату.

Рустем Альбертович замолчал, долго разглядывая пришедшие карты и аккуратно раскладывая их в руке по мастям. Его слово было первым, и все спокойно ждали, в свою очередь раскладывая у себя карты и взвешивая свои шансы сыграть ту или иную игру. Первый игрок не спешил начинать и объявлять о своём решении, возможно он думал о другой игре, глобальной, в которой участвовал весь мир зная об этом или нет.

Рустем Альбертович: – Ты играешь с шулерами и к тому же по их правилам, которые они могут изменить в любой момент или истолковать их совершенно по-другому. Конституция, законы, те или иные органы власти и структуры… Пока ты судишься с соседом из-за того, что он передвинул свой забор на метр на твою территорию или ворует твои огурцы из теплицы, законы будут восприниматься более-менее однозначно и практически так, как они прописаны в кодексе. Но как только ты затрагиваешь систему, если у неё появляется интерес в данном деле, тогда законы будут работать совершенно иначе. Как они будут работать?

Рустем Альбертович оглядел друзей. Сергей ждал продолжения, внимательно слушая. Нияз Махмутович уткнулся в карты, делая вид, что всё сказанное его совершенно не интересует и он бы предпочёл находиться сейчас в другом месте и не слышать откровений друга, которые для него, как работника этой самой системы были вполне очевидны.

Рустем Альбертович: – Да, система – это не просто система управления чем-то или кем-то. Это на международном или над международном уровне, для которого наши или чьи-то иные законы не представляются существенными, хоть исполнение их и соблюдение видимости этого создаётся в определённых интересах. Пока есть интересы придерживаться этих или каких-то иных законов, их придерживаются. Трактуют их так, как нужно. Любой закон можно развернуть тем или иным образом, обладая деньгами и властью. Невиновный станет виноватым и отделается в лучшем случае штрафом или условным сроком. Стал бы я успешным адвокатом, если бы шёл против системы, участвовал в делах, в которых физическое или юридическое лицо судится с системой, даже будучи стопроцентно правым и уверенным в своей правоте? Пусть с юридической точки зрения и по закону этот человек или организация действительно правы. Это не имеет значения, если ты пошёл против системы, оспариваешь её решение, сомневаешься в ней или иным образом вольно или невольно дискредитируешь, расшатываешь, сопротивляешься. Любой судья всегда вынесет решение не в твою пользу, если ты идёшь против системы. Если система заявила, что надо делать так и это правильно, то единственно верным решением будет согласиться с ней и делать так, как тебе скажут. Не важно, кто это сказал от имени системы, на региональном, федеральном или ином уровне. У них там свои тёрки и иерархия, которая тоже кем-то управляется. Пусть они там сами меряются пузомерками. Не стоит качать свои права, как все эти идиоты в социальных сетях. Ни к чему хорошему это не приведёт. Думаешь система прогнётся? Если и прогнётся, то только для того, чтобы дать пинка под зад.

Сергей: – Или если это уже было в её планах заранее.

Рустем Альбертович: – Верно. В сложных многоходовках система всегда играет всеми важными, ключевыми игроками, в том числе и всеми этими «независимыми» силами и кандидатами, сопротивлением, несогласными и прочими, направляя их энергию в нужное русло. Гражданские и уголовные дела, какими бы они тяжкими и жуткими, подлежащими самому суровому наказанию с точки зрения обывателя не казались, за них можно браться и иметь перспективы выиграть дело. Шесть пик.

Нияз Махмутович едва заметно приподнял бровь и ответил:

– Шесть крестей. Особенно выгодно небось с экономическими преступлениями. Всегда есть очень-очень большой шанс оправдательного приговора.

Сергей: – Люди, совершившие крупные экономические преступления почти всегда ведь тем, или иным образом обкрадывают систему.

