Читать книгу: ««Три кашалота». Жить еще целый день. Книга 3»

I

«Жить еще целый день!» – подумал начальник оперативной службы «Сократ» полковник Халтурин, сидя в кабинете руководителя ведомства розыска драгоценностей генерала Бреева. Генерал, глядя в монитор и управляя пультом, как передатчиком мыслей, предчувствий и принятых решений, показывал на шкалу существования планеты Земля, человечества и России. Она была похожа на обыкновенные круглые часы, вывешиваемые в некоторых населенных пунктах даже на старых фонарных столбах, чтобы для часов не городить новых. Под цифрой «12» была надпись: «Конец света». Большая стрелка почти уперлась в апогей, едва не слившись с малой. Секундная застыла на без пяти ровно. Столько, очевидно, оставалось до конца света.

– Что это значит, Георгий Иванович? – честно, не тратя попусту время на расшифровку сложного ребуса, спросил полковник Халтурин.

– Вы видите, что все три фактора слились в один. Система «Сапфир» нас еще никогда не подводила, нет оснований не довериться ей и сегодня. Разумная жизнь отныне зависит от нас, Михаил Александрович, – говорил он. – Еще двадцать лет назад запаса нам отводилось лет триста-четыреста, – кивнул он на свой чудесный экран диагональю в два аршина, где застыл круг со стрелками и цифирью, – и вот итог на сегодня: жить нам осталось 24 часа…

После этих слов генерал осмотрел свои огромные апартаменты, похожие на спортивный зал, мельком взглянул на два трехметровых окна, выходящие на восток. Мимоходом оценил превосходный солнечный свет, окрасивший золотыми жилами загадочной индейской «Маккенны» белые тюли. Свет пробивался сквозь кроны старых деревьев; ветки их дотягивались до подоконника и, казалось, постукивали: «Тук-тук, тук-тук, тук…» Будто часы начали свой жуткий отсчет: «тик-так», «тик-так», «тик…»

Полковнику Халтурину навязчиво вспоминалось, как благодаря случайным обстоятельствам шериф Маккенна узнал о том, где спрятано золото древнего индейского племени. В качестве «живой карты» он становится заложником бандита Колорадо, который мечтает найти каньон «дьявольское наваждение»… К группе головорезов примыкают все новые и новые охотники за богатством, но не каждому суждено добраться до цели. Тем более – вернуться живыми, ведь на пути к заветной цели их ждет внезапное землетрясение, и все месторождение проваливается в бездну…

Теперь, видимо, рушился весь мир, и даже выполнение плана по розыску драгметаллов стало представляться совершенно неуместным.

Если бы полковник подключил сейчас свои мысли к системе «Скиф», пульт которой был совсем рядом, она бы представила все еще более ярким и впечатляющим, чем даже в старом культовом кинофильме. «Скиф» мог бы оживить и часовые стрелки, взявши в заложники все человечество, и заставить пятиться обратно, но апокалипсис был слишком близко, чтобы сейчас запутать след, а затем представить с десяток верных доказательств единого результата, как это допустимо в отношении всевозможных теорем Пифагора… О, этот мыслитель изобретал зеркала, поджигающие вражеские корабли, но умер, так и не успев посмотреть на белый свет, склоненный над начертанным знаком вопроса. А ведь мир был так прекрасен, и в нем было так много солнечного света. Как и сейчас. Для всех. Правда, теперь кому-то стало жалко для мира даже самого солнца.

Были в кабинете и другие окна, и занавески, и потоки солнечных лучей, но полковник, позволив себе чуточку воспоминаний и метафор, больше ни на что не отвлекался. Преданно взирая на генерала взглядом умной и хорошо воспитанной овчарки, он ждал не только пояснений, но и распоряжений. Второе, судя по вытянувшемуся мужественному лицу генерала с легкой застывшей обидой несостоявшегося маршала, было для него – с учетом услышанной тревожной прелюдии – всего важнее. Спасать этот мир было делом по нему! Но требовалось не забывать и о других стоящих перед его ведомством задачах. К примеру, уже месяц, как исчез один миллиардер, после ссоры с женой уехавший вместе с детьми в какое-то путешествие и пропавший. Может ли доля из его закромов перетечь в гохран страны, если станет возможным подключиться к поиску? Тут прежде стоило посоветоваться с генералом…

Но пока генерал ставил другую задачу:

– Мы уже с неделю как подключены к системе обеспечения безопасности саммита глав правительств России и стран Скандинавии, нам удалось выйти на следы готовящих террористический акт…

В этом месте полковник позволил себе вставить слово.

