На другой стороне. Безымянная Луна. Часть вторая

Друзья разошлись готовиться к отправке сообщений на Землю, пока окно для связи ещё было открытым.

Джаред пропустил команду вперёд. Он долго собирался с мыслями и искал правильные слова. Но когда настал его черед делать запись, он долгое время сидел перед камерой молча.

– Я не знаю, что должен сказать, – честно признался Финниган. – Или что бы вы хотели услышать. Меня на Земле ждешь только ты, мама, и Мишель с сыном. Она скорей всего не захочет смотреть это видео, но ты передай ей и Натану, что я их люблю. Вы трое, несомненно, важная часть моей жизни. Но этого мало.

Джаред тяжело вздохнул и продолжил.

– Я знаю, что всегда разочаровывал тебя, мам. Начиная с того дня, как мне поставили диагноз в той клинике, куда ты меня повела ребёнком, и каждый день после этого. Теперь я стал разочарованием для жены и сына. Я рос без отца и обещал себе, что мои дети не столкнуться с подобным. Но, как оказалось… – Джаред улыбнулся горькой улыбкой.

Он замолчал, вспомнив австрийца, который утром одним своим омлетом вытянул Финниган со дна. Ещё раз прокрутил в голове шутки и взаимные подтрунивания, которыми могут обмениваться только очень близкие и преданные люди.

– Я живу своей жизнью, мам. Я нашёл лучших друзей, какие только могут быть в целой Вселенной. И ты должна знать, что я счастлив. А в конечно итоге, только это и имеет значение.

Финниган снова погрузился в свои мысли и ещё несколько минут молчал.

– Мы отправляемся очень далеко, где не будет связи. Этот полёт самый опасный из всех. И ты должна знать, мама, что есть вероятность, что мы больше не увидимся. Эта запись может оказаться последней, но я не хочу об этом думать. Я в порядке. И всё будет в порядке.

Глава пятая, на другой стороне

– Фю-фю-фю-фю, – раздавалось из всех динамиков на «Лингане». – Фю-фю-фююю…

Голограмма над пультом управления исходила блаженством, насвистывая задорную мелодию шестнадцать часов к ряду. В поединке между настоящими людьми из плоти и крови, и оцифрованным сознанием человека победу явно одерживал второй.

Макс Резник вбежал на мостик и, что было мочи, попытался врезать своим кулаком по трёхмерной иллюзии господина Менингэма. Голограмма на мгновение погасла, а вместе с ней и прекратилось занудный свист, однако очень скоро образ наглого лица вспыхнул вновь, усмехаясь всеми своими ненастоящими морщинками.

– Ну ладно! – заверещал капитан. – Ладно, мы перестанем тебя избегать, компьютерное ты ничтожество!

– Фу, как грубо! – поморщилось лицо. – Здесь же леди.

Лицо обернулось на Антарес и подмигнуло ей.

– Ваш супруг чрезмерно эмоционален. Но вы, наверно, и сами это знаете.

Антарес зарумянилась и опустила взгляд на экран своего компьютера.

– Прекрасный день! – продолжала голова. – Я ещё способен вызывать румянец у прекрасных дам!

Макс стиснул зубы.

– Это крайне омерзительно наблюдать, как компьютерная симуляция клеит мою жену.

– Но я не симуляция! – удивилось лицо. – Я живой мозг в оболочке компьютера. Симбиоз разума и неувядающей техники. Я, если хотите, следующая ступень эволюции человека.

– Он это знает, – ответил Арджун. – Просто хотел задеть ваши… – индус нахмурился, призадумавшись. – Ваше чувство собственного достоинства.

Голограмма поглядела на капитана протяжным и серьёзным взглядом.

– Мистер Белый прав. Не надо так со мной. Это больно.

– Серьёзно? – изумился Арджун.