Рустем Альбертович: – Деньги – это не проблема для системы. Их можно напечатать, списать, перезачесть, забыть, «пожурить» нашкодившего и много чего ещё. Конечно, за это по головке не погладят, особенно, если ты украл палку колбасы в магазине и не имеешь денег на хорошего адвоката. Но с хорошим адвокатом, вполне можно выкрутиться украв и палку колбасы и десяток миллиардов долларов. Система самым суровым образом карает несогласных с ней, с её действиями, решениями, указаниями и никакой закон или адвокат тебе тут не поможет. Поэтому хорошие адвокаты никогда не берутся за дела, где затрагиваются интересы системы, есть сомнения у истца или ответчика в правильности или обоснованности решений, или действий системы. Закон тогда всегда истолкуется так, как нужно системе, всегда найдутся соответствующие ссылочки, редакции и поправочки, иное прочтение вроде бы однозначных законов. Никакой судья в здравом уме не примет решение против системы, не оспорит указаний. Никакая вышестоящая инстанция не отменит такого решения нижестоящей. В решениях власти и её служителей нельзя сомневаться, чтобы ты там себе не думал о законе, законности, справедливости. Семь пик.

Нияз Махмутович: – Тогда пас. Верно, деньги для этой самой системы не являются самоцелью, как и налоги. В некоторых странах налоговые преступления трактуются как попытка идти против системы и в этом случае всё обычно заканчивается очень плохо. Но налоговые деньги на самом то деле не формируют бюджет, как это вдалбливают по телевизору обывателям. Налоги собираются для контроля и управления населением, а не для пополнения бюджета. Вся экономика построена на балансах тех или иных операций.

Сергей сидел у окна и смотрел на небо, вспоминая сегодняшнюю игру с друзьями в преферанс. К ночи небо очистилось и виднелось множество звёзд. Днём стояла пасмурная погода и моросил дождь. Жена спала рядом в кровати, тихонько посапывая. На улице было спокойно, как и в доме. Одинокие прохожие спешили в свои квартиры. Большинство людей уже спали. Как будто нечего не происходило, как будто не бушевала сейчас в самом разгаре третья мировая война за окончательное подчинение и порабощение населения. Не видно было людей в масках. Может некоторые и шли в масках, но в темноте из его квартиры не было видно. Утром опять возобновится суета на улицах, испуганные и пришибленные люди, везде контролёры, требующие уже не только наличия маски, но теперь и обязательного предъявления зомби-кода при посещении магазина, кафе, поликлиники, больницы, рынка и всего остального, при проезде в общественном и личном транспорте. Зомби-код о введении в себя страшной жижи, как того требовали контролёры от рабов, якобы для защиты от несуществующей пандемии барановируса.

Небо действительно расчистилось. Ночью на небе не бывает характерных следов распылений, химтрейлов и «особенных» облаков. Ночью слишком мало людей, чтобы распылять ядовитую гадость с неба, невыгодно. «Они подавляют сознание разумных, бараны и так подчиняются, не думая» – вспомнил он слова Рустема. Им нужно загасить, подавить осознанных и разумных, умеющих думать. Всё совершенно логично. Телезрители и прочие обыватели глотают всё, что им скажут не раздумывая. Раз сказали авторитетные люди, значит так оно и есть. Раз надо, значит надо. Наше дело маленькое – подчиняться и не высовываться, Им решать. Обыватели так и думают. Дебилы тоже, даже если и умудрились получить несколько высших образований, их кругозор это совершенно не расширило. Думают ограниченно, происходящего во всей полноте и в перспективе не видят, делают, что говорят. Идеальные рабы на любом уровне.