– До предотвращения теракта остались считанные часы… То есть, прошу прощения, считанные минуты и даже секунды! Операция в разгаре. Согласно вашему приказу теракт будет предотвращен!.. Все это так… Но участвующим в его подготовке представителям иностранного дипкорпуса не будет предъявлено никаких обвинений! Это несправедливо! – С этими словами Халтурин, не отводя взора от генерала, глубоко и вопросительно вздохнул.

– Ну, полно, полно! Кому же не хочется закрутить им хвосты! Но всплывают новые обстоятельства. Разведданные свидетельствуют, что в последние дни саммита Запад, видно, почуяв силу наших позиций, решил пойти во банк с неким планом «б». Он открыто заявит, что будет работать на расчленение России. Аргументами должны послужить, якобы, имеющиеся факты о северных территориях и шельфах, включая области Санкт-Петербурга, как о древних скандинавских. Все, что ни укажет на наши слабые позиции, а на их силу, только укрепит эти фейковые аргументы. Речь не идет о широко известных данных, на них они отпарируют и даже покажут кино. У них тоже есть свои «Скифы». Нам необходимы новые козыри. А с запасом безальтернативных аргументов мы нанесем свой решительный контрудар. Такова просьба наших диппредставительств…

Бреев мог бы сказать, что и самого президента, поскольку был с ним лично знаком, но промолчал.

Тесная связь ведомства Бреева с государственными структурами диктовалась самой задачей «Трех кашалотов»: ежедневного пополнения драгоценным грузом кладовых страны. Попутно решались задачи, связанные с криминалом.

– Разрешите выполнять? – спросил полковник. Генерал, вдруг о чем-то задумавшись, подошел к окну, из которого открывалась величественная панорама центра Москвы с видами на Кремль.

– Вы и так уже много сделали, Михаил Александрович. Старые планы не требовали бы корректировок, если бы не то, что я вам сейчас сказал. – Голос его был направлен в окно и отскакивал от стекол, как текст самого жесткого приказа. – Можете идти.

– Есть!

II

…«Итак, жить еще целый день!» – говорил себе полковник, подразумевая и то, что обязан был сделать до вечера, когда нужно будет представить итоговый отчет.

Нового в сказанном генералом было немного. Но он не стал бы отвлекать от работы, если бы в том не было смысла. Значит, требовалось вновь разобрать всю цепочку событий, учитывая каждую деталь. Главной фигуранткой, помимо представителей западного корпуса, которых трогать не полагалось, являлась актриса Мариинского театра Хирита Одоярцева. По до конца еще не выясненным причинам она оказалась замешанной в очень опасные интриги, имеющие отношение к подготавливаемому западными спецслужбами теракту. Под видом жертвы криминальных структур, она пыталась завуалировать это тем, что сама пришла к генералу и согласилась принять участие в любой игре, которую бы ей могли предложить. И сыграла-таки свою роль. Но Бреев ее переиграл. В результате кладовая страны пополнилась целым старинным сундуком с драгоценностями. Его вычислили в межфундаментном пространстве старой фабрики игрушек… За это, кстати, генерал Бреев может простить ей многое, даже измену, если ее новая роль, согласно хитроумному плану, обратится вновь неоценимой пользой ведомству и стране.

Как только что было сообщено полковнику Халтурину, Одоярцева исчезла прямо на глазах агента – лейтенанта Чумичева. «Племянничек! – проворчал Халтурин. – Так подвести! А спроси вдруг генерал: «Что там с нашей актрисой?!..» – Пот готов был прошибить полковника, но он взял себя в руки. – Спокойно, впереди еще целый день. Еще многое можно поправить!..»

Не доложил он пока и о том, что будто бы бесследно исчез миллиардер Бэн Сулуянов и его незаконнорожденные дети… Хотя об этом генерал может узнать из новостей. Главное сейчас – безопасность и… новые залежи, золото, серебро, клады, драгоценные камни…

Все эти события заставили полковника незамедлительно подключить к делу сотрудников оперативно-розыскной службы «Сократ» и пригласить на совещание целый ряд аналитиков.

– Итак, делаем выводы и принимаем решение! – говорил Халтурин. – Капитан Андрей Страдов сообщил, что в квартире Марии Костюмеровой в Санкт-Петербурге он застал Хириту Одоярцеву, доставленную туда коварным преследователем ее дочери бизнесменом Бецким. Капитану Страдову пришлось отстреливаться и насмерть уложить одного из бандитов, подручных бизнесмена.

