Читать книгу: «Хозяин пустоши», страница 2

Глава 1

Ариадна Дерби

За час до ракетных ударов по острову Улей

Солнечные лучи слепят глаза, заливая золотистым сиянием зал. Океан света разливается через прозрачные стены и, отражаясь от глянцево-белого пола, создает иллюзию бесконечности пространства. Воздух чист, почти стерилен, я не чувствую запаха пота, хотя уверена, что это место создано не для медитаций и ленивого созерцания бескрайнего неба за стеклянными стенами. У него совершенно иное предназначение.

На толстых матах тренируются шесть фигур в белых комбинезонах с глубокими капюшонами, накинутыми на головы. Я могу рассмотреть только очертания худощавых невысоких силуэтов, синхронно перемещающихся по залу. Каждое движение плавное, слаженное, но лишённое индивидуальности. Их позы напоминают то боевые стойки, то замысловатые акробатические фигуры. Сердце сжимается. Я видела их раньше. Я была здесь.

Голос. Четкий, властный. Голос моего отца. Я оборачиваюсь.

– Ариадна, на ринг!

Внутренности протестующе сжимаются. Я хочу отказаться, но ноги уже идут вперёд, словно подчиняясь неведомой силе. Поднимаюсь на белоснежный ринг, который кажется центром этого странного места. Один из тех, кто тренируется, тоже выходит на арену, за ним второй и третий. Они окружают меня с разных сторон. Капюшоны на их лицах не оставляют возможности установить зрительный контакт, считать намерения, подготовиться… Я слышу своё сердцебиение: громкое, отчётливое, почти болезненное.

Они не двигаются. Не нападают. Просто стоят, безмолвно наблюдая за мной. Я делаю шаг вперёд. Поднимаю руку, принимая боевую стойку. Всё тело напрягается, мышцы вспоминают давно отработанные приёмы. Первый удар – точный, быстрый. Противник уклоняется, но я тут же наношу следующий удар, обходя его защиту. Он падает на мат.

Второй соперник бросается вперёд. В мгновение ока он тоже оказывается на полу. Третий пытается застать меня врасплох, атакуя сбоку. Всё заканчивается за секунды. Я задыхаюсь, воздух рвёт лёгкие, но внутри пульсирует удовлетворение.

Я справилась!

Собираюсь сказать это вслух, но осекаюсь, так и не открыв рот. Один из моих поверженных соперников поднимается и медленно снимает капюшон.

Затем второй.

Третий.

Мир замирает. Я вижу их лица.

Теона. Юлин. Финн.

Мои друзья. Мои погибшие друзья.

Боль пронзает сердце. Но чувство это странно привычное. Словно я уже свыклась с утратой. Словно всё это повторяется не в первый раз. Да, я была здесь, но сейчас что-то изменилось. Ранее утвержденный и отрепетированный сценарий сбился.

– Шон? – зову я шёпотом, обводя взглядом остальных. Голос дрожит и, отражаясь от белых стен, эхом разносится по залу.

Никто не отвечает. Они как мраморные статуи. Окаменевшие манекены.

– Мне страшно… Пожалуйста, поговорите со мной, – умоляю, с опаской подступая ближе. В ответ лишь мёртвая тишина. Жуткая и до дрожи пугающая.

Протянув трясущуюся руку, начинаю поочерёдно срывать со стоящих передо мной капюшоны. Леденею изнутри, слезы обжигают глаза, с губ срываются знакомые имена:

– Дилан… Кассандра… Амара.

Я знаю их. Помню. Помню такими, как сейчас, – совсем юными. И другими тоже помню – спустя много лет. В голове картинками калейдоскопа вспыхивают воспоминания: разрозненные фрагменты, фразы, движения. Но они не складываются в единый узор. Детские лица накладываются на взрослые. Фон меняется: от стерильного минимализма к спартанской, грубой обстановке. Время скачет. Пространство искажается.

Еще одна вспышка… Зимний лес, свет фонарей и черная тень, скрывающаяся за деревьями. Слышу шум своего сбившегося дыхания, крики друзей и хруст снега под толстыми подошвами. Кажется, я бегу, сжимая оружие… Затем выстрел, удар и парализующий ужас. «Оно» смотрит прямо на меня и шепчет… шепчет в моей голове:

«Аристей. Аристей. Аристей».

