Глаза богов

Log 2.0.3

Возвращения королей все дожидались, потягивая безвкусную воду. И только Лагумма казался преисполненным добродушного спокойствия.

Обратно короли пришли в разном настроении. Укелль казался хмурым, а Паридда – чуть не светился от радости, держа в руках серебристые карты. Всем присутствующим раздали по одной.

– Нужно капнуть на неё кровью, – рассказала Иммана с озорным блеском в глазах.

Эссерт последовал совету, следя за манипуляциями остальных присутствующих. Всё происходило одинаково. Как только капля крови касалась серебристой поверхности, мгновенно впитывалась, оставляя на карте подвижный чернильный комок с размытыми клубящимися краями. Пятно двигалось, вчерчивая ранг владельца, а после – исчезало. В сознание Эссерта пришла эмоция-вопрос – карта хотела полностью слиться с носителем. Не слишком задумываясь о последствиях бывший бог согласился. Серебряная пластинка растаяла металлическими струями, а в разум вошло нечто чужеродное. Бывший зверь насторожился, но осознав слабость нежданного гостя тут же расслабился.

– Какие у вас ранги? – принцесса вертела головой с неугасимым любопытством. – У Иввелит и Алльи ранг Ддиэ. Ожидаемо, учитывая цвет их одежды. У Паридды – Ддиэ с черточкой. Лагумма… Эсс с крестиком, – на миг вокруг распространилась атмосфера грусти, но Иммана быстро подбежала к Эссерту, привлекая внимание остальных к пришельцу из другого мира. – У тебя какой?

Глядя на поднявшуюся на цыпочки девицу бывший зверь чувствовал себя неуютно. Девушка схватила его за руки и настойчиво лезла к лицу, чем сильно нервировала. Эссерт освободил руки и сделал шаг назад, запутавшись между желаниями бывшего зверя: часть считала правильным уступить иерархии, другая – жаждала вцепиться зубами в источник раздражения.

Бывший бог поднял руку, вызывая карту. Жест получился настолько лёгким и естественным, что удивил даже его самого.

– Эфф? Ранг Эфф! – Иммана тут же подошла ближе, облизнула губы и медленно улыбнувшись заговорила: – Мы только прибыли и не успели осмотреть город. Не составишь мне компанию?

Движения Имманы стали мягкими и нарочито неспешными, без толики прежнего озорства. Принцесса придвинулась к Эссерту с той грацией, которую можно заметить у просящей ласки кошки. Бывший бог не успел оглянуться, а Иммана уже взяла его под руку. Рядом раздалось покашливание Лагуммы. Будто получив команду Укелль тут же заговорил:

– Иммана нам нужно обсудить несколько вещей с Париддой, твоё понимание подземелий и гильдии очень важно, – получив в ответ почти враждебный взгляд дочери король приморской страны сжал губы. – Мы в гостях.

Эти слова неожиданно подействовали. С демонстративным недовольством Иммана убрала свою руку и сделал шаг в сторону.

– Надеюсь, ты не забудешь обо мне до завтрашнего дня, – в глазах принцессы снова появился озорной блеск, но в нём всё еще оставалась примесь желания, которое бывший зверь опознал безошибочно. – Я буду ждать.

Слова Имманы звучали обещанием и завлекающим предложением одновременно. Эссерт не нашел, что ответить на столь явные ухаживания от местной самки, но принцесса, кажется, даже обрадовалась его молчанию.

– Иввелит, проводи Эссерта в наш дом. Я приду чуть ближе к вечеру. Объясни ему всё вместо меня, хорошо? – попросил Лагумма с тёплой улыбкой

– Конечно, – Иввелит кивнула и поманила бывшего бога за собой.

Снаружи деревянного замка дочь плотника вдохнула полной грудью, демонстрируя наслаждение. Эссерт попытался повторить и удивился сладости обычного воздуха. Бывший зверь тут же отметил, что во дворце ощущения были иными. Казалось в жилище короля не только вода, но и воздух прошел процесс дистилляции, потеряв всякий вкус и полезность.

– Внутри было меньше силы, – догадался Эссерт.