Он прокрутил в голове слова Рустема: – Прав ты Сергей, только уточнить кое-что хочу. Распыляют они с самолетов и беспилотных летающих средств разные вещества – аденовирус и другие вирусы, грибки, микро- и наночастицы всякой дряни, боевые отравляющие вещества в микроскопических количествах так, чтобы это вызывало те самые симптомы заболевания барановирусом – потерю обоняния и вкуса, раздражение слизистых, температуру и поражение лёгких. Надо больше больных якобы барановирусом – распыляют активнее, снизить количество заболевших – снижают интенсивность распыления с самолётов и «беспилотников». А вот насчёт обработки населения с целью подавления их сознания, чтобы они жили как в тумане, не возмущались, не задумывались, не рассуждали логично, не сопротивлялись и прочее, я бы внёс свои коррективы. Думать и понимать происходящее способны единицы. Вот на них и нацелены некоторые вещества и иные методы воздействия. А бараны – обыватели и дебилы на всех уровнях от низшего до высшего правительственного, что у них глушить и подавлять. Они во всё верят и делают так, как им скажут. Скажут – бушует пандемия, значит так и есть, скажут делать – будут делать. Снижается уровень жизни, ну в крайнем случае с горя выпьют горькой чуть больше. Им же обоснуют, почему так происходит и что надо лишь немного потерпеть, чтобы всё в скором времени наладилось. Не наладится конечно, но они уже привыкнут к тому времени жить в более тяжёлых условиях, ограничениях, нехватке. Это станет уже само собой разумеющимся. Что когда-то у них было больше прав и свободы – забудется. Они ведь не думают, не читают, не анализируют, верят в то, что им говорят. Опасны думающие люди. Вот их и глушат контролёры с одной стороны, да высмеивают тупые бараны обыватели с другой, но уже на работе и на бытовом уровне. Нияз, я ведь прав, что ты всё время молчишь? Тебя ведь не заставляют на весь интернет свои мысли декламировать.

– Дебилами легче всего управлять, поэтому их всегда много даже в правительстве. Психопаты их очень любят, поощряют за послушание и за то, что они никуда не лезут, исполнительны и не задают лишних вопросов. Подтягивают их по карьерной лестнице до самого верха. Неудобных всегда старались нагнуть и прогнуть, заткнуть, заставить не думать. Поэтому, если хочешь сделать карьеру или преуспеть в жизни, не спорь с вышестоящими и не оспаривай их правоту. Это наказуемо. – выдавил из себя нехотя Нияз Махмутович, как обычно внимательно и задумчиво рассматривая свои карты.

Оскалившись и облизнувшись, с презрительной усмешкой волки – пастухи вытерли испачканные кровью баранов лапы об Конституцию, в которой были прописаны права и свободы баранов. А бараны продолжали верить и пощипывать травку. Одни бараны верили в светлое будущее, другие просто в то, во что их заставляли верить – в терроризм, в пандемию барановируса, в светлое будущее, в заботу власти о них, в высшую справедливость, в развитие науки, во благо, в гармонию, в добро и любовь единые для всех и в прочий подобный бред. Главное нечего не делать и не во что не вмешиваться, соблюдать правила игры, составленные для них хозяевами и заставляющими их исполнять пастухами.

К счастью, Сергей с семьёй уже уехали далеко за город, подальше от творившегося безумия и разгула тёмных сил.

Он помнил инсценировки террористических актов в крупных городах и людных местах с человеческими жертвами и разрушением зданий. Это было гадко и мерзко. Правительства многих стран через свои спецслужбы организовывали кровавые теракты в своей стране. Все эти спектакли были зрелищными и кровавыми с многочисленными жертвами, шумом и грохотом, горем и болью. Случившееся эмоционально преподносилось и смаковалось средствами массовой дезинформации для того, чтобы заставить людей бояться, испытывать постоянный страх за свою жизнь и своих близких. Бояться всегда и везде. Они создали проблему – террористические акты, взрывы и обрушения с жертвами, потерями и повреждениями. Преподнесли её в лучшем виде и направили реакцию людей в нужное русло. И они готовы предложить решение… Такое, которое нужно Им, но люди воспримут его как заботу о себе и защиту их интересов, пусть и в ущерб их правам и свободе.