Нет. Не хочу. Убирайся!

Сжав пальцами виски, я прогоняю уродливый призрак. Сейчас мне крайне необходимо быть в другом месте. Не понимаю зачем, но чувствую, что так нужно. Я словно слышу зов, цепляюсь за брошенную нить и иду на свет. Мгновение, и вокруг меня снова стерильный зал.

– Ну же, Грейсон. – Схватив Кэс за плечи, с отчаянием вглядываюсь в пустые глаза. – Посмотри на меня! Это же я!

– Я знаю, кто ты, Ариадна Дерби. А ты? Ты знаешь? – ее взгляд на секунду проясняется. Уголки губ приподнимаются в печальной улыбке.

– Что мы здесь делаем? – с облегчением выдыхаю я. – Где Шон? – схватив Кассандру за плечи легонько встряхиваю ее, пытаясь привести в чувство.

Легким, почти незаметным движением головы она указывает в сторону дальней стены, где мое внимание сосредотачивается еще на двоих, одетых так же, как остальные. Они стоят неподвижно, почти сливаясь с фоном. Руки безвольно вытянуты вдоль тел, головы опущены вниз. Я бросаюсь вперед, сердце сжимается от волнения. Скинув капюшон с первого, рефлекторно отступаю, мгновенно узнав жесткий пронизывающий взгляд.

– Зак? – сдавленно выдыхаю я, а затем выдаю то, что буквально взрывает мой мозг. – Лейтенант Эванс?

«С завтрашнего дня лейтенант Эванс будет обучать вас стрельбе и рукопашному бою. Сегодня его задача – оценить, как вы справляетесь с нагрузками».

«Сегодня ваше первое ночное патрулирование. Инициар Дерби, ты – лидер группы. Покажи, на что способна».

«Я отвечаю за остальных, Дерби. За всех вас. Если мы и дальше будем терять людей, у нас просто не останется шансов на спасение».

Фразы сыплются на меня, как удары. Чьи они? Почему я их помню? Голоса в голове переходят в монотонный гул, острая боль прорезает затылок, заставив меня отшатнуться в сторону и буквально свалиться в руки тому, чье лицо все еще скрыто. Он инстинктивно подхватывает меня, не позволяя упасть и лукаво подмигивает, когда я скидываю с него капюшон.

– Привет, принцесса, – в теплом взгляде обращенных на меня глаз вспыхивают игривые смешинки. Парень не спешит меня отпускать, а, наоборот, прижимает крепче к себе. – Ты сегодня показала настоящий класс, детка. Еще пару тренировок и тебя поставят в спарринг с Эвансом, а он у нас тут самый крутой.

– Шон, – порывисто обняв его за шею, я смаргиваю набежавшие слезы. – Слава богу, это ты. Как же я рада тебя видеть, – отстранившись, недоверчиво ощупываю его довольное лицо и взъерошиваю пальцами каштановые волосы. – Мне приснилось, что ты умер.

– Какая жуть, – поморщившись, беспечно смеется Ховард. – А Теоне на днях приснилось, что они с Заком пара. Вот умора, да? Ты только прикинь: Эванс и Фокс. Да их даже добровольно стоящими рядом представить невозможно.

– Заткнись, трепло, – толкнув его в плечо, хмуро бросает Зак и уходит в сторону ринга. – Грейсон и Пирс. Вы, следующие на ринг, – командует он.

– А Эванс… – проводив парня долгим взглядом и отметив, что смотрю на него не только я, но и порозовевшая Теона, снова поворачиваюсь к Шону, – он… наш инструктор?

– Типа того, но на минималках, – хохочет Ховард, с любопытством рассматривая меня с головы до ног.

– Что? – растерянно переспрашиваю я, не поняв ни слова.

– Ты странная сегодня, принцесса. Как с луны свалилась, – добродушно усмехается Шон. – Не выспалась? Или удар в голову пропустила? Я следил, тебе вроде сегодня не досталось.

– Отставить разговоры, – грозно рявкает кто-то за моей спиной. – За болтовню во время тренировки пятьдесят отжиманий каждому. Исполняйте.