– Разумеется. Это же дворец короля, – Иввелит глухо застонала, вытянув вверх и назад сцепленные в замок руки. Не так давно её настроение упало из-за ранга старика, но постепенно девушка вернула на своё лицо улыбку. – Видишь камни на стенах? Всё дело в них. Они не пропускают потоки силы внутрь. Из-за этого во дворце всегда затхлый воздух. Аромат дерева делает его немного приятней, но… нет, я никогда не смогу привыкнуть к этому.

– Из-за еды я сразу и не заметил, – не удержался от жалобы Эссерт. Потеряв силу бога он лишился и груза ответственности. Больше не нужно следить за каждым словом и жестом, удерживая себя в рамках своего закона. Чувство слабости Эссерт находил освежающим.

– Настолько соскучился по нормальной пище после трухи и воды?

– Разве это нормальная пища? Даже звери не станут есть подобное. Падальщики любят лежавшую добычу, но даже они побрезгуют подобной едой.

– Этим мы и отличаемся от неразумных животных – способностью понимать последствия и ограничивать свои инстинкты.

– Разве это жизнь? – Эссерт ворчал, хоть прекрасно понимал – лезть со своими правилами в чужой мир не стоит. По той же причине он не решался давать волю чувствам пока гостил в клане Золотого дракона на Земле. Странное название для маленькой планетки, ставшей нулевым миром драконьего ожерелья. Оно вызывало ассоциации с бескрайними просторами на самом дне мира богов – мертвой пустошью, от которой откололись и взлетели ввысь континенты и планетоиды. Первоземля – объект поклонения и страха высших существ Великого Мира.

– Иди за мной. Покажу кое-что. Отец просил разъяснить тебе все обстоятельства, этим и займемся.

– Почему он сам…

– Ты бы признался первому встречному в своём самом большом грехе? Рассказал тёмные тайны, терзающие душу? – Иввелит даже не повернулась к Эссерту, ускоряя шаги, но дрогнувший голос выдавал её боль и сочувствие Лагумме.

Бывший бог был достаточно тактичен, чтобы не лезть в чужой микрокосм без приглашения. Иввелит отвела его на площадь по другую сторону замка. Перед Эссертом предстала широкая площадь, выложенная серым камнем. По центру её разделял двойной ряд круглых постаментов. Места на них едва хватало, чтобы разместить удивительно реалистичные статуи людей. Они стояли ровно и гордо, их взгляд был устремлён куда-то вдаль. У всех были разные фигуры, черты лица и позы. Одни выражали печаль, другие – ярость, третьи – безразличие ко всему. Общим для статуй оказался молодой вид. Мужчины и женщины были в том возрасте, когда их уже нельзя назвать молодыми людьми, но ещё рано называть зрелыми особями. Эссерт не решался предположить их возраст. Великий Мир научил бывшего бога судить о внешности существа с большой осторожностью.

– Позволь представить, – подняла ладонь Иввелит, – перед тобой величайшие грешники Второй жемчужины. И всё это – аллея позора!

– Зачем вы ставите статуи провинившихся людей? Разве не лучше помнить славу, чем позор?

– Ты думаешь, мы хотим? Попробуй сломать эти трупы. Сможешь?

Эссерт нахмурился. Бывший бог подошел ближе к статуям, осмотрел их слишком реалистичные черты. Бывший зверь выпустил когти. Частично превращенная рука не могла похвастать прежней силой, но и теперь была достаточно крепкой. Когти содрали налёт пыли, обнажая бледную плоть под схватившейся камнем коркой.

Ту-дун!

Эссерт отпрыгнул назад, а его кожа покрылась чёрной чешуёй с золотистыми разводами.

– Он жив! Его сердце бьётся!

– Раз в несколько часов, – Иввелит скучающе пожала плечами. – В этом теле нет души, поэтому оно мертво. Это обычный, переполненный силой жизни труп.

Эссерт замер в ожидании нападения, но постепенно успокаивался. Чешуя скрывалась в другом слое реальности, присоединяясь к остаткам его звериного тела.