Бросивший актрису фигурант дела Бецкий вместе с ее дочерью Марией Костюмеровой направились в какой-то ресторан с целью убийства его владельца, некоего Мешкана. Об этом проболтались бандиты, ожидавшие в квартире Марии Костюмеровой вызова босса. Не исключено, что он специально оставил их в доме, чтобы заманить туда нашего агента… Пока с не ясным для нас мотивом… Как неясно и то, для чего он ранее оставил в квартире и свою любовницу Одоярцеву. В настоящее время получена информация, что ресторан принадлежит миллионеру Мешканову. На поиски и захват направлена оперативная группа…

– От Страдова есть новости? – спросил майор Сбарский, правая рука Халтурина, нервно перебирая мускулами внутри мундира, казавшегося ему тесным.

– Ждем… А пока давайте пробежимся по версиям о мотивах всех причастных к событиям фигурантов: Одоярцевой, Бецкого и иже с ними. – В категорию «иже с ними» входили фигуранты с иностранными именами, их сейчас произносить было бы тягостно.

Кашлянув в кулак размером с небольшой матовый плафон, зависший над головой, Халтурин кивнул сидящему напротив в напряженном ожидании и готовому превратиться в распрямившуюся пружину офицеру.

– Начальник отдела оперативного слежения «Оса» Сыроумов… Вам слово!..

– Слушаюсь!

– Да сидите же!.. – далеко выставив руку и махнув лопатой кисти, пригвоздил его к стулу Халтурин.

Не вставая из-за стола и словно бы слегка недовольный этим, капитан Сыроумов открыл папку. Это был высокий, тридцатипятилетний, чернобровый шатен, с низким широким лбом, исполосованным глубокими морщинами. Поерзав всем телом, он приподнял плечи, выгнул локти вперед и, сложив перед собой кулаки длинных рук, приготовился к изложению дополнительной информации. Впившись в текст документа и еще более сгорбившись, он приступил к докладу:

– Из прессы и других источников, а также из отношений Хириты Одоярцевой с Владимиром Бецким нам известны следующие мотивы и цели актрисы, увы, нашей фигурантки. Сибирячка, из города Сибирская крепость, что в районе между Тобольском и Тюменью, училась в актерском училище в Москве. На каникулы приехав домой, сошлась с начинающим коммерсантом Костюмеровым, занимавшимся, кстати, и поисками золота, но неудачно. Родила дочь, Марию, известную нам особу, и так же, как и мать, оказавшую нам услугу в поисках клада, но имевшую криминальные связи с Бецким. Несколько лет после окончания театрального училища, порвав отношения с неудачником Костюмеровым и оставив ему малолетнего ребенка, жила за рубежом с режиссером Шкуркиным, до сих пор не имевшего к нашему делу никакого отношения. Является ли он родным отцом двух родившихся у Одоярцевой детей, проживавших в последнее время, по нашим данным, в Стокгольме, пока не выяснено. Сейчас Шкуркин лечится в психиатрической клинике, детали также уточняются… Затем и режиссер оставляет ее, и Одоярцева заводит знакомство с Карлом Патриксоном, который представился ей сотрудником шведского дипкорпуса. Этот, с позволения сказать, Карл есть ни кто иной, как Трюмос Галлонгрэм, приглашенный Бецким в Санкт-Петербург и привезший ему карту и древние мозаичные зеркала для, так сказать, оживления некоего каменного идола, чтобы разрушить город, и проходивший у нас по сведенному в одно делу «Каменного Трансформера», «Зерцала Духа Яви», «Зеркала Одина», «Нотной грамоты» и драгоценных камней, сапфиров. Сегодня мы хорошо понимаем, что за всем этим стоит.

– Да, – сказал Халтурин, – все мы знаем, что благодаря древней карте Санкт-Петербурга, сапфиру и каменной статуе обнаружен клад в развалинах старой фабрики игрушек. Есть основания полагать, что подобная находка ожидает нас и в московском Лефортовском дворце. Надо разработать и эту версию. Следственно-оперативная работа уже началась…

– Так точно… Вызывает интерес и то, что Бецкий продолжил поиск «Нотной грамоты», которая, что также известно, содержит текст напевов, способных вызывать особые вибрации зеркал и освещенного ими сапфира, а такового у него, как мы знаем, уже нет. Драгоценный камень в нашем ведомстве…

Полковник кивнул.

– …Однако мог быть получен слепок сапфира, чтобы затем искусственным путем вырастить его точный аналог.

– Все верно.