Я резко разворачиваюсь, собираясь высказать все, что я думаю по этому поводу, но стоит моему взгляду встретиться с глазами насыщенного зеленого цвета, как заготовленные слова застревают в горле. Звуки борьбы на ринге, голос, шорохи – все стихает, уходит на второй план, растворяется и медленно исчезает. Густая чернильная тьма обступает нас со всех сторон, и только мы вдвоём остаемся стоять в ярком круге света.

– Кайлер… – беззвучно шевелю губами, почти не веря в реальность происходящего.

Он не двигается. Просто смотрит, и я тону в его глазах – ярких, как изумруды, и одновременно глубоких, будто в них спрятана целая галактика. Я не могу отвести взгляда, испытывая странное, необъяснимое ощущение, которое невозможно выразить словами, – его можно только почувствовать. Словно каждая клетка моего тела откликается, настраиваясь на частоту Кайлера.

Он делает шаг вперёд, и всё вокруг словно приходит в движение: молекулы воздуха вибрируют, свет дрожит, будто сама структура пространства реагирует на его приближение. Кайлер не произносит ни слова, и образовавшееся между нами молчание проникает в меня, затрагивая что-то хрупкое и тонкое, готовое преломиться и проложить мост между двумя мирами. Нечто невидимое соединяет нас – не словами и не памятью, а чем-то телесным, первозданным, укоренившимся под кожей. Словно в нас звучит один и тот же неуловимый ритм, общий импульс, заставляющий дыхание слиться в унисон. Это не узнавание, не воспоминание. Скорее, древнее знание, зов, доносящийся из глубин. Странное притяжение, которое не объяснить и не осмыслить. Я знаю, как он пахнет. Как касается. Хотя не могу сказать с уверенностью, были ли мы когда-нибудь близки. А если да, то в какой из реальностей? В этой жизни или сотни лет назад? Или это память будущего? Такое возможно, или я окончательно сошла с ума?

Если это всего лишь сон, то выбор заключается лишь в том, чтобы досмотреть его до конца или заставить себя проснуться. Но зачем спешить? Здесь совсем не так плохо, как мне показалось вначале. Сон обнажает чувства, счищает шелуху слов, оставляя только первоначальное восприятие. Я не думаю, не анализирую, не цепляюсь за лишнюю мишуру… Я вспоминаю кожей, пульсом, дыханием.

Кайлер подходит почти вплотную, его рука осторожно касается моей щеки. Лёгкое прикосновение, пронзительный взгляд. Он ближе, чем можно выдержать, и всё же этого чертовски мало. Я чувствую, как невидимая дрожь пробегает по коже, как мое сердце сбивается, чтобы подстроиться под ритм его. Он дышит глубже, медленнее, и я дышу вместе с ним.

Он склоняет голову, почти касается губами моего уха и тихо шепчет:

– Ты вспоминаешь.

Я не знаю, вопрос это или утверждение. Впрочем, не имеет значения, ведь то, что он произносит дальше, разбивает меня на атомы:

– Но слишком медленно. Ты в опасности, Ари. Я должен помочь. Подумай о брате. Вспомни, что Эрик сказал тебе в вашу последнюю встречу.

Боже, этот голос я узнаю из миллиона других, и он… он принадлежит моему отцу. Я замираю, наблюдая, как лицо Кайлера распадается на осколки, словно отражение в разбитом зеркале. На его месте возникает другой образ, внешние черты которого я так часто узнаю в себе. Прозрачно-голубые глаза неотрывно смотрят в мои, не оставляя шансов уклониться. Его режущий взгляд поднимает из глубины всё, что было спрятано, вытеснено, похоронено. Это похоже на электрический разряд: память вспыхивает, словно ток курсирует по замкнутой цепи, с каждым разом открывая забытые моменты. И осознание ударяет резко, как вспышка молнии, озаряющая мглу.

«– Клянусь, я покажу тебе настоящий мир. Он существует, Ари… не только на островах. Верь мне, сестренка. Только мне. Слышишь?

– Да.

– Поклянись!

– Клянусь, Эрик».

Я не произношу прозвучавших в голове фраз, но отец удовлетворенно кивает, ласково погладив меня по волосам.

– Ты поклялась. Не забывай, – печальная улыбка касается его губ.