– Говорят, наш мир – огромная жемчужина в драконьем ожерелье, – дочь Лагуммы смотрела в небо. – Рассказывают, что переходы между другими мирами осуществить довольно сложно, но попасть в сюда и перейти в третий мир – проще простого. Не нужно никаких ритуалов, жертвоприношений и прочего. Второй мир – закрытая система. Вся энергия – сила – остаётся внутри. Единственный её дополнительный источник – пришельцы из Первого мира. Выйти она может только в третий мир. По одной из версий, этот мир не жемчужина, а огромный зверь. Своими зубами он вцепился в звенья цепи, а мы все находимся в его животе. Одни легенды говорят, что он спит, другие – что умер. Мир, лишенный души, но переполненный силой жизни. Здесь быть сильным – позор, а быть слабым – честь. Видел, как вокруг тебя увивалась принцесса? Родить от слабого – мечта многих девушек. Силы в ребёнке будет меньше, а значит и прожить он сможет дольше. Хотя как по мне, так лучше путь живёт столько же, но испытывает больше радости и удовольствий.

– Не понимаю.

– Тогда начну издалека, – Иввелит спокойно кивнула, словно и предполагала такой ответ Эссерта. – Всё здесь пропитано силой. Люди, животные, растения, камни, воздух – всё. Когда мы убиваем животное из него вытекает сила. Часть остаётся в туше, но остальная рассеивается по ближайшему пространству. Я читала о других мирах. Где-то меч считается уважаемым оружием, но у нас он не в почёте. Убивая мечом, ты оказываешься в зоне выброса силы, впитываешь её. Когда-то, многие тысячелетия назад, люди жаждали силы. Они убивали зверей, друг друга, использовали особые методики для впитывания как можно большего объёма силы из самого воздуха. Эти живые трупы на аллее позора были бы ничтожно слабыми в сравнении с мощными воинами того времени. Они становились сильнее и сильнее, убивали друг друга до тех пор, пока однажды большая часть силы мира не сконцентрировалась в руках нескольких существ. Как думаешь, что случилось потом?

– Они поделили власть над миром и запретили остальным становиться сильнее, чтобы избежать угрозы своему могуществу?

– Ха! Если бы всё было так просто. Их не интересовали такие обычные вещи. Власть? Они имели возможность взять нужное силой. Зачем им государственный аппарат и законы, если перед абсолютным могуществом всё это было обычным сотрясанием воздуха? Нет. Всё было куда проще и куда ужаснее.

Эссерт внимательно ждал продолжения слов Иввелит. Дочь Лагуммы сжала кулаки, сдерживая волнение.

– Этот мир – закрытая система, помнишь? Новую силу взять было просто неоткуда. Жизнь в этом мире связана. Траву щиплют олени, их пожирают люди и звери, а всех хищников после смерти разлагают на питательную смесь бактерии. Воды из дождя орошают землю, доводят мелкую силу до глубин и разносят подземными течениями прочь на огромные расстояния. Дальше ею снова питаются растения. Круговорот жизни, цикл обмена силой. Множество могущественных созданий пали, насыщенные силой до невозможного для воображения уровня. Они пали, часть энергии из них перешла в тела победителей, но остальное… Их кожа твёрже камней, а кости прочнее металла. Бактерии не имели возможности разрушить их останки. Ручей жизни в круговороте силы оскудел. Он был огромен, но не безграничен. Незаметно, капля за каплей, он оказался исчерпан почти полностью. Голод, жестокость, вражда… Это были тёмные времена. Все, кто поднимался из Первого мира, становились жертвами. Их трупы превращали в удобрение. Клочок земли с растущей на нём едой был величайшим сокровищем.

– Почему вы не ушли?