– Но дело может быть не только в поисках сокровищ. Мы не должны выпускать из внимания, товарищ полковник, что, идола Бецкий раскопал в подвалах своего музея «Антиниконианец», расположенного в бывшем особняке купца Мокея Вишховатого, а до него принадлежавшего Прову Протасову – отцу нашего исторического фигуранта Ивана Протасова. Так вот, этот идол, согласно поверьям сектантов раскольника петровских времен Молоканова, может быть – цитирую – «оживлен с огромной поражающей силой на больших пространствах».

– Так это на самом деле или не так, мы пока точно не знаем, – прервал доклад Сыроумова Халтурин. – Это все, должно быть, только сказки! Подробности можно опустить!

– Слушаюсь. Отмечу только, – не унимался капитан, – что император Петр, как сообщают исторические источники, мог управлять сакральной силой каменного идола, потому что, якобы, лично уже использовал его по своему назначению…

– Хорошо, хорошо. Продолжим по существу!

– Так вот… Одоярцева, вероятно не подозревавшая, что связалась со шпионом, этим своим Карлом, жила с ним в Америке обычной семейной жизнью. Но вот полгода тому назад вернулась в Москву, а затем отбыла в Санкт-Петербург. Там она приобрела, или получила от муниципалитета, дом в одном из коттеджных поселков близ Замаранихи, где, как оказалось, жила ее тетка, оставившая ей наследство, полученное от своей матери-фронтовички…

– Одоярцева амбициозна! – опять перебил капитана Халтурин. – Не исключено, что причина ее интриг в воздействии на психику каких-то психотропных средств,, помогающих познать тайны о сокровищах… Но отдельные факторы косвенно указывают на ее причастность к работе скандинавской разведки.

– В таком случае, – сказал Сыроумов, вдруг набычившись, – указание на следы кладов могут быть отвлекающим маневром. Так, например, Одоярцева не раз бывала в Екатеринбурге. А мы знаем о существовании некоей таинственной инструкции по управлению сакральными могущественными зеркалами при посредстве идолов. Это зафиксировано в документах архива города горняков Алапаевска, что как раз под Екатеринбургом. Замечу также, что в Алапаевске, в петровские времена, скрытно проводились работы по сооружению неких зеркальных штреков, сквозь которые пропускали измененное русло реки.

– Какой из этого следует вывод? – поторопил Халтурин, невольно взглянув на ручные часы.

– Нам, вероятно, неизвестны главные детали. Но, несомненно, все это может иметь отношение к проведению саммита и попыткам наших врагов нарушить его работу, например, устроив наводнение.

– А это возможно?

– Город полон загадок, товарищ полковник. Враги пойдут на все, что угодно, лишь бы дискредитировать план Петра по строительству Санкт-Петербурга как исконно русской северной столицы. Сейчас это у них идея фикс! Неслучайно строители Петра, согласно диссертации Костюмеровой, вынуждены были делать поправки на некие «кривые прямых», потому что часть города стоит на очень древних фундаментах с несколько иными сакральными векторами. Кроме того, древние городские улицы претерпевали тектонические либо связанные с воздействием подводных рек деформации.

– И наша задача, – тут же вставил слово Сбарский, замечая нетерпение полковника, – не помешать как Бецкому с Одоярцевой, так и прочим преступникам и шпионам! Да, пусть пока действуют под нашим контролем! Так мы полностью раскроем их планы. В час икс мы овладеем подготовленным к пока неведомой нам каверзе древним оружием и обратим его против них самих. Лично я в этом убежден, товарищ полковник!

– Не возражаю, – сказал Халтурин и знаками двух широких ладоней усадил на место и заставил на время помолчать и Сбарского, и Сыроумова. – Благодарю вас!.. Однако не будем поторапливать события в ущерб делу!

III

Сбарскому хотелось бы бодро ответить: «Служу России!». Но еще больше он желал бы встать перед красавицей Вержбицкой, начальником отдела поверки криминогенных факторов «Опокриф» и сказать ей бодро: «Рад стараться!» Она же, словно чувствуя это, отвела от него взгляд и невольно поискала глазами своего непосредственного подчиненного капитана Страдова. Но сейчас он был на задании, и у нее отчего-то кольнуло в сердце и екнуло в животе. Да, Страдов не был таким здоровяком и красавцем, как майор Сбарский, не дающий ей проходу нигде. Но она знала, что ее отсутствующему капитану она еще недавно нравилась ничуть не меньше, чем другим. «Моему отсутствующему капитану?!.. Что я несу!» – осадила она себя и прикрыла часть лба с рыжей челкой и глаза с ресницами, как у куклы, узкой ладонью с длинными трепетными пальцами. У него задание с двумя женщинами! И за это его нахваливают!.. Он, дескать, образцово управляется с ними обеими, хотя вроде бы только что одну из них бросил… Тьфу на него!.. Как она прежде не замечала, что он может быть таким милым?!.. Да, да, несомненно, милым! Если надо, она может стать третьей… то есть, тут же подключиться в работу его напарницей. Ведь, кто знает… может, в эту минуту рядом с Костюмеровой ему грозит серьезная опасность!..

