Инспектор Ян: Ипсилон-2

Глава 7

Каюта была самой обычной. Даже меньше, чем у Яна. Постель выглядела взбудоражено. Словно вихрь или ураган прошелся по ней. Четыре подушки были разбросаны, одна из которых и вовсе покоилась на полу, будто от пережитого ужаса бедняжка желала убежать, что ей так и не удалось, и она осталась лежать, уповая на милость судьбы. Еще одна подушка была растерзана. Один из уголков был заметно смят, и от него тянулся глубокий порез, из которого изрыгался наполнитель. Одеяло и покрывало бесформенными облаками пучились на плоской поверхности матраца.

Спинка кровати зияла квадратом плазменной панели, которая была разбита, по всей видимости, намеренно. Над всей этой кашей возвышался стандартный купол Save2.0. Он предназначался для защиты пассажиров. Активация проходит автоматически в случае экстренной посадки, при прохождение корабля сквозь гиперпространство или при аварийной ситуации. Механизм опускает купол, который соединяется прочными замками с платформой под кроватью, запечатывая спальное место. Миниатюрный автономный катер.  Случись что, он катапультируется на поверхность ближайшей планеты или в открытый космос, где может находится до 7 суток, дрейфуя на инерционной энергии, все время отправляя сигнал о своем местоположении транспортной компании и службам экстренной помощи и эвакуации. В нише под матрасом спрятан запас кислорода, еда, вода и даже сюит-покет  со сборником лучших книг, кино, сериалов, интеллектуальных игр и сканвордов, которых как раз хватит убить скуку в течение семи дней. По истечении срока скука уже не так страшна, поскольку кислород кончается и наступает смерть пассажира.

Ян беглым взглядом окинул защитный купол, но успел заметить, что его пытались активировать вручную. Это можно сделать с панели управления, скрытой в спинке кровати при помощи выданной индивидуальной цифровой комбинации.

Но зачем купол хотели активировать?

Рядом с кроватью Ян увидел крохотный туалетный столик. На нем лежал юнифон. Ловким движением Ян смахнул его в пластиковый пакет, не касаясь гаджета руками.

Платяной шкаф, встроенный в стену, светил своей идеальной чистотой сквозь распахнутые двери. Он был совершенно пуст В крохотной туалетной комнате стандартный  набор шампуней сохранился не распечатанным.

– Вы что тут делаете? – Спросил кашляющий старик, заметив постороннего.

– Осматриваюсь. – Сказал  Ян, не обращая внимания на Гаррисона. – Вы наверняка что-нибудь упустили.

– Можете не стараться. Мы всё уже осмотрели. Что вы тут делаете? – старик подошел вплотную к Яну. От него пахло рыбой.

– Специальный агент космической инспекции. Инспектор Ян Карел. – Ян вынул удостоверение и повторил  ту же манипуляцию, что ранее проделал перед лицом охранника.

– Я знаю, что вы пассажир! Я слышал шкипера.

– Я может и пассажир. Но это совершенно не мешает мне быть инспектором. Я здесь – не гласно. Под прикрытием, скажем так. – Ян подмигнул старику. – Потому, глубокоуважаемый детектив Гаррисон, я был бы вам глубоко признателен, если вы поможете мне сохранить эту тайну.

Старик согласно кивнул.

– Что-нибудь уже обнаружили? – Спросил Ян деловито, в то время как гордость за своевременно проявленную сообразительность переполнила ему грудь приятным волнением.

Ян взял себя в руки и суровым взглядом посмотрел на детектива Гаррисона.

– Отпечатки по всей каюте принадлежат только покойному.

– А в контейнере?

– Тоже.

– Причину смерти уже установили?

– Приступ сильного удушья на почве отравления.

– И чем же его отравили?

– Это еще выясняют. Может, его никто и не травил.

– Что же, он удушился от радости, что перевозимый им груз стащили?

– Выяснение обстоятельств смерти в процессе.

– В процессе игнорирования.  Это я уже понял. – Ян многозначительно посмотрел старику в глаза, отвернулся и что-то с важностью записал личном юнифоне.