– Я не понимаю, папа. Объясни. Что мне делать с этой клятвой? – беспомощно шепчу я.

– Ты – ключ, которым Аристей откроет свою клетку, – его голос снова безжалостно вторгается в мое сознание. Каждое слово будто находит трещину в броне и входит глубже, оставляя пульсирующую боль на месте забытых истин.

– Что это значит?! – отчаянно кричу я, испытывая мучительное страдание.

– Он будет искать в тебе жизнь, а найдёт смерть. Не нападай. Не убегай. Просто позволь ему войти. И закрой за ним дверь.

Силуэт отца начинает таять, подобно отражению на воде, постепенно теряя очертания. Я тянусь к нему, но сквозь пальцы просачивается лишь пустота. Его уже здесь нет. Свет мерцает и дрожит, воздух становится плотным и липким, будто прикрывающая и прячущая настоящую реальность пленка. Всё, что ещё секунду назад казалось устойчивым, рассыпается в пепел. Сон искажается, словно иллюзия, вывернутая наизнанку. Пространство рвётся, и я… открываю глаза.

Глава 2

Первое ощущение – это тяжесть. В теле, в груди, в мыслях. Обрывки сна навязчиво жужжат в голове, сливаясь в однообразный гудящий рой. Грань реальности по-прежнему размыта, зрительный фокус нарушен. Или… всему виной мерное убаюкивающее покачивание, заставляющее мой разум воспринимать действительность, как продолжение сна.

Второе ощущение – это боль, уже не такая острая и нестерпимая, но причиняющая дискомфорт. Я помню про осколочное ранение и без труда нащупываю тугую марлевую повязку под тонкой хлопковой рубашкой. О том, кто меня раздел и обработал рану, стараюсь пока не думать, чтобы не напрягать лишний раз голову, к тому же это бессмысленная трата времени, – все равно не угадаю.

Кажется, я жива, но надолго ли? Прогноз не особе утешительный, учитывая разгерметизацию костюма и другие факторы, снижающие мои шансы на спасение почти до минимума. По крайней мере, меня не сожрали, а это уже хорошо, хотя, где гарантия, что Аристей со своими зверушками не решит поужинать моей тощей тушкой чуть позже? Но, с другой стороны, зачем так усложнять? Вот она я – бери и ешь. Даже вякнуть толком не успею.

Как же на удивление быстро ко мне возвращается способность к аналитическому и, я бы даже сказала, оптимистичному мышлению. Похоже, за это я должна поблагодарить монотонное постукивание колес, благосклонно влияющее на расшатанную нервную систему.

К слову, о колесах…

Повернув голову, останавливаю взгляд на окне с приспущенной пластиковой шторкой. В небольшом зазоре видна только тьма, но наличие двух коек в узком пространстве обтекаемой формы и ощутимая вибрация при движении определённо намекают на то, что я нахожусь в поезде, несущемся в неизвестном направлении.

Интерьер не похож на обстановку внутри классического купе поезда. Слишком плавные линии, встроенное освещение без единой лампы, лишь мягкое рассеянное свечение, сочащееся с потолка и тонких люминесцентных прожилок по периметру. Стены покрыты матовым полимером цвета холодного льда. Напротив моей койки замечаю складной интерактивный столик. Сейчас он отключён, его поверхность выглядит как ровная чёрная пластина с едва заметным контуром интерфейса.

В воздухе витает специфический запах – не застаревшей пыли и металла, как должно быть, а чего-то свежего, стерильного, с оттенком цитруса и… эвкалипта? Словно я очнулась не в поезде, а в модульной капсуле для транспортировки пострадавших.

Как я в нём оказалась, – это уже иной вопрос.

Но самое необъяснимое заключается в другом – откуда вообще взялся поезд?

Не безумие ли – где-то на обломках цивилизации, под контролем орды мутантов, в зоне, где любой транспорт уже чудо, я лежу в футуристическом купе с активированной системой стабилизации и автоматическим климат-контролем? Такое и специально не придумаешь. Не с моим скудным воображением точно.

Может, я вовсе не проснулась, а погрузилась в новую фазу сна? Более глубокую?

