Эдуард Лимонов

Самое привлекательное в женщинах – это порок и наличие греха. Единственное, что в них возбуждает, – это порок и грех, которые присутствуют, даже если сами они его не чувствуют, ведут себя умеренно. Тот, кто не опускался в порок, сойдясь с женщиной, тот врёт и тот не настоящий мужчина. Мужчина должен угнетать этих фимэйл. Иначе – никакого удовольствия ни им, ни тебе. Когда перестаёшь угнетать, возникает любовь, а то и дружба – самые скучные и низменные чувства. Самые лучшие отношения с ней – это насилие. Признавайтесь, признавайтесь. Идя к женщине, вы надеетесь на порок, вы надеетесь на изнасилование.

Потому мы имеем две Украины – западенскую, там живут такие европейские воинственные горцы, побывшую в составе СССР

Русские ребята, русские ребята всегда растаивают при проявлениях гостеприимства нацменьшинств. Я заметил. Проявляется их природное дружелюбие, да и наивность. Дети большого народа, что вы хотите. Большой народ обычно снисходителен по отношению к небольшим. Небольшие народы относятся к небольшим с опаской. Абхазов тысяч девяносто всего. Мой народ насчитывает одного человека, это я.

Врешь. Все всегда все о себе знают, но трусят сказать себе правду. Знаешь и ты.

Счастье – это то состояние, когда ты можешь любить настоящее. Не прошлое, не будущее – но настоящее.

Когда обиженно утверждают под предлогом святости мёртвых банальное «о мёртвых — ничего или только хорошее» — это продолжение во времени обычного, пошлого обывательского конформизма и ханжества. О мёртвых надо говорить плохое, иначе, неосудив их, мы не разберёмся с живыми. Мёртвых вообще всегда больше, чем живых. Быть мёртвым — куда более естественное состояние. Поэтому — какие тут церемонии могут быть, мёртвых жалеть не надо. Какие были — такие и были.

крокодилоподобный Дьявол. Один кривой рог на башке, ещё два спускаются витые с висков, как пейсы у старого еврея, а над ними – два горизонтальных поросячьих уха. В руке – палка-багор, то ли вылавливать трупы, то ли зацепляться за скалы, то ли причинять боль, вонзив в человека и разрывая плоть. Вверху над головами рыцаря и смерти – средневековый замок-крепость с башнями. Внизу под лошадью в разные стороны бегут собака и ящерица. У Тевтона высокомерное упрямое выражение лица. Он тупо продолжает путь по жизни, прямой, как барон Унгерн, не реагируя на часы, демонстрируемые Смертью. Тевтон – идеальное воплощение человека воли, упрямо следующего своей судьбе, не позволяя себе быть ни смущённым, ни испуганным Смертью и Дьяволом. По сути гравюра Дюрера демонстрирует победу рыцаря над Смертью и Дьяволом. Под доспехи надевали особую одежду, чтобы железо не натирало ран на теле. Но раны всё равно были, представьте себя, ходящего в железном костюме. Да ещё не только ходящего, но натужно манипулирующего мечом и копьём. Я думаю, помимо тканей и кожи, перетянутых через тело рыцаря в самых натужных местах, в этих же местах тело смазывали жиром, салом. Рыцарь, должно быть, адски вонял от смеси сала с ядовитым потом воина. Зимой латы примерзали, а летом жгли, как жжёт раскалённое тавро. Смерть в саване, налегке, Дьявол в своей шерсти, им легко, а рыцарю невыносимо. Но он набычился и следует между скал своим путём. И неизвестно, кого и скольких поразят его меч и копьё, прежде чем весь песок из верхней чаши песочных часов окажется в нижней.

Мама рифмуется со словом «яма». Это печально, но это так.

предрассудков, Оскар. Женщины принадлежат миру. Почему не дыра между ног? Идя к тебе сюда, я проходила мимо рассевшейся с ланчами в руках целой толпы строительных рабочих. Каждый из них выебал меня взглядом. Что ты можешь с этим поделать…

работы, заметь, но то, как я работаю. Ты знаешь, что я всегда опаздываю, Эдвард? – Я киваю головой. – Да, я опаздываю! – восклицает он патетически. – Но я все делаю не хуже других, в срок, и ты знаешь, Эдвард, что в  своей области, как спортивный журналист, я очень хороший профессионал. Да, я знаю, Тьерри – талантливый и  храбрый журналист. Однажды, делая репортаж о боксе