Стефан Цвейг

И в созерцании я утратил чувство времени.

Люди, одержимые, словно манией, какой-то одной идеей, необъяснимо притягивали меня всю жизнь, ибо чем больше человек себя ограничивает, тем выше он из этой своей ограниченности поднимается к бесконечному; как раз подобные, на первый взгляд начисто отрешенные от мира индивидуумы, подобно термитам, строят из особой материи своего духа поразительные и поистине уникальные модели мироздания. Вот

Человек ощущает смысл и цель собственной жизни, лишь когда сознаёт, что нужен другим.

Les gens célèbres étaient pour moi comme des dieux qui ne parlaient pas, ne marchaient pas, ne mangeaient pas comme les autres hommes»

на очень существенный вопрос – на самом ли деле Коммуна умышленно оскорбляла и истязала

Из миллионов людей, составляющих народ, родится только один гений, из миллионов впустую протекших часов только один становится подлинно историческим – звездным часом человечества.

Именно там, где господствует ужасная смерть, в людях как противодействие непроизвольно растет человечность.

Только страсти дано сорвать покров с женской души, только через любовь и страдание вырастает женщина в полный свой рост.

Разве объяснишь, почему люди, не умеющие плавать, бросаются с моста за утопающим?

Лишь теперь я начал понимать (писатели чаще всего обходят это молчанием), что уродливые, искалеченные, увядшие и отвергнутые намного опаснее в своих вожделениях, чем счастливые и здоровые, что они любят фанатической, горькой, губительной любовью, и ни одна земная страсть не бывает столь ненасытной и столь отчаянной, как безнадежная безответная любовь этих пасынков Создателя, которые видят смысл жизни лишь тогда, когда могут любить и быть любимыми. Чем глубже бездна отчаяния, в которую погружается человек, тем яростнее вопль его души, жаждущей счастья.