Нет, этот вариант тоже можно смело отмести, потому что у меня возникает третье ощущение. Голод. Пустой желудок возмущённо урчит, требуя его чем-нибудь наполнить. Металлический привкус во рту усиливает чувство истощения, слюна кажется вязкой, словно организм пытается напомнить о своих потребностях сразу всеми возможными способами.

Четвертое ощущение – присутствие. Неуловимое, почти фантомное, но я чувствую, что в вагоне кто-то есть. Я усиленно моргаю, пытаясь сфокусировать взгляд на противоположной койке, но вижу только складки тёмного одеяла и вмятину, будто кто-то только встал. В пространстве отчетливо ощущается остаточное тепло. Сердце на секунду замирает, но разум не спешит впадать в панику. Я же Дерби, в конце концов. Страх – это роскошь для тех, у кого есть время, а у меня его, похоже, нет.

Внезапно совсем близко раздается едва различимый звук, и я понимаю, что ошиблась.

– Очнулась, – произносит чуть хрипловатый голос.

Вздрогнув от неожиданности, я резко поворачиваю голову. Кайлер Харпер сидит на корточках рядом с моей койкой, держа в руке пластиковую бутылку, которую тут же протягивает мне. Свет от лампы отражается в его изумрудных глазах, делая их почти прозрачными, и я на миг теряю дар речи.

– Пей. Все вопросы потом, – в привычной приказной манере командует майор.

Несколько секунд я просто смотрю на него, пытаясь распознать в чертах лица этого человека того самого Харпера, который нес меня на руках, когда я получила ранение, но позволил убить Шона, не шевельнув и пальцем, чтобы ему помочь. Того Харпера, который бесстрастно наблюдал, приказав солдатам опустить оружие, а затем передал меня в руки одного из бойцов, пообещав, что я буду жить. Того самого Харпера, который… предал нас? Сдался? Спас?

Того самого Харпера, которого пять минут назад я видела во сне среди других членов моей группы, включая тех, кто погиб. Но я точно помню, что майора не было в числе знакомых мне лиц, когда тот зал мне приснился впервые…

Что за всем этим стоит? О чем кричит мое подсознание?

Что значили слова отца об Эрике, ключе, Аристее и клетке, в которой я должна запереть второго?

И почему, черт возьми, то место казалось мне знакомым до боли?

Как обычно, слишком много вопросов, ответить на которые никто не спешит.

– Это не яд, – заметив мое смятение, чуть мягче добавляет Харпер. – И не транквилизатор. Вода. Обычная вода. Ну почти.

– Почти? – подозрительно щурюсь я.

– Стерилизованная и кристально чистая, – ухмыляется Кайлер, насмехаясь над моей мнительностью.

Я осторожно принимаю бутылку, медленно откручиваю крышку. Пластик сохранил тепло его руки, внутри плещется прозрачная жидкость. Ну не станет же он меня травить на самом деле? Зачем это ему? Он мог бросить меня умирать еще в поле или толкнуть в медвежьи пасти.

Да и с чего вообще я взяла, что майор предатель и враг? Если задуматься, то какие у него были варианты против толпы шершней и их белобрысого предводителя с парочкой ручных медведей?

Правильно – никаких.

Решившись, я делаю несколько жадных глотков под пристальным взглядом Харпера и, утолив жажду, отдаю бутылку обратно. Становится чуточку легче, но в башке до сих пор творится полнейший кавардак. И как бы я ни пыталась рассортировать эти горы мысленного хлама, они все равно рассыпаются в хаотичном беспорядке, словно кто-то вывернул мой мозг наизнанку.

– Где мы? – хрипло спрашиваю я.

– В поезде, – буднично отзывается Кайлер, закручивая крышку и бросая бутылку на матрас.

– И куда едет этот поезд?

– Понятия не имею. – Пожав плечами, Харпер медленно встаёт, выпрямляясь в полный рост.

Он кажется выше, чем я помню. Или это я вдруг укоротилась? Но скорее всего, причина кроется в замкнутом пространстве, искажающем мое восприятие окружающей реальности.

– А поезд откуда взялся? – продолжаю наседать на немногословного Харпера, как обычно сосредоточенного на чем угодно, кроме меня и интересующих моих же вопросов.

– Откуда-то взялся и куда-то едет, – равнодушно произносит чертов юморист.