– В третий мир? О нём говоришь? – мрачное настроение Иввелит рассеялось вместе с искренним, громким смехом. – Ты, должно быть, ничего не знаешь о нём. Мир демонов пожрёт всех. Ты знаешь, как называют наш мир? Сад зла! Никто точно не знает откуда взялось это имя, но оно определённо более древнее, чем любые наши архивы. Философы считают такое название символичным. Попадая сюда, люди поддаются искушению и становятся яростными, злобными. Друзья превращаются во врагов, и мир наполняется войнами. По-моему, такая трактовка чрезвычайно высокомерна. Она говорит, что имя дано из-за людей. Как будто мы – самое главное, что только может быть в мире. Сад зла не порождал людей. Все мы – чужаки и потомки чужаков, пришедших снаружи. На древних языках «зло» – означает «проигравший». Вот моя версия. Сад зла не оставляет победителей. Чтобы ты ни делал, всегда будешь проигравшим. Ты спрашивал, почему мы не ушли. Врата в третий мир открыть очень просто и самое главное – они позволяют хорошенько рассмотреть происходящее по ту сторону. Древние могущественные создания. Оооо! Говорят, они вошли в мир демонов с гордо поднятыми головами, обещая дать беженцам из Сада зла новый дом, – Иввелит взяла паузу, словно подначивая задать вопрос. Эссерт молча ждал продолжения. – Они погибли практически сразу. Этот Сад зла – огромен! Наша планета, как говорили пришельцы из Первого мира, в сотни раз превосходит мир нулевой по диаметру. Трудно поверить, что где-то существует такая маленькая планетка. Представь только. Несколько созданий выжали досуха Вторую жемчужину, но стали обычным кормом для мелких демонов. Да, тех созданий сожрали другие, чтобы стать кормом ещё для кого-то. Сколь бы сильным ты ни стал, проход дальше обеспечит тебе лишь проигрыш. Расти в этом мире, увеличивать свою силу – всё равно что подать себя на стол демонов. Чем больше в тебе силы, тем вкуснее твоё мясо, только и всего. Группа добродетельных слабых созданий тоже пробовала пройти в Мир демонов. Результат не слишком отличался. Тем тварям плевать на всё. Они поглощают плоть сильных и слабых с равным аппетитом.

Эссерт молча обдумывал ситуацию. Он понимал последствия, но мог сходу предложить массу вариантов разрешения проблемы.

– Ты думаешь, наши сложности ничего не стоят, да? – Эссерт хотел было что-то ответить, но Иввелит спокойным голосом продолжила. – Все пришельцы так считают. Кислота, чтобы растворить тело, огонь, чтобы развеять силу по ветру вместе с прахом. Сложные инструменты из гэрронов, оставленных богами и демонами Первой жемчужины или нулевого мира. Скажи, у тебя есть глаза бога?

– Есть, – вопрос застал Эссерта врасплох, поэтому он ответил правдиво без раздумий о последствиях.

– Как выглядят законы? Все говорят, они похожи на нити. Их можно сплести и хитрым образом сделать нечто для решения проблемы Сада зла. Или можно развязать узелки внутри тел этих проклятых грешников – демонизировать их.

– Я попал в этот мир раненым, поэтому…

– Чушь! – мягко фыркнула Иввелит. – Никто не может их видеть здесь. Глаза богов не всесильны. Ты мог быть кем-то важным в нулевом мире или владыкой одной из планет Первого мира, но здесь это ничего не значит. Ты не сможешь увидеть нити законов, как не мог никто другой до тебя. Мы давно знаем причину. Законы Второго мира и правила, по которым существует нулевой мир, отличаются. Сад зла не имеет своих богов. Каждый пришедший сюда остаётся для Второй жемчужины демоном, носителем чуждых правил иного мироздания. Мы пробовали вырастить бога. Предки экспериментировали множество раз. Человек стать им так и не смог. Звери? Еще одна провальная попытка. Там, – махнула в сторону Иввелит, – есть огромный океан. У его берегов нет ни единого поселения. Каждые несколько месяцев появляется огромное цунами. Огромные шторма и разрушительные гигантские волны вызывает редкое биение сердца одной из могущественных тварей. Глубоко на дне лежит чудовище. С ним сделали то же, что с грешниками – уничтожили душу. Тело бросили в воду, но даже так его сердце продолжает стучать. Редко. Однако силы хватает, чтобы создать стихийное бедствие. Говорят… растения – настоящие жители этого мира. Сумев создать разумное растение, мы могли бы породить бога и спасти мир от проклятия.

