Цитаты
– Митрий Ящиков. – Спасибо тебе, Дмитрий, что тебе хорошо. Я сегодня счастливая, а я еще никогда не была… Это я оттого, что тебе хорошо, такая счастливая. И вдруг она смутилась, что, может быть, он не понимает ее. Но он улыбался простой, детской улыбкой серенького, рябенького
Демоническая женщина
разглядывая новые сапоги. Его белокурые волосы лоснятся от масла; под воротником голубой сатиновой рубашки красуется ярко-розовый муаровый бант, и это сочетание цветов во вкусе мадам Помпадур придает удивительно глупый вид его толстому, безусому и безбровому лицу.
Демоническая женщина
Демоническая женщина отличается от женщины обыкновенной прежде всего манерой одеваться. Она носит черный бархатный подрясник, цепочку на лбу, браслет на ноге, кольцо с дыркой «для цианистого калия, который ей непременно пришлют в следующий вторник», стилет за воротником, четки на локте и портрет Оскара Уайльда на левой подвязке.Носит она также и обыкновенные предметы дамского туалета, только не на том месте, где им быть полагается. Так, например, пояс демоническая женщина позволит себе надеть только на голову, серьгу на лоб или на шею, кольцо на большой палец, часы на ногу.
Ведьма (сборник)
При встрече с настоящим дураком человека охватывает какое-то мистическое отчаяние. Потому что дурак – это зародыш конца мира.
Дураки
Большинство дураков читает мало. Но есть особая разновидность, которая всю жизнь учится. Это - дураки набитые.
Название это, впрочем, очень неправильное, потому что в дураке, сколько он себя ни набивает, мало что удерживается. Все, что он всасывает глазами, вываливается у него из затылка.
О любви (сборник)
с лестницы. – Вовочка! – почти с отчаянием остановила Марья Артемьевна своего дансера. – Вовочка, еще рано! Останьтесь! Но Вовочка криво усмехнулся и пробормотал: – Простите, Марья Артемьевна, было бы неловко перед вашими мужьями. И бросился вприскочку вниз по лестнице.
Переводчица
Работа приятная. Сидишь дома, в тепле. Бежать никуда не надо.
Три правды
чтобы меня наказать и подчеркнуть свое страдание. Ладно. Вышли из ресторана. – Сережа, – говорю, – может быть, ты возьмешь на руки Джипса, я что-то устала. А он как рявкнет: – Я ведь так и знал, что этим кончится! Ведь просил не брать! Терпеть не могу. Выступаешь, как идиот, с моськой на руках. Я смолчала. Опять не ладно. – Чего, – кричит, – ты молчишь, как мегера. У него только и есть. Молчу – мегера, смеюсь – гетера. Только и слышишь что древнегреческие обидности. Идем. Тащу Джипси. Сердцебиение, усталость – однако молчу, кротко улыбаюсь. Смотрим – по тротуару, напротив ресторана, шагает Кирпичев. Ну чем я виновата? Я его не предупреждала, что будем здесь. Сергей Иванович, положим, смолчал. Но такое молчание хуже всякого скандала. Поздоровались, пошли вместе. Ну тут он и начал свои фортели. То сзади плетет
«Не до жиру – быть бы живу».
Как сухие листья, опадут мои нежные, шелковистые волосы - мои волосы! Как сучковатые ветви, станут мои гибкие сильные руки - мои руки! Уродливыми корнями уйдут в землю мои стройные ноги, каждый мускул которых напрягался и дрожал, когда несли они меня к любимой, - мои сильные ноги! Темная кора, вся в морщинах и царапинах, будет покрывать пригнувшееся к земле тело - мое тело, которое жадно целовали ненасытные женские губы. Бедные старики. Не старик я, а буду стариком.