Хотя не похоже, что он шутит. Уж больно физиономия серьезная, но я-то помню, что иногда даже этот железный человек умеет смеяться… и не только. Да он просто кладезь скрытых талантов.

Кайлер отступает назад, будто невидимая граница между нами требует соблюдения дистанции. Его шаги неспешны и отточены, словно и в этой тесной капсуле он всё ещё действует по уставу. Развернувшись, Харпер медленно опускается на койку у противоположной стены, не удостоив меня даже взглядом. Наклоняется вперёд, упираясь локтями в колени. Длинные пальцы сжимаются в замок, кожа на костяшках побелела.

Я пристально осматриваю его с ног до головы, лишь сейчас обратив внимание, что он, как и я, без брони. Только на мне тонюсенькая рубашка, а майор одет в плотную черную униформу без каких-либо знаков отличия.

– И давно мы «куда-то» едем? – нахмурившись, задерживаю взгляд на его взъерошенных волосах. Выглядит он тоже не айс, но держится с неизменной выправкой и завидным самообладанием.

– Я пришел в себя часов восемь назад, а сколько до этого провалялся в отключке, – сказать трудно, – скупо поясняет он.

– Ясно, значит, давно, – мрачно подытоживаю я. – Дверь проверил?

– Заперта, – кивает Харпер. – Пытался взломать, стучать, звать на помощь, – толку ноль. За окном только темнота. Рискну предположить, что поезд движется по подземному туннелю. За то время, что я бодрствую, он ни разу не делал остановок и не менял скорость.

– Это возможно? В смысле, без дозаправки?

– Вполне, – со знанием дела отвечает майор. – Если внутри установлен малый реактор, то поезд может идти месяцами. Такие штуки автономны, не требуют топлива в привычном смысле.

– Состав на ядерной тяге? – задумчиво хмурюсь я, не скрывая скепсиса. – С чего ты взял, что мы на самом деле в поезде?

– У тебя есть другие предположения?

– Да масса, – бурчу, поудобнее устраиваясь на койке.

Рана под повязкой неприятно тянет, но болевые ощущения не такие острые, как должны быть, учитывая, что времени прошло не так много. Возможно, при обработке мне вкололи обезболивающее, которое все еще действует. Либо…

– Например, мы мертвы. Или в коме. Или подключены к какой-нибудь экспериментальной симуляции, где всё с виду реальное, но на деле – фальшь.

Харпер криво усмехается, но в его глазах вспыхивает незнакомая искра, словно мои версии показались ему весьма любопытными. Ну или попросту нелепыми и смешными.

– Звучит как бред, но в нынешнем мире и это уже не кажется фантастикой, – комментирует Кайлер, глядя на меня с пристальным интересом.

Приосанившись, я напускаю на себя важный вид. Да-да, принцесса не так глупа, как некоторым казалось. И без помощи Дрейка могу выдать что-нибудь заумное. Плохо, что иногда, точнее почти всегда красноречие меня подводит. Особенно в моменты, когда зеленоглазый майор буравит меня фирменным суровым взглядом.

Молчание между нами затягивается, напряжённое, как тугая струна. Поезд мягко вздрагивает на стыках рельсового полотна, ритмично, почти убаюкивающе. Но в этой размеренности есть что-то неестественное, или я напрасно накручиваю себя, и поезд – это всего лишь поезд. Правда, обычные поезда по Большой земле давно не ездят, да и под ней тоже.

– Можешь озвучить свое последнее воспоминание? – нарушает тишину Кайлер.

Я облегченно выдыхаю. Ну наконец-то мы перешли к конкретике. Может, общими усилиями доберемся до истины. Прикрыв глаза, пытаюсь сосредоточиться и восстановить цепочку событий с того момента, как мы покинули «Крыло Орла».

Колонна ползла по серпантину, и я тогда ещё подумала: «Слава богу, уходим», а потом появилось дерьмовое предчувствие. Тяжёлое, липкое, цепкое. Оно не подвело. Шершни внезапно сменили направление. И это было ненормально. Всё стало ненормальным. Руины, мёртвые города, точки на экранах, словно пульс умирающего мира. Затем затишье… Гул беспилотников. Облегчение, когда мы решили, что «Спрут» отправил их для нашего прикрытия.