– Еще один провал? – Меньше всего Эссерту хотелось узнать, что здесь выросло гигантское дерево-монстр, н ов то же время внутри поселилась затаённая надежда. Как и всякий молодой бог он грезил о восстановлении Первоземли. Быть может, здесь он найдёт нечто, способное стать новым древом миров?

Log 2.0.4

– Нет, – Иввелит покачала головой. – Никто не решился на эксперимент. Деревья растут медленно и успевают впитать огромное количество силы. Стражники – единственные, кто может нанести им вред. Работа плотника ещё сложнее. Во всей Баззалье только мой отец достаточно силён, чтобы превратить срубленные стволы в доски. Десять лет назад он получил слишком много силы. Герой Лагумма – так его называли. Он принял избыток силы опасного хищника на себя, раньше обычного срока ушел из рядов стражей. Он уже на грани. Ещё немного и станет таким же как эти, – девушка дёрнула головой, указывая на «статуи». – Если бы не забота обо мне, он бы уже ушёл. В этом мире правильная смерть – большой почет. Ты можешь есть вкусное мясо, свежие фрукты, солить пищу – наслаждаться от всей души каждым вдохом чудесного воздуха, но как только достигнешь определённого уровня силы обязан умереть. Это единственный путь. Хранить хрупкий баланс сил, вовремя умирать, позволять некоторым излишкам силы уходить в Третий мир. Тёмные времена научили нас заботиться об этом гигантском саде. Мы живём в согласии с природой. Будь этот мир так же мал, как нулевой, мы давно восстановили планету, вернули ей прежний блеск. И тогда понемногу появится шанс сделать пищевую цепочку длиннее. Чем выше будет пирамида хищников, тем больше наслаждения мы сможем получать от жизни. Пока же любое быстрое ускорение развития лишь сломает налаженный баланс и поэтому…

– Вы едите тухлятину и гниль, – потрясённо пробормотал Эссерт. Только теперь бывший бог-зверь осознал весь масштаб трагедии жителей Второго мира. Возьмёшь у мира слишком много и расплачиваться за это придётся следующим поколениям. – Вы и правда выбираете такую жизнь… Я злился, когда Лагумму забросали помидорами и яйцами, но… Он действительно был рад этому?

– Самомнение, ощущение собственной важности, признание заслуг – такая вот духовная пища. Неполноценная замена обычной еды, но отец рад и тому. Сейчас его жизнь полна страданий. Не потому, что он не может от души ест и пить, а из-за невозможности исполнить свой долг и умереть.

– Если в вашем мире всё настолько плохо, почему бы не договориться с Де Монтье? Всё можно было решить мирно. Раз всё равно нужно выбросить часть силы в третий мир.

– Не выбросить, а распределить по этому миру. Тёмных безжизненных областей здесь хватает, уж поверь. Уходя в последний путь человек обязан взять с собой семена и покорно превратится в новый оазис среди огромного простора истощённой земли. К тому же подземелья и гильдии открывают дорогу к роскошной жизни – лишенная силы плоть, сочные фрукты и овощи без проклятой силы внутри них. Ты думаешь, если бы Укелль смог поймать твоего дружка, он бы рассказал об этом хоть кому-то? – Иввелит фыркнула. – Мы следуем давним правилам и ритуалам не потому что хотим возродить мир, и не потому что являемся благородными существами – у нас просто нет выбора. Люди следят друг за другом, никто не хочет, чтобы его дети голодали и жили в мире войн и каннибализма.

Эссерт вздрогнул. Воспоминания о потери связи с законом благородства отозвались в нём болью.

– Возможно…

– Ой, да не делай такое напыщенное лицо, – Иввелит закатила глаза. – Не хватало мне тут выслушивать обещания спасти наш мир от идиота вроде тебя.

– Я не…

– Ещё какой, – в очередной раз перебила дочь Лагуммы. – Тебе следовало уйти отсюда уже давно, оставить меня одну и прыгнуть в объятия принцессы Имманы.

– При чём…

– Конечно, ты не понимаешь. Она вилась вокруг тебя. Я же говорила, как у нас ценятся слабые мальчики, – Эссерт нахмурился от этих слов, но Иввелит лишь шире улыбнулась, будто провоцируя его. – Отец не дал ей утащить тебя. Ты там был и ничего не понял, да? Зачем он заботился о тебе? Почему не рассказывал о нашем мире? Он считает своё состояние позорным и недостойным стража, поэтому рассказывать о своём состоянии ему очень неприятно, но это ишь одна из причин. Отец привёл тебя и передал мне в руки. Обеспечить будущее дочери с таким перспективным мужчиной – вот, чего он желает. Ты – источник удовольствия, сладости жизни. Такой лакомый кусочек хотели бы многие. Мужчины сильнее женщин, так уж повелось. И во время близости вы забираете часть силы из наших тел, и во время родов мы отдаём излишки детям. Женщины живут куда дольше мужчин и наслаждаются каждым мгновением сильнее. Отец желает сделать тебя моей опорой. Именно поэтому я никогда не стану проявлять к тебе благосклонность. Как только отец увидит, что у меня появился собственный страж на пути жизни, он уйдёт в последний путь. Считай меня эгоисткой, но я предпочту видеть его живым, хоть и страдающим, чем счастливым мертвецом. Теперь есть надежда… Способ спасти моего отца должен быть – просто обязан существовать в этих подземельях и гильдиях. Чтобы там эти короли не говорили, я им не верю.

– Почему? – у Эссерта накопилась целая гора вопросов, но именно этот казался важнее. Вдобавок, бывший бог-зверь ясно видел – Иввелит будет говорить только на интересующие её саму темы.

– В это мире правит закон жизни. Вытащить его из тел и рассеять по округе может лишь тот, кто не подвержен его влиянию. Это должен быть кто-то с возможностью видеть законы жизни. Я ведь говорила: ничьи глаза богов здесь не работают. Но даже если допустить, что это кому-то удалось… Есть ещё второе условие.

– Видеть закон жизни может лишь тот, в ком его нет – мертвец со способностью мыслить и действовать. Это ты хочешь сказать?

– Ух ты! Пришелец умеет думать!

– Ты ошибаешься, – Эссерт успел заметить желание Иввелит бросить очередную глупую насмешку и поспешил продолжить, – я был богом. Всё не так, как ты себе представляешь. Тонкое тело питается силой закона. Да, мы не можем видеть его нить, но влиять – более, чем возможно. Боги оттачивают навыки для сплетения сил и вполне способны контролировать поток энергии своих законов внутри тел. Когда они выходят наружу, возможность направлять нити теряется. Это справедливо для обычных богов. Сильные способны контролировать силу на некотором расстоянии от себя, а могущественные сами превращаются в источник закона и власть над нитью становится почти абсолютной.

– Ты лжёшь, – Иввелит глядела недоверчиво, но в голосе слышалось сомнение. – Здесь было много богов и каждый думал, что восхождение по жемчужному ожерелью лёгкая прогулка. Если они так могучи, почему тогда умирали нелепыми смертями здесь и на входе в третий мир? – дочь Лагуммы говорила и становилась всё увереннее, будто убеждала сама себя. – Было много богов огня, но никто не имел власти над местным пламенем, только свои огоньки выбрасывали из тела.

– Тогда это какая-то другая жизнь… – Эссерт резко замолчал, осознав, что именно сказал. – Нет, это невозможно…

– Говори громче, – дерзко бросила Иввелит. – Мне впервые интересно тебя послушать.

– Только из уважения к Лагумме, – Эссерт огрызнулся, поддаваясь желанию своей звериной стороны. – Этот мир находится внутри Великого Мира. Каким бы особенным он ни был, его законы так или иначе перекликаются с законами снаружи. Нет богов жизни, но есть законы здоровья, радости, прочие – продлевающие существование смертных. Нет и богов смерти – жизнь завершают убийство, лень, ветхость, тлен и подобные законы. Существование силы жизни известно давно, но она является одной из самых базовых – даже слепцы не имели над ней власти. Никому не удалось создать тонкое тело для этой нити и в то же время все боги являются его роднёй из-за чего не могут уловить поток глазами. Видеть эту нить невозможно. Любое живое существо подвержено ей… Если только это не какая-то иная форма жизни, не родственная существам Великого Мира. Поэтому я и говорю, что это невозможно. Даже если артефакт пришёл из Шестого мира, вряд ли в нём обосновались какие-то особенные создания, чуждые Великому миру.

– А что ты вообще знаешь о Шестом мире?

Эссерт встретил пристальный и необычайно серьёзный взгляд Иввелит. Бывшему богу стало от этого не по себе, а бывший зверь желал пошире расправить плечи, показывая свою стать самца.

– Пойдём, я покажу тебе город. Заодно расскажешь мне побольше о «невозможной иной форме жизни».

– Не о чем говорить, – Эссерт раздраженно дернул щекой. Откровенно говоря, о Шестом мире он знал лишь одно – это запретная земля. Никто не мог выяснить его содержимое, а любая попытка прорыва столкнётся с ответной реакцией Дантерро. Армия богов перекрыла все пути в Шестой мир, за исключением дороги возвышения по Драконьему ожерелью. Об этом знают даже те, кто никогда не стремился исследовать нумерованные миры. Из таинственного места нельзя вынести ничего, а всякий сильный, после выхода оттуда становится слабым и едва ли сохраняет рассудок. Эссерт не верил, что кто-то упустит артефакт Шестого мира и позволит ему оказаться в таком незначительном месте, как буфер. Если только у этого Драконьего ожерелья нет скрытой и особенно важной цели существования. Обессиленные демоны и боги, выходящие из Шестого мира, артефакт, вытягивающий энергию жизни… Чем дольше размышлял Эссерт, тем стройнее казалась картина. Факты увязывались один с другим и оттого особенно пугали. Мало приятного видеть, как твоё восприятие мира даёт трещину.

– А ты представь, – Иввелит медленным шагом удалялась от аллеи позора. Бывший бог поспешил догнать дочь благодетеля. – Допустим, что невозможное плюхнулось тебе на голову. Откуда оно могло бы взяться и как его можно использовать? У меня много вопросов, поэтому напряги свой мозг.

– У меня вопросов не меньше! Хватит уже вести себя как… вести себя так. – Эссерт вспылил, но память о благородстве не дала ему высказать всё, что он думает об Иввелит. – Начнём с одежды.

– Хоо? – дочь Лагуммы насмешливо подняла бровь.

Бывший зверь сузил зрачки в тонкие вертикальные щели. Он и без слов понимал, что собиралась сказать Иввелит. Плоские шуточки предсказать несложно. Девушка, казалось, видела его насквозь. Она тут же скорчила фальшиво невинное лицо, будто спрашивала, как он мог ожидать от неё очередную шутку про близость. Такой немой диалог злил Эссерта еще больше.

– Рассказывай. Я устал ничего не понимать об этом мире.

– Какой ты любознательный, – Иввелит снова закатила глаза, а после взяла его под руку. – Не смотри так. Не обязательно спать со слабаком, чтобы передать ему излишки силы. Твой последний путь ведёт Мир демонов, так ведь? Ты же один из самоуверенных болванов, желающих покорить все нумерованные миры…

– Хватит. Одежда. Почему твоя так отличается?

– Всё самое опасное в дикой природе имеет яркие цвета. Слышал о таком? Одежда – перья и мех людей. Я занимаюсь опасной работой – чищу леса, – Эссерт не уловил связи, а Иввелит снова закатила глаза. – Егерь я, понятно? Пользуюсь самым благородным оружием – ловушками. Есть большой риск получить лишнюю силу, поэтому мне положено одеваться ярко. Отцу мой выбор не нравится, но какая разница, если это задержит его среди живых? Аллья ещё безумнее меня. Жена короля выбрала профессию повара-исследователя. Постоянно работать со свежими фруктами, овощами, мясом… Конечно, она увешана камнями, поглощающими силу, но даже так – это слишком опасно. Аллья уважаема всеми без исключения. Как видишь, с одеждой всё просто. Мудрость она вообще не склонна усложнять вещи. Ну, что ещё ты хочешь узнать?

«Это оно, – Эссерт чувствовал, что наконец понял суть драконьего ожерелья. – Пытаться помочь Второму миру – благородно. До тех пор, покая следую закону, есть шанс восстановить своё тонкое тело, а может и сделать его сильнее, лучше, чище, чем прежде.»