Взрывы, обрушение зданий и сооружений, оторванные конечности, обрывки окровавленной одежды, изуродованные и обугленные тела, искореженные машины, агония и крики умирающих. Скорбь, слёзы и справедливый гнев родственников. Всё было так, как они и предполагали. Люди были напуганы и растеряны, они нуждались в защите и ожидали от правительства принятия каких-то решительных радикальных мер. И эти меры уже давно были прописаны в соответствующем сценарии, так же, как и реакции людей на кровавый спектакль.

Люди боялись, а значит не могли разумно мыслить, находились во власти эмоций, которые ещё больше нагнетались прессой и телевидением. Люди нуждались в защите и были достаточно подготовлены (напуганы) к тому, что должно последовать для её обеспечения.

Каждый должен был бояться и уже боялся того, что в любой момент может оказаться на месте покалеченных или погибших. Спасения нет нигде, нужно бояться, со страхом и подозрением смотреть на других людей, вещи и объекты. В организации и исполнении террористических актов обвиняли каких-то людей, организации, структуры, религиозных фанатиков, экстремистов и т. п. Но никогда тех, кто стоял за всем этим. Под финансирование этих терактов («проектов») выделялись огромные средства из бюджета этих же стран, в которых он и случался. Теракты финансировались из налогов граждан, которые в них же и гибли. Спецслужбы с кем-то боролись, кого-то ловили, обвиняли в терроризме, допрашивали, «прессовали», пытали и получали признательные показания. Все были довольны (кроме тех, кто стал жертвой системы). Запуганные люди тем, что спецслужбы и полиция с кем-то героически боролись, кого-то ловили и создавали видимость бурной деятельности во благо безопасности граждан. По телевизору постоянно показывали каких-то наводящих ужас личностей в качестве подозреваемых в организации и совершении террористических актов, со смаком рассказывали об их зверствах и преступлениях, показывая кровавые сцены, фрагменты пыток и казней людей. Но целью кровавых маскарадов было не обеспечение финансирования спецслужб. Цель – лишение человека прав и свобод. Теперь любого можно было (и делалось) обвинить в организации и совершении теракта, арестовать и делать с ним всё, что захочешь. Под пытками и издевательствами каждый сознается в чём угодно, нужно лишь время и не ограниченность в средствах и морали. И жестокость, которой у садистов было неисчерпаемо. Силовики – исполнители приказов системы теперь имели полное законное право творить беззаконие, применить к кому угодно любые средства и методы воздействия, не уступающие самым жестоким и кровавым средневековым, а также новые не менее эффективные приёмы, в том числе и не калечащие тело, но гарантированно ломающие волю и личность любого человека. Мелкие психопаты и социопаты получали полное право любыми способами издеваться над своими жертвами. Сотрудники системы теперь могли в любое время ворваться к любому человеку (обычному гражданину), учинить обыск, погром, оказать моральное, а то и физическое воздействие (при необходимости подбросить что-то дискредитирующее), арестовать, пытать и т. д. Всё это делалось в закрытом порядке, человек доставлялся в спецучреждение, доступ в которое представителям защиты был закрыт. Обычно даже никто из самых близких людей не знал, куда спрятали несчастного, чем-то неугодного системе. С каждым неугодным системе, свободомыслящим и честным теперь можно было на законных основаниях делать всё, что угодно, так же, как и с членами его семьи, родственниками, счётом и имуществом.

Антураж как постоянное напоминание об опасности фоново сопровождал человека всегда в виде специальных устройств, силовиков, новостей и зловещих напоминалок в транспорте и метро об угрозе террористических актов, которые остряки называли социальной рекламой. В метро, транспортных средствах, в общественных местах, в школах и крупных магазинах стояли специальные п – образные устройства, через которые должен обязательно проходить каждый посетитель, выкладывая при этом всё из карманов и предоставляя также на досмотр имеющуюся при себе сумку. Кое-где дежурили силовики и имелись специальные досмотровые места. В короткие сроки многие страны мира как будто перешли на военное положение ещё до внедрения барановирусной аферы. Люди подвергались постоянному моральному прессингу везде, где бы не находились. На работе, дома, в общественном транспорте и в любой сфере своей жизни.