Екатерина Ильина

Повелитель Йоля бросился к Санте, и неистовое дыхание вырывалось у него из груди облачками пара. – Тебе никогда от меня не избавиться! – взревел Крампус, брызжа слюной. – Пока жив хоть один человек… Потому что я – тот дикий дух, что дремлет у них в груди. И ни ты, ни твой бог ничего не могут с этим поделать! Ничего! – пошатнувшись, он шагнул вперед, нацелив копье в грудь Санты.

Не напрягайся так – тебя сломают. Будь гибок, теки, как вода.

представлялось возможным. Во времена правления Якова I тональность этого

Потому что если Бога нет, то земная жизнь, каждое ее мгновение – это все, что у нас есть

накормили и обслужили выше всяких похвал. В субботу вывеску отнесли сушиться

в животе тяжелым грузом замирает отчаяние. Не легче становится после того, как Сидни издает театральный вздох и говорит: – Окей, прошло примерно четыре минуты. Вам еще не надоела эта сцена? Наверняка мы сможем найти занятие поинтереснее, чем тыкать друг в друга пистолетами. В ее голосе слышится дрожь, чего раньше никогда не бывало. Лучше бы она молчала. Но разве она из тех, кто будет молча терпеть? Тай фыркает. – Давай, подойди поближе и продемонстрируй, что у тебя на уме. Одна рука у меня свободна. Из угла, где находятся Сидни и Томми, доносится яростное перешептывание. Такое ощущение, что по мне бегают какие-то насекомые. – Оставайся, где стоишь, Сидни. – Я бы подошла к ней, чтобы переубедить, несколько пистолетов повернутся вслед за мной. – Как тебя зовут? – спрашивает она.

Каждодневное доказательство старого афоризма, что отношения между родителями и детьми – единственная история любви, где счастливый конец – это разрыв.