Бывший бог чувствовал необходимость помочь жителям Сада зла, а для этого нужно было обсуждать «невозможное». Бывший зверь в это же время наслаждался вниманием здоровой и крепкой самки, как и каплями перетекающей от неё силы.

– Что за странные алебарды? – спросил Эссерт со вздохом. Бывший бог был крайне раздосадован победой своей звериной части. Он собирался задать ещё множество глупых вопросов, прежде чем перейти к действительно важным вещам.

Предвкушение Эссерта разбил пронзительный колокольный звон. Звук тягучей волной разлетался по столице. Иввелит напряглась, вслушиваясь в неровный ритм колокола поменьше. Девушка о чем-то задумалась, прикусив губу.

– Не отставай, – бросила дочь плотника и побежала.

Эссерт рванул следом, но Иввелит неуклонно отрывалась. Кожу покрыли чешуйки. Эссерт резво набрал скорость и стал двигаться в темпе спутницы.

За несколько минут они добрались до края города и огромной стены. Через каждые десять метров из толщи укрепления поднимались столбы с кристаллами диаметром в полметра. Эссерт подпрыгнул, взлетая на самый верх ограждения, испугав стоящих там стражей и горожан с луками.

В нескольких сотнях метров впереди виднелись толпы зверей. Крупные создания, не меньше звериной ипостаси Эссерта в лучшем состоянии, гордо ревели, угрожая людям. Вьющийся вокруг рой тварей поменьше вёл себя тихо, но бывший зверь знал, что они будут действовать с максимальной жестокостью. Те, кто кажутся слабыми, всегда являются самыми опасными зверьми.

Со стен к медленно двигающемуся войску чудовищ улетели сотни стрел. Люди стремились убить тварей там, далеко, до их подхода к стенам города. Мелкие создания как резвая рыба, мелькнули в стороны. Одни спрятались за крупными монстрами, другие, попытались уклониться от стрел, но многие всё равно пали. Одни чудовища походили на зверей-переростков, но некоторые имели сходство с людьми – высокие, со звериными головами и покрытыми шерстью мускулистыми телами.

– Держи, – Иввелит протянула Эссерту подготовленный лук и колчан со стрелами.

– Я не умею…

– Просто стреляй. По такой куче не промахнёшься. Стрела долетит, а там хоть в кого-то, да попадёт.

Эссерт сосредоточился. Он убрал когти, вернул ногам пропорции человека, но полностью отменять превращение не стал. Звериная часть всегда была сильнее – глупо отказываться от такого преимущества в бою. Эссерт достал стрелу. Наконечник представлял собой конус со спиральной бороздой. У основания он разделялся на четыре изогнутых наружу крапана. Концы металлических когтей обхватывали дерево, а в пространстве между ними был зажат фиолетовый кристалл.

– Поглощает энергию, – пояснила Иввелит, выпуская очередную стрелу. – Если просто убивать их, то все твари рядом с целью станут ещё опаснее, поглощая силу от умерших.

Эссерт кивнул. Его первый выстрел ушёл градусов на пятнадцать левее от выбранной цели. Стрела угодила прямо в глаз одному из крупных монстров, вызвав обиженный рёв. Эссерт поймал удивлённый взгляд Иввелит и неловко пожал плечами.

Одна стрела за другой – каждая попадала хоть в какое-то создание. Убить выстрелом Эссерт никого не смог, но нескольких раненых монстров тут же затаптывали идущие следом. Монстры шли медленно, что выглядело ненормальным. Бывший зверь знал, что их должен кто-то сдерживать. Такое медленное продвижение противоречит инстинктам хищников. Словно в ответ на его мысли, монстры разом остановились и разошлись в стороны, образуя коридор. По нему прошел особенно крупный монстр, с коробкой на спине. Оттуда, вылезло небольшое создание. Оно походило на небольшую чуть сгорбленную обезьяну с широкими ушами, похожими на кошачьи. На кистях рук и щиколотках у гуманоидного монстра имелись манжеты из пушистой шерсти, за спиной мелькал хвост с кисточкой.