– А как же?! – воскликнула голова и задрожала в беззвучных рыданиях. – Я навсегда заключён в кубитах квантового компьютера. У меня остались только воспоминания о собственном теле. Чувство равновесия при ходьбе, тепло солнечного луча на коже, вкус выдержанного скотча, запах красивой женщины. У меня есть вечность впереди. Но в глубине своего подсознания я горюю о том, что никогда не смогу подойти к рыжеволосой красотке и пригласить её на танец. Вот вы, леди Антарес, согласились бы жить с таким как я? С симуляцией, как назвал меня ваш супруг?

Девушка снова покраснела и обескураженно переводила взгляд с голограммы на мужа и обратно.

– Почему мне кажется, – осмелился произнести Макс после затянувшейся паузы, – что ты опять издеваешься надо мной?!

Голова разразилась бурным смехом, звучащим как металлический скрежет.

– Нет, серьёзно? – снова спросил Арджун.

Голова озадаченно оглянулась на индуса.

– Вас закоротило, мистер Белый? Я уже ответил на ваш вопрос.

– Вот опять! Почему? – вопрошал Арджун, срываясь на крик от негодования и возмущения. – Почему – мистер белый?

– Эх, ребята, эта экспедиция будет самым невероятным приключением в наших с вами жизнях! – рассмеялась голова господина Менингэма. – Мой любезный друг! Ваше имя переводится на общедоступный язык ни как иначе, как в значении «белый».

– Когда вы это произносите, звучит как издевательство, – поник Арджун.

– Я тут не причем, – заметила голограмма. – Вините своих родителей.

– Я родился самым светлокожим в нашей семье. За это отец прозвал меня Арджун. Но это не значит, что я должен стать объектом насмешек голограммы, бывшей некогда человеком.

– Но что же ещё делает человека таковым, как не способность насмехаться над своими друзьями?! – удивилась голограмма и снова залилась смехом.

– Я выкину его компьютер в открытый космос, – прошипел индус.

Антарес похлопала друга по плечу.

– Однако, – продолжал образ господина Менингэма. – Как бы я того не хотел, но я должен вас оставить. Через два часа мы подойдём к аномалии, а я должен сохраниться и перевести свой компьютер в безопасный режим, чтобы потеря электроэнергии не стёрла меня.

Голова подмигнула и испарилась.

Через два часа команда звездолёта в защитных скафандрах, пристегнувшись к своим креслам, ожидала, когда «Лингана» войдёт в самую гущу загадочной аномалии. Мягкий гул двигателей, работающих в пол силы, старательно разбавлял повисшее молчание.

Джаред ощущал, как в груди поднимается нарастающее волнение. Неизвестность манила его, увлекала за собой его пытливый ум. Сознавая, что возможно в следующую секунду он коснётся чего-то нового, неизведанного, невиданного воодушевляла Финнигана. Но в тот же миг, когда воображение пускалось в свободный полёт, рисуя прекрасные картины другого мира, страх впрыскивал адреналин в кровь, и отравленное ужасом ответственности сознание томилось в мучительных размышлениях о том, как не дать экспедиции погибнуть, и что нужно будет делать, чтобы защитить друзей, так легкомысленно доверивших Джареду свои жизни. Незнание того, с чем предстоит столкнуться экипажу «Линганы», приводило Финнигана в восторг и ужас.

Как он мог потащить за собой всех этих людей? Из шести отправленных исследовательских миссий вернулась только одна. Какова вероятность, что и им удастся вернуться?

Паника всё сильнее охватывала разум Джареда. Он глубоко и часто дышал, но даже опьяняющий кислород из баллонов со сжатым воздухом был бессилен перед монстром здравомыслия. Финниган вспомнил звонок жены перед отправлением со станции на орбите Марса. Возможно, Мишель права. Возможно, все они правы и не стоило бросать терапию таблетками. Авантюрный разум Джареда повёл его на этот отчаянный шаг, на самый край известного человечеству мира. Он жаждал утолить это свербящее чувство глубоко внутри, это почти первобытное стремление выйти за край обыденной и безопасной жизни, к которой все привыкли. Вероятно, нечто подобное испытывала та первая обезьяна, которая решилась спрыгнуть с дерева и встать на задние лапы. Нечто подобное переживали пионеры, решившиеся колонизировать Луну и Марс в двадцать первом столетии.

Финниган усмехнулся. Аналогия была до нелепого смешной. И всё же, его любознательность может оказаться смертельной ловушкой для его ведомых друзей. И с этим риском необходимо смирится, если он хочет идти дальше.

– Я даже немного скучаю по этому болтуну, – вздохнул Арджун, покосившись на «спящий» компьютер у стены.

– Фю-фю-фю-фю, – затянул капитан мелодию, которой оцифрованный разум господина Менингэма изводил команду.

Друзья подхватили и задорно, прерываясь на короткий смешок, исполнили композицию дважды.

– Она что-то напоминает, – задумчиво протянул Макс.

– Конечно, – усмехнулся Арджун. – Шестнадцатичасовую пытку этим цифровым гадёнышом.

– Да, но я говорил не об этом, – хмуря брови, ответил капитан. – Мелодия какая-то старая.

– Это проигрыш из рекламы тридцатилетней давности, – сказал Беринхарт. – Помните, как по всем каналам запустили массовую рекламную акцию. Компания Менингэма привлекала так рабочих на станции добычи полезных ископаемых на спутниках Нептуна.

– И как ты всё помнишь?! – удивился Резник.

Беринхарт высокомерно улыбнулся и загадочно пожал плечами, оставив вопрос без ответа.

– Как вы думаете, – задумчиво спросила Антарес. – На что это может быть похоже? Переход. Аномалия, – пояснила девушка, ответив на недопонимающие взгляды. – Что там?

Её вопрос повис в воздухе, так как именно в этот момент начало происходить что-то странное со звездолётом. Компьютер выдал несколько ошибок, фиксируя неполадки в двигателе после чего принялся перезагружаться. Навигационный экран погас вовсе. Освещение на мостике словно взбесилось, включаясь и выключаясь по собственной воле. А двигатели прямо на ходу перешли в холостой режим, отчего корабль стал подпрыгивать и дрожать.

Антарес взвизгнула от неожиданности и вцепилась в поручни кресла.

– Вот сейчас мы это и узнаем, – силясь унять волнение в голосе, ответил супруге Макс и взял её за руку.

В следующую минуту всё стихло, и корабль погрузился во мрак.

– И что дальше? – спросил Беринхарт высоким от переполнявшего его страха голосом.

– Будем парить, – ответил Финниган. – Это аномалия. Здесь не работает ни один электроприбор и ни один тип двигателя. Какие-то волны гасят всю аппаратуру.

Арджун рассматривал свои руки в защитных перчатках, которые вдруг воспарили.

– Невесомость… – улыбнулся он. – Мне всегда нравилась невесомость!

– Первые люди в космосе всё время жили в невесомости, – прокомментировал Макс. – От этого развивалось множество болезней, и космонавты были вынуждены возвращаться на Землю каждые шесть-девять месяцев. Установка искусственной гравитации облегчила жизнь всем последующим поколениям, включая и нас. В невесомости нет ничего восхитительного.

– Не будь занудой, – рассмеялась Антида. – Нет ничего дурного в том, чтобы нравилось это причудливое ощущение дезориентации, которую испытывает наш вестибулярный аппарат.

– Как вы думаете, – спросил Арджун, – что там снаружи?

– Ночь, мрак, абсолютная пустота… – задумчиво перечислял капитан. – Кто знает? Нужно изобрести такой аппарат, который сможет выполнять измерения в этих странных условиях, когда ничего не работает. А чтобы такой создать, нужно сначала понять природу явления, выключающего всю электронику. Но без приборов наблюдения и измерения это невозможно. Замкнутый круг.

– Священный Сатурн! – воскликнул Арджун. – Хорошо, что ты не стал учёным, капитан. С таким как ты не был бы возможен ни один научный прорыв.

– По-моему, не так важно, что это и как это работает, – сказала Антарес. – Куда более важный вопрос, было ли это здесь всегда или образовалось относительно недавно? Приборы для изучения внешних планет Солнечной системы существовали даже в начале двадцать первого века. И ни один из них не зафиксировал аномальное облако пыли. И только в конце прошлого столетия появились первые данные. Вам не кажется это странным?

– К чему ты ведёшь? – спросил Финниган.

– Пока не знаю, – призадумалась Антарес. – Просто стало интересно, связано ли возникновение этой аномалии с тем, что человечество достигло определённого технологического прогресса, позволившего пересекать межпланетное пространство?

– Хочешь сказать, аномалия это не аномалия, а некий механизм, построенный кем-то… – Джаред закусил губу. – Думаешь, на той стороне нас может ждать цивилизация?

– Это твои слова, не мои, – заметила Антарес. – Я лишь пытаюсь понять причину возникновения именно в это время. Не раньше и не позже.

– Космос велик! – вздохнул Арджун. – Человечество, заполонившее одну лишь звёздную систему, по-прежнему остается крошечной песчинкой в океане прочих звёзд и галактик. Поэтому не стоит думать, что кто-то или что-то создало этот мост намеренно. Во Вселенной происходит множество процессов, которые не известны человеку.

– Согласен, – закивал Беринхарт. – Взять хоты бы исследования по чёрной материи. Первые упоминания о некоем невидимом веществе, обладающим мощным гравитационным полем относятся к концу двадцатого столетия. Два века прошло с тех пор, а лучшие умы до сих пор не смогли объяснить это явление или придумать, как его можно измерить. Возможно, – и это только моё мнение, – что аномалия и так называемый мост между мирами является скоплением темной материи. Отсюда и плотное облако пыли вокруг. И, возможно, именно сила гравитации оказывает такое странное влияние на приборы и двигатели корабля.

– Хорошо сказано, – обдумав слова австрийца, заключил Резник. – Зря ты, Адольф, в художественную академию пробовался. Надо было идти в астрофизики. Стал бы известным учёным!

– И что же, – усмехнулся Беринхарт, – вы остались бы помирать с голоду, потому что ни один из вас даже стандартный завтрак космонавта правильно приготовить не может.

Мирную беседу друзей прервал внезапный рокот двигателей и яркий свет. Компьютеры принялись загружаться, над пультом управления вспыхнуло название звездолёта. Все системы корабля постепенно приходили в норму.

Экипаж снял скафандры и вернулся на свои места.

– И что дальше? – спросила Антарес.

– Дальше, нужно перевести корабль на ручное управление, – ответил Джаред. – Арджун, займись этим.

– Мы полетим вслепую? – удивился Макс. – Мы же ничего не знаем здесь.

– Не совсем так, – Джаред включил карту.

Над консолью вспыхнула системы из четырнадцати планет с голубой звездой в центре.

– Мы знаем, – продолжал Финниган, – что другая сторона моста оказывается между двумя внешними планетами. Они не имеют высокой скорости, а значит, их положение не должно было сильно измениться с тех пор, как единственная вернувшаяся экспедиция сделала снимки. Ближайший к нам гигант располагается где-то справа от нас и имеет приблизительно шестнадцати крупных спутников. Туда мы и направимся.

– Автопилот отключён, – огласил Арджун.

Финниган принял управление.

– Включу наружное наблюдение, – Макс запустил программу на своём компьютере. – Электронный телескоп подскажет нам, в каком направлении двигаться и поможет создать реальную карту. Антарес, любимая, подготовь наших роскошных птичек к полёту.

Девушка подключилась к управлению беспилотными миниатюрными станциями, которые предназначались для взятия проб и анализа на поверхности планет и их спутников. Она проверила уровень накопленного заряда в аккумуляторах, запустила в тестовом режиме развёртку солнечных батарей, которые понадобятся беспилотникам для подзарядки, и провела диагностику радиосвязи, чтобы проверить отклик мини станций.

«Лингана» неспешно подлетела к массивному газовому гиганту и замерла на безопасной орбите. Макс вывел над консолью объёмные снимки с телескопа. Планета мерцала, подмигивая, сине-зелёным свечением. Вокруг неё водили почти недвижимый хоровод множество спутников. Арджун запустил программу поиска подходящей луны, по внешним признакам которой можно будет приблизительно оценить наличие в грунте полезных ископаемых.

– Она радиоактивная? – спросил Беринхарт, не скрывая страха в глазах.

– Не более, чем весь остальной космос, – ответил Макс. – Зеленоватый цвет планеты, скорее всего, обусловлен какой-то протекающей реакцией в верхних слоях облаков. Для нас опасна только её гравитация. Притянет и раздавит.

– Беспилотники готовы к старту, – оповестила друзей Антарес.

Макс послал супруге воздушный поцелуй и проверил результаты анализа спутников, которые сделала программа Арджуна. Резник задумчиво нахмурился.

– Их больше, чем мы думали, – протянул он. – Спутников больше двадцати и из них двенадцать могут нам подойти. Мы застрянем на несколько недель только чтобы изучить их все, потому что у нас всего три беспилотных зонда.

Джаред встал на ноги, чтобы рассмотреть поближе объёмную имитацию незнакомого гиганта со спутниками.

– Они все разбросаны на значительных расстояниях друг от друга, – заметил он. – Думаю, луны наружных орбит будут тяжелее и богаче. Сразу нужно исключить те спутники, что в данный момент прячутся за планетой.

Финниган взмахнул рукой, приближая заинтересовавший его участок изображения. Голограмма послушно увеличилась в масштабе.

– Итого остается пять спутников, три из которых находятся в странной близости друг к другу, – Джаред почесал покрытые щетиной щёки. – Это выглядят странно.

Арджун запустил на своём компьютере симуляцию, чтобы проследить путь трёх лун в течение нескольких лет. Программа выдала результат.

– Это действительно странно, – заключил Арджун. – Они почти не расстаются, несмотря на то, что диаметр орбиты третьей луны больше, чем первой. Но зато они отличаются по массе. Первая, что движется по меньшему кругу, значительно тяжелее и делает медленные обороты вокруг своей оси, в отличие от третьей. А вторая и вовсе словно застыла. Нескончаемый день на одной стороне и бесконечная ночь на другой. Но у всех трёх есть высокий потенциал стать донорами для нас. А в экваториальной зоне первой луны, на внутренней орбите, наблюдаются возвышенности естественного происхождения, а значит, спутник обладает сейсмической активностью. Его ядро жидкое, и это хорошая новость для нас.

– Значит, начнём с этих трёх, – заключил Финниган. – Спускайте беспилотные станции.

Антарес произвела расчеты и задала курс для каждого зонда. Финниган подвёл звездолёт ближе к троице лун и нажал кнопку сброса.

– Я горжусь вами! – воскликнула голограмма господина Менингэма, напугавшая экипаж своим неожиданным появлением.

– А я понадеялся, что тебе не удалось спастись от губительных излучений аномалии, – закатил глаза Макс.

– Прочная свинцовая обшивка с кобальтовой обмоткой по контуру и ядро моего компьютера не повредить, – снисходительным тоном пояснила голограмма.

Изображение господина Менингэма нахмурилось, будто вспоминая о чём-то.

– Ах да, – воодушевилась голова. – Мои поздравления вам! Чёткая и слаженная работа таких профессионалов, как вы – это всегда успех для таких, как я.

Команда устало переглянулась.

– День был долгий, – вздохнул Беринхарт.

Экипаж согласно закивал.

– Пойду, приготовлю нам чего-нибудь к ужину, – закончил австриец, чем несказанно обрадовал друзей.

Глава шестая, образцы

Автопилот удерживал «Лингану» на безопасной орбите газового гиганта, над поверхностью которого бушевали многовековые ураганы. Голубоватый свет звезды Денеб мягко подсвечивал густые облака газов, придавая им сине-зелёный оттенок. Двигатели звездолёта были переведены в бесшумный режим, и он парил в свободном падении недалеко от троицы лун.

На «Лингане» царила искусственная ночь, и почти весь экипаж безмятежно покоился в своих каютах. Джаред Финниган бродил по пустым коридорам сумрачного корабля, ища способа укрыться от накатывавшей тоски. Он остановился у крошечного окошка иллюминатора и заглянул в пустыню ночи, простиравшуюся повсюду. Вдалеке мерцали незнакомые звёзды и созвездия. Впрочем, скорее всего на Земле всем этим звёздам присвоили свои имена, но глядя на них с другой точки обзора трудно было разобрать, кто есть кто. Отыскать родное Солнце невооруженным взглядом и вовсе казалось непосильной задачей.

Джаред закрыл глаза, вспоминая ощущения, которые дарят нежные солнечные лучи. На закате Солнце особенно мягкое и заботливое. Босыми ногами, ступая по зелёной траве, покрытой росой, идёшь в глубину сада. Здесь фруктовые деревья, объятые пожаром заката, благоухают весенним цветением. Во влажном воздухе повисает сладковатый запах, который привлекает жизнерадостно жужжащих насекомых. Торжество жизни на Земле! Снимаешь футболку и впитываешь кожей влагу и аромат тёплого вечера. Широко открываешь глаза, чтобы взглядом охватить весь сад, и дышишь, пьянея от восторга и не стихающей радости. Время скользит медленно, аккуратно пробираясь между ветвями с молодой листвой, бесшумно цепляется за лапки насекомых вместе с цветочной пыльцой, мягко облизывает макушки деревьев алым заревом вместе с последними лучами заходящей звезды. Мгновения ускользающего рая!

– С другой стороны корабля вид должен быть лучше, – ожил динамик где-то под потолком.

Финниган сбросил с себя наваждение давних воспоминаний и поднялся на мостик.

– Согласно постановлению международной комиссии, отвечающей за технику безопасности в космосе, – продолжал голос господина Менингэма, произнося слова мягким полушепотом, – межзвездные корабли должны иметь цельнометаллический корпус и чтобы без единого окошка. Это безопасно. Но крайне скучно и губительно для хрупкой психики человека. Тогда я заключил договор с одной компанией, которая создала сверхпрочное стекло специально для моих звездолётов. Это было почти сорок лет назад. Технологии улучшались с каждым поколением космических кораблей. На мостике есть обзорное окно. И вы, молодой человек, будете восхищены моим творением. Возможно, это поможет унять вашу тревогу.

Финниган сощурился и с недоверием поглядел на полупрозрачную голову.

– Я в порядке, – соврал он.

– Тогда давайте просто насладимся видом! – подмигнула голограмма и запустила протокол трансформации.

Стены округлого помещения мостика плавно растворились, и Джаред оказался посреди чужого космоса. Он замер и с ужасом и восторгом в распахнутых глазах разглядывал другой мир.

Вальяжная планета-гигант, замерев, повисла на некотором отдалении от «Линганы». Она словно бы сосредоточенно пересчитывала множество своих разбросанных по округе лун. В глубине, где-то совсем далеко, прогуливались другие планеты системы. Гиганты темно-синего цвета заботливо вели свои спутники за собой. Ещё дальше, едва заметно, а некоторые даже почти не различимо в густой темноте космоса, вращались внутренние планеты системы. И за всем этим хороводом царственно сиял Денеб – голубой гигант, превышающий размеры родного Солнца почти в двести десять раз.

– Что ты видишь? – прошептала голограмма.

– Это… это… – шелестел пересохшим языком Финниган.

Он скользил взглядом по молчаливому пейзажу не в силах отвести глаз.

– Это поразительно! – закончил он фразу.

– Хорошо, что хоть кто-то сумел оценить. Хочешь знать, как это работает?

Голограмма господина Менингэма приглушила прозрачность стен.

– Самый прочный материал на сегодняшний день это редкий каллистиний, запасы которого в Солнечной системе присвоило Содружество. Я нанял учёных и построил им лабораторию, где было потрачено большое количество редкого вещества, чтобы изучить его свойства и взаимодействия с другими веществами. То, что ты видишь, это многослойная группировка материалов. Каллистиний по очереди смешивается со скандием, осмием и углеродистыми нано-структурами. Пропорции веществ и их порядок строжайше засекречены. Технология запатентована и называется «Суперстекло».

– Разумеется, – усмехнулся Финниган. – Так как же стены становятся прозрачными?

– А это хитрость установки. В направляющих стержнях, удерживающих отдельные каждый из сегментов материала, расположена сеть электрических проводов, а между слоями материала протянуты нити накаливания. При подаче тока происходит разогрев материала, что создаёт эффект прозрачного стекла. При этом материал не теряет своей основной функции. При всех манипуляцияхво время испытаний суперстекла, полученный материал не утратил ни одного из своих свойств. Он всё так же защищает человека от космической радиации.

Голограмма на время выключилась, погасив весь свет на мостике и вернув стенам полную прозрачность. Финниган подошёл к обзорному окну и заглянул вниз. Далеко под его ногами проносились луны и осколки погибших планет. Незнакомые звёзды иглами пронизывали ткань пространства. А немного в стороне можно было разглядеть рукав Млечного пути.

Джаред улыбнулся. Вот ради чего он всякий раз пускался в авантюры, стремясь убежать от Земли как можно дальше. Чтобы увидеть Это! Мелкая фигурка человека на фоне безграничного Великого Космоса. Короткая человеческая жизнь заставляет людей спешить, бежать к поставленной цели, и не тратить время на то, что не может принести пользы. Но Финниган всю жизнь искал этого – успокоения души, когда разум осознает свою незначительность, свою недолговечность, и, освобождаясь от шелухи традиций и устоев общечеловеческого сожительства, обретает свободу.

– Я всю жизнь провёл на Земле, – шептал голос господина Менингэма. – Работа была на первом месте. Я так преуспел во многих отраслях. Посмотри! Ты летишь на корабле, которого могло не быть, не организуй я работу по его созданию. Это успех! Наверное… Но я так и не попал туда. Даже на орбите Земли ни разу не был. Моё сознание законсервировано в металлическую банку. Мой разум это результат работы процессоров квантового суперкомпьютера. Мне не нужно есть, я не болею и я… Я не чувствую. Я даже не вижу. Мои органы зрения это сложные программы, которые переводят изображение в концентрацию нулей и единиц. Я всемогущ, потому что могу жить вечно, создавать рабочие места, организовывать научные экспедиции и воодушевлять людей на успех. Но я беспомощен. Потому что я не человек. И никогда им не смогу стать снова.

Джаред обернулся к массивному ящику, хранящему в своих недрах человеческое сознание.

– Я бы обнял тебя, – с сочувствием протянул он. – Если бы это могло тебе помочь.

Спустя двое суток станции, собиравшие информацию с поверхностей троицы лун, отправили сообщения о завершении своих миссий. Их автопилот проложил курс на «Лингану», и уже после обеда беспилотные зонды припарковались в своём «гараже» на борту звездолёта.

Беринхарт надел защитный костюм и спустился на нижнюю палубу забрать со станций карты памяти для Арджуна и образцы грунта. Пока Арджун занимался расшифровкой данных, австриец в своей лаборатории поместил пробирки с грунтом в центрифугу, которая разделила собранные вещества на фракции, после чего загрузил карту фракций в масспектрометр. Когда работа была завершена, Беринхарт поднялся на капитанский мостик к друзьям.

– У нас определённо есть победитель, – сказал австриец. – На первой луне самый насыщенный следами различных металлов грунт. Кстати, у неё единственной есть своя атмосфера. Зонд собрал пробы воздуха. Человек им дышать не сможет, но с помощью нашей лаборатории мы сможем получать настоящий свежий воздух.

– Рассчитаю траекторию и проложу маршрут до нашей кучи денег. Фигурально выражаясь, конечно, – улыбнулся капитан Резник.

– Но где мы сядем? – спросила Антарес, расчесывая свои рыжие волосы.

Лицо девушки выглядело озадаченным.

– Если там есть следы сейсмической активности, – рассуждала девушка, заплетая косу, – место для посадки следует выбирать осторожно.

– У меня есть идея, – заявил Арджун и на какое-то время с головой погрузился в работу.

– Знаете, – вспыхнула голограмма господина Менингэма, – скорость моего 30-кубитного процессора намного превышает скорость вашего центрального компьютера. Я бы мог выполнять вычислительные задачи, выдавая мгновенный результат.

Арджун недоверчиво поглядел на голографическую голову.

– А разве вы не в качестве занудного пассажира отправились с нами в космос?

– Может и так, – отвечало лицо, скорчив высокомерную мину. – Но было бы глупо не воспользоваться столь ценным ресурсом, каким является мой компьютер.

– Ладно, – принял решение Арджун, сохраняя при этом на лице скептичность. – Давайте посмотрим, на что способен разум человека, подключённого к компьютеру.

Арджун загрузил данные со сканеров беспилотных зондов в сеть и прописал команды для работы.

– А! Я понял, – восторженно улыбнулась голова. – А вы невероятно изобретательны, молодой человек. Рекомендую вам в скором времени загрузиться в компьютер. Ваш ум и современные технологии сделают из вас гения.

– Вы продолжаете болтать вместо того, чтобы делать дело, – возмутился Арджун.

– В этом-то вся прелесть, – усмехнулась голограмма. – У меня уже всё готово!

Голова исчезла и на её месте зажглась трёхмерная карта исследуемой луны с разноцветными отметками.

– Я позволил себе, – продолжал голос господина Менингэма, – указать на карте локации мест, откуда были взяты пробы.

– Они разного цвета, – недовольно произнёс Арджун.

– Верно, – терпеливо отвечал компьютерный голос. – Цвет колеблется в зависимости от плотности содержания полезных веществ на сто грамм исследуемого материала. Красный означает высокое содержание полезных элементов в грунте. Зонды берут образцы с глубины до одного метра. Представьте, что можно будет отыскать в этих точка на большей глубине?!

Капитан Резник залился радостным смехом.

– Сонары, установленные на беспилотной станции, – продолжал господин Менингэм, – просканировали поверхность луны, проникая на глубину до десяти-пятнадцати метров.

Голограмма луны над пультом управления окрасилась сине-фиолетовыми пятнами.

– Темно-синим цветом отмечены участки с высокой плотностью залегающих в грунте веществ, – продолжал голос господина Менингэма. – Фиолетовый – это участки вулканической породы и залежи железной руды. Меня лично заинтересовал всего один участок на луне.

Изображение луны разъехалось, демонстрируя экипажу «Линганы» фрагмент насыщенного синего цвета с возвышающимся красным флажком.

– Здесь была взята самая богатая проба, – звучал размеренный компьютерный голос. – И именно в этом месте на глубине в двенадцать метров расположена плотная порода, активно отражающая сигнал сонара. Если вам интересно моё мнение, то я бы начал разработку с этого участка луны, – заключил господин Менингэм.

Макс обхватил Финнигана за плечо и притянул к себе.

– Я знал, что твоя голова приведёт нас к сокровищам! Антарес, – обернулся Макс к супруге, – любимая, проложи курс к самой яркой точке на карте. Мы отправимся пожинать плоды!