Потом дроны внезапно начали падать. Паника. Взрывы. Пустота в эфире. Нас атаковали со всех сторон, уничтожив всю колонну, кроме нашего броневика. Майор до последнего пытался увезти нас из-под удара, но чертова машина увязла в снегу. Дальше мы бежали. Потерявшие управление беспилотники сыпались на землю, как град. Помню, что я падала, а Харпер всегда оказывался рядом, помогал вставать, не отпускал от себя ни на миг. Помню, как меня задело обломком от разорвавшегося снаряда, а на шлеме майора треснуло защитное стекло. Он нес меня на руках, а еще я сказала, что теперь мы точно сдохнем вместе. Харпер в ответ обозвал меня дурой и пообещал, что еще поживем.

Помню голос отца…

«Вставай! Ты почти у цели. Вспоминай, Ари… Пора».

Про эту же цель он говорил в моем последнем сне, но и тогда я не поняла, что он имеет в виду. И всё ещё не понимаю.

Дальше… Дальше дым, метель, рёв ветра, пылающие воронки. Скалы. Да, точно, впереди были скалы. Мы надеялись укрыться там, но попали в окружение шершней. Мутанты словно уже ждали нас там. Отступать было некуда. Потом появился он… Аристей, и начался настоящий ад. Шон попытался выстрелить в белобрысого монстра, проигнорировав приказ майора…

Шон. Нет… Нет. Слишком больно. Он не должен был умирать так. Никто не должен. Ни один из нас.

А затем… затем Харпер оставил меня и троих выживших бойцов, а сам уверенной походкой направился к нашему врагу и преклонил перед ним колени. Но даже тогда я была уверена, что это лишь обманный маневр или безысходная сдача в плен, и верила бы до сих пор, если бы Аристей не заговорил с нами. Обоими. Одновременно. Не произнося при этом вслух ни одного слова.

– Ари… – резкий голос Кайлера возвращает меня в вагон, где по-прежнему слышен монотонный стук колес. – Что ты вспомнила?

«Тебя следует наказать, Кай. Но… я сегодня в прекрасном настроении, мой мальчик», – как наяву снова шелестит в ушах вкрадчивый голос Аристея. Меня передергивает от подступившего ужаса, по позвоночнику ползет холодный озноб.

«Кай».

«Мой мальчик».

Почему он обращался к Кайлеру так, словно… знает его?

Почему Харпер не сопротивлялся?

А я? Я же тоже слышала этого монстра, слышала, как он называл меня по имени, но, оцепенев от страха, даже толком сделать вдох не могла. Так почему Харпер должен был реагировать иначе? Потому что мужчина? Или потому, что опытнее и старше меня по званию? Звучит нелепо, правда?

Я просто привыкла воспринимать его словно несгибаемого универсального солдата, а он так же, как и все мы, обычные люди, столкнулся с существом, чьи ментальные и физические способности выходят далеко за пределы человеческих.

– Дерби! – рявкает Харпер, потеряв терпение.

А вот это обидно. Я тут оправдания ему ищу, а он рычит на меня, как будто я ему под ноги плюнула.

– Да пошёл ты, – оскорблённо бормочу я, но достаточно громко, чтобы он услышал.

Кайлер изумленно замирает, словно не ожидал от меня подобного хамства. Я с достоинством выдерживаю его негодующий взгляд, но чувствую себя при этом ощипанным воробьем, посмевшим чирикнуть на коршуна.

– Я бы ушел, но дверь заблокирована, – с ледяным спокойствием произносит он и замолкает. Надолго.

Спустя минут пятнадцать обоюдного игнора, я начинаю елозить задницей на матрасе, все чаще поглядывая в сторону насупившегося Харпера. Металлические стены вагона едва уловимо дрожат, в тишине слышен лёгкий шелест. Может, вентиляция, или кто-то тихо скребётся под обшивкой. В такой обстановке даже безмолвие хрустит, как лед под сапогами.

– Я помню все, – не выдержав, первой нарушаю молчание. – Но после того, как ты опустился на колени перед этим ублюдком, – словно отрезало.

– У меня то же самое, – невозмутимо отзывается майор, не пытаясь хоть как-то объяснить мотивы своего поступка.

