Марина Крамер

моя, еще ассистентка, которая поможет мне переодеваться. Все. Игнат, с тобой кто-нибудь придет? – А кто мне нужен? – изумился фотограф. – Я птица гордая, конечно, но пока не высокого полета, мне помощники не полагаются, я свой скарб на

только сейчас почувствовал себя молодым и сильным. Вырвался из-под гнета властного отца с тяжелым

Они словно обречены друг на друга, не могут вместе – но врозь тем более не могут...

Петербург – необычный город. Непохожий на остальные. Призрачный и зыбкий, он ускользает от вас, открывается не сразу и не всем. Поворачивается к человеку парадной стороной, ошеломляет – и тот либо восхищается, благоговеет, либо стынет от ледяной красоты и бежит прочь. А душу свою, скрытую за нарядными фасадами, площадями, мостами, город прячет и бережет… – Она помолчала, теребя уголок скатерти. – Петербург напоминает мне оперу: одни любят ее до самозабвения, с первой услышанной ноты и на всю жизнь, у других она вызывает жгучую неприязнь и непонимание. Те и другие имеют право думать, воспринимать, как хотят.

одной? Как тебе обретенная свобода? Не накушалась?» Это было так больно… Как я могла мечтать о том, чтобы уйти

Мудрый человек требует всего только от себя, ничтожный же – всего от других. Японская

скользила по Женьке вверх-вниз, насколько хватало

Она выходит в сад босая И, в темноту слова бросая, Так горячо, как будто днем, Беззвучно молится о нем. Ночь не дает, увы, ответа, Зачем, зачем все было это, Слова пустые и любовь, Все раз от раза, вновь и вновь… Зачем все снова так, как прежде, К чему безумные надежды, Бег к цели, суета сует… Ночь все-таки дает ответ. Ты будешь жить и верить дальше, В любви, слезах и даже фальши. Не может ничего быть лишним, Что в дар нам спущено всевышним.

Я просто хотела быть рядом, всегда рядом. Потому что легко быть вместе в счастье и достатке, а вот остаться вместе в горе, болезни и беде – это и есть настоящая любовь

, то отгрызу себе руку и уйду все равно, никто не удержит! А тебе это вообще не под силу, Малыш! – бросила она презрительно, стараясь уязвить его посильнее. – Не советую испытывать мое терпение, оно не безгранично! – предупредил Егор. – Сейчас я развяжу тебя, и мы спокойно поговорим и выясним, что, в конце концов, происходит. Ты обещаешь вести себя нормально или мне взять наручники и пристегнуть тебя к креслу, чтоб ты стала посговорчивее? – Вот не знала, что ты любишь такие вещи! – процедила Марина сквозь зубы. – Каждый день новости! – Поживешь с тобой, не такому еще научишься! – не остался в долгу Егор. – Потом, если захочешь, мы с тобой поиграем, но сначала поговорим. – Я не собираюсь больше трахаться с тобой, хватит с меня! – отрезала она. Но он только расхохотался в ответ: – Дорогая, ты кого обманываешь сейчас – себя? Ты никогда не могла отказаться от моих предложений, и сейчас не сможешь. Пофыркаешь, покобенишься для вида – и согласишься, я ж тебя знаю!