– Нет сомнений, – упрямо повторил Сбарский, – что мы скоро извлечем всю подноготную этой преступной компании… Что, от Страдова все еще ничего не поступило?

– Пока нет. Молчит…

Халтурин встал из-за стола, на манер генерала подошел к окну и, не оборачиваясь, с руками за спиной, проговорил, словно всей Москве сразу:

– Однако в нашу задачу входит не только выявлять и задерживать преступников, но в первую очередь способствовать выполнению плана ведомства по драгметаллу и прочая. Это наша главная задача. Какие у нас данные здесь? Начальник отдела «Опокриф», пожалуйста!

– Система, наряду с указанием на след в городе Белеве, где найден тайник с записями о сокровищах Петра гипотетическому наследнику, упорно указывает на необходимость проработки версии по новому, уже Белгородскому, кладу.

– Белево-град, Белгород… Что ж! Возможно, система решила пустить нас по следам золотоносных участков, так сказать, в хронологическом порядке.

– И правда. Я об этом не подумала.

– Хорошо. Возвращайтесь в отдел, попробуйте связаться со Страдовым, он уже с полчаса как вне доступа.

Уже мысленно открывавшая дверь кабинета, чтобы покинуть его, Антонида услышала:

– Вы должны принять к сведению, что Страдов по возвращении должен будет подключиться к делу по Лефортовскому дворцу, а следовательно, к делу бывшего хозяина фабрики игрушек Блюгера… Кстати, его, увы, только что убили… А также поискать следы его исчезнувшей несовершеннолетней дочери.

«А это еще зачем?!» – хотелось спросить Антониде, но она только отчеканила:

– Я поняла, товарищ полковник!

– Продолжайте работу! – легким жестом тяжелой руки он, наконец, отпустил ее. Но внезапно возникшая напряженность недосказанности, ее легкая, но слишком медленная поступь к дверям, заставили его спросить:

– Может, вы хотите мне еще что-то сказать? Выкладывайте!

Когда Вержбицкая повернулась к полковнику, лицо ее от внезапно принятого решения горело, как в огне.

– Разрешите мне лично принять участие в этой операции. Исчезнувшей девушкой я могу заняться уже сейчас!

– И это все?

– Да, товарищ полковник.

– Я не буду спрашивать у вас о причине такой, простите, прыти. С корабля – на бал? Но вы должны помнить, что это может быть связано с оперативным розыском и захватом преступников. Будьте бдительны! – Все понимали, что эти слова относятся к каждому, кто занимался аналитической разработкой. – Но, может, это для вас удобный случай передохнуть в «Аватаре»? Пополните запас данных о пропавшей и за работу!

Стремление сотрудников аналитических отделов попробовать себя в оперативной работе поощрялось, и апробирование каждого в своей роли аватара в новой системе «Сапфира», в которой существовало три главных направления поиска данных с соответствующими тремя программами: «Атлантидой», «Гипербореей» и «Миассидой», в ведомстве поощрялось. Стоило только погрузиться в сновидение и постараться сделать все возможное, чтобы знания и интуиция, опираясь на помощь умного железа, контролирующего обмен информацией с оператором, вывели к наиболее близкой точке искомого результата. Это, конечно, не было панацеей от всех бед, но уже не раз помогло приблизиться к драгоценным кладам и залежам, к криминальному следу, если таковой был.

– Так точно, я все понимаю! – отвечала, не обещая ничего конкретного, будто чем-то расстроенная, молодая женщина. Чуткая душа Халтурина это уловила. – Но, если можете, товарищ полковник, пока позвольте подумать. Только я чувствую… нет, я точно уверена, что могу быть полезной!

– Добро, Антонида. Принял к сведению.

Вержбицкая засеменила к двери, прижав папку к груди и виляя бедрами; в коридор она вышла с выражением, будто только что сдала какой-то несомненно важный в ее судьбе экзамен. «И в самом деле, что это со мной? – спросила она себя. – Что для меня Страдов? Ничто! Рохля! Бабник! Хам!.. Хм! «С корабля на бал?!..» Ваша метафора, товарищ полковник, замечу я вам, явно неуместна. Не на бал, а на корабль просилась я и, быть может, корабль, полный пиратов!.. Но, в общем, да, интуиция вас не подвела. Вы угадали мои новые, мои странные чувства!..»