Мне бы проявить настойчивость, но что-то мешает. Может, это страх узнать правду, к которой я не готова?

– Ты слышал… его? То, что он говорил?

– Да, – снова короткий, сухой ответ. И всё. Язык бы ему отрубить за эту экономию слов.

– И что, по-твоему, он имел в виду? – спрашиваю я, не стесняясь показаться настырной и навязчивой. После всего, что между нами было, вопрос о стеснении можно смело снять с повестки дня.

– Именно то, что сказал. Ему не нужна твоя смерть, и у него на тебя большие планы, – лаконично отвечает Кайлер.

Мдаа, он сегодня просто гуру ораторского искусства.

– То есть этот поезд, если, конечно, мы на самом деле в поезде, принадлежит ему?

– Скорее всего, – как-то слишком уверенно выдает Харпер.

Я заторможенно моргаю.

– А он сам здесь?

– Если у него нет еще и крыльев, то с высокой долей вероятности могу предположить, что да. Он вполне может быть здесь.

От этой фразы по спине прокатывается волна холода. Я мгновенно начинаю осматривать стены, потолок, пол, словно Аристей прямо сейчас выползет из вентиляционной решётки. Нет, ещё одну встречу с желтоглазым монстром я морально не вывезу, а смерть от разрыва сердца еще никто не отменял.

– Есть предположения, куда мы направляемся? – упав духом, тихо спрашиваю я, безрезультатно пытаясь отыскать взглядом оружие. Признаю, что это глупая затея. Никто в здравом уме не оставил бы пленным автоматы. Да и не в здравом тоже.

– По всей видимости, смотреть новый мир, который он тебе обещал, – равнодушно передёргивает плечами Харпер, словно мы обсуждаем экскурсию по историческим руинам.

– И ты так спокойно об этом говоришь! – взрываюсь я, чувствуя, как снова накатывает раздражение. Ему бы с такой уравновешенностью в покер играть или русскую рулетку. Но, откровенно говоря, я жутко завидую его уникальной способности в любой ситуации сохранять здравую рассудительность.

– Паника нам сейчас точно не поможет, – он устало растирает ладонями лицо, затем откидывается назад, упираясь затылком о стену, и вытягивает перед собой длинные мускулистые ноги. – Ты голодная?

Неожиданный вопрос застает меня врасплох. Он пошутил? Если так, то я его точно четвертую.

– А ты… ты еду мне предлагаешь или просто пытаешься сменить тему?

Харпер останавливает на мне нечитаемый взгляд, чуть приподняв бровь.

– Не вижу смысла обсуждать то, на что мы не можем повлиять. А вот поесть – это уже почти стратегия выживания, – невозмутимо заявляет он.

– Здесь, кажется, не предусмотрено меню из трёх блюд. Даже из одного, – фыркаю я, но на всякий случай бегло обвожу взглядом купе, пытаясь понять, где тут вообще можно достать еду.

– Под матрасом, – усмехнувшись, подсказывает Кайлер.

– Серьёзно? – недоверчиво хмыкаю я, приподнимая край матраса, и точно, там лежит обычный сухпаёк в жёлто-серой упаковке, немного отличающейся от тех, что нам выдавали на Полигоне. Внутри стандартный набор: спрессованная каша, плитка с мясным вкусом, пластиковая ложка, влажная салфетка и миниатюрная банка энергетика.

Запах еды, хоть и синтетический, вызывает зверский аппетит. Я хватаю ложку, размешиваю сероватую массу. По ощущениям, как мокрая бумага с привкусом мела, но желудок доволен. Съедаю все содержимое пайка за считаные минуты и только потом удосуживаюсь уточнить:

– А тебе тоже выдали?

– Переживаешь, что я умру от голода? – саркастично отзывается Кайлер. – В таком случае, тебе стоило спросить об этом до того, как ты опустошила свой набор.

– Откуда мне было знать, что это был последний паек в вагоне? – говорю с набитым ртом, облизывая ложку.

– Он был не последним, – успокаивает он. – У меня такой же. Кстати, на вот, держи, оденься, – Харпер бросает мне черный комбинезон из плотного прорезиненного материала.

– Отвернись, – поймав одежду на лету, командую я.

Кайлер снова иронично вздергивает бровь: