Без права на память

© Альбина Демиденко, 2018

ISBN 978-5-4493-3927-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лилия

Глава 1

В нашей нынешней жизни самый большой дефицит – дефицит любви и взаимопонимании. Но именно любовь порождает жизнь на земле, а понимание – ее продолжает. И что из этих двух свойств важнее – трудно сказать, ибо без того и другого жизнь теряет смысл.

Своих родителей Лиля не помнила. По рассказам бабушки она знала, что папа был очень известный юрист-международник, а мама – хорошо владела несколькими иностранными языками, в том числе английским, французским и немецким. Родители часто ездили в командировки за границу, возвращаясь в Союз, жили в основном за городом, в большом доме. Дом этот до сих пор сохранился, но после смерти родителей бабушка его продала от горя и отчаяния. Из-за своей занятости или из-за заумности, но детей родители заводить не хотели, и Лиля родилась совершенно случайно. Забота и воспитание девочки были переложены на старческие плечи бабушки и дедушки.

Лиле исполнилось три годика, когда родителей зверски убили в первый день возвращения после очередной длительной командировки. Сердце дедушки этого известия не вынесло, и они остались вдвоем с бабушкой, напуганной злыми слухами и домыслами о причине убийства сына и невестки. Говорят, что в ту пору было раскрыто громкое дело о валютчиках, где замешаны высокопоставленные чины из министерств, имена которых произносили шепотом. Среди этих имен звучали и Лилины родители.

Опасаясь за жизнь единственной внучки, старая женщина в одночасье продала за бесценок дом сына, квартиру и переехала жить в деревню, откуда была родом. От некогда большого поместья отца, профессора Драверт, осталось десять соток земли с заброшенным садом да ветхий дом, в котором с давних пор жила ее институтская подруга Маняша.

Кася Драверт и Маняша еще до революционных событий окончили высшие женские курсы и вдохновленные идеями любимых профессоров жаждали «…труда до забвения жгучего» чтобы, «разом весь мир полюбить»*, но грянула первая мировая, а за ней мир потрясла Революция с гражданской резней и противостоянием, и разбросало девушек в разные стороны.

Кася вышла замуж за молоденького революционера Костромина, которого партия направила работать в московский университет. А Маняша прошла подготовку в Старо-Екатерининской больнице Москвы и отбыла в действующую армию сестрой милосердия. Нахлебавшись смерти и боли, потеряв в Брусиловской мясорубке любимого, она вернулась в Москву, но и здесь ее ждали бытовая неустроенность и одиночество. Неприкаянно помыкавшись по городу, она по совету подружки, уехала в деревню, где ее приютили родители Каси. По совету старого профессора, работала сельским учителем, замуж не выходила и детей не имела.

Лиличка была тем ребенком, которому в полном объеме досталась и нерастраченная любовь, и строгий комсомольский подход к жизненным ценностям, и глубокий педагогический метод воспитания. Девочка росла застенчивой и очень вдумчивой. Ее чаще можно было видеть с книгой в руках, нежели беззаботно скачущей на скакалочке со сверстницами. Это радовало старушек, которые совершенно не задумывались, каково будет девочке в будущем.

Однако баба Маня, прожившая всю свою жизнь в деревне, понимала, что девочку необходимо учить бытовым премудростям и потому постоянно рассказывала и показывала как «картошечку посадить, супчик варить, и веничком пол мести». К девяти годам девочка спокойно справлялась с мелкой домашней работой, умела пуговицу пришить, мелкие вещицы простирнуть и легкий обед приготовить.

Бабушка тяжело пережила потерю сына и мужа. Лет десять еще как-то держалась, а потом совсем обезножила. Все заботы по дому и хозяйству легли на хрупкие плечи внучки да подружки Мани, такой же немощной старушки.

Несмотря на все это, Лиля с золотой медалью окончила школу. Учителя хором советовали ехать учиться в Москву. Здоровье бабушки с каждым днем все ухудшалось, и девочка приняла решение остаться в деревне, поработать в сельской библиотеке, куда ее с огромным удовольствием приняли. Но, как говорит народная мудрость, человек предполагает, а Бог располагает.

Заканчивался июнь, стояли душные летние ночи. Однажды рано утром, бабушка попросила Лилю присесть и выслушать ее.

– Деточка, – стараясь говорить спокойно, пожилая женщина едва скрывала слезы. – Настало время мне уйти, и я хочу, чтобы ты выполнила мою последнюю просьбу.

– Бабуля, милая, я выполню любую твою просьбу, только не говори так.

– Говорить или не говорить, какая разница. Обещай мне, что все выполнишь. Я тебе много рассказывала про твоих родителей. Мои рассказы были всегда лучезарны и чисты, как родниковая вода. Это необходимо было для твоего же блага. Твоего папу мы с дедушкой воспитывали по совести и по чести. Думали, ежели сами не творим зло, то и наш ребенок, глядя на родителей, никогда не совершит ничего непорядочного. Наше воспитание сказалось или по другим, от нас не зависящим причинам, но твой папа пошел по опасной и трудной жизненной дороге, и это привело к тем трагическим последствиям, которые мы с тобой до сих пор переживаем. Очень рано на твои плечи лег тяжкий груз, и его ты понесешь через всю свою жизнь. Я жила как могла, как родители учили – по совести. Честь свою и своей семьи берегла. Этому учила сына своего и тебя, моя кроха родная. Меня страшит твое будущее. Но я заклинаю, кто бы ни говорил, и чтобы не говорили тебе о родителях, помни – ты должна гордиться своими родителями! Никогда не опускай свою головку и смотри прямо в глаза людей! Запомни это! Я не могу тебе всего рассказать, слишком мало мне осталось, но придет время, и ты все узнаешь. Я очень надеюсь на это. Девочка моя, были бы силы, встала бы перед тобой на колени: прости свою глупую бабушку за все слезы, что ты выплакала и еще выплачешь, и за все горе, что тебе отмеряно в этой жизни. Это мой долг, это мой грех! – старая женщина прижала руку внучки к своим губам.

– Подай водички. Во рту сохнет, а еще много сказать надо, – сделав пару глотков, старая женщина полежала с закрытыми глазами, собираясь с силами, затем продолжила. – Достань-ка вон там, в шкафу шкатулку. В ридикюле, в кармашке лежит ключ. Открой.

Девочка открыла шкатулку и ахнула.

– Не ахай, не ахай. Все эти украшения, драгоценности принадлежать нашей семье по праву наследства. Это то, что хранили женщины в семье знатного когда-то и очень достойного рода Драверт. Если ты вновь перелистаешь семейные альбомы, то многие цацки увидишь на портретах твоих предков. Из рода в род их бережно передавали младшей женщине. Пришло время, и я вручаю тебе эту частицу истории нашей семьи. Да-да! С каждой вещицей связана история, история нашего рода. Ни войны, ни голод, ни разруха не уничтожили память. Храни и передай своей внучке, накажи с честью и гордостью беречь и приумножать. В шкафу стоит старая книга. Принеси, пожалуйста, ее.

Лиля аккуратно достала большую пожелтевшую книгу в старинном кожаном переплете. Металлические уголки и застежка, выполненные в растительном орнаменте, подчеркивали изящество прошлых веков. Лиля осторожно открыла книгу и вздрогнула. На левой стороне фронтисписа, выполненного из тесненного нежного голубого шелка, на нее смотрела она сама. Тот же поворот головы, тот же курносый, слегка вздернутый, носик, тот же настороженный взгляд синих глаз она видела каждый день по утрам в зеркале. С недоумением девочка взглянула на бабушку.

– Это кто?

– Это Яруня Вавржецка, урожденная Драверт, твоя… Дай-ка посчитаю. Это твоя бабушка в четвертом поколении. Ты на нее очень похожа, но спаси Господи ее судьбу прожить! И эту книгу начала писать она. Потом продолжила ее дочь. Писала и я, а теперь передаю все это тебе. Здесь еще много страниц пустых. Их необходимо заполнить. Я знаю, ты будешь достойно и честно идти по жизни и не опозоришь наш род.

Старушка устало прикрыла глаза. Девочка тихо и осторожно перелистывала страничку за страничкой, изредка останавливая взгляд на рисунке, нарисованном карандашом или, едва шевеля губами, читала описание кем-то прожитого дня.

– Лиличка, распахни окошко, что-то день сегодня душно начинается, – вновь заговорила бабушка. – Открой пакет, что внизу шкатулки лежит. Эти деньги я приберегла. Знала, что тебе без меня не очень сладко будет. Теперь прошу, не транжирь на мелочи. Малую толику возьмешь мне на похороны. Особо не шикуй. Незачем. Людей не удивишь, меня не воскресишь. Все сделай скромно. Остальное – тебе на учебу. Дай слово, что как только похоронишь меня, сразу же уедешь отсюда в Москву и поступишь в МГУ. Головка у тебя светлая, тут оставаться тебе нельзя. Затянет, не выберешься.

– Бабушка, что ты такое говоришь!

– Говорю, что знаю. И не реви попусту, в жизни еще столько горя будет, слез не хватит реветь. Обещай мне, что будешь сильной и мужественной.

– Обещаю, бабулечка, обещаю!

– Вот мне и легче.

– Бабуля, ты попей водички и поспи.

– Водички попью, а спать не буду, мне о многом сказать тебе надо, – немного помолчав, старая женщина продолжила. – Замуж за кого-либо не ходи. Иди за того кто сердцу люб и кто тебя будет любить! Без любви жить подло. И детей рожай, не скупись. Живи честно, чтобы нам с дедушкой там краснеть не пришлось. Помни, я всегда рядом с тобой буду, – бабушка поцеловала внучку в лоб и перекрестила. – А теперь убери подальше шкатулку и ключ, да пойди, собери мне на опушке свежей земляники. Уж очень хочется с молочком попробовать ее.

– Я сейчас, я мигом, – девушка поправила подушку в изголовье бабушки.

– Ты там Маню толкни, пусть ко мне придет. И ступай, ступай… за ягодой.

Разбудив бабу Маню, Лиля побежала к опушке ближнего леса, где они с бабушкой всегда собирали землянику. К ее горькому огорчению ягода еще не совсем поспела, и ей пришлось долго ползать по полянке, чтобы набрать стаканчик. Довольная, что хоть мало, да спелая земляника попалась, девочка пошла домой. На подходе ее встретила соседка, тетя Нюра.

– Лиличка, ты откуда так запыхалась?

– Да я, теть Нюра, к лесу бегала, за ягодой.

– А что уже ягода пошла? И где это ты собирала? Покаж, много набрала?

– Мало ее еще. Я вам все потом расскажу. Я бабушке сейчас ее отнесу, она просила, и к вам зайду.

– Нет, ты погоди, погоди. Подь сюды. Не торопись. Нету уж бабушки.

– Как это? – попятилась от соседки Лиля. – Как это?

Бабушку похоронили на сельском кладбище. Лиля не плакала, она сжалась в один сплошной комок нервов и ее бил мелкий озноб, несмотря на то, что на улице стояла неимоверная жара, и баба Маня закутала девочку в большой пуховый платок. Попрощаться с покойницей пришла вся деревня. Оказывается за этот кроткий промежуток времени, что они здесь прожили, старая женщина успела оставить в сердцах односельчан добрую память. На поминках, которые собрали всем миром, люди с грустью рассказывали, как Александровна, кому-то в долг ссудила от своей скудной пенсии, да так и забыла, пока сам должник не вспомнил и не отдал, кому-то ребятенка полечила, кого-то учила читать, кому-то платье сшила.

В университет Лиля поступила с первого захода. Как иногородняя студентка получила место в общежитии и стипендию, за отличную учебу.

После отъезда девочки в столицу бабушка Маня захворала и, немного полежав в районной больнице, отошла в мир иной.

Вот так и осталась Лиля одна. Летом, на каникулах, ездила в свою деревушку, прибиралась на могилках родных, отсыпалась после сессий, отдыхала от городского шума и сутолоки, а осенью возвращалась в Москву. Где похоронены родители, девушка не знала. Одно время очень хотела найти их могилки, устраивала даже в выходные походы на городские кладбища. Приезжала утром и долго ходила, вычитывая фамилии и эпитафии на памятниках, но так и не нашла.

*Жаждешь труда, до забвения жгучего,

Хочется разом весь мир полюбить,

Хочется воли, простора могучего

В победоносном стремлении жить. – стихотворение, открывающее первый номер альманаха журнала «Искание» Женского педагогического института

Глава 2

С Владимиром Лиля познакомилась случайно. Вернулась как-то из библиотеки, а в комнате, которую они делили вместе с однокурсницей, сидит симпатичный парень. Он и тогда уже вертел девками, как хотел, благо эти дурочки сами вешались на шею молоденькому смазливому курсанту. Что привлекло в скромной девушке этого прощелыгу, кто знает, но стал за ней ухаживать. Вначале думал за букет цветов и шоколадку уговорит, а когда получил решительный отпор, не понял, привык к легким победам.

Владимир заканчивал обучение в военно-музыкальном училище, и уже рассчитывал остаться в Москве, надеясь на протекцию папаши, высокопоставленного военного специалиста, да так получилось, что перед самым выпуском, он с парой таких же хватов, решил поразвлечься. Пошли в ресторан, лишку выпили и подрались из-за какой-то певички. Комендатура забрала драчунов, а девица, вызнав про Вовкиного родителя, решила шантажом потешиться. Она была на первых месяцах беременности от патлатого бас-гитариста, но объявила, что ребенок Вовкин. Так как папа знал, про «веселый» характер сына, он версию певички сомнению не подверг, откупился деньгами, а шкодливого сыночка отправил на Урал в гарнизон. «Понюхает полевого дерьма, одумается, поскудник!» Рассерженный сын решил перед отъездом насолить родителю, отвел Лилю в Загс.

Девушке Вовка понравился с первого взгляда. Она не догадывалась о его гадостях и коварствах. Ее переполняли счастье и любовь. Откуда ей было знать, что Вовка, переспав с ней первую брачную ночь, пришел утром к отцу, бросил на стол свидетельство о браке.

– Тебе плохо было, что я с девочками играю, вот тебе и невестка. Официальная, заметь. Конечно, не вашего круга, не из бомонда. Увы! – театрально развел руками. – Из деревни. Но думаю, вы с матерью теперь имеете возможность похвастать перед друзьями оригинальностью единственного сына. Не желаете пересудов МарьИвановн? Заберите из общежития, приоденьте, отмойте. Приведете в надлежащий вид, научите мужа ублажать, привезете. Я поехал служить. Честь имею! – Иронично козырнул, щелкнул каблуками и строевым шагом вышел из кабинета отца.

– Честь имеет? Это он честь имеет? А все твое воспитание! Это все ты, ты! Вырастила подонка! – Накинулся отец на мать.

В тот же день пьяного Вовку друзья внесли в вагон. Лиля бежала с ними рядом и, чуть не рыдая, лепетала:

– Вовочка, как же так? Надо было заранее сказать, я бы академический взяла и с тобой вместе поехала.

Когда Вовку уложили на вагонную полку, он приоткрыл глаза и заплетающим языком спросил:

– Ты кто?

– Лиля я, Лиля, жена твоя.

– Жена? Я что, женат? – он расхохотался. – Ты знаешь, кто я? Я – дирижер, я – артист! У артистов жен нет, – и, откинувшись на подушку, захрапел.

Так и уехал не попрощавшись. Лиля очень переживала о муже, бегала к комендантше справиться, нет ли письма. Однокурсницы, побывавшие в руках Вовчика, вначале злились, что увела такого перспективного жениха, но увидев ее душевные терзания, стали жалеть девушку.

– Ты особо не переживай, доедет, устроится, напишет.

Однако писем не было. Через пару недель приехали его родители.

Девчонки разбежались кто куда, в комнате тихо, и никто не мешает работать. Лиля разложила книги и подсобный материал на столе, писала реферат. Вдруг без стука распахнулась дверь, в комнату вошла пара: высокий, солидный генерал и красивая, модно одетая женщина. Лиля с удивлением посмотрела на них, не часто в общежитие заглядывали такие гости.

– Так, – вызывающе сказала женщина, приблизившись к столу. – Значит, ты и есть Лилия Костромина?

– Да, я – Лилия Костромина.

Женщина выдвинула стул и уселась напротив девушки.

– Ну, рассказывай!

– Что рассказывать? – ничего не понимая, смутилась девушка.

– Ты глянь, Боренька, она не знает что рассказывать? – с какой-то злой иронией произнесла женщина, обращаясь к мужу, но в упор, рассматривая девушку. – Ты расскажи, как нашего мальчика в постель затащила?

– Я? Я никого никуда не затаскивала!

– Ха, ты глянь на нее! Невинная овечка! А это что? – и женщина швырнула в лицо девушки свидетельство о браке.

– Ой! Как оно у вас оказалось? Я думала, Володя его увез. А вы кто?

– Как это кто? Мы родители мальчика. А вот ты кто?

– Вы Володины родители! Вы вернулись? Он так вас ждал! Он очень переживал, что папу не отпустили, и все надеялся, что вы успеете приехать на регистрацию.

– Что? – у женщины поползли брови вверх. – Какая наглость!

– Остановись, Мария! – строго сказал до этого времени молчавший генерал. – Так вы говорите, что он нас ждал?

– Да, правда, правда! Он, даже когда мы в Загс приехали, оставил ребят у подъезда, чтобы сразу же предупредили, о вашем прибытии.

– Ребят оставил у входа, значит, – задумчиво произнес мужчина.

– Что ты лепечешь? Откуда мы должны были приехать? Что за глупости?

– Помолчи, Марья! – резко остановил жену генерал. – Разрешите просесть? – и, не дожидаясь ответа, присел на стул, стоящий рядом с Лилей. – Скажите, девушка, а вы давно этого типа знаете?

– Кого? Володю? Это вы зря так на него. Володя очень хороший! Он честный! Он знаете какой!

– Да? – теперь в голосе генерала звучала нотка иронии. – Вот уж не думал. Знаю, девочка, знаю. Уж я-то знаю, какой он хороший. Закрой рот, Маня! – резко и грубо остановил он жену, которая явно хотела что-то сказать.

В комнате повисла зловещая тишина. Женщина достала из ридикюля надушенный платочек и театрально приложила к сухим глазам. Лиля удивленно переводила взгляд с одного на другого, ничего не понимая. Генерал, барабанил пальцами какую-то дробь и угрюмо смотрел в окно.

– Так, значит, ждал нас. А вы, наверно, не хотели идти в Загс без благословения родителей?

– Не хотела. Без разрешения родителей нельзя, счастья не будет. Но вы написали письмо и благословили нас.

– Я написал?!

– Да! И мама подписалась! Хотите, я вам покажу, оно у меня? – метнулась Лиля к своему чемоданчику. – Вот оно.

Она протянула конверт с письмом генералу. Тот внимательно осмотрел вначале конверт, затем вытащил листок с текстом.

– Читай, Марья. Тут и твоя подпись стоит, – он иронично взглянул на жену. – А ваши родители были на свадьбе?

– Нет. У меня родители погибли, когда мне было три годика, меня бабушка воспитывала, но и она умерла. Мы вам писали об этом.

– Какое вранье! Разве ты не видишь, она все врет! – взвизгнула женщина, прочитав письмо и резко скомкав его.

– Не сметь! – генерал стукнул кулаком по столу, да так, что ручки и карандаши подпрыгнули. – Верни письмо! Я кому сказал: верни письмо!

Женщина покорно отдала скомканный листок, он аккуратно его разгладил и положил в конверт. В это время дверь распахнулась, в комнату влетела Лилина соседка по комнате.

– Лилька, пляши! Тебе письмо от Вовчика пришло! – она резко становилась, увидев чужих людей. – Здрасте. А вы к нам в гости? Вы к Лиле?

– Здравствуйте, – повернулся к девушке генерал. – Вы девушке письмо отдайте, ждет ведь.

– Еще бы. Наконец-то разродился весточкой! Она все глаза выплакала! – подружка протянула конверт Лиле.

Девушке очень хотелось сию же минуту прочитать, что там написано, но ее воспитание и природная сдержанность не позволяли.

– Что же вы, читайте! Все-таки от мужа весть пришла. Или неинтересно? – генерал, прищурясь, посмотрел на смущенную девушку.

Лиля дрожащими руками вскрыла конверт, из которого выпал маленький листочек.

«Лилек, привет! Доехал, живу в общаге. Тоска страшенная. Вышли свидетельство о браке, хочу получить квартиру. Владимир».

У Лили запершило в горле. Она смотрела на этот маленький листочек с вкось написанными словами и чувствовала, что еще немного и не выдержит, заревет белугой. «Не реви попусту!» – всплыли в памяти бабушкины слова. Девушка глубоко вдохнула, задержала на мгновение дыхание и, уже спокойнее, выдохнула.

– Что пишет молодой муж? – генерал протянул руку, но девушка быстро спрятала письмо за спину.

– Это, извините, мне написано.

– А вы, вообще-то, кто такие? Что вы делаете в нашей комнате? Почему тут распоряжаетесь? – вступилась за девушку подружка.

– Да будет вам известно, девушка, мы родители Володи, – визжащим голосом вдруг заговорила женщина, видимо уставшая, молчать.

– Ах, вот как! Вы родители этого негодяя! И что вам здесь понадобилось? Вы пришли оскорблять Лилю? А ну, вон отсюда! Быстренько, быстренько пошли отсюда, иначе я кликну мальчиков, и они вас вынесут.

– Боря! Что за хамство! И ты позволяешь этим… этим… – женщина задохнулась от злобы. – Как ты можешь, Боря!

– Замолчи! Вы правы, девушка. Мы уходим! – генерал тяжело поднялся из-за стола.

Лиля обессилено упала на свою кровать, едва за ними закрылась дверь. Нет, она не билась в истерике, не плакала, не причитала. Свернувшись калачиком, тихо лежала, отвернувшись к стенке, ее бил мелкий озноб.

– Лиль? Лиличка, ты чего это? – подружка осторожно присела рядом. – Обидели они тебя? А ты плюнь на них. На всех. Тебе холодно? Давай я тебя укрою. Лиль, не молчи, прошу тебя! Поплачь чуток, легче будет.

Но девушка лежала безучастная ко всему окружающему. Постепенно в комнату собрались другие однокурсницы. Устроившись за столом, они тихо переговаривались, словно в комнате находился тяжело больной человек.

– Что делать, что делать? Она уже третий час ни разу не шелохнулась, – волновалась Ниночка, соседка по комнате.

– Что ты сделаешь? Пусть отлежится, пройдет.

– Пройдет? Ее вон как колотит. Хорошо, что я вовремя вернулась и выгнала этих хамов!

– Мы, девчонки, тоже перед ней виноваты. Знали, что Вовчик подлец, а молчали. Надо было сразу рассказать какой он.

– Ты Лильку не знаешь. Она если влюбилась, то на всю жизнь.

– Надо было рассказать, чтобы не влюблялась.

– Да она в него с первого взгляда втюрилась.

– Вот дуреха! Кто же знал. Он её и в Загс повел.

– А, что ему этот Загс! Бумажкой больше, бумажкой меньше. Уехал и ни слуху, ни духу.

– Не скажи. Сегодня письмо прислал.

– Да ладно тебе!

– Ей-ей! Папаша хотел забрать его, но Лилька, молодчина, не дала. Говорит, это мне муж прислал, не вам.

– Так и сказала?

– Ага!

– Умница! Будут знать наших!

Неделю Лиля провалялась в постели. Девчонки не знали, как подступиться и что сказать, сделать, чтобы вывести ее из этого ступора. Но однажды их терпению пришел конец. Вернувшись с занятий, они собрались в комнате, о чем-то пошептались.

– Так, подруга, – сдернув с Лили одеяло, решительно сказала Ниночка. – Если ты сию минуту не встанешь и не отправишься в душ, я сама лично приглашу сюда Витьку с Колькой, и мы отнесем тебя на руках. Вы посмотрите на нее! От нее уже только тень осталась! А ну, подъем! Считаем до трех! – И девочки хором стали отсчитывать.

Решительные лица подружек, угроза Ниночки или что-то еще, но Лиля поднялась. Обрадованные девчонки, опасаясь, чтобы она не упала, отвели ее в душевую. Стоя под теплыми потоками воды, девушка заплакала, впервые за все это время. Шумел душ, лилась вода и текли по худым, бледным щекам соленые слезы. Подружки, стояли под дверью душевой, слушали рыдания, но, ни одна из них, не решилась войти.

Умытая слезами и душем, Лиля вышла из кабинки и слабо улыбнулась.

– Я больше не буду. Спасибо вам.

С этого дня отношения с однокурсниками изменились. И хотя она все также засиживалась за книгами, и не бегала по танцулькам, но уже не чувствовала себя одинокой среди людей.