– Что вы пишите? – Обеспокоено кашлял старик за его спиной. – Что вы там пишите? Это закрытое расследование! Я позволил вам в нем участвовать, и требую уважения к официальным представителям закона на этом Лайнере!

– Документы нашли? – Обернулся Ян. – Документы то нашли?

– Какие еще документы?

– Сопроводительные документы на груз. Как мы поймем, что нужно искать? И пропало ли вообще что-либо без этих документов?

– Здесь ничего не было.

– А они вообще существуют? – Спросил Ян.

– Без них не произошла б погрузка. Конечно они существуют.

– Покойный мог их сдать в камеры хранения? – Рассуждал Ян. – Сейчас многие для сохранения своих тайн используют яблочные кейсы. Без доступа к внутренней сети и Интернету все данные в них под надежной охранной. Может, и тут такой случай?

– Я запрошу эту информацию. – Старик отвернулся и пробормотал поручения в наручный коммутатор. – Официальное расследование не считает, что это могло быть убийством.

– Да, мистер Навацки мог страдать лунатизмом. Принять во сне яд и отправиться в багажное отделение. Но нет, любезный детектив Гаррисон. Здесь кто-то был. Запросите, пожалуйста, у системы безопасности, в котором часу была совершена попытка запечатать купол? И по какой причине запрос был отклонен.

– Откуда вы…? – Старик в недоумении уставился на купол, а заметив необычное положение того, с досадой  в голосе отдал очередное распоряжение своим подчиненным.

– Личные вещи? Человек не может обходиться без этого. Что-нибудь нашли?

– Нет.

– А при посадке на лайнер, на имя Лайма Навацки была зарегистрирована ручная кладь в 14 литров объемом. Дайте распоряжение, детектив, чтобы искали во всех компакторных и утилизаторах. Всюду, куда сбрасывают отходы для переработки.

Гаррисон с готовностью отдал приказ своим подчиненным и с преданной внимательностью воззрились на тайного инспектора. На самом деле его не интересовал ход расследования. Его вообще не интересовало, что происходит на лайнере и поддерживается ли порядок. Кашляющего старика тревожил вопрос, подаст ли Важный Инспектор рапорт о некомпетентности ответственного лица, то бишь детектива Уила Гаррисона, и лишат ли его, старика Уила, дотационный порции запеченного карпа.

Ян, с высоко поднятой головой прогулялся по каюте.

– Кровать вы распотрошили? – Обратился он к детективу

– Нет. Мы как раз собирались приступить к ее досмотру. – Поспешил оправдаться старик.

– Что ж, давайте сделаем это вместе.

Ян подошел к кровати, внимательно разглядывая каждый сантиметр постели, пережившей стихийное бедствие.

Гаррисон сделал знак рукой юноше из своей охраны, чтобы тот подошел к нему.

– Иди с ним, – сиплым шепотом бурчал старик юноше в ухо. – если что найдешь, сначала покажи мне.

Юноша кивнул и поспешил выполнять приказ.

– Скажите, детектив, а почему кровать не была убрана? Было особое распоряжение?

– В каком смысле, инспектор?

– Горничная. Почему не приходила горничная утром?

– Они убирают только гостевые каюты. Сопроводители и экспедиторы летят бесплатно, а потому их селят в каютах для персонала.

– Это объясняет.

– Что же, инспектор?

– Почему этот бардак не был зафиксирован Службой клининга.

– Они бы и не доложили об этом. Знаете, инспектор, пассажиры склонны вести распутную жизнь. При длительных перелетах это простительно. Горничные видят много всего по утрам. Но об этом не принято болтать. Даже между собой.

– Даже если они найдут тело?

– Такого на Ипсилоне еще не было. – Старик с гордостью вытянулся, вздёрнув рыхлый нос к потолку.

– Или вы просто об этом не слышали, уплетая своих карпов!?

Старик хотел что-то возразить, но захлебнулся негодующим кашлем.

– Лейтенант, – обратился Ян к юноше, ползающему по полу с другой стороны кровати. – Вы надели перчатки?

– Так т-точно, господин инспектор! – Ответило румяное лицо.

– Хорошо. Сложите, пожалуйста, порванную подушку в пакет.

Ян присмотрелся к другой подушке. На её белоснежной наволочке еле заметно блестело пятнышко фарфоровой розового оттенка пудры для лица.

– И эту тоже, лейтенант. Думаю, мы напали на след. На полу есть что-нибудь?

– Н-нет, инспектор. – Заикнулся молодчик и поспешил выполнять приказ.

Сломанная панель на спинке кровати привлекла внимание Яна. Он никак не мог понять, чем же можно было разбить экран с графеновым покрытием? К тому же сами по себе трещины и сколы образовывали собой необычный рисунок, что было особенно любопытным. Вокруг большой идеально круглой вмятины вели хоровод небольшие проколы, распределившись концентрическими кругами. Пространство вокруг них охватывали витиеватые паутинки тонких трещин. Сложно было усомниться в увиденном. Рисунок изображал лилию.

Ян сделал фотоснимок на свой юнифон, после чего достал из кармана влажную салфетку и провел ею по трещинам. Реакция была однозначная. Этаноловая салфетка местами приобрела ярко-лиловый оттенок с зеленым отблеском.

Инспектор в волнении вскинул бровь. Такой оттенок возникает лишь при одной единственной реакции – соединении этанола с материалом, именуемым «Золотой мрамор».

Салфетку Ян аккуратно сложил в её индивидуальную упаковку и убрал в карман. Закончив свой осмотр, он заметил, что краснолицый лейтенант, который до этого с шумом упаковывал разодранную подушку в пакет, о чем-то теперь перешептываться с детективом Гаррисоном.

– Детектив, – окликнул его Ян, – обязательно нужно установить, чем была разбита панель управления куполом. Я думаю, в сколах могли остаться частицы этого странного объекта.

– Конечно, инспектор. – Не оборачиваясь, ответил детектив.

– Теперь вы согласны, что здесь имела место быть некая потасовка? Возможно, в результате которой и погиб мистер Навацки.

– Да, – неохотно согласился детектив, кинув на Яна подозрительный прищур.

– Необходимо проверить, где проводил время убитый предыдущим вечером. И с кем его видели.

– Я отдам распоряжение проверить камеры наблюдения.

– Это отлично! Что ж, я вас оставлю. Будьте добры, детектив, сообщить мне результат экспертизы по отпечаткам и следам на подушке. И наверняка по сколам на панели можно смоделировать объект, которым ее разбили. Пусть ваши специалисты займутся этим.

– Конечно, инспектор! – Слащаво улыбаясь, ответил Гаррисон. На его лице вспыхнуло самодовольное блаженство, так что он даже перестал хрипеть и кашлять.

Ян затылком ощутил что-то недоброе. Слишком переменился этот Гаррисон за какие-то пару минут. Возможно, они что-то обнаружили… Ян ощутил неприятное беспокойство в сердце, но предпринимать попытки выяснить что-либо не стал. Он вышел в коридор, где охранник Макс Фердинанд все еще караулил дверь.

– Как дела, инспектор? – Спросил он.

– Есть подвижки. Но старик, конечно, подозрительный. Боюсь, он скроет от меня результаты экспертизы. Как бы не вышло, что его безразличие к происходящему было куплено не малой суммой. Почем нынче молчание?

– Тысяч пятьсот апполонов. – наугад ответил Макс. – Я постараюсь разузнать, что смогу, инспектор. Всё же, у меня есть допуск.

– О, это здорово! А у тебя не возникнет из-за этого проблем?

Макс махнул рукой, как бы говоря «ничего страшного».

– А мне сможешь оформить такой допуск?

– Вам это ни к чему. Вы можете запугивать всех ледяным тоном и махать перед глазами удостоверением. На первых парах люди будут пугаться и все вам рассказывать.

Они поболтали еще немного, после чего Ян отправился к себе, чтобы изучить Юнифона погибшего.

Золотой мрамор занял всё внимание инспектора по дороге в свою каюту.

Золотой мрамор.

Совершенно человеческое название. В составе этой горной породы не было ни золота, ни мрамора. Но распределение оттенков от наслоившихся эпох напомнило первооткрывателям земной мрамор, только золотистого оттенка. Геологи и химики без устали проводили в лабораториях исследования и ставили опыты над неизвестным составом. Их трудолюбие и упрямство расщепили новую горную породу на колоссий (438 элемент таблицы Менделеева) и аргентий (314 элемент). Аргентий по своим реакциям напомнил ученым земное серебро, запасы которого иссякали с каждым годом. Однако Колосский Аргентий обладал высокой прочностью и как выяснилось – не подвергался окислению кислородом воздуха.

Планету Колосс открыли не случайно. Ещё в двадцать втором веке, за пару десятков лет до начала активной экспансии космоса человечеством, земные радары выхватил радиосигнал. Расшифровать его не удалось. Но зато установили, откуда сигнал исходил. К сожалению, он был отправлен так давно, что жизнь на Колоссе прекратила свое существование. Первые экспедиции привезли фото и видео записи чудесной, почти райской планеты, но совершенно пустой. Цивилизация канула в небытие. После долгих исследований, на планету стали пускать туристов. Человек жить на Колоссе не может. Кислород там отсутствует начисто. Растения дышат метаном, сероводородом в огромных концентрациях, и несколькими новыми для Землян видами газа, получивших название асфиксий и иллий. Опытным путем ученые определили их влияние на человека. От иллия человек слаб и длительное время страдал недомоганием, после чего умирал, болезненно и мучительно. От асфиксия мгновенно задыхался.

Спустя четыре столетия планета по-прежнему остается почти не тронутой. На орбите построили туристическую станцию, с которой группы туристов совершают регулярные вылазки в луга причудливых розовых растений и голубые леса Колосса, наслаждаясь видами серных облаков, наплывающих на скалы. И, конечно же, посещают невероятный скульптурный ансамбль – то единственное, что оставила после себя цивилизация человекоподобных существ.

Ансамбль дополнил собой список рукотворных чудес Вселенной. Он занимает пятую часть поверхности Колосса и заметен из космоса. Это гигантские статуи, выполненные из камня местной породы, внешне очень напоминавшие людей. Это практически были люди, в привычном для Землян понимании.  Они имели руки и ноги, точно как у людей; тела их изображались по Давидовски воинственно, с проступающими мускулами. И, конечно же, статуи имели голову, правда, беспощадное время сохранило её не у всех. Но у тех многих статуй, сумевших сберечь голову, она была абсолютно лысой, а у некоторых статуй вдоль черепа, от лба до задней поверхности шеи, размещались наросты, в разных количествах. Возможно, они символизировали статус, или ранг, как звезды на погонах и касках космофлота.

Некоторые статуи не скрывали своей наготы, другие были "одеты" в мантии и нечто похожее на излюбленные землянками шубы. Те, что изображались голыми, имели хвосты, порой, раздвоенные на конце.

Лица статуй были прорисованы невероятно точно и идеально. Выражения их не повторялись ни разу. Однако и в них было отличие от человека. На лицах статуй совершенно отсутствовал нос. Выглядело это при том совершенно естественно. Зато огромные идеально очерченные глаза вызывали восхищение. Причём настолько, что среди модниц появилась тенденция делать пластические операции, изменяя форму глаз на ту, что гордо несли каменные изваяния. Рот ничем не отличался, и, по всей видимости, использовался по тому же назначению.

Статуи собрались неровными кругами и не всегда на равном расстоянии друг от друга, но взоры каждой из них обращены в центр. Там, на особо высоком постаменте возвышается лидер этой застывшей жизни. Гигантская статуя существа, вскинувшего руки к небесам, словно призывая их быть благосклонными и не рушить столь восхитительный и печальный ансамбль. Статуя эта высечена из золотого мрамора и местами оторочена идеально округлыми жемчужинами величиной с кулак ребенка. Месторождений жемчуга и золотого мрамора больше нигде на Колоссе не было обнаружено. Золотой мрамор тут же был объявлен величайшей роскошью. И хотя ЮНЕСКО продолжают сражаться за спасение Ансамбля в первозданном его виде, пираты растаскивают мраморную статую на кусочке и продают на черном рынке за бешеные деньги.

Украшения из золотого мрамора и Колосского жемчуга ценятся в великосветском обществе. Космостроение, роботехника, абсолютное подчинение квантовой механики, невероятное развитие технологий, приведших человека к границам обозримой Вселенной – все это теряет всякий смысл, когда на светских раутах или деловом заседании появляется дамочка, усыпанная роскошью золотого мрамора. Как это печально, когда все волшебство космоса меркнет на фоне безделушек!

Запершись в своей каюте, Ян принялся изучать юнифон Навацки. Его корпус был насквозь проломлен. Идеальный цилиндр, какая-то трубка или, быть может, инструмент, оставил в гаджете дыру, в которую легко можно просунуть палец.

Растерзав юнифон окончательно, Яну удалось изъять из него уцелевшую память, крохотную, почти прозрачную схему, вмещающую в себя терабайты памяти. Подключив её к своему юнифону, он считал один единственный в списке набранных номер. Ян хотел было уже скопировать этот номер в свой юнифон, но вовремя остановился. Не долго думая, он, отыскав несмываемый маркер, записал двенадцать цифр на свой руке, чуть выше запястья. Осколки юнифона вместе с его памятью инспектор запер в персональном сейфе каюты, и поспешил одеваться к ужину.

Глава 8

Смокинг поджимал Яну, но он всё равно не расстегивал пуговицы, чтобы выглядеть стройнее. На первой палубе сверкали разноцветные софиты, плескались шоколадные фонтаны, коктейли текли рекой, статуи из фруктового льда освежали своей прохладой. Мужчины и женщины, красиво одетые, расхаживали парами, пили игристые вина и громко смеялись каким-то своим шуткам.

Ян же, проскальзывая незаметной тенью среди отдыхающих, разглядывал аксессуары и украшения их ярких и непохожих друг на друга нарядов. У трех обворожительных леди Ян увидел серьги и кулон из драгоценного Колосского жемчуга. Но ничего в форме лилии ему не встретилось.

Со стороны сцены раздалась шумная музыка, и гости первой палубы подошли ближе, чтобы разглядеть фееричное шоу с полуголыми азиатками во всех деталях. Девушки изгибали свои блестящие тела под музыку так, что восхищенные зрители задерживали дыхание и не в силах были оторвать глаз.

Ян разместился за пустым столиком, вдали от безудержного веселья, в относительной тишине. Неподалеку вокруг игрового стола собрались мужчины, показавшиеся Яну знакомыми. Азартные игроки блефовали в покер, азартные зрители делали ставки на победителя. Ян исподтишка разглядывал их. Хотя сам еще и не знал, что ищет, он шел за своим предчувствием.

Толпа разразилась громкими криками. Радостные и разочарованные, они разлились волной по палубе, оборачивая в сторону источника растревоженные любопытством лица прочих пассажиров. Мужчины похлопывали друг друга по спине, посмеиваясь, подшучивая. А потом в одно мгновение разошлись.

За столом осталось сидеть двое игроков и крупье, который жонглировал колодой карт. Игроки о чем-то тихо беседовали. По всей видимости, обсуждали условия выплаты выигрыша, или, может быть, условия следующей партии, а может, и вовсе говорили о чем-то другом. Ян наблюдал за ними, не спуская глаз. Лощеные лица властолюбцев испускали дух самоуверенности. Они ощущали себя всемогущими покровителями мира, все было им подвластно. Ян терпеть не мог таких зазнавшихся людей. Их убежденность в безграничности собственных возможностей раздражала в инспекторе острое желание раскрыть их истинные лица и намеренья. Впрочем, это было предвзятое суждение юнца.

Один из игроков поднялся из-за стола, кивнул головой партнеру по игре и твердой стремительной походкой покинул палубу. Другой остался сидеть еще какое-то время с нестираемой миной глубокого удовлетворения. Он неторопливо потягивал свой зеленый коктейль с долькой лайма на краю, прикурил сигару, сделал несколько затяжек. Потом бросил сигару в не опорожненный бокал и медленно поднялся. Мужчина шел медленно, прихрамывая на одну ногу и опираясь на трость. Громоздкая ручка трости выглядела искусно выполненным цветком, в чашечке которого лежала сверкающая глубиной своего перламутра большая жемчужина. Золотой мрамор лепестков искрил оттеночными прожилками породы под светом вечерних софитов.

"А вот и он!", пронеслось у Яна в голове, и он самозабвенно потер ладони. Цветок, которым был разбит графеновый экран панели управления в каюте Лайма Навацки. «Стройная ножка трости могла запросто проткнуть юнифона», заключил Ян.

Он хотел броситься преследовать мужчину, но свет на палубе потушили, жуткий грохот от ультрасовременной поп-музыки затих, а вместо него разнесся тонкий, глубокий и пронзительный голосок Майки Аттики. Ян обернулся и застыл в изумлении. Аппетитная фигура певицы была облачена в воздушно-облачную ткань, которая извивалась под потоками ветряной машины. Голос певицы проникал под кожу, возбуждая мириады жгучих мурашек. Ян погрузился в состояние глубокого фриссона, что даже слезы тонкой пеленой затуманили взор.

– В пустыне звезд и пыли сожженных надежд

В пустыне вечности

И бесконечности

Ты одинок, ты мал, ты просто человек. – Тянул нежный голосок, взмывая ввысь, перекрывая звучание невидимого оркестра.

– Взгляни на пламя, что пред тобой разверзлось

Взгляни на мир, который породил тебя… – Продолжала Майка.

В это мгновение лепестки задника сцены плавно раскрылись, открыв собой гигантское смотровое окно. Все софиты погасли, палуба погрузилась во мрак.

Восторженные взгляды пассажиров отражали сияние царственной вечной галактики. Млечный Путь закручивал свой рукав вокруг невидной отсюда черной дыры, сияя  голубым туманом водорода, сверкая тысячами горячих звезд, полыхая взрывами умирающих солнц, подмигивая пульсарами, рождая сверхновы. И все это происходило в один этот миг, и происходило в течение многих и многих стелетий. События, длиной в миллионы человеческих жизней казались застывшими.

Зрители на палубе молчали. Они не думали не о чем, и мыслили сразу обо всем. Было и просто любопытно, и безумно захватывающе, и отчего-то страшно. Страшно покидать свой дом и мчаться в новое и неизведанное. Безумная и необъяснимая радость закипала острым восхищением где-то глубоко в груди и выливалась солеными искрами. Люди вытирали слезы, но не в силах были стереть своих эмоций.

А Майка продолжала тянуть своим ангельским голоском:

– Мгновенье жизни пролетает быстро.

Ты станешь прахом, станешь пылью!

Куда бы не направился,

Вернешься в бездну ты,

В пучину безвременья,

В рождение и гибель звезд.

Оркестр доиграл финальные аккорды. Майка  в облаке своего белоснежного платья плавно скрылась за кулисами. На сцене остался только Млечный путь. Спустя ещё пару минут софиты вернули на палубу свет и оживили статуи пассажиров. Последние поспешили спрятать свои искренние эмоции и натянули маски общепринятого притворства. Ян опомнился и поспешил искать мужчину с тростью, но его остановил ласкающий слух голос певицы.

– Вы уже уходите?

Ян обернулся. Упругое тело, втиснутое в длинное красное платье, полыхало теплом с тонким привкусом розы. Майка с любопытством разглядывала растерянное лицо инспектора.

– Майка!.. Вы очаровательны! – Дрожащим голосом произнес Ян.

– Бросьте! Что я в сравнении с этим? – Девушка указала взглядом на Млечный Путь, застывший в смотровом окне.

– Очень красивая песня. – Ян по-прежнему вздрагивал, не в силах справляться с нахлынувшими эмоциями.

– Написала по случаю. Как ваше расследование, инспектор?

– У меня есть улика против человека, которого я, к сожалению, упустил из виду.

– Ах, простите. Я не знала, что вы кого-то преследуете. Увидела вас и безумно захотелось поболтать. Однако, инспектор, скажите, кто этот человек?

– Вы знаете всех на этом лайнере?

– Нет. Но с многими приходится общаться. Я – "черный квадрат", на который всякий кошелек, считая это своим долгом и правилом хорошего тона, поглазеть и познакомиться.

– Тогда, может быть, вы видели любителя покера с тростью?

– Это слишком размытое описание.

– Трость выполнена из колосского золотого мрамора…

– В виде цветка с жемчужиной. – Перебила девушка Яна и с самодовольством заглянула тому в глаза. – Не самый приятный тип.

– Вы знакомы?

– Порядка двенадцати лет. – Девушка вздохнула, а лицо её на мгновение посерело от прикосновения грусти и сожаления.

Ян удивленно хлопал глазами.

– Это мой отчим. – Широко улыбнувшись, поспешила разъяснить Майка. – Мама вышла за него, когда мне было около восьми лет.

– И что скажите об отчиме?

– Я его редко видела. Чтобы я не мешала им с мамой, они отправили меня в элитную школу искусств на Марсе. Там я училась музыке. В восемнадцать окончила ее. Вернулась и сказала, что хочу петь. И чтобы я и дальше не мешалась у него под ногами, Вол отправил меня…

– К совету директоров «Мун Ривер».

– Верно.

– Почему именно к ним?

– Я уже говорила, вероятно потому, что компания основана им. Только это не доказать.

– А с отчимом вы общаетесь?

– Больше, чем хотелось бы. После смерти мамы он заставляет меня посещать его деловые встречи. Мое присутствие здесь – тоже его просьба. Он кому-то в чем-то проспорил  и оказался должен мое выступление. Мне пришлось отменить свой тур, чтобы лететь на Ипсилоне. А я могла сейчас загорать на песчаном пляже Ямайки…

– Никогда там не был. Я родился на Марсе.

– Это очень грустно!

– Так распорядились мои родители.

– Что ж, инспектор, наверно вы хотите, чтоб я вам помогла?! Хотите поболтать с моим отчимом?

– Было бы не плохо.

– Я найду его. Никуда не уходите!

Майка пожала инспектору руку и, плавно раскачивая бедрами, удалилась с палубы. А Ян еще некоторое время продолжал испытывать электроразряды мурашек, кусающих его за кожу по всему телу. Он стоял, будто оглушенный, и вдыхал остатки розовых духов и тепла прекрасной нимфы.

Зачем-то вспоминалась школьная привязанность. Пожалуй, единственный раз, когда Ян был по-настоящему влюблен. Или думал, что влюблен. Но даже тогда он не испытывал таких острых и глубоких эмоций.

"Кто бы мог подумать? – удивлялся Ян самому себе. – Еще вчера она была просто певичка с заметными формами" .

Ян подошел к сисястому боту и заказал холодной водки. Напряжение в чреслах не позволяло собраться с мыслями.

– Не оборачивайтесь. – Раздался за спиной голос Макса Фердинанда.

Ян опрокинул стопку, едва не поперхнувшись. Совладав с собой, но так и не переборов нахлынувшие слезы, он тихо спросил:

– Что выяснили?

– Предварительное решение врача – Навацки умер от отравления. По всем признакам произошла утечка газ. Серпенсий.

– Серпенисий? С Ониса? – Ян обернулся на Макса и сквозь пелену слез всматривался в размытое лицо охранника. – С того Ониса, что в созвездии Сириуса?

Макс кивнул.

– И откуда здесь газ с Ониса?

Макс пожал плечами.

– Компьютер зафиксировал ночью незначительную утечку Серпенсия. Трудно утверждать, но возможно, что газ исходил именно из контейнера «Мун Ривер». Навацки был там в то время. И умер.

– Он не стал бы сам себя травить. С ним должен был быть кто-то еще.

– Этого не знаю.

– А что с грузом? В ящиках что-то было?

– Мы этого не успели выяснить. Пришел человек и увез ящики. Их не успели ни освидетельствовать, ни даже вскрыть. Гаррисон всё спустил.

– Ясно… – Задумчиво произнес Ян. – Отпечатки? На подушке из каюты Навацки были отпечатки?

– И не ясно, кому они принадлежат. След от женской пудры, марки «Мэри Кей». Но это все. Невозможно выяснить, кому она принадлежит.

– А что же следы золотого мрамора на панели?

– Следы есть. И, что интересно, в ранах на лице Навацки тоже есть частицы мрамора. Модель орудия, которым была разбита панель, напоминает цветок лилии. Но кому может принадлежать цветок установить пока не удалось.

– На лице? Значит, они дрались. А значит, он был здесь, этот второй человек. И это Вол Гришин. Я видел у него украшение из золотого мрамора на трости, в точности повторяющее рисунок лилии.

– Вот это да… – Макс Фердинанд обернулся на Яна и заглянул ему в глаза. – Может вы ошиблись, инспектор?

– Отчего же?

– Вол Гришин уважаемый человек. Его многие знают. Убить? Нет. Он не стал бы. Кроме того, раны на лице Навацки начали восстанавливаться. По заключению экспертизы, после нанесения ран и до момента смерти прошло около пяти часов.

Ян недоверчиво сощурился.

– Они могли сцепить до встречи в контейнере. Почему ты так уверен, что Гришин не посмел бы? – Спросил он.

– Гришин – известный меценат, и очень добрый человек. Он содержит множество бесплатных больниц. Он спонсирует благотворительные акции. И участвует в восстановлении естественного озеленения Земли.

– А что-то не так с вашей зеленью?

– Испытания топлива SLV4 выжгли много лесов.

– SLV4? Это было больше ста лет назад. И к тому же, топливо признали бесполезным и финансово невыгодным,  когда построили квантовый двигатель начали использовать червоточины.

– Да. Но никто все это время не занимался вопросом восстановления планеты. Люди разъехались по космосу бросив Землю истерзанной. Словно хотели убежать и забыть о том, что натворили.

– А Вол Гришин, значит, добродетель?! Допустим. Озеленение планеты это лишь одно из множества дел, которым он ворочает. Макс, мы должны быть холодны и критичны. Добрые поступки человека не могут утверждать, что он не скрывает за ними темных помыслов. И к тому же, факт остается фактом. У Гришина есть трость, которой, скорее всего тростью была разбита панель в каюте покойного. Не многие материалы могут повредить графеновое покрытие. Но золотой мрамор в их числе, Может, не он убил, но он был там. И наверняка что-то знает.

Ян с подозрением заглядывал в глаза нового знакомого. Его посетила мысль, что бывший детектив продался богачам, чтобы сохранить их тайну. Отчего-то Яну не хотелось в это верить.

– Кстати, – спросил он, – как выглядел человек, который забрал ящики?

– Обычный. Высокий и огромный. Он не из корабельной полиции. Я раньше его не видел. На правой щеке, внизу, какой-то шрам. Не обычный. Как будто отпечаток чего-то. Вроде клейма.

– Можно как-то узнать, работает ли это человек на компанию «Мун Ривер»? – Спросил Ян.

Макс подумал над ответом какое-то время.

– Я попробую это разузнать. – Ответил он.

– А что если человек этот из личной охраны Вола Гришина? – Рассуждал Ян вслух. – Это сможешь выяснить?

– Даже если это и так, то подобная информация будет закрыта для общего доступа. Люди… эмм…– Макс искал подходящее слова, – люди из подобного круга обладают некоторыми привилегиями. И мы не можем без их ведома рыскать в личных данных.

– Я тебя услышал. А как насчет тайной службы безопасности лайнера? На таком огромном судне наверняка есть нечто в таком духе.

– Мы с ними даже не видимся. Только знаем, что служба работает.  Они незаметны и следят за всем, что происходит здесь.

– Выходит, они знают обо всем, что здесь произошло. Служба безопасности может работать в интересах кого-то конкретного? Если да, то…

– Мне нравится ваше рвение, инспектор. – Макс перебил Ян, и повысив голос, продолжил, – Но мне не нравится то, к чему вы клоните. Вы упорно хотите связать уважаемого человека со смертью и с попыткой кражи. Я же считаю, что здесь все очевидно!